Ровесница германского маузера – российская винтовка образца 1891 года (часть 1). Документы рассказывают…
«— Если ты, примерно, Бондаренко, стоишь у строю с ружом, а к тебе подходит начальство и спрашивает: «Что у тебя в руках, Бондаренко?» Что ты должен отвечать?
— Ружо, дяденька? — догадывается Бондаренко.
— Брешешь. Разве же это ружо? Ты бы еще сказал по-деревенски: рушница. То дома было ружо, а на службе зовется просто: малокалиберная скорострельная пехотная винтовка системы Бердана, номер второй, со скользящим затвором. Повтори, сукин сын!»
(«Поединок» А. Куприн.)
— Ружо, дяденька? — догадывается Бондаренко.
— Брешешь. Разве же это ружо? Ты бы еще сказал по-деревенски: рушница. То дома было ружо, а на службе зовется просто: малокалиберная скорострельная пехотная винтовка системы Бердана, номер второй, со скользящим затвором. Повтори, сукин сын!»
(«Поединок» А. Куприн.)
История германской винтовки «Маузер» весьма примечательна, как, собственно, наверное, история любой технически совершенной системы. Англичане достигли совершенства с иностранной винтовкой «Мартини-Генри» и отказались от нее, когда она исчерпала свои возможности. Французы создавали свое, национальное оружие, но только новый порох позволил им сделать реальный шаг вперед и опередить на этом поприще другие страны. Опыт самой «продвинутой» в плане вооружения пехоты скорострельными винтовками страны – Швейцарии, в то время никого не впечатлил, а вот на Францию с ее новым патроном и цельнотомпаковой пулей равнялись и англичане, и те же немцы. Ну, а в России также была принята на вооружение и применялась отличная винтовка Бердана, обладавшая в отличии от английской винтовки «Мартини-Генри» большим модернизационным потенциалом. Но… революция пороха все эти образцы смела на обочину истории. Нужны были совершенно новые образцы, и они появились. В числе первых была и наша российская винтовка образца 1891 года. И, конечно, рассказ, начатый в предыдущих материалах о винтовках – ровесницах «Маузера», был бы не полным без обращения к ее истории. До сих пор мы встречаем самые различные суждения о том, что это было за оружие. От сугубо восторженных, до… откровенно пренебрежительных. Между тем история этого образца оружия как раз очень хорошо задокументирована, прослежена буквально по дням и может быть представлена очень подробно. Ну, а раз так, то почему бы о ней самым подробным образом и не рассказать? Вне всякого сомнения, рассказ этот будет весьма поучительным, тем более, что основан он на архивных документах из архива Военно-исторического музея артиллерии, инженерных войск и войск связи!
Пехота российской императорской армии на марше с винтовками М1891 г. У многих винтовки с примкнутыми штыками.
Ну, а начать надо с того, что 16 апреля 1891 года, то есть за семь лет до появления германской модели G98, когда германская армия еще использовала предыдущий образец G88, российским императором Александром III был утвержден образец новой винтовки для русской армии, долженствующий заменить старую однозарядную винтовку «Бердана нумер 2» калибром в 4,2 линии или 10,67-мм с пулями из чистого свинца в обертке из бумаги. По принятой в России шкале измерений, она обозначалась как 3-линейная, то есть имела калибр 7,62-мм и была оснащена срединным магазином, вмещающим пять патронов. С этого-то момента и началась ее долгая и, в общем-то, славная жизнь. Потому что она более 60 лет оставалась главным оружием солдат нашей армии, причем опыт ее использования однозначно показал, что она обладает такими неоспоримыми качествами, как высокая надежность, долговечность, неплохая скорострельность и меткость. Винтовка была дважды модернизирована: в 1910 и 1930 гг. и применялась также в качестве снайперской. Кроме того, на ее основе были созданы ружейные гранатометы и три образца карабинов. Кроме России этой винтовкой вооружались армии таких стран, как Черногории, Финляндии, Польши, КНР, КНДР и Афганистана.
Винтовки Бердана. В.Г. Федоров «Атлас чертежей к Вооружению русской армии за XIX столетие».
Как уже отмечалось, истории этой винтовки, и, прежде всего, проблеме ее безымянности было посвящено множество публикаций. Но в советское время выводы авторов чаще всего разнообразием не отличались и, главным образом, обвиняли царя Александр III в том, что он «благоговел перед Западом» (хотя вот уж кого-кого, а его в этом обвинять ну никак невозможно, ибо кто как не он ввел в армии знаменитый народный мундир на крючках и называл русские корабли именами православных святых!) и потому, мол, пренебрежительно отнесся к ее конструктору С.И. Мосину и даже намекал на то, что Л. Наган подкупил царского министра П.С. Ванновского, хотя, если подумать, то какой-то странный подкуп в итоге у него получился.
Однако именно документы тех лет дают полную возможность объяснить события, связанные с обстоятельствами принятия на вооружение трехлинейной винтовки, в названии которой имени автора почему-то так и не оказалось. Более того, все они были и в те годы, когда в связи с политической конъюнктурой в стране, вернее, ей в угоду исторические факты подменялись домыслами.
Винтовка М1891 года в Музее Армии в Стокгольме. В экспозиции она называется «Мосин-Наган»
Впервые специалисты начали рассматривать первые образцы винтовок с магазинным питанием в оружейном отделе Артиллерийского комитета ГАУ еще в мае 1878 г. [1]. Тогда же военным атташе в разных странах было приказано вступать в контакты с конструкторами и закупать новинки различных систем. Спустя пять лет, а именно уже 14-го мая 1883 года, при том же отделе Артиллерийского комитета ГАУ была создана комиссия, именовавшаяся «Комиссия по испытанию многозарядных ружей», председателем которой являлся генерал-майор Н.И. Чагин. Она состояла из соответствующих специалистов и вела практическую работу по оценке и испытанию поступивших в ее распоряжение образцов. Утверждала результаты деятельности этой комиссии и распределяла выделенные деньги другая комиссия – «Исполнительная комиссия по перевооружению армии» во главе с товарищем генерал-фельдцейхмейстера (заместителем начальника артиллерии) генерал-адъютантом Л.П. Софиано. На выводы и мнения обеих этих комиссий полагался военный министр.
При этом работу комиссии Чагина вполне можно было бы хронологически разделить на два периода. Первый, с 1883 по 1889 год, характеризуется тем, что в это время главной ее задачей считалась разработка наиболее выгодной во всех отношениях переделки однозарядной «берданки» в магазинную. Интересно, что проблемой этой тогда озабочены были не только военные специалисты, но и представители самых различных сословий населения Российской Империи, так что идея эта со всей очевидностью «носилась в воздухе». Свои предложения в комиссию присылали и ученик 1-й киевской гимназии В. Добровольский, и воронежский помещик Коровин, и рыбинский мещанин И.П. Шадринов, и даже некий арестант Ф.Х. Денике, который находился в доме предварительного заключения в ожидании ссылки в Сибирь, и еще многие другие. Проекты Комиссией обсуждались и в основном отвергались. Однако десятки систем, как российских, так и иностранного производства, были подвергнуты серьезным испытаниям. Среди них были винтовки полковников российской императорской армии Теннера и Христича, капитана Мосина, корнета Лутковского, оружейных мастеров Малкова, Игнатовича, Квашневского, а также иностранные системы Винчестера, Веттерли, Спенсера, Кропачека, Ли, Гочкиса, Манлихера, Шульгофа, Маузера и других.
Обычно Комиссия давала такие заключения: «Испытания прекратить», «предложения г-на N отклонить» или «дальнейшее рассмотрение считать бесполезным». Но встречались и такие разработки, что ее внимание привлекали. Например, винтовка оружейного мастера Офицерской стрелковой школы Квашневского, оборудованная подствольным магазином. Их изготовили 200 шт., начали войсковые испытания, но после того как дважды патроны в магазине воспламенились от накола капсюля, их тут же и прекратили. Винтовку же С.И. Мосина, оснащенную реечно-прикладным магазином, признали заслуживающей полного внимания. В 1885 г. решено было сделать 1000 таких винтовок, причем 200 из них приспособить под стволы не 4,2-линейного, а уменьшенного калибра [2].
Карабин Мосина образца 1938 года.
1889 год в работе Комиссии стал, так сказать, переломным. 29-го мая генерал-майор Чагин сообщил, что ей взято за основу французское ружье системы Лебеля, и ведутся работы по проектированию нового трехлинейного ружья. Затем 8-го августа этого же года было отмечено, что «3-линейный ствол по образцу Лебеля выработан», и нужно поторопиться с созданием для него нового патрона с зарядом бездымного пороха. Итак, в 1889 году был создан ствол, а затем и патрон для новой винтовки. Подчеркнем, что никакого отношения сам С.И. Мосин ко всему этому не имел, в отличие от того же Гра или Маузера, которые разрабатывали к своим винтовка и стволы и их механизмы. С этого же года название Комиссии поменялось. Теперь ее стали называть «Комиссией по выработке образца малокалиберного ружья».
Французская магазинная винтовка «Лебель» Mle1886 – с нее все начиналось!
В 1889 – 1891 годы – это второй период работы по разработке новой винтовки, основным содержанием которой были испытания ружей двух конструкторов – Нагана и Мосина, чье соперничество в итоге и дало замечательный итоговый результат.
Первые сведения о ружье Нагана в России получили еще весной 1889 года. Специалистов его винтовка заинтересовала. Первый экземпляр ее калибра 3,15-линии (8*мм) в Россию доставили 11-го октября 1889 года. Через 1,5 месяца, 30 ноября, привезли еще две винтовки, а в декабре Мосин получил задание следующего содержания «руководствуясь ружьем Нагана, проектировать ружье пачечной системы на 5 патронов, но применить в этом ружье затвор своей системы» [3]. При этом, естественно, подразумевалось, что и ствол к винтовке, и патрон будут использованы уже готовые. 13-го января 1890 года Наган прислал в Комиссию новую винтовку калибра 7,62-мм и с изменениями в затворе. Ну, а середине февраля С.И. Мосин порученную ему работы выполнил и представил в Комиссию свой вариант в виде модели. Интересно, что в винтовке Нагана, попавшей в Россию в 1889 году, затвор был прямого действия, то есть без поворота и имел отогнутую вниз рукоятку в его задней части, за скобой спускового крючка. Но этот затвор членам комиссии не понравился.
Документы и сами образцы этих винтовок позволяют вполне убедительным образом ответить на вопрос: что же прежде всего заинтересовало российских военных в разработках обоих конструкторов? В винтовке, представленной Наганом, это был прежде всего… магазин и также принцип подачи из него патронов; в винтовке Мосина – затвор. То есть ситуация во многом была аналогична той, что имела место с винтовкой Ли-Энфильд в Англии: от конструкции Джеймса Ли в новой винтовке были затвор и магазин, а вот арсенал в Энфильде представил готовый ствол с нарезами нового типа. Только в нашем образце в данном случае оказались не две, а три авторские детали: ствол, затвор и магазин.
После проверки обеих винтовок Комиссия возвратила их на доработку. И вот весной и летом 1890 года и Мосин, и Наган занимались совершенствованием своих образцов. Мосин работал на Тульском оружейном заводе. Наган – на своей собственной фабрике в Льеже, которую он оснастил новыми станками в расчете на выгодный российский заказ, и даже отказался от заказов на производства револьверов и карабинов для армии Голландии и трудился теперь только на Россию.
Итогом состязания стало принятое 4-го июля 1890 года решение Исполнительной Комиссии по перевооружению армии изготовить 300 магазинных и 300 однозарядных винтовок С.И. Мосина и еще 300 – винтовок Нагана. Поскольку еще в марте Наган назначил за винтовку без штыка цену в 225 франков, комиссия решила: заказать Нагану 305 винтовок, но взять расписку, что каждое его ружье не будет стоить дороже 225 франков. Общая стоимость заказа в итоге составила почти 69 тысяч франков, т.е. примерно 24 тысяч рублей (1 франк в то время стоил – 35 коп.). Штыки и прицелы к его ружьям, чтобы было подешевле, решили изготовить на Сестрорецком оружейном заводе. На что нужно было 1900 рублей.
На Тульском оружейном заводе было решено изготовить 300 мосинских винтовок вместе со штыками и принадлежностями (18 тыс. рублей); а вот на Сестрорецком оружейном заводе изготовить 300 однозарядных винтовок Мосина (15 тыс. руб.).
Производство 20000 обойм системы Мосина потребовало 2 тыс. руб. (по 10 коп. на штуку). Наган сообщил, что за 30000 обойм для своих ружей он требует 13500 франков (то есть около 15 коп. за штуку). Комиссия нашла такую цену непомерно высокой и решила заказать 20000 обойм по той же цене. На производство патронов для испытаний было выделено еще 38 тыс. рублей [4].
При этом кроме разработки, собственно, винтовки шло еще и переоснащение российских оружейных заводов для массового выпуска нового оружия. В 1889 году была определена нужная для этого сумма, и вот она-то и показалась царю чрезмерной. Требовались новые более точные станки, проведение строительных работ на заводах и гидротехнических сооружениях, закупка материалов и т.д. Высочайшее повеление о переустройстве заводов последовало 11-го октября 1889 год. На 1890 год планировали ассигновать 11,5 млн. рублей, а всего на 1890 – 1894 годы – выделялось почти 70 млн. рублей. Но практически на 1890 год было выделено 10 млн. рублей, а вот потратили значительно меньше – около 6 млн. рублей. Ну, и пока переустраивались заводы, работа над новыми винтовками также продвигалась вперед.
Так, 20-го сентября 1890 года Наган писал генерал-лейтенанту Чагину:
Оружейная фабрика Эм и Л. Наган
Люттих 20-го Сентября 1890 года
Его Превосходительству Генерал Лейтенанту Чагину
Ваше Превосходительство
По получении вашего письма от 2/14 сего месяца, я принял меры по исправлению найденного вами в моем ружье недостатка, а именно того, что при действии им, 3-ий патрон часто не поднимается кверху, чтобы быть захваченным ударником и введенным в камеру. Во время стрельбы этого не будет, так как толчки и сотрясения ружья помогают движению патронов; происходит же это, как сами вы заметили, лишь при медленном действии магазинным механизмом.
Причина заключалась в неодинаковой силе обеих пружин, подававших патроны. Отношение напряжений этих пружин меняется с каждым поднимающимся патроном в следствии конической их формы, вычислить же эту среднюю силу, от которой каждая пружина должна действовать, чтобы все 4 патрона были поданы одновременно, крайне трудно. Чтобы исправить этот недостаток, я уничтожил совсем малую пружину и сохранил лишь большую, как это было в прежних ружьях, действовавших в этом смысле совершенно исправно.
Я сохранил подъемные салазки лишь для того, чтобы закрывать окно коробки в случае пользования ружьем как однозарядным, но придал салазкам этим другое устройство, нежели в ружье, в настоящее время у вас находящееся. Салазки соединены с подавателем шарниром, и в следствии этого имеют ограниченное движение вверх и вниз. Поперек салазки прорезано сквозное удлиненное четырехугольное отверстие, а конец подавателя слегка выступает сверху над салазками, так что последние нисколько не касаются патронов при поднятии их вверх.
При пользовании ружьем как однозарядным, магазин пуст и салазки не должны касаться их гнезда; для чего подаватель имеет особые выступы, входящие в окошко салазки, и, кроме того, сзади салазок и с левой его стороны имеется еще выступ, тоже задерживающий салазки от колебаний.
Я остался вполне доволен этой конструкцией при его испытании и применил ее к 4-м уже окончательно изготовленным ружьям. Оно упрощает механизмы и настолько гарантирует правильное действие подавателя, что вы, я уверен, останетесь им тоже вполне довольным.
(Фотокопия на странице из письма Нагана). Рис.: с-шарнир, соединяющий подаватель с салазками; выступы, упирающиеся в окно; салазки; выдающаяся часть подавателя. (Архив Военно-исторического музея артиллерии, инженерных войск и войск связи Ф.6. Оп. 48/1. Д. 34. Лл. 312–319.)
Что касается личинки, то я ничего не изменил в ее приспособлении к затвору. Предложенный мною, в моем письме от 8-го Сентября способ, есть лишь проект, который может быть вами рассмотрен, испытан, и, если вы пожелаете, изменен по вашему усмотрению. Вместе с тем, … если б солдат не ввинтил до конца и как следует личинку, то затвор не может быть закрыт.
В 4-х ружьях ударник будет выдаваться из личинки на 1.8 м/м, т.е. на столько, на сколько выдаются ударники уже изготовленных ружей. Диаметр ударника в одном из ружей будет в 2,23 м/м. Сила спусковой пружины будет, как вы желали, от 4,1 до 5,3 фунта.
Полковник Чичагов меня уведомил, что он прибудет в следующую среду, 24-го Сентября с солдатом, для производства продолжительных испытаний ружья стрельбой. Согласно моему обещанию ружья будут вполне приспособлены, и отныне они принесут нам существенную пользу.
Однако, я все же считаю необходимостью самому прибыть в С. Петербург, чтобы присутствовать при их испытаниях и узнать ваше мнение о совершенных мною в них изменениях. Так не раньше, нежели я узнаю, в чем состоят ваши требования относительно изменения устройства личинки и ствола, я не могу окончательно заняться изготовлением этих частей, а также спуска и других деталей; все это мешает правильному изготовлению и доставке ружей. 300 ружей изготавливаются, но я спешу окончить 30, затворы и магазины которых уже готовы.
Во время моего путешествия окончательно решено ничего не будет, и исключая того, о чем мы раньше уже сговорились, и решение ваше в С. Петербурге я буду иметь право предоставить на обсуждение моей фирмы. Итак, я считаю, что это путешествие необходимо для того, чтобы выйти из неопределенного положения, и чтобы быть в состоянии продолжать изготовление ружей в полной уверенности, что оно будет соответствовать требованиям вашего перевооружения.
Далее, я уверен, что все труды и расходы наши не будут тщетны, так как при моем последнем приезде в С. Петербург в марте месяце ваш Военный Министр меня уведомил, что даже если мое ружье и не будет принято, то мы все-таки будем вознаграждены за все наши расходы.
Отъезд мой должен был конечно задержаться, для исправления этих всех вышесказанных исправлений, а также по причине замедления в получении необходимого материала для пачек. Англичанин, изготавливающий мне стальные листы, принужден был менять машины для их резки. Как только им будет выслано ожидаемое, мы примемся за дальнейшую работу, так как все необходимое у нас готово, я буду в состоянии выехать к вам. Произойдет это, вероятно, дней через 8, и я буду иметь честь увидеть вас в моём отъезде. В ожидании прошу принять пр….
Наган [5].
Перевел поручик Мердер 18 сентября 1890г.
Из текста письма следует, что русское правительство хорошо понимало, что, связавшись с частником-иностранцем, оно в любом случае должно будет возместить ему все его расходы.
За неделю до Нагана, 14-го сентября 1890 года, С.И. Мосин тоже писал Чагину, что предписание генерала П.А. Крыжановского заводу, чтобы тот выполнял все его требования, теперь уже не нужно, т.к.: «Военный Министр приказал заводу ни в чем не отклоняться для моего успеха на конкурентном испытании моих ружей». И в этот же день Мосин сообщал Крыжановскому о результатах демонстрации своей винтовки Военному Министру: «...ружья действовали отлично. Военный Министр был ко мне очень ласков, несколько раз на заводе при всех высказал, что мой успех будет его успехом, и при прощании на вокзале сказал: «Пойду молиться московским угодникам об успехе нашего дела» [6].
Опять-таки надо понимать, что, как и многие русские люди, Мосин был излишне доверчив к словам и явно не понимал, что целиком и полностью доверять можно только записи в чековой книжке. Ну, так ведь и министра тоже можно понять. Угодники дело хорошее, но если можно кому-то не платить, то… зачем это делать, тем более, что речь шла в итоге о миллионных расходах? Платить кому-то можно только лишь в случае самой крайней необходимости, тем более казенными деньгами.
Наконец 11-го сентября 1890 года Оружейный отдел Арткома представил программу испытаний готовых винтовок. Стрельбы проводили роты лейб-гвардии Павловского, Измайловского полков, 147-го Самарского и лейб-гвардии 1-й стрелковый Его Величества батальон. По результатам стрельб войскам нужно было ответить на заданные им следующие вопросы:
1. Какая из двух винтовок трехлинейного калибра имеет большее преимущество: однозарядная или с пачечным заряжанием?
2. Если преимущество окажется на стороне пачечного образца, то какой винтовке: Мосина или Нагана следует отдать предпочтение?
3. Какую из пачек можно назвать лучшей: коробчатую Нагана или пластинчатую Мосина?
После проведенных испытаний представители полков высказались за обойму и винтовку Нагана. Через месяц 12-го октября 1890 года с ним был заключен контракт, согласно которому последний обязался изготовить 300 ружей и 20000 обойм по уже оговоренной цене и запасные части (боевые личинки, ударники, экстракторы и т.д.) на 245 франков. Указаны были и сроки поставки ружей, нарушение которых более чем на 15 дней вело к расторжению договора, что давало право русскому правительству отказаться от услуг Нагана и «пользоваться системой его ружья по своему усмотрению». Пункт 12-й контракта гласил, что «русское правительство обязуется со своей стороны, если ружья Нагана поступят на вооружение русской армии, уплатить Нагану в виде премии 200 000 рублей кредитных, после чего все права пользования системой ружей Леона Нагана и различных ее видоизменений всецело переходят к русскому правительству». То есть условия ему были поставлены очень жесткие и, по сути дела, это была «ловушка», так как стоило ему по каким-то причинам не выполнить это условие, как он терял 200 000 рублей – немалую по тому времени сумму и практически оставался без барыша…
Таким образом, причины, почему Нагану были выплачены 200000 рублей, очень даже просты и понятны, и для их объяснения никакие домыслы о неких «откатах» со стороны Нагана данных военному министру Ванновскому совсем не нужны. То есть деньги эти давались ему за ВСЕ, а за что конкретно – расскажет вторая часть. В любом случае сравнивать гонорар Нагана и премию, выданную в итоге Мосину, как это делалось многими историками в прошлом, не очень-то и корректно. Наган получил эту сумму по контракту, и деньги эти подразумевали покрытие всех его издержек, а Мосину дали Большую Михайловскую премию в размере 30 000 рублей в качестве признания его творческих заслуг перед Отечеством, повысили в чине, наградили орденом Св. Анны II степени и назначили на должность директора оружейного завода, поскольку никаких иных расходов, кроме напряжения своего ума, он… не нес, от своей непосредственной службы, за которую ему платили жалование, был освобожден, а компенсировать ему было нечего, так как все расходы по изготовлению его винтовок и их доводке до ума несла государственная казна.
Примечания:
1. Мавродин В.В. Мавродин Вал.В. Из истории отечественного оружия. Русская винтовка. Л., 1981. С. 82.
2. Федоров В. Эволюция стрелкового оружия. М., 1938. С. 169.
3. Архив Военно-исторического музея артиллерии, инженерных войск и войск связи. Ф.4. Оп. 39/6. Е.х.171. Лл. 10–11 (Далее: АВИМАИВВС).
4. Ильина T. H. Судьба винтовки // Орел №1,1991 г. С.37, а также: Ильина T. H. Судьба винтовки // Сборник статей и материалов, посвященных 240-летию Военно-исторического ордена Красной звезды музея артиллерии, инженерных войск и войск связи. Выпуск VII. СПб., 1996. С. 308 – 323].
5. АВИМАИВВС. Ф.6. Оп. 48/1. Д. 34. Лл. 312–319.
6. Ашурков В.И. Конструктор С.И.Мосин. Тула, 1949. С. 24.
Продолжение следует…
Информация