Исторический анализ баллад А. К. Толстого
М. Иванов. Иллюстрация к балладе А. К. Толстого «Боривой»
Исторические баллады А. К. Толстого написаны живым и ярким языком, легко и с удовольствием читаются. Но они недооценены большинством читателей, которые не воспринимают всерьез информацию, что содержится в этих стихотворениях, и склонны рассматривать их лишь в качестве забавных литературных сказок. Однако даже среди баллад с фантастическим сюжетом и вымышленными персонажами, есть произведения, в которых имеются намеки и отсылки к реальным событиям. В качестве примера можно привести баллады «Змей Тугарин», «Поток-богатырь», «Чужое горе».
А есть баллады, имеющие реальную историческую основу. Источниками для них послужили рассказы русских летописей, «Слово о полку Игореве», а также труды современных автору отечественных и зарубежных историков. Именно им и будет уделено основное внимание в этих статьях.
Л. Фалин. Иллюстрация к балладе «Роман Галицкий». В этой балладе рассказывается о визите папских послов, предложивших Роману корону Руси
А. К. Толстой был просто влюблен в историю домонгольской Руси, он писал в 1869 году:
«Когда я думаю о красоте нашей истории до проклятых монголов, ...мне хочется броситься на землю и кататься в отчаянии от того, что мы сделали с талантами, данными нам Богом!»
И, как всегда в таких случаях, порой он слегка увлекается и оказывается пристрастным.
X–XI века действительно являются очень интересным периодом истории нашей страны. Молодое русское государство быстро набирало силы и увеличивалось в размерах. Разделение церквей на католическую и православную произошло только в 1054 году, и ещё долгие десятилетия после него люди на Востоке и Западе считали себя единоверцами. Знакомые нам имена встречаются в западноевропейских и византийских источниках того времени, а некоторые русские князья являются героями скандинавских саг. По мнению А. К. Толстого, этот период нашей истории резко контрастирует даже с началом царствования Романовых. Ко всему иноземному тогда относились подозрительно и русские цари мыли руки после общения с иностранными послами.
Н. Дмитриев-Оренбургский. Обряд омовения рук после приёма иноземных посольств Московскими царями
В балладе «Чужое горе» А. К. Толстой называет три события, которые, по его мнению, круто изменили естественный ход истории нашей страны: раздел Ярославом Мудрым русских земель между своими сыновьями, нашествие монголов и деспотическое правление Ивана Грозного.
Итак, давайте подробнее поговорим о некоторых балладах Алексея Толстого.
Баллада «Змей Тугарин»
В этой балладе говорится о пророческой песне татарского певца, которую тот спел на пиру у князя Владимира:
«Обнимут твой Киев и пламя, и дым,
И внуки твои будут внукам моим
Держать золочёное стремя!»
И внуки твои будут внукам моим
Держать золочёное стремя!»
Интересно, что в данной балладе, как и в русских былинах, образ Владимира синтетический. В князе Владимире-Красно Солнышко, как известно, слились образы Владимира Святославича и его правнука Владимира Мономаха.
В процитированном выше отрывке говорится о внуках князя, которым предстоит покориться татарам. И это явная отсылка именно к Владимиру Мономаху – последнему сильному великому князю единого русского государства. Но в финале этой баллады Владимир вспоминает о варягах – «дедах лихих». И это уже не Мономах, а Владимир Святославич, который в «Слове о полку Игореве» и в скандинавских сагах называется «Старым». Этот эпитет, кстати, всегда употребляется в отношении основателя династии.
В последнее время этого Владимира снова часто стали называть Святым. Внимательные читатели, вероятно, заметили ошибку А. Толстого. Дело в том, что Рюрик являлся прадедом Владимира Святославича. И с монголами встретились не внуки, а правнуки Владимира Мономаха. Думается, что эту ошибку автор совершил сознательно – чтобы сохранить стихотворный размер. Согласитесь, слова внуки и деды подходят для стихов гораздо больше, чем правнуки и прадеды.
Вернёмся к балладе А. Толстого.
«Певец продолжает:
«И время придёт,
Уступит наш хан христианам,
И снова подымется русский народ,
И землю единый из вас соберёт,
Но сам же над ней станет ханом!»
«И время придёт,
Уступит наш хан христианам,
И снова подымется русский народ,
И землю единый из вас соберёт,
Но сам же над ней станет ханом!»
Здесь мы видим противопоставление домонгольской («Киевской») Руси и Новгорода Руси «Московской» (неудачные названия «Киевская» и «Московская» Русь появились лишь в трудах историков XIX века). Идеализированный князь Владимир сравнивается с Иваном Грозным.
И в конце баллады А. Толстой устами своего героя произносит замечательную фразу, которую следовало бы печатать в качестве эпиграфа на каждом учебнике истории.
Отвечая на мрачное пророчество Тугарина, Владимир говорит:
«Бывает, – примолвил свет-солнышко-князь, –
Неволя заставит пройти через грязь –
Купаться в ней свиньи лишь могут!»
Неволя заставит пройти через грязь –
Купаться в ней свиньи лишь могут!»
Князь Владимир, кадр из фильма «Илья Муромец», 1956 г.
Баллада «Поток-богатырь»
В этой балладе А. К. Толстой показывает Ивана IV глазами киевского богатыря, проспавшего полтысячи лет:
«Едет царь на коне в зипуне из парчи,
А кругом с топорами идут палачи, –
Его милость сбираются тешить,
Там кого-то рубить или вешать.
И во гневе за меч ухватился Поток:
«Что за хан на Руси своеволит?»
Но вдруг слышит слова:
«То земной едет бог,
То отец наш казнить нас изволит!»
А кругом с топорами идут палачи, –
Его милость сбираются тешить,
Там кого-то рубить или вешать.
И во гневе за меч ухватился Поток:
«Что за хан на Руси своеволит?»
Но вдруг слышит слова:
«То земной едет бог,
То отец наш казнить нас изволит!»
Заметим, что у любого историка, знакомого с деяниями европейских монархов – современников Ивана IV, возникают неизбежные сомнения в выдающейся «ужасности» и невероятной «грозности» этого царя.
Ведь его современниками были Генрих VIII Английский, при котором были убиты около 72 тысяч человек (а также «овцы съели людей»), и великая английская королева Елизавета, казнившая до 89 тысяч подданных. В это же время во Франции правил король Карл IX. При нем только за время «Варфоломеевской ночи» (которая на самом деле проходила по всей Франции и длилась две недели) было убито людей больше, чем казнено за все время правления Ивана IV. Испанский король Филипп II и герцог Альба отметились 18 тысячами убитых в одних только Нидерландах. А в Швеции в то время у власти был безумный и кровавый король Эрик XIV. Но А. Толстой ориентировался на труды Карамзина, который относился к Ивану IV крайне предвзято и сыграл большую роль в демонизации его образа.
Иван IV, миниатюра из Казанской летописи
«Василий Шибанов»
В этой балладе А. Толстой ещё раз обращается к образу Ивана IV.
Здесь мы видим вариацию некрасовской истории «холопа примерного, Якова верного». Князь Андрей Курбский – предатель, возведенный либералами XIX века в ранг «борца с тоталитаризмом», предтеча генерала Власова, весной 1564 года бежал от своей армии к литовцам в Вольмар. И он сам, и его потомки активно воевали против своей родины, убивая не Ивана IV или близких родственников царя, а простых русских людей.
Курбского в его бегстве сопровождали 12 человек, в том числе и герой баллады:
«Дороден был князь. Конь измученный пал.
Как быть среди ночи туманной?
Но рабскую верность Шибанов храня,
Свого отдаёт воеводе коня:
«Скачи, князь, до вражьего стану,
Авось я пешой не отстану».
Как быть среди ночи туманной?
Но рабскую верность Шибанов храня,
Свого отдаёт воеводе коня:
«Скачи, князь, до вражьего стану,
Авось я пешой не отстану».
И как же отблагодарил предатель человека, вероятно, спасшего ему жизнь?
Курбский посылает Шиванова к Ивану IV с оскорбительным письмом, прекрасно понимая, что отправляет его на смерть. Беспрекословная верность Шиванова удивляет даже царя:
«Гонец, ты не раб, но товарищ и друг,
И много, знать, верных у Курбского слуг,
Что выдал тебя за бесценок!
Ступай же с Малютой в застенок!»
И много, знать, верных у Курбского слуг,
Что выдал тебя за бесценок!
Ступай же с Малютой в застенок!»
Иван Васильевич Грозный слушает письмо Курбского, доставленное Василием Шибановым. Иллюстрация журнала «Нива»
Заканчивается баллада монологом Шиванова, который «славит своего господина» и просит Бога простить и царя, и Курбского:
«Услышь меня, Боже, в предсмертный мой час,
Прости моего господина!
Язык мой немеет, и взор мой угас,
Но слово моё всё едино:
За грозного, Боже, царя я молюсь,
За нашу святую, великую Русь...»
Прости моего господина!
Язык мой немеет, и взор мой угас,
Но слово моё всё едино:
За грозного, Боже, царя я молюсь,
За нашу святую, великую Русь...»
Как говорится, начал А. Толстой «за здравие», а кончил каким-то нестерпимо приторным верноподданическим елеем.
В некоторых балладах А. Толстого рассказывает и об истории западных славян.
Баллада «Боривой» (Поморское сказание)
«К делу церкви сердцем рьяный,
Папа шлет в Роскильду слово
И поход на бодричаны
Проповедует крестовый».
Папа шлет в Роскильду слово
И поход на бодричаны
Проповедует крестовый».
Речь идёт об одном из эпизодов так называемого Вендского крестового похода 1147 года (совершен в рамках Второго крестового похода). Папой римским Евгением III и Бернаром Клервосским война против славян была благословлена наравне с экспедицией в Палестину. На земли полабских славян – ободритов и лютичей, двинулись армии саксонских, датских и польских рыцарей. К ним примкнули отряды немецких епископов и моравских князей.
Одна из крестоносных армий действовала против лютичей и поморян. То обстоятельство, что князь лютичей Ратибор, его окружение и часть подданных уже успели принять христианство, никого не смущало. Лидерами этой части крестоносцев были маркграф Бранденбурга Альбрехт Медведь и магдебургский архиепископ Конрад I.
Другая армия должна была сокрушить силы племенного союза ободритов. Ее руководителями были герцог Саксонии Генрих Лев, герцог Конрад Бургундский и архиепископ Бременский Адальберт. На соединение с этой армией спешили датчане, которых вели Свен III, правитель Зеландии, и Кнут V, владевший Ютландией – троюродные братья и непримиримые соперники.
Пора вернуться к балладе А. Толстого:
«Первый встал епископ Эрик,
С ним монахи, вздевши брони,
Собираются на берег.
Дале Свен пришел, сын Нильса,
В шишаке своем крылатом;
С ним же вместе ополчился
Викинг Кнут, сияя златом.
Оба царственного рода,
За престол тягались оба,
Но для славного похода
Прервана меж ними злоба.
И, как птиц приморских стая,
Много панцирного люду,
И грохоча, и блистая,
К ним примкнулось отовсюду».
С ним монахи, вздевши брони,
Собираются на берег.
Дале Свен пришел, сын Нильса,
В шишаке своем крылатом;
С ним же вместе ополчился
Викинг Кнут, сияя златом.
Оба царственного рода,
За престол тягались оба,
Но для славного похода
Прервана меж ними злоба.
И, как птиц приморских стая,
Много панцирного люду,
И грохоча, и блистая,
К ним примкнулось отовсюду».
Рёскильдского епископа на самом деле звали Аскер. А правителя Ютландии Кнута все же трудно назвать викингом.
М. Иванов. Иллюстрация к балладе «Боривой»
Сопротивление крестоносцам возглавил ободритский князь Никлот, который нанес упреждающий удар по гавани Любека, уничтожив там много кораблей.
Князь Никлот, статуя в Шверинском замке
После этого Никлот отступил к крепости Добин, где его осадили крестоносцы. В это время подошли и датчане.
А. К. Толстой – о прибытии Свена, Кнута и Аскера:
«И в веселии все трое,
С ними грозная дружина,
Все плывут в могучем строе
К башням города Волына».
С ними грозная дружина,
Все плывут в могучем строе
К башням города Волына».
(к осажденному крестоносцами городу Добин).
А на помощь к ободритам пришли воинственные славяне острова Руян (Рюген), которые в морском сражении разбили датский флот:
«От ударов тяжкой стали
Позолоченные крылья
С шлема Свена уж упали;
Пронзена в жестоком споре
Кнута крепкая кольчуга,
И кидается он в море
С опрокинутого струга.
А епископ Эрик, в схватке
Над собой погибель чуя,
Перепрыгнул в лихорадке
Из своей ладьи в чужую».
Позолоченные крылья
С шлема Свена уж упали;
Пронзена в жестоком споре
Кнута крепкая кольчуга,
И кидается он в море
С опрокинутого струга.
А епископ Эрик, в схватке
Над собой погибель чуя,
Перепрыгнул в лихорадке
Из своей ладьи в чужую».
М. Иванов. Иллюстрация к балладе «Боривой»
Командовавший эскадрой Свена рёскильдский епископ Аскер (А. Толстой упорно называет его Эриком) в самом начале сражения покинул свой военный корабль и укрылся на торговом судне. Саксон Грамматик утверждает, что епископ
«зрелищем постыдного бегства привёл в смятение тех, кого должен был бы своим примером возбудить к мужеству в битве».
Другая ошибка Толстого – участие в этой битве кораблей Кнута.
На самом деле с руянами сражались только зеландцы: Кнут не отправил свои суда на помощь брату-сопернику. Так или иначе, руяне тогда захватили множество кораблей. После этого датчане ушли от Добина.
«Генрих Лев, идущий смело
На Волын к потехе ратной,
Услыхав про это дело,
В Брунзовик пошел обратно».
На Волын к потехе ратной,
Услыхав про это дело,
В Брунзовик пошел обратно».
На самом деле, именно 18-летний Генрих Лев руководил осадой Добина.
Взять эту крепость крестоносцы так и не смогли. Они ушли от него, заручившись обещанием Никлота крестить свой народ. Неудачными были действия и другой армии, которой не удалось овладеть Деммином и Штеттином.
В финале баллады Толстого вождь руян Боривой (видимо, Борил-вой) обещает отомстить крестоносцам:
«К вам средь моря иль средь суши
Проложу себе дорогу
И заране ваши души
Обрекаю Чернобогу».
Проложу себе дорогу
И заране ваши души
Обрекаю Чернобогу».
В 1152 году славянские дружины атаковали Данию и разорили её.
Хронист Гельмольд из Босау свидетельствует:
«Большой этот поход разрешился малою пользою. Ибо тотчас же потом (славяне) стали действовать хуже прежнего: ни крещения не признавали, ни воздерживались от ограбления данов».
В следующих статьях мы проведём исторический анализ текста некоторых баллад А. К. Толстого, в которых рассказывается о реальных событиях, происходивших на территории русских княжеств.
Информация