Мой лакомый и нежный "змей"
Те, кто прочитал хотя бы несколько моих рассказов на рыболовную тему, вполне могли обратить внимание, что я часто упоминаю речушку моего детства — Сендегу в Костромской области. Все мы родом из детства, поэтому и сейчас я начну с неё.
Эта быстрая и чистая лесная речка протекает у села Семёнково, напротив которого через мосток находился пионерский лагерь, где я проводил по месяцу каждое лето до пятого класса. В речке было полно верхоплавки и пескарей, которые легко ловились на удочку на радость нам, детворе. А вот более серьёзных рыбёшек выловить было нелегко, этим занимались ребята из старших отрядов. Раз в неделю среди них даже устраивали соревнования рыболовов, победители получали пирог с повидлом, а из улова варилась уха для рыбаков.
На Сендеге, недалеко от лагеря, стояла небольшая деревянная плотина, которая целую неделю накапливала перед собой воду, спуская ниже себя самый минимум. Зачем это делалось, не знаю. Но каждую субботу плотина вечером полностью сбрасывала накопленное. Сендега на несколько часов делалась бурной, мутной и выходила из привычных берегов. Вот в эти часы и становились рыболовы-старшеклассники на свои соревнования, потому что в этом потоке начинали массово ловиться окуни и крупные плотвицы, из которых потом варили уху. Позади рыболовов стоял крутой травянистый бережок, на нём рассаживались зрители наподобие амфитеатра. Я был там зрителем постоянным. И вот однажды сразу несколько рыболовов криками позвали к себе судей-вожатых, а за ними побежали и самые любопытные, я в том числе... В руках и на крючках троих ребят извивались светлые змейки в палец толщиной и длиной от 7 до 10 см. Парни недоумевали, мол, попались вьюны, а зачтутся они им, или как?.. Судьи заявили, что вьюны идут в зачёт. Но когда рыбаки захотели их бросить в кастрюлю к остальной рыбе, то вожатые этого не позволили, сказав, что вьюны несъедобны (!). Это запало в мою память на долгие годы.
Много позже я узнал, что жители Астраханской и Волгоградской областей перед войной и лет десять после неё, когда им в сети попадались осетры, выбрасывали их икру как несъедобную, ибо похожа на лягушачью. До сих пор на той же Волге и Дону жители дальних хуторов не едят суперделикатесных миног, если поймают. Правда, приноровились продавать их перекупщикам, когда те поблизости.
Одним из королей рыбной гастрономии, наряду с осетром и сёмгой, во всём мире почитается речной угорь. Этот неутомимый бродяга и исследователь нерестится в Саргассовом море Атлантического океана, затем нагуливается во всех пресноводных водоёмах бассейна этого океана, куда только сможет доплыть или даже доползти по мокрой траве на суше, чтобы потом вернуться в Саргассово море, отнереститься и погибнуть. Небольшие угри всегда из водоёмов Прибалтики проникали в реки и озёра под Тверью, скатывались там и в Волгу, однако дальше не шли, возвращаясь назад повзрослев. Но в 1935 году заработал Волго-Балтийский канал, образовав для балтийской водной фауны свободный и удобный проход. А Волга тогда была без всяких плотин. И вот перед войной и сразу после неё в сети прикаспийских рыбаков стали попадать толстые "змеи" метровой величины, которые лихо ползали по земле, не давались в руки и, сколько ни рань, продолжали шевелиться, пока не перерубишь пополам. Переполох угри вызывали изрядный, но никому даже в голову не приходило, что их можно и надо есть. Так продолжалось до появления волжских плотин, из-за них балтийских угрей в низовьях реки не стало. Но тут заработал Волго-Донской канал, и по нему в низовья Волги пришли угри Азово-Черноморской популяции, эти уже дошли до Каспия и теперь редко, но регулярно бывают в сетях местных рыбаков. Они перестали быть диковиной, а стали желанной добычей как для собственного стола, так и на продажу. Зато жители Вологодчины, Архангельщины, коми, ханты и манси до сих пор брезгуют налимом, которого полно в их полярных озёрах и реках. Так что вьюн далеко не исключение.
Но, влюбившись в рыбалку, я запоем зачитывался Сабанеевым и другими источниками, где описывались способы ловли, повадки и гастрономические свойства рыб. Это чтение развеяло все мои прежние предрассудки и разожгло гастрономическое любопытство, которое подтолкнуло меня искать для ловли определённые породы рыб, чтобы сделать и попробовать из них определённые блюда... В частности, я охотился на налимов, чтобы приготовить их печень, а тушки закоптить горячим способом, очень долго искал ершей-носарей из Дона, чтобы сварить уху, и пескарей, чтобы пожарить. Всё это мне удалось. И только с вьюном как-то не получалось. Вьюна мне загорелось попробовать после того, как я прочитал у Сабанеева, что его мясо бескостное, мягкое и сладковатое, но чуть-чуть отдаёт тиной. Поэтому немцы варят вьюнов в пиве или уксусе, а французы считают жареных или варёных вьюнов изысканнейшей закуской, если те перед готовкой уснули в красном вине (?!) или молоке... Главное — почему в красном? Ведь по канонам той же французской кухни рыбу и морепродукты едят только с белым вином! Как бы там ни было, начал искать вьюнов у нас, на Волгоградчине, так как узнал, что кое-где, кое-кому они как-то встречались… Попутно продолжал собирать о них информацию. Оказалось, что более всего вьюны встречаются в болотно-озёрных водоемах в лесах русской средней полосы, в белорусском Полесье и плавнях Днепра. Там они обильны и крупны, дорастают до 30 см. Если вьюн живёт в речке с нестоячей водой, то он мельче, не более 10 см, светлее по окрасу и зовётся щиповкой. В Сендеге как раз и были щиповки. Вьюн не любит жаркого юга и морозного севера, поэтому почти не виден в низовьях Волги, и чрезвычайно редок в той же Франции, почему и ценится в ней очень высоко.
В общем, решив добыть себе вьюнов, я очень долго и безуспешно пытался отыскать их в нашей Волгоградской области: расспрашивал тех, кому они случайно попадались, ездил в разные места, которые мне указывали... Но — не случилось!
И тогда, в который уже раз, я обратился за содействием к ихтиологу Волгоградского НИИ озёрного и речного хозяйства Василию Болдыреву. При его помощи у меня всегда был положительный результат. Так вышло и на этот раз. Уже через месяц после моей просьбы он пригласил меня в свой НИИ, где продемонстрировал пару великолепных живых вьюнов, добытых в каких-то заповедно-потайных озерках Волго-Ахтубинской поймы. Рыбки были более 20 см каждая, благодаря своей выносливости и приспособляемости прекрасно жили в аквариумах института, да ещё принялись интенсивно расти, посколько регулярно, обильно и без усилий получали себе научно подобранный корм. Вместе с ними мне показали в склянках с формалином тушки местных щиповок. В речках области их оказалось аж три вида: обыкновенная, балтийская и сибирская. Мне разъяснили, что балтийская и сибирская щиповки не потому, что привнесены к нам с Прибалтики и Сибири... Нет, они жили здесь всегда, просто эти виды впервые обнаружили и описали в Прибалтике и Сибири. Обыкновенная и сибирская щиповки распространены в бассейне Волги и Дона, а балтийская только в Придонье, ибо она любит речушки с быстрым течением, которых нет в пойме Волги. Ещё мне сказали, что вьюны и вьюновые у нас есть везде, но редко и рассеянно, никогда не встречаются кучами, как в озерцах и болотцах средней полосы, ибо у нас нет таких подходящих водоёмов, а вот естественных врагов для вьюнов в наших местах очень много. Я наделал фотографий с тем, что мне продемонстрировали, и хотя не получил главного, к чему стремился, то есть возможности приготовить себе на пробу этих "змеекарпов", предварительно обработав их уксусом или пивом, или вином.
Но ничего, остался, стало быть, нереализованный кусочек мечты, есть к чему стремиться…
P.S. В болотистых лесных дебрях белорусского Полесья, по краям болот много стариц с чистой водой. Это просто огромные непересыхающие лужи глубиной не более чем по пояс среднему человеку. Основной обитатель этих водоёмов — вьюн обыкновенный. Там он обилен и крупен, жирует на местных комарах и мошке, а особенно на их личинках, которых полно на дне стариц. Во времена Отечественной войны эти вьюны были чуть ли не стратегическим резервом местных партизан. Вьюнов ловили и готовили в первую очередь для раненых бойцов и ослабленных детей, которых уводили в леса родители из местных деревень от эсэсовских карательных рейдов.
Информация