Валютный контроль не для всех. Контрсанкции наоборот
Либералы от экономики могут снова чувствовать себя на коне. И отнюдь не потому, что нет кардинальных перемен в кабинете министров, а «советник» Кудрин, скорее всего, возглавит Счётную палату. Просто во вновь разгорающейся войне санкций Россия, похоже, снова пойдёт по пути прямого противостояния под лозунгом «ответим ударом на удар», даже не пытаясь оценить реальные выгоды для экономики страны и её населения.
Может показаться, что жёсткий ответ противоречит всем постулатам либеральной экономической теории. Но по сути, все торговые, таможенные или валютные войны – прямое следствие стремления оставаться во всемирной экономической тусовке. И следовать при этом не только правилам ВТО, но и заодно стремиться к полноправному членству в разного рода бизнес-клубах и ассоциациях, формальных, а чаще неформальных, полезных, а чаще бесполезных. В то время как наш главный экономический и политический оппонент попросту вытирает ноги об любые нормы и правила, которые сам же когда-то первым и диктовал чуть ли не всему миру.
К чему столь длинное вступление? Да к тому, что наряду с ответом на санкции у нас едва ли не нормой становятся все возможные и невозможные меры поддержки тех, кто от этих санкций мог бы даже выигрывать. При грамотном подходе, разумеется, и при упреждающей диверсификации бизнеса. Вот к примеру, отечественные аграрии готовы молиться на тот «развод», который случился в последние годы у России с Западом. А структуры олигархов вновь и вновь выбивают для себя через законодателей те или иные послабления.
Очередное из этих послаблений сегодня с нескрываемым одобрением анонсируют практически все деловые издания. Речь о праве не возвращать валютную выручку в страну. Которое должно быть подкреплено возможностью рассчитываться с контрагентами непосредственно за рубежом. Столь либеральная мера, по идее, должна коснуться лишь тех компаний, которые подпали под очередную порцию западных санкций, хотя при нынешней степени взаимопроникновения бизнес-структур под санкциями (пусть и косвенно) может оказаться практически любая российская компания или банк, имеющие дело с зарубежными партнёрами.
Другое дело, что отнюдь не все страны из числа тех, с кем сегодня сотрудничают россияне, применяет против нас санкции. Тем не менее, коллеги-журналисты утверждают: бизнес «почти дождался» смягчения валютного контроля! Пока только «почти», хотя уверенности деловому сообществу прибавляет уже тот факт, что главный инициатор такой меры, министр финансов Антон Силуанов, теперь занял пост вице-премьера. Он ратовал за ослабление валютного контроля ещё будучи заместителем министра, когда разразился глобальный финансовый кризис 2008 года, и остаётся последовательным сторонником даже более широкой валютной либерализации.
Чуть более года назад министр Силуанов в который раз предложил ослабить валютный контроль, но не получил поддержки в правительстве. Однако в апреле 2018 года ситуация изменилась кардинально. Под новые санкции Минфина США, введённые 6 апреля, попали 24 россиянина и 15 связанных с ними компаний, в том числе En+ и UC Rusal Олега Дерипаски, а также группа «Ренова» Виктора Вексельберга. С ними связано по бизнесу очень большое количество российских резидентов, которые теперь сами рискуют попасть под санкции, если продолжат бизнес с фигурантами списка.
Тогда же премьер-министр Медведев поручил правительству придумать, как помочь компаниям, попавшим под санкции. На прямые финансовые вливания средств в бюджете уже нет, да и вряд ли они всерьёз помогли бы. Очевидно, поэтому сегодня в финансовом ведомстве и не сомневаются в том, что без отмены репатриации валютной выручки России не обойтись. Так, заместитель министра финансов Алексей Моисеев уверен, что «нужно заканчивать с этой историей с обязательной репатриацией валютной выручки, сократить или вообще отменить наказание за нерепатриацию. Штрафы будут отменены, а само требование о репатриации значительно либерализовано. Эти предложения согласованы и, я надеюсь, в ближайшее время будут реализованы».
При этом в Минфине считают необходимым не только отменить штрафы за невозврат валютной выручки для компаний, которые попали под санкции, но и снизить их для всех остальных. Параметры данного снижения в финансовом ведомстве ещё не уточнили, но, учитывая, что сейчас штрафы составляют около 0,05 процента за день просрочки, дело может свестись к тому, что они окажутся практически неощутимыми для бизнеса. Впрочем, на случай полного невозврата в настоящее время действуют штрафы в размере 75-100 процентов суммы, и нередко их взимают в первый же день просрочки. И самой большой проблемой для бизнесменов, опоздавших с репатриацией, становится возврат именно этих сумм, для чего обычно приходится обращаться в суд.
Предложение Минфина, по всем признакам, направлено на то, чтобы не штрафовать компании, оказавшиеся перед необходимостью рассчитаться за рубежом, причём в большинстве случаев – через зарубежные банки. Однако реально ведь речь идёт о некой скрытой форме вывода капиталов из России. Записаться в число пострадавших от санкций для многих, похоже, не составит труда, а валютная выручка, столь нужная бюджету, будет при этом продолжать прокручиваться где угодно, помимо России.
Вообще, отмена валютной репатриации связана с санкциями только косвенно, только на те случаи, когда зарубежные партнёры вынуждены отказываться от платежей по текущим договорам либо средства, которые кто-то должен российской компании или банку из санкционного списка, заблокированы на иностранных счетах. Плохо, что санкции за счёт отмены контроля за валютной выручкой всё равно не обойдёшь. Плохо и то, что зарубежные банки тоже в большинстве случаев будут просто отказываться вести расчёты для российских санкционных компаний.
Быть может, либеральная пресса торжествует уже потому, что правительство готово хоть как-то помочь бизнесу? Что ж, вообще-то такое уже было, и не раз. На рубеже 2008-2009 годов прямую финансовую поддержку структурообразующих предприятий ещё можно было как-то оправдать. И даже не спрашивать потом у олигархов, вернут ли они «тогдашние» миллиарды. Но сегодня ситуация совсем иная, всех поддержать миллиардами из бюджета просто невозможно.
То, что России предстоит долгие годы жить и работать в условиях беспрецедентного экономического давления, стало понятно не сегодня и даже не вчера. Но если правительство делало хоть что-то, даже обзавелось резервными фондами, от которых сейчас, впрочем, почти ничего не осталось, то о многих бизнес-структурах этого никак не скажешь. Они что, надеялись, что «пронесёт»? Как двадцать лет назад, когда банки скупали государственные ценные бумаги на условиях немыслимой доходности, словно не понимая, что такие проценты им никогда и никто выплатить просто не сможет.
Многие из тех, кто сегодня садятся в кресла заместителей министров и начальников департаментов, просто в силу юного возраста не помнят, а зачастую и не хотят знать, чем всё тогда, в августе 1998-го, закончилось. А закончилось всё дефолтом, крахом почти всех лучших банков из числа первых послереформенных и новой жёсткой валютной политикой. В которой были не только предусмотрены 100-процентный возврат в страну и 100-процентная продажа Центробанку валютной выручки, но и сквозной контроль всех валютных сделок.
Вспомним, интернет тогда ещё не проник во все сферы жизни, полстраны вообще плохо представляло себе, как рассчитываться с использованием кассовых аппаратов. Но именно тогда создали маленькую, но, как оказалось, очень эффективную службу валютно-экспортного контроля – ВЭК. В ней были собраны не только специалисты из компетентных органов, в том числе с таможни и из ОБХСС (для тех, кому эта аббревиатура неизвестна: Отдел по борьбе с хищениями социалистической собственности), но и гуманитарии, в том числе даже журналисты.
Службу ВЭК подчинили напрямую президенту, предоставили право координировать деятельность сразу семи ведомств, в том числе Минфина, Минэкономики, таможни и святая святых — Центробанка! И она оперативно наладила сбор данных о валютном обороте, обеспечив солидный приток в страну выручки в долларах, дойчмарках, фунтах и франках.
Всесилие ВЭК не понравилось тогда очень многим, и вслед за правительством, которое возглавлял Евгений Примаков, ушла в небытие и эта служба. Но уже спустя полтора года она возродилась в виде финансовой разведки во главе с Виктором Зубковым, ныне это — Росфинмониторинг (РФМ). Но в полномочиях РФМ заметно уступает ВЭК, фактически за ним оставлен лишь сбор информации обо всех сколько-нибудь сомнительных финансовых операциях и право обращаться в правоохранительные органы для возбуждения уголовных дел. Возможная валютная либерализация может и вовсе превратить РФМ в простого собирателя базы данных.
Может показаться, что жёсткий ответ противоречит всем постулатам либеральной экономической теории. Но по сути, все торговые, таможенные или валютные войны – прямое следствие стремления оставаться во всемирной экономической тусовке. И следовать при этом не только правилам ВТО, но и заодно стремиться к полноправному членству в разного рода бизнес-клубах и ассоциациях, формальных, а чаще неформальных, полезных, а чаще бесполезных. В то время как наш главный экономический и политический оппонент попросту вытирает ноги об любые нормы и правила, которые сам же когда-то первым и диктовал чуть ли не всему миру.
К чему столь длинное вступление? Да к тому, что наряду с ответом на санкции у нас едва ли не нормой становятся все возможные и невозможные меры поддержки тех, кто от этих санкций мог бы даже выигрывать. При грамотном подходе, разумеется, и при упреждающей диверсификации бизнеса. Вот к примеру, отечественные аграрии готовы молиться на тот «развод», который случился в последние годы у России с Западом. А структуры олигархов вновь и вновь выбивают для себя через законодателей те или иные послабления.
Очередное из этих послаблений сегодня с нескрываемым одобрением анонсируют практически все деловые издания. Речь о праве не возвращать валютную выручку в страну. Которое должно быть подкреплено возможностью рассчитываться с контрагентами непосредственно за рубежом. Столь либеральная мера, по идее, должна коснуться лишь тех компаний, которые подпали под очередную порцию западных санкций, хотя при нынешней степени взаимопроникновения бизнес-структур под санкциями (пусть и косвенно) может оказаться практически любая российская компания или банк, имеющие дело с зарубежными партнёрами.
Другое дело, что отнюдь не все страны из числа тех, с кем сегодня сотрудничают россияне, применяет против нас санкции. Тем не менее, коллеги-журналисты утверждают: бизнес «почти дождался» смягчения валютного контроля! Пока только «почти», хотя уверенности деловому сообществу прибавляет уже тот факт, что главный инициатор такой меры, министр финансов Антон Силуанов, теперь занял пост вице-премьера. Он ратовал за ослабление валютного контроля ещё будучи заместителем министра, когда разразился глобальный финансовый кризис 2008 года, и остаётся последовательным сторонником даже более широкой валютной либерализации.
Чуть более года назад министр Силуанов в который раз предложил ослабить валютный контроль, но не получил поддержки в правительстве. Однако в апреле 2018 года ситуация изменилась кардинально. Под новые санкции Минфина США, введённые 6 апреля, попали 24 россиянина и 15 связанных с ними компаний, в том числе En+ и UC Rusal Олега Дерипаски, а также группа «Ренова» Виктора Вексельберга. С ними связано по бизнесу очень большое количество российских резидентов, которые теперь сами рискуют попасть под санкции, если продолжат бизнес с фигурантами списка.
Тогда же премьер-министр Медведев поручил правительству придумать, как помочь компаниям, попавшим под санкции. На прямые финансовые вливания средств в бюджете уже нет, да и вряд ли они всерьёз помогли бы. Очевидно, поэтому сегодня в финансовом ведомстве и не сомневаются в том, что без отмены репатриации валютной выручки России не обойтись. Так, заместитель министра финансов Алексей Моисеев уверен, что «нужно заканчивать с этой историей с обязательной репатриацией валютной выручки, сократить или вообще отменить наказание за нерепатриацию. Штрафы будут отменены, а само требование о репатриации значительно либерализовано. Эти предложения согласованы и, я надеюсь, в ближайшее время будут реализованы».
При этом в Минфине считают необходимым не только отменить штрафы за невозврат валютной выручки для компаний, которые попали под санкции, но и снизить их для всех остальных. Параметры данного снижения в финансовом ведомстве ещё не уточнили, но, учитывая, что сейчас штрафы составляют около 0,05 процента за день просрочки, дело может свестись к тому, что они окажутся практически неощутимыми для бизнеса. Впрочем, на случай полного невозврата в настоящее время действуют штрафы в размере 75-100 процентов суммы, и нередко их взимают в первый же день просрочки. И самой большой проблемой для бизнесменов, опоздавших с репатриацией, становится возврат именно этих сумм, для чего обычно приходится обращаться в суд.
Предложение Минфина, по всем признакам, направлено на то, чтобы не штрафовать компании, оказавшиеся перед необходимостью рассчитаться за рубежом, причём в большинстве случаев – через зарубежные банки. Однако реально ведь речь идёт о некой скрытой форме вывода капиталов из России. Записаться в число пострадавших от санкций для многих, похоже, не составит труда, а валютная выручка, столь нужная бюджету, будет при этом продолжать прокручиваться где угодно, помимо России.
Вообще, отмена валютной репатриации связана с санкциями только косвенно, только на те случаи, когда зарубежные партнёры вынуждены отказываться от платежей по текущим договорам либо средства, которые кто-то должен российской компании или банку из санкционного списка, заблокированы на иностранных счетах. Плохо, что санкции за счёт отмены контроля за валютной выручкой всё равно не обойдёшь. Плохо и то, что зарубежные банки тоже в большинстве случаев будут просто отказываться вести расчёты для российских санкционных компаний.
Быть может, либеральная пресса торжествует уже потому, что правительство готово хоть как-то помочь бизнесу? Что ж, вообще-то такое уже было, и не раз. На рубеже 2008-2009 годов прямую финансовую поддержку структурообразующих предприятий ещё можно было как-то оправдать. И даже не спрашивать потом у олигархов, вернут ли они «тогдашние» миллиарды. Но сегодня ситуация совсем иная, всех поддержать миллиардами из бюджета просто невозможно.
То, что России предстоит долгие годы жить и работать в условиях беспрецедентного экономического давления, стало понятно не сегодня и даже не вчера. Но если правительство делало хоть что-то, даже обзавелось резервными фондами, от которых сейчас, впрочем, почти ничего не осталось, то о многих бизнес-структурах этого никак не скажешь. Они что, надеялись, что «пронесёт»? Как двадцать лет назад, когда банки скупали государственные ценные бумаги на условиях немыслимой доходности, словно не понимая, что такие проценты им никогда и никто выплатить просто не сможет.
Многие из тех, кто сегодня садятся в кресла заместителей министров и начальников департаментов, просто в силу юного возраста не помнят, а зачастую и не хотят знать, чем всё тогда, в августе 1998-го, закончилось. А закончилось всё дефолтом, крахом почти всех лучших банков из числа первых послереформенных и новой жёсткой валютной политикой. В которой были не только предусмотрены 100-процентный возврат в страну и 100-процентная продажа Центробанку валютной выручки, но и сквозной контроль всех валютных сделок.
Вспомним, интернет тогда ещё не проник во все сферы жизни, полстраны вообще плохо представляло себе, как рассчитываться с использованием кассовых аппаратов. Но именно тогда создали маленькую, но, как оказалось, очень эффективную службу валютно-экспортного контроля – ВЭК. В ней были собраны не только специалисты из компетентных органов, в том числе с таможни и из ОБХСС (для тех, кому эта аббревиатура неизвестна: Отдел по борьбе с хищениями социалистической собственности), но и гуманитарии, в том числе даже журналисты.
Службу ВЭК подчинили напрямую президенту, предоставили право координировать деятельность сразу семи ведомств, в том числе Минфина, Минэкономики, таможни и святая святых — Центробанка! И она оперативно наладила сбор данных о валютном обороте, обеспечив солидный приток в страну выручки в долларах, дойчмарках, фунтах и франках.
Всесилие ВЭК не понравилось тогда очень многим, и вслед за правительством, которое возглавлял Евгений Примаков, ушла в небытие и эта служба. Но уже спустя полтора года она возродилась в виде финансовой разведки во главе с Виктором Зубковым, ныне это — Росфинмониторинг (РФМ). Но в полномочиях РФМ заметно уступает ВЭК, фактически за ним оставлен лишь сбор информации обо всех сколько-нибудь сомнительных финансовых операциях и право обращаться в правоохранительные органы для возбуждения уголовных дел. Возможная валютная либерализация может и вовсе превратить РФМ в простого собирателя базы данных.
Информация