Военная проза Сталина и Троцкого
Часть 1. Почти соратники
Третий призыв
Отнюдь не русские по национальности Сталин и Троцкий – без всяких сомнений, русские революционеры. И всё ими написанное (а это, скажем так, почти исключительно революционная проза) должно быть занесено в актив именно русской литературы.
Марксист должен писать. Первое поколение – Маркс и Энгельс по-настоящему взялись за перо только с «Манифестом», а уже потом к ним подтянулись единомышленники. Представители второй волны (начиная с Плеханова, Засулич, Потресова и кончая Лениным и Мартовым) тоже не спешили с программными публикациями.
Однако третьему социал-демократическому призыву фактически не было отпущено лишнего времени. Таким, как Троцкий и Сталин пришлось взяться за пропаганду и агитацию, как только они присоединились к когорте опытных марксистов.
В их рядах Владимира Ульянова в его 30 с небольшим все уже называли «старик». Это было то самое время, когда с огромным трудом подбирались большевистские литераторы, поначалу далеко уступавшие редакторам старой «Искры».
Молодые социал-демократы начинали писать, ещё когда оппозиционная пресса в России не получила широкого распространения. Зато уже хватало прессы либеральной, а главное был спрос и в среде соратников, и просто в рядах думающей интеллигенции, студенчества и грамотных рабочих.
В наши дни Сталин и Троцкий − признанные классики не только марксизма, но и отечественной литературы. Хотя литераторам, которые числят себя «настоящими», соседство с ними явно неуютно. Но стоит напомнить, что одним из самых известных нобелевских лауреатов по литературе стал Уинстон Черчилль, политик и военный, и даже совсем неплохой художник.
Он был, наверно, самым жёстким оппонентом Троцкого, многие считают, что именно Черчилль назвал его «демоном революции». А потом и Сталина, вождя народов, удостоенного звания генералиссимуса. Что явно смущало английского аристократа, чей предок герцог Мальборо тоже был генералиссимусом.
Троцкий в революционные годы не раз ставил на место предприимчивого британского министра, который стал зачинщиком интервенции и обещал «задушить большевизм в колыбели». Заняв пост наркома иностранных дел в большевистском правительстве, демон революции использовал для этого мощную «Первую радиостанцию Коминтерна» с московского Горохова поля.
Два десятилетия спустя Сталин откровенно переигрывал премьера Черчилля как в переписке с ним, так и в прямых диалогах. Американский президент Рузвельт не без труда сдерживал напор экспрессивного английского премьера. Черчилль в мемуарах даже посетовал на то, что ему, как и остальным, всегда хотелось встать, когда в помещение входил советский лидер.
Война с издателями
Никаких литературных регалий не было, как известно, ни у Сталина, ни у Троцкого. Сегодня большую часть произведений Троцкого оценивают как безудержную пропаганду. А многие сталинские работы почему-то принято считать нарочито упрощёнными, забывая принцип – кто ясно мыслит, тот ясно излагает.
Однако при жизни у того и у другого практически не было проблем с публикациями. Причём не только в социал-демократической и либеральной прессе. Оба много печатались как в России, так и за рубежом.
Глубокие исследования Троцкого о русских революциях, о Ленине и Сталине теперь признаны как важнейшая составная часть новой марксистской хрестоматии. До большинства работ Сталина литературоведы ещё всерьёз не добрались. А вот о трудах Троцкого пишут не только троцкисты, но и многие «независимые», вплоть до небезызвестного Дмитрия Быкова.
Сочинения Троцкого (тогда ещё ближайшего соратника Ленина) начали выпускать в Госиздате в 1924−1927 годах, то есть до того, как автора превратили в политического изгоя и эмигранта. В планах было издать 23 тома в 27 книгах, однако свет успели увидеть только 12 томов и 15 книг.
Собрание в итоге получилось несколько рваным, бессистемным, не говоря уже о трудностях с систематизацией по темам и хронологией. Теперь книги Троцкого переиздаются достаточно регулярно, хотя отнюдь не рекордными тиражами. На новый выпуск собрания сочинений то ли нет спонсора, то ли не находится спроса.
И это при том, что так и не вошедшие в собрание двухтомная «История Русской революции», трёхтомник «Сталин» и автобиография «Моя жизнь» переиздавались уже неоднократно на многих языках мира. Это признанные исторические бестселлеры.
Остаётся лишь удивляться, почему среди сочинений Троцкого не так много написанного в годы Гражданской войны. Это всего две книги 17 тома, и во многом такой дефицит можно объяснить тем, что Наркомвоенмор и председатель Реввоенсовета Республики был реально по горло занят конкретной фронтовой работой.
Составители его собрания сочинений не рассматривали возможным включать даже в многотомное издание целый ряд оперативных распоряжений, приказов, протоколов бесчисленных заседаний. К тому же, очень многое из того, что можно было бы считать написанным лично Троцким, в годы Гражданской войны вышло из-под пера его заместителя в РВСР Склянского. Немало также было исполнено в секретариате и просто подписано Троцким.
Вождь народов, писатель и поэт
У сочинений Сталина судьба не менее сложная, чем у трудов его многолетнего оппонента. Вождь народов, по сути, лично урезал их до 13 томов, убрав среди прочего всё, что могло бы расцениваться, как позитив в отношении не только Троцкого, но и многих других «врагов Революции» или «врагов народа».
Усилиями исследователей из Тверского издательства сталинских томов только в 1997 году стало 14, а к 2006 году – уже 18. Пополнение составили дореволюционная, предвоенная и послевоенная публицистика, интервью, переписка и даже поэзия Сталина. А также приказы, директивы и его ключевые выступления в годы войны.
Но главным содержанием новых томов надо признать знаменитые письма И. Сталина президенту США Ф.Д. Рузвельту и британскому премьеру У. Черчиллю. И хотя в многотомник вошли отнюдь не все письма, это – всеми признанная вершина военно-стратегического (назовём его так) творчества Сталина.
Все письма вышли непосредственно из-под пера многолетнего советского лидера. Отнюдь не случайно эту ни с чем не сравнимую переписку Сталина с западными партнёрами по антигитлеровской коалиции регулярно издают как в России, так и за рубежом.
Полностью или выдержками. А в России с недавних пор – с развёрнутыми историческими комментариями. Это и есть лучший ответ фальсификаторам и переписчикам. Это − неискажённая правда Великой войны. Увы, но, в отличие от России, где у неё вновь тиражи исчисляются десятками тысяч, легендарная «Переписка» на Западе реально доступна всё ещё лишь узкому кругу исследователей.
Однако это не помешало ей стать одним из основных источников при подготовке официальных историй войны в США и Великобритании, а также широко цитироваться в знаменитом 6-томнике Черчилля. Майкл Говард не стеснялся говорить о «Переписке», как источнике вдохновения для его «Большой стратегии».
На параллельных курсах
К началу революционного подъёма наши авторы были ещё очень молоды. Но оба – уже опытные революционеры: за плечами у одного – подполье, у другого – две ссылки.
А также реальная революционная борьба, стачки, восстания, эксы и... многочисленные регулярные (невзирая ни на что) публикации. В ссылке, в эмиграции, в подполье, в разгар схваток с царскими сатрапами.
Итак, революционер обязан писать. И писать много. Даже если будут ошибки, на них учиться он будет быстрее и лучше. Это уже много позже и Троцкий, и Сталин приложат все силы к тому, чтобы доказывать, что ошибки у них, если и были, то они их давно исправили.
Главное, что оба, следуя параллельными курсами, по большому счёту были ленинцами. Иосиф Джугашвили (тогда ещё не Сталин) сразу и навсегда признал себя его учеником. В одном из своих «Писем из Кутаиси», критикуя статью Ольминского «Долой бонапартизм», он очень по-кавказски сделал комплимент в адрес лидера большевиков:
«Человек, стоящий на нашей позиции, должен говорить голосом твёрдым и непреклонным. В этом отношении Ленин – настоящий горный орёл».
А вот Троцкий ещё пометался, вплоть до лета 1917 года. Именно тогда присоединение к ещё немногочисленной партии большевиков фракции или группы межрайонцев (лидером которых был 37-летний Лев Давидович) превратило его в одного из главных деятелей Октябрьского переворота.
Как они стартовали
22-летний Джугашвили начинает с пространной, но вместе с тем программной работы «Российская социал-демократическая партия и её задачи». Её тут же публикует тифлисская «Брдзола» (Борьба). Несмотря на то, что статья эта слегка напоминает студенческий реферат.
Однако её тезисы настолько точны, что молодого революционера с уже пятилетним стажем подпольщика, делегируют на все партийные мероприятия социал-демократов, какие только можно. Похоже, он не просто так покинул семинарию, устроившись на работу в тифлисскую обсерваторию.
Сталин вернулся к военной теме в прокламации Союзного комитета Кавказского союза РСДРП. Её напечатали в январе 1905 года. И она разошлась по Закавказью под броским заголовком «Рабочие Кавказа, пора отомстить!»
В короткой, но ёмкой прокламации получили развитие основные идеи из первой большой работы автора. Двумя короткими абзацами с отсылом к письму одного из офицеров с Дальнего Востока, автор фактически вынес безжалостный приговор разлагающейся царской армии. Приговор, тогда так и не ставший смертельным.
Ключевые положения о том, как надо готовиться к решительной схватке с царизмом, Коба изложит уже в июле 1905 года в статье «Вооружённое восстание и наша тактика». Её тут же опубликовали на грузинском языке в тифлисской социал-демократической газете «Пролетариатис Брдзола» (Пролетарская Борьба).
Однако настоящим руководством к действию для кавказских революционеров эта статья в переводе на русский язык стала только через 12 лет, когда разошлась листовками по окопам Кавказского фронта Первой мировой войны.
***
Троцкий как публицист-марксист взял очень резвый старт в иркутской газете «Восточное обозрение» под псевдонимом Антид Отто. Он сразу отметился серией статей, но о военном деле там было написано совсем немного.
Скорее всего, Лейба Бронштейн и предположить не мог, что на его долю совсем скоро выпадает революционная военная практика. Вписав в паспорт фамилию одного из своих тюремных надзирателей – Троцкий, он успел побывать в эмиграции, разругаться с Плехановым и познакомиться с Лениным.
Его друзьями стали меньшевик Аксельрод и Парвус, куда больше известный по истории с пломбированным вагоном, чем как автор небезызвестной теории Перманентной революции. Её на всю свою дальнейшую жизнь подхватил и сделал, по сути, своей Троцкий.
Но тогда он всеми силами боролся за восстановление единства русской социал-демократии, написав брошюру «Наши политические задачи» с жёсткой критикой ленинской работы «Шаг вперёд, два шага назад». Ленин в ответ отозвался на эту брошюру как на
«наглое лганьё» и «извращение фактов».
Однако идеологические расхождения не помешали им впоследствии стать сподвижниками, и Троцкий до конца своих дней всеми силами подчёркивал это. Но от удара ледорубом в череп это его так и не уберегло.
Со всей кавказской прямотой
Кавказец Сталин к началу первой русской революции уже считался в рядах большевиков одним из главных экспертов по национальному вопросу. О заметном участии будущего вождя народов в революционных событиях историки сообщают немного, а сам он в то время писал главным образом по национальному вопросу.
Но и от военной темы не уклонялся. Развитием главных тезисов о восстании можно считать и более позднюю объёмную работу «Анархизм или социализм». Брошюру напечатали на рубеже 1906 и 1907 годов частями в тифлисских изданиях большевиков «Ахали Дроеба» (Новое Время), «Чвени Цховреба» (Наша Жизнь) и «Дро» (Время) за подписью Ко.
Иосифа Джугашвили (который в иных случаях нередко использовал провокационный псевдоним Бесошвили) как Кобу тогда знали совсем немногие. Эта работа (по сути своей тоже программная) была написана по поручению большевистского ЦК уже после того, как на смену революции пришла повсеместная реакция.
В ней Джугашвили, по пунктам опровергал критику Кропоткина и кропоткинцев в адрес социал-демократов. В том числе по теме сугубо военной – о вооружённом восстании.
Необъяснимой наивности анархистов, которые не верили в диктатуру пролетариата и свято уповали на некое «движение масс» (что-то больше похожее на бунт, бессмысленный и беспощадный), автор противопоставил однозначный призыв к скрупулёзной подготовке вооружённого восстания.
То есть – к созданию революционной армии с её батальонами и ротами, как у Парижской коммуны. Эти идеи Сталин успеет развернуть в ещё одной небольшой, но тоже программной и при этом полемической работе – «Маркс и Энгельс о восстании».
Пожалуй, главным для Кобы становится опровержение опять же анархистских по сути тезисов политического противника – меньшевика Ноя Хомерики, который
«не хочет иметь ни «тактики сражения», ни «организованных отрядов», ни организованного выступления!»
Всё это, как отмечает автор, оказывается, нечто несущественное и лишнее. Коба тут же, в дополнение к Марксу и Энгельсу, точно и к месту цитирует Ленина:
«Мы должны собирать опыт московского, донецкого, ростовского и других восстаний, распространять этот опыт, готовить упорно и терпеливо новые боевые силы, обучать и закалять их на ряде партизанских боевых выступлений. Новый взрыв, может быть, и не наступит еще весной, но он идет, он, по всей вероятности, не слишком далек. Мы должны встретить его вооружёнными, организованными по-военному, способными к решительным наступательным действиям».
Первый в первой революции
25-летний Троцкий был первым и вообще одним из немногих социал-демократов, кто успел попасть в Россию во время её первой революции. Уже в марте 1905 года он был в Петербурге и выдвинул лозунг о Временном революционном правительстве.
Под угрозой ареста Троцкий был вынужден скрываться в Финляндии, но в октябре вернулся в бушующую столицу. Он входит в Петербургский совет рабочих депутатов и пишет сразу в трёх изданиях: «Известиях» совета, в «Русской газете» и в меньшевистском «Начале» (что ему ещё припомнят много лет спустя).
Военная тема у Троцкого − едва ли не на первом месте. Среди целой серии воинственных до предела статей явно выделяются прямые призывы и обращения к армии (как реальные опыты революционной пропаганды).
Профессиональным военным писателем тогдашнего Троцкого не назовёшь. Как и многие его товарищи, он по большей части оперирует цитатами, и не только старших из классиков. Зато к Временному революционному правительству неуёмный Лев призывает прийти уже отнюдь не мирным путём – через восстание.
Восстание, как известно, ещё будет – но не в Питере, а в Москве, но уже поздно. Троцкого к тому времени арестуют. Он осенью 1905 годы был уже фактическим лидером Петросовета, так как его бывшего председателя Хрусталёва-Носаря успела схватить царская охранка. Но Троцкий, войдя в тройку сопредседателей совета, очень скоро и сам попал в заключение.
Однако причиной ареста стали отнюдь не воинственные статьи Троцкого, публиковавшиеся под псевдонимами или без подписи, а отредактированный им почти нейтральный «Финансовый манифест».
Впрочем, какой там нейтральный? Если в Манифесте содержались прямые призывы
«не платить налоги и подати» и «ни копейки царскому правительству».
Власть всегда остро чувствует настоящую угрозу.
От революции до войны
Поражение первой русской революции стало мощнейшим стимулом для пишущих большевиков, хотя слишком много сил у них уходило на внутрипартийные разборки. Впрочем, в официально опубликованных сочинениях Сталина на период с 1907 по 1913 годы приходится лакуна, вряд ли объяснимая только затяжной ссылкой в Туруханский край.
Троцкий за эти же годы успел написать не только целый ряд важнейших статей и книг, в том числе масштабное исследование «Россия в революции», но и набраться опыта как военный корреспондент. Либеральная «Киевская мысль» (где знали, что после выхода ленинской «Правды» Троцкий закрыл свою газету с тем же названием) предложила известному журналисту поездку на Балканы.
Новый репортёр успел за две Балканские войны написать больше полусотни статей, писем, фронтовых и биографических очерков. Из них сформирован 6-й том сочинений Троцкого, едва ли не лучший в собрании.
Своеобразная самоцензура и почти полный отказ автора от социал-демократической риторики превратили регулярные и во многом рутинные газетные публикации в подобие энциклопедии по Восточному вопросу.
Не случайно в 6-м томе нашлось место и более поздним исследованиям Троцкого, в которых гармонично сочетаются история и политика, экономика и этнография. А также и заочной полемике с лидером кадетов Павлом Милюковым. Которому, кстати, принадлежит авторство самого термина «троцкизм».
Автор ненавязчиво, но весьма прозрачно помогал читателям понять всю несостоятельность претензий Российской империи на обладание Константинополем и проливами (идеи, так милой сердцу Милюкова).
История, как известно, полна иронии. И последовательно сделала сначала Милюкова, а спустя всего полгода – Троцкого главами дипломатического ведомства России. Одного − во Временном правительстве, другого − в ленинском Совете народных комиссаров.
В Октябрьском перевороте марксисты-классики Троцкий и Сталин примут участие как настоящие соратники. В Гражданской войне – тоже, хотя ругаться по каждому поводу будут уже почти как враги.
А дальше их пути разойдутся. И писать о войне они станут каждый по-своему.
Но об этом – в следующих очерках из серии «Классики и война».
Информация