Неожиданная война гитлеровской Германии с СССР. Часть 20. ЛВО
Рассмотрение событий накануне войны в приграничных округах мы начнем с ЛВО, первого округа в списке адресатов Директивы №1. Поскольку в Директиве указания даются всем пяти приграничным ВО и ни один округ не выделяется особо, то, следовательно, все указания равнозначны для всех округов. Слова якобы о том, что в ГШ все прекрасно понимали, что по отношению к ЛВО указания будут другие – это от лукавого. Доказательств этим словам нет, а если нет доказательств, то верить этим словам нельзя.
Если все указания Директивы №1 идентичны для всех ВО, то, следовательно, распоряжения до 21 июня относительно войск округов также должны быть идентичными для всех округов. То, что происходило с войсками и с авиацией в ЛВО до получения Директивы №1, должно чем-то напоминать похожие мероприятия в западных приграничных округах. Это гипотеза, и мы ее проверим по другим частям, посвященным западным округам, а в этой части проверим по ЛВО. Справка 1 Управления НКГБ СССР 7.5.41: «1. По мнению офицеров финского ГШ, в случае конфликта между Германией и Советским Союзом немцы приложат все силы для того, чтобы вовлечь Финляндию в войну против СССР.
2. Наступление немцев начнется на Мурманск воинскими частями, находящимися в Северной Норвегии, а морские и воздушные силы Германии окажут поддержку финской армии в южной Финляндии.
3. Немецкие офицеры заявляли, что май месяц будет критическим месяцем в советско-германских отношениях…»
По состоянию на 15-18 июня не было известно, примет ли Финляндия участие в войне с СССР, а если примет, то когда именно. На период подготовки Директивы №1 ясности в этом вопросе в ГШ еще не было.
Со второй половины 1940 года начинается переброска немецких войск и грузов для создаваемой группировки.
Спецсообщение 4.10.40: «По имеющимся сведениям, со 2-й половины августа 1940 г. начались усиленные переброски немецких войск из района Нарвик в северную область Норвегии – Финмаркен, граничащую с Финляндией. Одновременно через Швецию и Норвегию в Киркенес производились переброски зимнего обмундирования, самолетов, танков, тяжелой артиллерии, зенитной артиллерии…»
В соответствии с Соображениями ГШ КА по плану стратегического развертывания (15.5.41) говорится: «Вероятные союзники Германии могут выставить против СССР: Финляндия – до 20 пд...» Про финские войска ясно. А сколько немецких дивизий по мнению ГШ было в Финляндии и в Северной Норвегии?
В 1941 году продолжаются перевозки германских войск в Финляндию. По оценке РУ ГШ на 20-00 22.6.41: «На севере [в Финляндии] основную группировку составляют части германской армии, которая на Рованиемском направлении имеет до 3-4-х дивизий, и… в районе Киркенес еще до трех дивизий…» Итого до 7 немецких дивизий.
Кроме того, по данным разведки, в Северной Норвегии дислоцировалось немецкие дивизии: на 5 мая 1941 – 4, на 15 мая – 5, на 1 июня – 6. К началу войны некоторые из них могли быть передислоцированы к нашей границе, но этого не произошло.
Фактически на территории Северной Норвегии и Финляндии были развернуты отдельная немецкая армия «Норвегия» и Карельская армия финнов. Эта группировка насчитывала 21 дивизию и 3 бригады (из них к 22.6.41 — до 4 немецких дивизий).
Спецсообщение. «Оствальд» 15.6.41: «Начальнику РУ ГШ КА. Точно установлено: в период 5-15 июня в портах Вааза, Оулу, Кеми выгрузились не менее двух моторизованных дивизий, следующих железнодорожными эшелонами, темп 12–16, и походным порядком в районы Северной Финляндии. Выгрузка в портах и транспортировка с конечных районов выгрузки в Рованиеми продолжается...»
Указывается пункт назначения Ровани. В 14-й части говорилось, что в состав немецких мд могли включаться отд.тб численностью 133 танка. Сосредотачиваемые две мд могли войти в состав подвижной группировки имеющей до 266 танков. До утра 16-го июня руководство КА должно было увидеть эту информацию. В дальнейшем должна была последовать реакции наркома обороны и ГШ на эти РМ.
17-го июня по указанию НШ ЛВО 1-я тд 1-го мк начинает выдвижение ж/д транспортом на станцию Алакуртти. Такое перемещение танкового соединения невозможно произвести без санкции ГШ. По мнению автора, это перемещение осуществлялось по распоряжению из Москвы. На рисунке показаны места сосредоточения немецких дивизий и тд РККА.
По утверждению П.А. Судоплатова: «Руководство НКО и ГШ стремились не допустить создания противником на наших границах группировки, которая обладала бы подавляющим превосходством над КА. Достижение хотя бы равновесия сил на границе было важнейшим направлением военной политики сдерживания Гитлера от броска на Россию…»
Если принять версию П.А. Судоплатова, то становится понятен смысл переброски 1-й тд в Карелию. Она осуществлялась для парирования угрозы прорыва подвижной немецкой мото-танковой группировки к ж/д, соединяющей Мурманск и Ленинград.
В некоторых книгах эта переброска связывается авторами с планированием упреждающего удара КА по финским войскам. Вероятно, кому-то выгодно показывать в своих трудах «звериный лик СССР». Следует отметить, что фактически в Финляндии не было мд, а было всего два немецких отд.тб с общим числом 124 танка.
Положение на границе ЛВО с Финляндией перед войной трудно назвать мирным. Пограничники и командный состав ЛВО визуально фиксировали сосредоточение немецко-финских войск во время летних ночей у границы. Решение начальника ВМБ Ханко о переводе базы в повышенную боевую готовность это подтверждает. Ниже приведено сообщение, в котором говорится о подготовительных мероприятиях к военным действиям или провокациям со стороны Финляндии.
Спецсообщение 17.6.41: «Сообщаем английские данные о концентрации германских войск в районе Рованиеми. По данным англичан, две немецкие дивизии направляются на юг из района Киркенеса. Две дивизии перебрасываются морем через Ботнический залив, а некоторые части этих двух дивизий перебрасываются морем из Осло. Не исключается, что эти переброски действительно являются отпускным мероприятием большого размера, как утверждается немцами, но возможно, что они рассчитаны по времени так, чтобы совпасть с применением немцами максимального давления на СССР...»
В РМ вновь говорится о версии, связанной с применением немцами давления на нашу страну, а не о полномасштабной войне…
Спецсообщение. «Бранд» 17.6.41: «1. Проведение всеобщей мобилизации в Финляндии подтверждается. Повсюду отмечается большое количество резервистов, следующих по назначению. Мобилизация началась 10–11 июня. В Турку, в приходе Коски, Пернио и по деревням долины реки Вуокси проводится мобилизация. 12 июня в Таммисаари объявлено осадное положение, все приводится в боевую готовность.
2. В Хельсинки отмечены признаки эвакуации населения. 16 июня на станции Хельсинки отмечен эшелон с женщинами и детьми, готовый к отправке в Торнио.
3. В частях отпуска прекращены, находящимся в отпуске приказано немедленно явиться в часть…»
Только после начала войны приходит информация, которая давала надежду на отодвигание срока возможного конфликта с вооруженными силами Финляндии.
Разведсводка РУ ГШ КА 20-00 22.6.41: «По данным на 21.6.41 в финской армии призваны 24 возраста, т.е. до 1897 г.р., что позволяет отмобилизовать армию в 350-400 тыс. человек и сформировать до 18 пд (включая бригады и отдельные батальоны). Данных о развертывании финской армии на 21.6 не поступало…»
К.А. Мерецков: «[Вечером 21.6.41] С.К.Тимошенко сказал тогда: «Возможно, завтра начнется война! Вам надо быть в качестве представителя Главного командования в ЛВО. Его войска вы хорошо знаете и сможете при необходимости помочь руководству округа. Главное — не поддаваться на провокации». «Каковы мои полномочия в случае вооруженного нападения?» — спросил я.
— Выдержка прежде всего. Суметь отличить реальное нападение от местных инцидентов и не дать им перерасти в войну. Но будьте в боевой готовности. В случае нападения сами знаете, что делать…
Все встало само собой на свое место, когда днем 22 июня я включил радио и услышал выступление народного комиссара иностранных дел В.М. Молотова о злодейском нападении фашистской Германии на нашу страну…
Прибыв в Ленинград, я немедленно отправился в штаб округа… На месте были генерал-майор Д.Н. Никишев и корпусной комиссар Н.Н. Клементьев. [По воспоминаниям командующего ЛВО корпусной комиссар Н.Н. Клементьев 21-22 июня находился с ним в поезде.]
Перед моим приездом в Ленинград из НКО в штаб округа поступила директива о приведении войск в боевую готовность в связи с возможным началом войны. За истекшее время соединения, части и подразделения округа стали подтягиваться ближе к государственной границе и занимать УР, но делали это медленно, т.к. директива требовала, чтобы войска оставались рассредоточенными и продвигались скрытно… [стоял период белых ночей и перемещение немецко-финских войск к границе было вскрыто визуальным наблюдением].
Постепенно налаживалась ПВО. В целом округ не сумел выполнить все требуемое. Даже приведение войск в боевую готовность осуществлялось довольно робко: не позволял последний пункт директивы, которым запрещалось проводить без особого распоряжения какие бы то ни было другие мероприятия.
Примерно часов в восемь утра округ получил из Москвы вторую директиву. Но осуществить ее практически не представлялось возможным, т.к. она касалась фактически лишь тех армий, которые уже вели бои с противником на СЗФ, ЗФ и ЮЗФ. Специальным пунктом директива запрещала нам переходить государственную границу там, где враг не нарушил ее, причем особо указывалось, что наша авиация не должна совершать воздушные налеты на территорию Финляндии. Опять ЛВО мог только ожидать развития событий. Взяв всю ответственность на себя, я дал указание форсировать приведение войск в боевую готовность и запросить сведения о положении на флангах округа.
СФ, которым командовал контр-адмирал А.Г.Головко, сообщил, что моряки настороже, но у них пока спокойно. КБФ под командованием вице-адмирала В.Ф.Трибуца вел боевые действия на море. Из сухопутных баз на побережье Латвии поступали разноречивые сведения. Однако со стороны устья Невы Ленинграду пока ничто не угрожало.
Наконец удалось связаться со штабом ПрибОВО. К телефону подошел зам.командующего округом Е.П.Сафронов… Командующий войсками округа генерал-полковник Ф.И.Кузнецов вчера вечером был близ границы и даже дал дополнительные указания о проведении боевых стрельб. Сейчас же неизвестно, где он находится.
Далее Е.П.Сафронов сказал, что очень беспокоит судьба семей комсостава. За несколько дней до начала войны по указанию командования округа семьи комсостава вывезли в тыл. Но 20 июня из НКО пришло категорическое распоряжение немедленно возвратить всех на старые места. И вот теперь судьба семей комсостава неизвестна. Скорее всего, они в плену у врага…»
Звонки из Москвы от руководства КА в штаб ЛВО до поступления пространной Директивы №1, принятие решений, связанных с мероприятиями по подъему войск округа «свалились на голову» единственному начальнику из Военного Совета ЛенВО – НШ генерал-майору Д.Н.Никишову. Командующий войсками ЛВО с ЧВС находились в это время в поезде по дороге в Ленинград. Зам.командующего ЛВО генерал-лейтенант К.П.Пядышев в это время находился в Прибалтике, т.к. территория Эстонии находилась в зоне ответственности ЛВО.
ШТ 00-10 22.6.41: «Таллин, Командующему КБФ. По приказанию командира 22 ск доношу, что зам.комвойск ЛВО генерал Пядышев в лагерь Петсери прибыл в 22-40. Наштакор 22…»
Странно, что генералу Пядышеву разрешили 21 июня убыть в Эстонию, оставив в штабе округа единственного руководителя из состава Военного Совета округа – НШ Д.Н.Никишева. Странно, что командующего округом не торопили прибыть в штаб ЛВО и он спокойно 32 часа ехал в поезде. Все это странно, если, как утверждают литературные деятели, высшее командование КА ожидает войну на рассвете 22-го июня. однако, является обычным делом, если руководство КА войны не ожидает...
По разным причинам ситуация во всех округах оказалась до боли одинаковой, кроме ЗапОВО, где решения принимал Военный совет округа во главе с командующим войсками.
В ЛВО вся ответственность за принятие решений легла на плечи НШ округа Д.Н.Никишева.
В ПрибОВО – некоторое время при переговорах с Москвой в ночь на 22 июня и принятия решений по Директиве №1 на фронтовом пункте управления находился один НШ П.С.Кленов. Зам.командующего войсками округа Е.П.Сафонов находился в штабе в Риге. Местонахождение командующего войсками Кузнецова до 2-х часов ночи неизвестно. После 1-30…2-00 Кленову, вероятно, удается связаться с командующим. Около 4-х часов утра Кузнецова видят выходящим из своей землянки. Все решения принимаемые в ПрибОВО, в основном, этот период легли на плечи НШ, которому, как и в другие округа, звонили и давали «очень ценные указания», требовали не паниковать, успокаивали руководители КА. А снизу от него требовали указаний командиры подчиненных объединений...
В КОВО командующий войсками Кирпанос, по воспоминаниям НШ Пуркаева, не решился давать указания войскам после получения отрывочной информации о содержании Директивы №1. Только после прибытия НШ КОВО стали передаваться указания в войска, в которых принял участие и командующий. Так ли это, мы посмотрим в соответствующей части.
В ОдВО командующий войсками Я.Т.Черевиченко звонил НШ М.В.Захарову и делегировал ему полномочия Военного совета округа при принятии решения по Директиве №1.
По мнению автора, ситуация в этот период была такая неоднозначная, что многие руководители (включая наркома обороны и начальника ГШ) не знали, как поступать и, вероятно, не решались брать на себя ответственность. Последствия неверного решения для любого из них в тот период могли привести к тяжким последствиям как для руководителя (принявшего решение), так и для членов его семьи.
Спасибо вам, НШ округов, за то, что стали хоть что-то предпринимать, в то время когда руководители КА и командующие войсками округов оказались (вольно или невольно) в стороне от принятия чрезвычайно важных решений. Следует отметить, что в этот период единственным командующим участвующим в принятии решений и лично отдававшим приказы оперативного характера, которые запрещалось передавать по ВЧ, являлся генерал Павлов.
Вновь возникает вопрос, на который нет ответа, подкрепленного фактами: если высшее руководство КА (как утверждают литературные деятели) ожидает с 18-го июня начало войны в ночь на 22-е, то почему командующие ВО находятся далеко от штабов или КП в этот период?..
Похожая ситуация с отпусками военнослужащих, включая руководителей крупного звена. Мы встречались уже с такими примерами в рамках рассмотрения темы «ВМФ» и увидим такие примеры при рассмотрении воспоминаний ветеранов из приграничных западных округов. Если ждут войну аж с 18 июня, то какие могут быть отпуска? А если не ждут, то ситуация сразу же проясняется: и с отпусками и с отсутствием командующих, и с переездом штабов на полевые пункты управления.
Литературным деятелям предлагаю версию для ответа на этот вопрос: «Это чтобы германцы не догадались, что мы готовимся к упреждающему удару…» Европейские парламентарии будут аплодировать таким деятелям: вот она, подленькая сущность русских: они не соблюдают никаких договоров и спокойно их нарушают, если хотят сделать какую-нибудь пакость цивилизованным людям…
Воспоминания командующего ЛВО М.М.Попова мы рассмотрим в конце части, т.к. накануне войны он отсутствовал в штабе округа.
А.А.Новиков (командующий ВВС ЛВО): «В середине июня 1941г. вместе с группой руководящих работников округа… я отправился в полевую поездку под Мурманск и Кандалакшу. Но 20 июня меня неожиданно по приказу наркома обороны… вызвали в Москву. В субботу я вернулся в Ленинград и тотчас позвонил в наркомат. Генерал Злобин, состоявший при наркоме для особых поручений, сообщил, что меня переводят в г.Киев. Естественно, я сразу подумал о генерале Е.С.Птухине и осведомился, куда переводят его. Вопрос мой остался без ответа. Злобин как-то замялся и после недолгой паузы ответил, что вопрос о Птухине еще не решен, а мне надлежит быть у маршала в 9 часов утра 23 июня, и повесил трубку…
[Если вопрос о Птухине еще не решен, то как можно ненадежного генерала (с точки зрения органов, руководства КА и страны) оставлять руководить ВВС самого крупного ВО. И почему новому руководителю ВВС КОВО следует прибыть в Москву 23 июня, если, например, литературный деятель Козинкин утверждает, что Тимошенко и Жуков войну ждут в ночь на 22 июня…]
— Хорошо, что вы вернулись, — сказал Алексей Васильевич. — Я закончил инспекционную поездку по авиачастям округа и завтра вылетаю в Архангельск. Отчет мой готов, он будет передан вам. В общем, дела у вас идут неплохо, но мне хотелось бы кое о чем устно проинформировать вас, Александр Александрович. Есть вопросы, которые лучше всего утрясти в личной беседе. Я хотел было сказать Никитину, что уже не являюсь командующим ВВС округа, но передумал: с таким вдумчивым, хорошо знающим свое дело человеком, как Алексей Васильевич, всегда полезно побеседовать с глазу на глаз… Разговор наш затянулся.
В конце беседы я спросил Никитина как человека более осведомленного, что слышно на других участках нашей западной границы и как там, в верхах, оценивают ситуацию, сложившуюся в приграничных ВО. В ответ Алексей Васильевич сделал неопределенный жест руками. «А впрочем, попытаемся узнать», — сказал он – «закажите мне разговор с Москвой».
Через несколько минут Никитин разговаривал с начальником ГУ ВВС КА генералом П.Ф. Жигаревым. Разговор был недолгим. Никитин доложил, что дела в Ленинграде закончил, и спросил, должен ли он ехать в Архангельск или вернуться в Москву. По выражению лица Алексея Васильевича я понял, что Жигарев удивлен таким вопросом. «Ну вот, — выслушав ответ начальства, сказал Никитин, — приказано немедленно лететь в Архангельск…»
Был на исходе первый час ночи… Мы вышли из штаба округа… и разъехались в разные стороны... Не успел я раздеться, как в коридоре раздался телефонный звонок… Звонил НШ ВО генерал Д.Н.Никишев. Дмитрий Никитич велел срочно прибыть к нему по очень важному делу. Я ответил, что свои обязанности командующего ВВС уже передал генералу А.П.Некрасову и вечерним поездом 22 июня выезжаю в Москву. «Знаю, знаю, Александр Александрович! — нетерпеливо перебил Никишев, — и все же прошу немедленно явиться в штаб. Обстановка очень серьезная. Все объясню при встрече. Жду вас…»
Минут через десять я входил в кабинет Никишева. Дмитрий Никитич был очень взволнован. Он тут же, без всяких предисловий сказал, что на рассвете 22 июня, т.е. уже сегодня, ожидается нападение Германии на Советский Союз, и приказал немедленно привести всю авиацию округа в полную боевую готовность.
— Но пока, до получения особых указаний из Москвы, конкретных боевых задач авиации не ставить. Распоряжения прошу отдать лично.
Я вновь напомнил, что уже не являюсь командующим ВВС округа.
— Сдали дела, знаю, — сердито перебил меня Никишев. — Но приказа о вступлении в должность генерала Некрасова еще нет. Завтра из Мурманска вернется Попов, а из Сочи, вероятно, прилетит Жданов, они и примут окончательное решение о вашем замещении. А пока командующим авиацией я считаю вас.
Обстановка исключала какие-либо препирательства, и я согласился. Но мне было непонятно, как это авиацию привести в полную боевую готовность, а конкретных боевых задач ей не ставить? Ведь если война, то и действовать надо как на войне. Без четких задач, без знания целей, по которым придется наносить удары, авиацию тотчас в дело не пустишь, особенно бомбардировочную. У бомбардировщиков боекомплект зависит от поражаемого объекта: для ударов по живой силе он один, по укреплениям — другой, по аэродромам — третий. И я сказал о том Никишеву.
— Что вы, Александр Александрович, разъясняете мне азбучные истины! — рассердился НШ. — Нам же приказано ясно: конкретных боевых задач не ставить. А приказ надо выполнять. Вот, прочитайте-ка!
Никишев протянул мне только что полученную телеграмму за подписями наркома обороны С.К.Тимошенко и начальника ГШ Г.К.Жукова. Я быстро пробежал ее глазами… и я непроизвольно взглянул на часы — было уже около двух часов ночи.
Вернувшись к себе в штаб, я по телефону обзвонил командиров всех авиасоединений, приказал немедленно поднять все части по сигналу боевой тревоги и рассредоточить их по полевым аэродромам и добавил, чтобы для дежурства на каждой точке базирования истребительной авиации выделили по одной эскадрилье, готовой к вылету по сигналу ракеты, а для бомбардировщиков подготовили боекомплект для нанесения ударов по живой силе и аэродромам противника. Лишь после отдачи всех приказаний обошел управление…
Так началась для меня война. В город же она вошла в 3 часа утра, когда ленинградцы еще крепко спали. В. это время высоко в небе промчалась девятка истребителей, ведомая старшим лейтенантом М.Гнеушевым. Еще через двадцать минут под Ленинградом разгорелась первая воздушная схватка…»
Снова проявляется что-то похожее на инициативу командного состава после ознакомления с непонятной и пространной Директивой №1. В результате на территории ЛВО зенитная артиллерия пыталась вести огонь при первом налете самолетов противника, а истребители начали патрулировать воздушное пространство… Авиацию ВВС ЛВО спасло то, что на рассвете 22 июня по ее основным аэродромам не наносились удары авиации противника…
А.Л.Шепелев (зам.главного инженера ВВС ЛВО): «21.6.41 нам пришлось задержаться в управлении. Командующий ВВС ЛВО генерал-майор авиации А.А.Новиков сдавал дела другому военачальнику… Генералу А.А.Новикову не довелось выехать в Москву за новым назначением. Едва он вернулся домой, как был экстренно вызван в штаб округа. Там его ознакомили с только что полученной директивой наркома…
В ночь на 22.6.41 года генерал А.А.Новиков несколько раз звонил начальнику ГУ ВВС КА генералу П.Ф.Жигареву и докладывал о том, что на участке ЛВО и в воздухе, и на земле пока спокойно. Информируя об этом Москву, он одновременно пытался узнать о положении дел в других пограничных округах, но ответы получал не очень вразумительные…
На рассвете 22 июня 1941 года генерал А.А.Новиков позвонил в Киев генералу Е.С.Птухину. По всему чувствовалось, что тому сейчас не до разговоров. Александр Александрович медленно положил трубку и горестно вздохнул: «Да, война все-таки началась! Птухин говорит, что фашисты бомбят Киев...» Затем генерал А.А.Новиков связался с командующим ВВС ЗапОВО генералом И.И.Копецем и узнал, что немецко-фашистские войска атаковали наши границы, самолеты противника наносят бомбовые удары по аэродромам, ж/д узлам и населенным пунктам. Столь же безрадостные вести поступили и от командующего ВВС ПрибОВО генерала А.П.Ионова…
Не думали мы тогда, что это будет последний разговор с командующими ВВС соседних пограничных округов, что мы не встретимся с ними более. Как и другие ветераны ЛВО, я хорошо знал по совместной работе этих авиационных генералов, выдвинутых на руководящие посты в Особые приграничные ВО. Они обладали глубокими военными знаниями, высокой летной культурой, а геройство и отвагу, беззаветную преданность Советской Родине они не раз показывали в боях.
Что касается просчетов и промахов, якобы допущенных ими в первые дни войны, то, право слово, не только они их допускали. Пусть об этом объективно и беспристрастно скажут свое слово историки…» К сожалению, отдельным литературным деятелям проще, к своей выгоде, этих людей объявить предателями. Лишь бы деньги платили за их труды…
П.А.Судоплатов: «По сфальсифицированному обвинению был расстрелян в феврале 1942 года Герой Советского Союза, Герой испанской войны, командующий ВВС Юго-Западного фронта Птухин. Арестовали его и предали суду на основании специальной записки Н.Хрущева, которую он передал Сталину, ставя как ЧВС фронта вопрос об ответственности Птухина «за разгром советской авиации»…»
Б.В.Бычевский: «К середине июня штаб округа располагал сведениями о сосредоточении в Финляндии немецко-фашистских дивизий, перебрасываемых из Германии и Норвегии… В первой половине июня я вместе с помощником командующего округом по УР генерал-майором П.А.Зайцевым поехал на полуостров Ханко, который после советско-финляндской войны превращался нами в ВМБ... Командующий округом генерал-лейтенант М.М.Попов побывал на Ханко, осмотрел береговые укрепления и дал новые указания командиру базы генерал-лейтенанту С.И.Кабанову и командиру 8 отд.сбр полковнику Н.П.Симоняку. После этого, не дожидаясь, когда саперы закончат долговременные сооружения ВМБ, моряки-балтийцы и пехотинцы ускоренно стали создавать полевую оборону. Трехкилометровый перешеек на границе с Финляндией уже пересекал противотанковый ров, на наиболее опасных участках создавались дзоты…
20 июня [НШ ЛВО] срочно вызвал меня по телефону из Выборга: «Приезжайте немедленно». Через три часа я был у него в кабинете.
— Обстановка, братец, стала усложняться. Финны на Карельском перешейке активизируются. Будем начинать боевое прикрытие границы. Понятно?
— Не совсем.
— Готовь саперов к установке минных полей на границе.
— Но у меня все люди заняты на бетонных работах, Дмитрий Никитич.
— Так сними!
— А из Москвы на этот счет указания есть? Я считаю, что укладку бетона прекращать нельзя…
Никишев сердито перебил:«Мало ли что ты считаешь! Сейчас нет времени ждать указаний, самим головой работать надо. Собери все мины, что есть на складах, и вывези в войска. А пока будем писать указания армиям.
[Снова мы встречаемся с фактом личной инициативы НШ округа Д.Н.Никишева.]
Я принес недавно разработанный план инженерного прикрытия границы и стал писать распоряжения в 14, 7 и 23 армии о перекрытии минными полями важнейших направлений и дорог. НШ подготовил приказание командующему 23 армией генерал-лейтенанту П.С.Пшенникову о выдвижении в район Выборга одной дивизии из 2-го эшелона. Этим пока и ограничились.
Никишев сразу же заперся в своем кабинете с работниками разведывательного и оперативного отделов. А я засел у себя за свои рабочие карты, стараясь представить, какие задачи могут встать перед Инженерным управлением округа в случае возникновения войны. Всего месяц назад ГШ потребовал от нас сосредоточить главное внимание на укреплении рубежей севернее Ленинграда…
21 июня я уехал домой поздно ночью. [Как уехал домой, если вот-вот ожидается война? Или не ожидается?]
А через час позвонил дежурный и передал, что в штабе объявлена тревога. Собрались быстро. Командиры ходили из комнаты в комнату, пытаясь выяснить причины тревоги, но толком никто ничего не знал. Лишь около пяти часов утра генерал Никишев пригласил к себе в кабинет начальников родов войск: «Война, товарищи! Фашистская Германия напала на нас. Всем приступить к исполнению планов»…»
Г.А.Вещерский: «Утром 21.6.41 я зашел к НШ ЛВО генерал-майору Д.Н.Никишеву, чтобы он подписал мой отпускной билет. Я собирался отдыхать на Южном берегу Крыма. С Дмитрием Никитовичем мы были близко знакомы…
У Никишева находился командир одной из вновь формируемых дивизий. Не прекращая с ним разговора, Дмитрий Никитович взял мой отпускной билет, но, перед тем как его подписать, протянул мне записку. «Вряд ли удастся тебе уехать», — прочитал я. Затем он отобрал у меня листок, разорвал его, а отпускной билет все-таки подписал и вручил мне. Я лег рано, что-то около десяти часов вечера. Только заснул — разбудил шофер моей машины Воробьев. Передал приказание немедленно явиться к НШ округа. Через полчаса я уже был в кабинете генерала Никишева: «Немцы придвинули войска вплотную к границе. Отправляйтесь в семидесятую. К утру дивизия должна рассредоточиться и приготовиться к мобилизации...»
ШТ «Командиру 70 сд: «Командующий войсками приказал… 70 сд полной боевой готовности в 20-00 22.6 выступить походом и к 7-00 25.6.41 сосредоточиться в районе Муторанта, Пиен-Пэго, ст.Кямяря, ст.Лейпясуо…»
ЖБД 7 Армии: «20.6.41 соединения и части 7 Армии, дислоцируемые в пунктах и районах… согласно планов и расписания занимались боевой и политической подготовкой. Штабы дивизий, в полном своем составе, находились на штабных учениях, проводимых командованием армии.
Батальоны прикрытия от сп, саперные батальоны соединений армии и Сортавальский УР (дислоцируемые в приграничной зоне) так же занимались боевой подготовкой и частью сил проводили работы по усовершенствованию оборонительных сооружений, построенных со времени Финской кампании 39-40 гг. как-то: заканчивали расчистку и разрежение леса перед амбразурами ДОТ и ДЗОТ и выполняли ряд других мелких работ, по полевому заполнению районов, между узлами сопротивления и опорными пунктами…
Во второй половине дня 21.6.41 со стороны Финляндии имел место случай нарушения Госграницы – финский самолет в районе погранзнака №773 перелетел госграницу и углубился на нашу территорию до 100 км. В 18-55 этого же дня в районе погранзнака №775 самолет пролетел на свою территорию.
22.6.41 фашистская Германия вероломно, без предупреждения и объявления войны Советскому Союзу, нарушив договор между СССР и Германией… перешли Госграницу и коварными методами начали войну с СССР…
Зная и твердо помня, что задолго до начала войны Финляндия на свою территорию пустила немецкие войска, и что вступление Финляндии в войну в союзе с фашистской Германией против Советского Союза весьма вероятно, командующий армией 22.6.41 приказал командирам соединений: 54, 71 и 168 сд вывести войска для обороны Госграницы в предназначенные планом районы и не позже 19-00 сего дня доложить. Кроме того было отдано распоряжение – немедленно развернуть оборонительные работы на Госгранице по строительству проволочных и противотанковых заграждений.
Батальоны прикрытия соединений армии, расположенные в пограничной зоне, согласно имеющихся планов в 6-00 — 7-00 22.6.41 по приказанию командиров частей заняли свои позиции и, организовав наблюдение за сопредельной стороной, прикрывали сбор и выход частей и соединений на Госграницу…»
Из ЖБД видно, что сразу после объявления тревоги батальоны прикрытия выдвинулись на границу и к 6-7 часам утра заняли оборонительные позиции.
ЖБД 81 сп (54 сд): «22.6.41. В 12-00 т.Молотов объявил по радио о вероломном нападении Германии на СССР. После окончания речи т.Молотова, НШ капитан Титов (остался за ком-ра полка, т.к. ком-р полка был в районе Войница со 2-м батальоном), были вызваны за получением указаний… В 16-00 был получена копия приказа НКО и была объявлена мобилизация…»
ЖБД 337 сп (54 сд): «22.6.41 к 13-00 на основании устного распоряжения к-ра 54 сд 337 сп перешел на боевое положение и занял для обороны полевые УР №1, 2, 3, 4…»
ЖБД 462 сп (168 сд): «22.6.41. В 4-00 фашистская Германия без объявления войны вероломно напала на нашу родину,.. В 8-00 в полку была объявлена боевая тревога. Полк в полном боевом вооружении выстроился у ипподрома на шоссе, головой колонны на север. В 13-00 полк в составе… выступил к границе…»
ЖБД 14 армии: «22.6.41. Немецко-фашистские войска сосредотачиваются у нашей государственной границы. Вражеские самолеты производят разведывательные полеты над нашей территорией. На ЗФ начались крупные военные действия. Не объявляя войны, гитлеровские банды вторглись в нашу страну. Соединения армии ввели в действие «Директиву по прикрытию 1941 года».
22.6.41 к исходу дня части 14 сд приведены в боевую готовность… Части 52 сд заканчивают погрузку на пароход «Спартак» для переправы на м.Мишуков… На Кандалашском направлении части 122 сд: 715 сп, 420 сп, 369 гап и ПТ дивизион заняли оборонительные сооружения… Части 1 тд также стали сосредотачиваться…»
Д.О.Лейчик (начальник инженерных войск 14 А): «Против 14 А немецкое командование развернуло два горных корпуса… Первое указание о приведении войск в боевую готовность и подготовке к боевым действиям было дано командующим армией рано утром 22.6.41…»
ЖБД 420 сп (122 сд, 42 ск): «22.6.41 по приказу полк занял оборону на госгранице…»
ЖБД 104 сд (42 ск): «12-15 22.6.41. Правительственное сообщение о начале с 4-00 22.6 военных действий Германии против Советского Союза.
13-18 22.6. Получен приказ Народного Комиссара Обороны СССР об уничтожении вражеских сил перешедших советские границы.
14-00 22.6. 104 сд (без 242 сп, 2 и 3/273 сп, 2/502 сп, 276 сапбата, без 1 и 2/161 птд) выступила по маршруту Кандалакша, Алакуртти, оставив для прикрытия Кандалакши с воздуха 3/359 озад и взвод ПВО 502 гап. Дан приказ 242 сп с 2/502 гап немедленно занять подготовленный к обороне рубеж по восточному берегу р.Софьянга. Дано распоряжение 2 и 3/273 сп, 276 сапбату возвратиться из Кокосальма в Кандалакша…»
ЖБД 217 сп (104 сд): «22.6.41. 15-00. Получен боевой приказ №1 штадив 104 от 22.6.41 217 сп с 290 ап к исходу 22.6 сосредоточиться в р-не Бараки (35 км)…»
И.М.Пядусов (начальник артиллерии 19 ск 23 А): «За несколько дней до войны штабом округа была проведена проверка частей 19 и 50 ск… Учение должно было продолжиться пять дней. И вдруг на третий день был дан отбой… По приезду в Кексгольм я доложил командиру корпуса об окончании своей работы и спросил нет ли чего нового? Командир корпуса удивленно посмотрел на меня и ответил – ничего нового нет. Ночью все офицеры штаба корпуса были вызваны в штаб, где было объявлено о начале войны с финнами…»
ЖБД 19 ск: «В 2-00 22.6.41 К-ром корпуса получено лично от НШ ЛВО распоряжение о вызове начсостава и объявлении боевой тревоги…
В 2-12 К-ром корпуса объявлена боевая тревога.
4-15 – 4-25 получено приказание штаба ЛВО (шифром) о выходе частей корпуса к гос.границе.
В 4-30 частям 115 и 142 сд к-ром корпуса отдано распоряжение о выходе частей к гос.границе. Тоже распоряжение шифром закончено передачей к 17-30 22.6.41.
В 7-07 получена телеграмма о нарушении гос.границы немцами…
Части 142 сд и 115 сд выступили к гос.границе: 142 сд – передовые части в 6-40 22.6; 1 эшелок в 7-40 22.6; 115 сд 1 эшелон в 7-30…»
Телеграмма. «Штаб ЛВО. Части корпуса выступили к границе: 115 сд – в 7 ч 30 м, 142 сд – в 7 ч 40 м…»
ЖБД 142 сд: «22.6.41. Дивизия в 6-00 на основе правительственного сообщения и приказа командира 19 ск была поднята по боевой тревоге с занятием оборонительных районов – по плану прикрытия государственной границы…»
ШТ: «НШ 19 ск. Части 142 сд выступили в свой район 8-00 22.6.41...»
ШТ 7-50…8-30: «Командирам 142 и 115 сд. Передаю приказание Военного Совета ЛВО. На рассвете 22.6.41 немцами начата бомбежка Севастополя, Любавы, Вандавы. Начались боевые действия в Киевском и Прибалтийском ВО. Происходили нарушения границы финскими и немецкими самолетами в направлении Выборг, Кронштадт, Ленинград.
Нарком приказал привести все войска, штабы и системы ПВО в боевую готовность, подготовить все условия для приема мобилизованных. Границу с Финляндией не переходить и не перелетать. Нарушителей уничтожать на своей территории. Вывести части немедленно к гос.границе и занять районы обороны.
Командир корпуса приказал немедленно доложить о выходе войск к границе и доложить о занятии районов обороны согласно плана прикрытия, в виде опер.сводки с указанием до батальона (дивизиона)...»
Дополнение к оперсводке №1 (в штаб ЛВО). Штакор 42 ск 18-00 22.6.41… «Части 122 сд сосредоточились занимают ОП и дооборудуют районы. 285 ап 17-30 прошел Кайрала…»
В.Ф.Коньков (командир 115 сд): «В мае месяце 1941 года дивизия комбинированным маршем совершила переход из района Кингисепп, через Ленинград, на Карельский перешеек, в район Ванхала, Энсо, Кирву с решением учебных вопросов, с отработкой действий с авиацией и др… С выходом на Карельский перешеек дивизия имела задачу оборонять государственную границу в занимаемом районе…
Вечером 21.6.41 мы с заместителем по политчасти В.А.Овчаренко были приглашены красноармейцами и командирами 638 сп на концерт художественной самодеятельности… Мы с Владимиром Андреевичем, не сговариваясь, пошли вдоль опушки леса в сторону расположения одной из наших частей... Шли медленно, живо обсуждая дружескую встречу с боевыми друзьями. Было уже за полночь. Но спать не хотелось… Расстались с Владимиром Андреевичем, когда солнечные лучи заиграли разноцветными блестками росы на траве. В дом не хотелось заходить. Присел на приступок крылечка. И, кажется, задремал. Из этого дремотного состояния меня вывел взволнованный голос связного: «Товарищ генерал, вас срочно вызывают в штаб».
В штабе у меня состоялся телефонный разговор с командующим 23 армией генерал-лейтенантом П.С.Пшенниковым. От него я узнал о вероломном нападении фашистской Германии на нашу страну. Мне было приказано силами 115 сд обеспечить прочную оборону Государственной границы СССР…»
В.И.Щербаков (командир 50 ск): « Планом прикрытия границы предусматривались задачи и варианты действия войск на случай войны, этим же планом были определены полосы обороны сд и полков включительно до ротных оборонительных районов. Были определены ОП как наземной, так и зенитной артиллерии до батареи включительно… Планом прикрытия предусматривался порядок выхода войск из ППД на границу в свои полосы и районы обороны…
Подготовленные рубежи и районы обороны постоянно войсками не занимались, однако войска выводились подразделениями периодически в свои районы для их оборудования. Выводились части в свои районы обороны, как правило, по боевой тревоге.
43 и 123 сд, а также корпусные части начали выдвижение на границу по моему сигналу, который был предусмотрен планом прикрытия на основании полученной директивы наркома обороны. Директива была передана из штаба ЛВО около 4-х часов 22 июня… Выход войск на границу начался в 6-30 22 июня…»
ЖБД 147 сп (43 сд): «22.6.41 12-00. Полк с приданными подразделениями согласно приказа штадива 43 выступил на передний рубеж гос.границы и приступил к оборонительным работам по укреплению гос.границы…»
ЖБД 123 сд: «По устному приказу командира корпуса, части дивизии начали выдвижение отдельными подразделениями к границе на свои участки прикрытия. 255 сп и 272 сп в 8-30 22.6.41г. вышли на свои участки. 245 сп – резерв КСК [командира ск]. Части приступили к рекогносцировке и оборонительным работам на своих участках. При выдвижении подразделений в свои районы в следствии недостаточной маскировки были случаи налеты самолетов пр-ка на выдвигавшиеся колонны…»
ЖБД 272 сп (123 сд): «22.6.41 5-00. 272 сп во исполнение приказа командира 123 ордена Ленина сд из района сосредоточения… выступил в направлении гос.границы с задачей прикрытия ее и к 8-00 занял оборону согласно плана прикрытия…»
ЖБД 24 кап (50 ск): «В 6 часов утра 22 июня 1941г. во всем Выборском Гарнизоне была объявлена тревога и к 12 часам 24 ккап был уже в полной боевой готовности, за исключением 2-го дивизиона, который в это время находился на границе оборудуя свой боевой порядок… В 12-30 полк начал свое движение к границам Финляндии…»
ЖБД 21 тд (10 мк): «17.6.41. Штадив в полном составе выступил на корпусное штабное учение проводимое на Карельском перешейке. Учение было рассчитано на пять суток, т.е. до 22.6.41 включительно. Но 21.6 в 9-00 учению был дан отбой и весь командный состав был направлен в Выборг на разбор учений, который проходил в ДКА [Дом Красной армии]. После разбора было приказано немедленно убыть в свои части.
Явно чувствовалось, что обстановка резко изменилась и учения было свернуто. К исходу дня 21.6 штадив прибыл в Черная Речка и командный состав распущен по квартирам на отдых с предупреждением – из района военного городка не выезжать.
В 2-00 22.6.41 в штадив прибыл командующий 23 Армией и предупредил о готовности дивизии к выступлению. Примерно в 11-00 22.6 по радио была передана речь тов.Молотова о том, что фашистская Германия без объявления войны напала на нашу Родину. В 12-00 дивизии объявлена боевая тревога с выходом частей в свои районы сбора по тревоге. К 18-00 все части в полной готовности вышли в районы сбора по тревоге…»
ЖБД 1 мк: «17.6.41. По личному распоряжению НШ ЛВО генерал-майора Никишова, 1 тд была взята из состава корпуса и направлена для выполнения специальной задачи куда убыла погрузившись на станции Березка…
22.6.41. ШТ штаба ЛВО №1/39 1 мехкорпусу (без 1 тд) была поставлена задача следовать своим ходом из районов: 3 тд – Струги-Красные; Управление корпуса, 202 обс, 5 мотц.полк, из Пскова; 163 мсд из Череха – в район городов – Слуцк, Пушкин…»
ЖБД 1 разведывательного батальона 1 мк: «В/ч 7889 находясь в лагерях Струги Красные, Владимирский лагерь 22.6.41 в 9-00 была поднята по боевой тревоге и в составе танковой роты, бронероты, моторотаы, паркового взвода и взвода управленитя вышла на пункт сбора по боевой тревоге, что 2 км ю.в.лагеря…»
ЖБД 3 тд 1 мк: «22.6. В 7-30 согласно телеграммы 7373, части приведены в боевую готовность и к 11-00 сосредоточились в районе сбора, 3 км.южн.Лагерь Южный (Струги Красные), согласно приказу №0083… В 12-30 части начали снаряжать боеприпасами и укомплектовывать боеприпасами танки...»
ШТ. 23-25 22.6.41:«Командиру 16 сд. Командующий войсками ЛВО приказал: 1. Занять для обороны дивизии участок от Таллин до Хапсалу и остров Даго, где имеется не менее 4 сп.
2. Части дивизии должны иметь положенный по нормам запас продовольствия, боеприпасы и горючее.
3. Принять все меры ПВО в частях дивизии.
4. О занятии обороны донести...»
ЖБД 2 сад: «3-00 22.6. Части 2-й Авиадивизии приведены в боевую готовность. Матчасть рассредоточена и замаскирована на аэродроме дислокации… Организована оборона аэродромов. Основание: Телеграмма командующего ВВС ЛВО от 21.6…»
Здесь тоже не стремились выполнить приказ наркома обороны от 19.6.41 по рассредоточению самолетов до 22 июня. В рамках мероприятий, выполняемых согласно Директивы №1, ускоряются и мероприятия по маскировке и рассредоточению в соответствии с приказом наркома обороны, который в соединения еще не поступил. Указание даты телеграммы 21 июня, вероятно, является опечаткой. Подобные опечатки неоднократно встречались автору при просмотре документов на сайте «Память народа».
Н.Ф.Кузнецов (зам.комэска 436 иап): «Я и несколько моих товарищей получили назначение в иап ПВО… В субботу мы долго не могли уснуть. Тихая, теплая июньская ночь... Разбудила нас неистово оравшая сирена. Ее вой, казалось, заполнил все — палатку…
«Здорово соседей будоражат!» — крикнул Савченков. «Скоро и нас будут по тревоге поднимать на полеты», — он перевернулся на другой бок, сладко зевнул и спрятал голову под подушку…
Кто-то рывком распахнул брезентовый клапан нашей палатки, и в ту же секунду я увидел голову НШ: «А вы какого черта ждете?! Тревога вас не касается, что ли?!» Через минуту все, кто был в палатках и во всем лесном лагере… бежали на аэродром… Когда самолеты были приведены в боевую готовность, нас построили недалеко от стоянки. Пришли капитан Банщиков с незнакомым майором: «Война, товарищи.. Фашистская Германия напала на нашу Родину…»
Н.И.Гапеенок (летчик 202 бап): «Заканчивался предвыходной день 21 июня, не предвещавший тревог. Все семейные офицеры уезжали к своим семьям... Ранним воскресным утром 22 июня 1941 года в лагере прозвучал сигнал боевой тревоги. По тревоге все оставшиеся в лагере собрались на установленном месте. По первой команде нас направили к стоянке самолетов. И вот мы на стоянке, где, как на параде, выстроены в одну линию белокрылые бомбардировщики [СБ]. Все самолеты зачехлены и опломбированы… Вскоре от дежурного по лагерю поступила команда маскировать самолеты ветками деревьев и ближайших кустарников. Два похода в лес за ветками... Никто, конечно, не предполагал, что тревога настоящая, боевая, пока не прибыли с зимних квартир [летчики]...»
А.А.Кукин: «Перед самой войной у нас на аэродроме Горелово были организованы курсы командиров звеньев. Начальником курсов был И.П.Неуструев, я заместителем был... В 3 часа утра, 22 июня 1941 года, по тревоге мы явились на аэродром, а в 3-30, тремя звеньями, ведущие: Неуструев, я и Чугуев вылетели на прикрытие Ленинграда с фотокинопулеметами, т.к. ожидали начало учений, а не войны. За время патрулирования никого в воздухе не встретили и вернулись на свой аэродром. После посадки Неуструев доложил командиру дивизии о выполнении задания, и от него узнал о начале войны... Это было в четыре часа ночи...»
И.Д.Гайдаенко (командир звена рап): «21 июня я и несколько других летчиков были отпущены в отпуск. Я решил съездить в Кексгольм…, а потом домой, на Украину. Пока собирался – тревога. Мы по тревоге выходили на аэродром, расчехляли наши белые, как лебеди, самолеты СБ, прогревали моторы, готовили к вылету. Все делаем как обычно по учебной тревоге. Никто ведь не знал, что тревога боевая! Только часов в 9-10 утра объявили отбой учебной тревоге – боевая тревога. Так для меня началась война…»
ЖБД 63 обап 22 Карельского УР: «22.6.41 7-30. Выход и занятие по тревоге опорных пунктов – Лемболово, Елизаветинка, Аголатово. В 7-30 б-ну объявлена боевая тревога. Роты быстро заняли свои ротные опорные пункты…»
Из ЖБД видно, что долговременные сооружения 63-м обап до 22.6.41 заняты не были.
А.М.Андреев (начальник 5-го погранотряда): «В середине июня 1941 года с пограничных вышек в районе г.Энсо были замечены финские войска, выдвигающиеся к границе. Артиллерия и танки занимали огневые и исходные позиции... 21 июня в штаб отряда был доставлен один из нарушителей границы. Отвечать на вопросы отказался. Сквозь зубы прошипел лишь два слова: «Завтра — война».
21.6.41 после совещания… с заместителем начальница отряда по политчасти полковым комиссаром Зябликовым и НШ отряда майором Окуневичем мы оценили сложившуюся обстановку и пришли к такому выводу:
а) немецко-финские войска завершают сосредоточение оперативной наступательной группировки…;
б) противник наиболее вероятно перейдет в наступление в ближайшие часы;
в) …по плану прикрытия… предусматривается выдвижение частей 115 сд генерал-майора В.Ф.Конькова из 23 армии.
Утром 21 июня 1941 года командование 115 сд проинформировало нас: «Мы имеем указание быть в полной боевой готовности в местах постоянной дислокации».
На основании этой оценки обстановки мною был отдан следующий приказ по отряду:
«1. Продолжать укреплять охрану и оборону Государственной границы…
2. Личным составом заставы, свободным от непосредственной службы на линии государственной границы, в ночь на 22.6.41 занять и оборонять боевые позиции в районе заставы.
3. Управлению комендатур и маневренной группе занять запасные КП и районы, особо обратив внимание на надежную, устойчивую связь и управление с заставами и пограничными нарядами по фронту и обходной связи с глубины.
4. Штаб пограничного отряда… из г.Энсо в ночь на 22 июня 1941 года переместить в район запасного КП… к 24-00 21 июня 1941 года организовать связь и управление с комендатурами, заставами и частями КА, дислоцированными в полосе пограничного отряда, а также с округом и центром.
5. Я и полковой комиссар Зябликов с оперативной группой, со средствами связи с войсками, округом и центром остаемся на прежнем месте дислокации штаба пограничного отряда г.Энсо.
6. В ночь на 22 июня 1941 года семьи военнослужащих (дети, старики) отвести в тыл, выделив для этого соответствующий автотранспорт».
Снова мы видим частное решение и инициативу командования погранотряда. Светлая им память...
Как мы помним из 9-й части, с аналогичной просьбой к Берия обращался начальник пограничных войск НКВД СССР: «Начальник пограничных войск НКВД БССР генерал-лейтенант т.Богданов донес, что по распоряжению командующего Прибалтийским пограничным округом семьи начальствующего состава частей КА Таурогенского направления подготовляются к эвакуации. Т.Богданов просит указаний об эвакуации семей начсостава Шакяйского пограничного отряда, о подготовке к которой распоряжение им отдано… Прошу Ваших указаний. Генерал-лейтенант Масленников» По воспоминанием уцелевших пограничников, семьи остались на заставах…
А.М.Андреев: «В течение ночи на 22 июня 1941 года, выполняя полученный приказ, пограничные заставы нарядами в составе не менее 3-5 пограничников прикрыли основные вероятные направления наступления противника…, промежутки перекрывались подвижными дозорными постами. После трех часов ночи 22 июня начали поступать донесения с 9 и 12 застав о многочисленных нарушениях немецкими самолетами нашей границы. Финская пограничная стража покинула кордоны… и отошла в тыл. На участке погранотряда появились подразделения финских и немецких регулярных войск, которые приступили к оборудованию исходного района для наступления…»
А.П.Козлов (начальник 3-й погранзаставы): «На утро 22 июня были назначены спортивные соревнования между 1 и 3 заставами. Местом встречи избрали наш остров... Прибыл посыльный и вручил мне пакет… Капитан М.С.Малый приказывал никому не отлучаться с острова, усилить наряды, не сводить глаз с сопредельного берега, еще раз проверить, в каком состоянии находятся дзоты, окопы, щели и траншеи… Пограничники заняли свои места согласно боевому расчету…
Проходил час за часом… Вот и ночь опустилась на остров… «Ну вот и все! — с облегчением подумал я. — Напрасно комендант беспокоился». И как раз в эту минуту послышался незнакомый басовитый звук… Я поднял голову и оцепенел — на Ленинград мощным строем шли самолеты с черными крестами на крыльях. Неожиданно один из замыкавших армаду самолетов оторвался от строя и спикировал на остров… Зенитная батарея старшего лейтенанта Ряцкова открыла огонь...»
Е.И.Водопьянов (погранвойска НКВД): «После Финской войны я так и остался на первой пограничной заставе... Мы вообще не представляли, будет ли война. Несли, как обычно, охрану государственной границы...»
Почто-телеграмма: «НШ ЛВО. 20-00 22.6.41 на участке [вверенной] мне дивизии без изменений. Лагеря свернуты, подразделения частей следует зимние квартиры. Командир 2 дивизии Войск НКВД по охране жел.дор.сооружений генерал-майор Иванов»
В представленных документах и воспоминаниях ветеранов отсутствуют данные о подготовке войск ЛВО к отражению возможного нападения в соответствии с мифической директивой ГШ, по которой якобы стали проводить мероприятия в западных ВО, в т.ч. и в ПрибОВО.
Вероятно, в ночь с 20-го на 21-е июня по указанию неизвестного лица некоторые части и соединения прикрытия 1-го эшелона находятся в полной боевой готовности, оставаясь в ППД.
Все мероприятия по выдвижению соединений к оборонительным рубежам на границе, по рассредоточению авиации начинаются только на рассвете-днем 22 июня. Действия диверсантов до 22 июня не ожидаются, т.к. дивизия НКВД выдвигается из лагерей в ППД только вечером 22 июня.
Попробуем определить, кто является указанным выше лицом, принявшего решение о повышение боевой готовности частей 1-го эшелона прикрытия ЛенВО. предварительно скажу, что это не указания из Москвы...
Рассмотрим воспоминания Командующего ЛВО М.М.Попова: «В начале мая мы с начальником оперативного отдела штаба округа генералом П.Г.Тихомировым были вызваны в ГШ, где в течение нескольких дней отрабатывали вариант плана прикрытия и обороны границ округа на случай войны. Предварительные наметки этого плана уже были сделаны в ГШ, и нам с Тихомировым было предложено тщательно в них разобраться и внести свои конкретные предложения. Поскольку эти вопросы не раз всесторонне обсуждались на узких оперативных совещаниях командования округа, нам не составило большого труда вникнуть в предложения ГШ и внести необходимые, по нашему мнению, поправки и уточнения…
В десятых числах июня была получена директива наркома обороны, которой назначалась… комиссия под председательством командующего ЛВО с возложением на нее задач выбора площадок для строительства аэродромов для базирования истребительной и бомбардировочной авиации по берегам Баренцева моря…
[Совершенно ненужный вопрос для командующего войсками округа, если все якобы ждут войны.]
Подобное поручение никак не устраивало меня как командующего, не успевшего еще в должной мере изучить войска и приграничную территорию округа. Поэтому пришлось до работы комиссии провести намечавшуюся ранее по плану оперативной подготовки полевую поездку по частям 14-й армии для изучения вопросов и условий прикрытия и обороны мурманского и Кандалакшского направлений, на которых, по данным разведки, на территории Финляндии уже начали сосредоточиваться немецкие войска.
Пребывание на границе лишний раз убедило меня в том, насколько откровенно немцы и финны подводят свои войска к нашим рубежам и готовят плацдармы для наступления. Так, например, при ознакомлении с пограничным участком в районе Куолаярви (Кандалакшское направление) по докладам командира 122-й сд и начальника погранотряда было установлено, что в непосредственной близости от госграницы против Куолаярви несколько дней тому назад началось сосредоточение и развертывание немецких войск, а немного южнее – финских частей. Белые ночи не позволили провести эти мероприятия скрытно, и они отлично наблюдались погранпостами, особенно с вышек и с НП, оборудованных на высоких деревьях…
Да мы и лично наблюдали, поднимаясь на некоторые вышки пограничников, отчетливо видимые группы немецких офицеров, сновавшие непосредственно по линии госграницы, с биноклями и картами, группы солдат, передвигавшихся в равных направлениях, машины, носившиеся по дорогам, и много дымов – очевидно, от полевых кухонь, так как в жаркий июньский день вряд ли кто-нибудь разводил костры…
Было над чем призадуматься под свежим впечатлением всего виденного и слышанного за эти дни. А опытный и боевой командир дивизии, пользуясь случаем, заметил: «Тут дело совершенно ясное и сомнению не подлежит. Наступать они будут наверняка. Как было бы хорошо и нам сесть в оборону, закрепиться и подготовиться к встрече врага».
Признаться, я и сам думал об этом, взвешивая в уме все «за» и «против». «За» – явная необходимость и целесообразность занятия и подготовки обороны. «Против» – отсутствие на этот счет твердых директив и опасение, что принятые нами меры могут быть использованы противной стороной для всевозможных провокаций.
Однако благоразумие брало верх, и, посоветовавшись с командующим 14-й армией генерал-лейтенантом В.А.Фроловым, я приказал 122-й дивизии немедленно перейти к обороне, прочно и хорошо закрепиться, но сделать это умело, не повторяя ошибок немцев и финнов, которые создавали свои группировки очень откровенно. Белые ночи и нам не гарантировали скрытности развертывания и ведения оборонительных работ.
Командир дивизии заверил, что он все прекрасно понимает и примет все меры к тому, чтобы свои мероприятия максимально скрыть от немецкого наблюдения. Я приказал командиру дивизии занимать оборону, закрепляться, ставить проволочные заграждения и мины. По дороге в Мурманск мы с командармом обсудили во всех деталях обстановку на мурманском направлении…
Полевая поездка подтвердила наши опасения, рождавшиеся в штабе округа, что на мурманское и кандалакшское направления нацеливаются примерно по корпусу немецких войск, усиленных финнами, с очевидной задачей захвата весьма важных для нас пунктов – Мурманска, главной базы нашего СФ и единственного незамерзающего порта в этом районе, и Кандалакши, в результате чего врагу удалось бы перерезать Кировскую железную дорогу, по которой идет все снабжение СФ, 14-й армии и сравнительно большого населения Заполярья…
В Мурманске мы подвели итоги нашей полевой поездки, внесли некоторые коррективы в разработанные ранее планы прикрытия, не меняя их основной сущности, – мурманское направление – две сд, Кандалакшское – две сд и одна тд и, наконец, на кестеньгском направлении – один сп…»
Командующий округом пишет о принятом решении без твердых директив из Москвы о целесообразности подвода частей к границе и занятия линии обороны. Описанные события происходят 20-го июня. После посещения 122 сд командующие войсками ЛВО и 14-й армии выезжают в Мурманск. А теперь рассмотрим переговоры двух начальников объединений.
Бланк записи: «Кто ведет переговоры Сквирский [НШ 14-й армии]
С кем ведутся переговоры Панин [Командир 42 ск ЛВО].
В 21-30 Шевченко [командир 122 сд] доложил, что хозяйство рекогносцирует новую квартиру.
[Шевченко доложился после отъезда обоих командующих: ЛВО и 14-й армии.]
Сквирский: Ожидается действий завтра, после завтра 22.23.6. [Приведенная фраза свидетельствует, что переговоры ведутся 21 июня.]
Движение хозяйства немедленно. Предупредите об этом Шевченко. Применяя полные меры маскировки, пусть займет, что ему полагается занять.
Выдвигаться мелкими партиями помнить о воздухе. Примите … меры готовность в любую минуту Морозова [командир 104 сд].
Обеспечьте во что бы то ни стало дорогу [Кировская железная дорога]…
Более подробно после получения данных от Попова [командующий ЛВО], которого мы ждем через час…
[Попов должен выехать из Мурманска поездом до 7 часов утра 21.6.41 г.]
Панин: как понимать 22.23.6.
Сквирский – ожидать действий 22 или 23.6.41. Ясно ли».
Панин: Выдвину сегодня ночью 715 [715 сп 122 сд] на место. Шевченко потороплю с выдвижением обоза. Морозов погрузит два куля 273 сп [104 сд] 25 в Кестеньге. У меня пока все.
Сквирский: Есть ли ко мне вопросы.
Панин: вопросов нет…»
По результатам осмотра сопредельной территории командующий войсками ЛВО и командующий 14-й армии пришли к выводу о возможном начале боевых действий противника 22-23 июня 1941 года на этом направлении! 122-я сд должна была занимать оборону на границе западнее Алакуртти и до Северного полярного круга. Для сосредоточения 1-й тд требовалось еще несколько дней... Противник начал сосредоточение ранее.
О своем решении о постепенном выдвижении частей 122 сд к границе и об ожидаемом (по их мнению) срокам нападения 22-23 июня 1941 года командующий ЛВО был обязан проинформировать НШ округа. Вероятно, что после этого разговора было дано указание и другим войскам 1-го эшелона прикрытия округа перейти в повышенную готовность утром 21 июня находясь при этом в ППД. Не имеет высшее руководство КА к этому отношения...
М.М.Попов: «Затем состоялось знакомство и первая встреча с командующим СФ вице-адмиралом А.Г.Головко, с которым установилась впоследствии настоящая дружба, продолжавшаяся до последних дней его жизни. СФ по вопросам сухопутной обороны оперативно подчинялся ЛВО, и нам обоим было о чем поговорить… Естественно, что в первую очередь посыпались вопросы ко мне, причем вопросы, связанные с оценкой общей политической и военной обстановки, т.к. в условиях того времени всякая дополнительная информация по волнующим вопросам представляла насущный интерес.
К концу нашей встречи А.Г.Головко сообщил, что миноносец, выделенный для комиссии по выбору аэродромов, на котором я должен был отправиться, к выходу в море готов, и предложил уточнить время этого выхода. Не лежала душа, как говорится, к этому расставанию с сушей почти на месячный срок. Однако не выполнить директивы наркома, конечно, было нельзя».
Маркиан Михайлович Попов долго колебался, прежде чем решил позвонить маршалу Тимошенко.
«И вот нарком на проводе. Короткий доклад об обстановке на сухопутной границе, на море и в воздухе и откровенное заявление, что в этих условиях выход в море нецелесообразен.
«Хорошо, что позвонил, — прозвучал в трубке голос наркома. — Выход в море пока отложим. Немедленно возвращайся в Ленинград». Присутствовавшие при этом разговоре с наркомом — комфлота и командарм — усмотрели в отмене выхода в море некоторое подтверждение нашим опасениям...
[Утром 21 июня М.М.Попов выехал из Мурманска в Ленинград курьерским поездом «Полярная стрела» (время в пути 32 ч 40 мин). Если бы требовалось его присутствие в штабе округа немедленно, то ему бы приказали вылететь самолетом. По мнению автора, на тот момент времени нарком обороны не ожидал войны утром 22 июня. Кроме того, сам командующий ЛВО не ожидал полномасштабных военных действий на всей границе своего округа, т.к. был вынужден оторваться от связи на более, чем 32 часа. Вероятно, он ожидал провокационного удара по позициям 122 сд...]
День 21 июня, проведенный в вагоне, прошел спокойно. На крупных станциях являвшиеся по долгу службы в вагон военные коменданты ничего тревожного доложить не могли. В Петрозаводске, куда мы прибыли около 4 часов утра 22 июня, помимо ожидавшего нас командарма генерал-лейтенанта Ф.Д.Гореленко, встретили еще секретаря ЦК Карело-Финской ССР и начальника Кировской железной дороги. Прежде всего, они сообщили о полученном распоряжении из Москвы: вагон командующего от поезда отцепить и вне графика безостановочно доставить его в Ленинград, для чего выделить отдельный паровоз…
[Только после бомбежки ряда советских городов из Москвы поступает распоряжение об ускорении прибытия командующего в свой штаб округа.]
Мы с ЧВС Н.Н.Клементьевым ломали головы в догадках, что означает это распоряжение о срочной доставке нас в Ленинград… [Нарком обороны по телефону ничего не сказал Попову об ожидании скорой войны с Германией. Может быть он о ней еще не подозревал сам?]
Около 7 часов утра наш… состав сделал свою первую остановку. Явившийся в вагон комендант… доложил, что остановка вызвана необходимостью проверить буксы и будет очень короткой… Примерно час тому назад по селекторной связи из Ленинграда передали только для сведения начальника станции и коменданта сообщение, что немцы около 4 часов утра отбомбили на западе ряд наших городов и ж/д узлов и после сильного артиллерийского обстрела перешли границу и вторглись на нашу территорию. Им обоим приказано приступить к проведению мероприятий по плану отмобилизования… Утром 22 июня мы вернулись в Ленинград…»
Напоследок рассмотрим переговоры полковника Курасова [зам.начальника оперативного управления ГШ] со штабом ЛВО.
«У аппарата полковник Курасов= Передаю указания генерал лейтенанта Ватутина= На рассвете 22 июня началась бомбежка Севастополя Либавы Виндавы. Начались боевые действия в Крыстынополь в Киевском военном округе и на границах ПрибОВО боевые действия начали немцы
Приказано привести в боевое состояние войска ленинградского округа противовоздушную оборону и подготовить все условия на случай подъема войск= Пока все
Прошу повторить пункты нарушения границ В каких пунктов нарушены границы»
Переговоры между ГШ и штабом ЛВО ведутся еще до того, как Директива №2 поступила в Генштаб. Ни слова о начале войны. Только о бомбежках городов и о боевых действиях на одном направлении в КОВО и об ПрибОВО. В ЗапОВО – затишье. При переговорах дублируется требование Директивы №1 о приведении войск и ПВО в боевое состояние. По мнению автора, на момент переговоров в начале полномасштабной войны ни Ватутин, ни Курасов еще не были уверены в начале войны.
Ниже приведены более поздние переговоры в ЛВО, которые являются уже отражением полученной из Москвы Директивы №2: «Передаю приказание военного совета= Первое= Рассвете 22 июня немцами началась бомбежка Севастополя, Либавы, Виндавы. Начались боевые действия в Киевском военном округе районе Христанополь и на границах ПрибОВО. Боевые действия начали немцы. На границах с Финляндией 22 июня происходили нарушения финскими и немецкими самолетами направлениях Тисовка, Выборг, Кронштадт и Ленинград. Нарком приказал привести все войска, штабы и ПВО в боевое состояние и подготовить условия приему мобилизованных. Границу с Финляндией не переходить и не перелетать. Нарушителей уничтожать на своей территории все…= Все понятно=»
По результатам представленного материала видно, что указаний из НКО и ГШ по рассредоточению ВВС, по переводе соединений в повышенную боевую готовность в ЛенВО не поступало до поступления Директивы №1. Нет следов мифической директивы (или директив, как сейчас уже принято говорить)...
Информация