О качестве стрельбы русской эскадры в Цусимском сражении
Недавно на «ВО» были опубликованы две статьи «Цусима. Факторы точности русской артиллерии» и «Цусима. Факторы точности японской артиллерии» уважаемого Алексея Рытника. В них автор, «перелопатив» огромное количество материала, как из российских, так и иностранных источников, пришел к выводу, что:
1) японский флот использовал более совершенную методику управления огнем, нежели русские 2-я и 3-я Тихоокеанские эскадры;
2) японцы хорошо подготовились к решающему сражению, интенсивно тренируя комендоров в его преддверии, в то время как 2-я Тихоокеанская провела последние калиберные стрельбы за 4 месяца до сражения (Мадагаскар), а последние стволиковые – более чем за месяц (Камрань).
В итоге качество японской стрельбы оказалось превосходным, а по поводу меткости русской уважаемый автор высказался так:
«Сведения о повреждениях японских кораблей, полученных в Цусимском бою, говорят о том, что русские артиллеристы, за исключением одного эпизода, попадали нечасто и нерегулярно. Этим исключением были первые 15 минут, в течение которых «Микаса» получил 19 попаданий. По многим косвенным признакам удалось определить, что «автором» большинства из этих попаданий был всего лишь один корабль – «Князь Суворов» – единственный, на котором хорошо освоили определение дальности по дальномеру».
Получается, что японцы сумели разработать и организовать лучшую систему централизованного управления огнем, чем была у русских в Цусиме, и благодаря этому выиграли сражение.
Но так ли это?
К сожалению, я не могу согласиться с этим тезисом уважаемого А. Рытника по одной простой, по очевидной причине. Как известно, централизованное управление огнем, осуществляющееся под руководством старшего артиллерийского офицера, обеспечивает преимущество в точности в сравнении с децентрализованным, когда плутонги (группы орудий) или даже отдельные орудия стреляют самостоятельно, получая данные от дальномеров и рассчитывая необходимые поправки на свой страх и риск.
Это мое утверждение отлично подтверждается и общей историей артиллерийского дела на море (повсеместного перехода на централизованное управление огнем), и тем, что в Цусиме, впервые применив такое управление, японцы, очевидно, стреляли существенно лучше, чем в предыдущих боях с русским флотом.
Загвоздка же заключается в том, что русский флот практиковал централизованное управление основной формой огневого боя, в то время как японцы стреляли децентрализовано до самой Цусимы. И тем не менее во всех случаях боевых столкновений японцы своей децентрализованной, то есть априори менее точной стрельбой, демонстрировали лучший результат, чем показывали русские корабли, управляя огнем централизовано. А это, в свою очередь, говорит нам о том, что причины лучшей меткости японцев следует искать отнюдь не в особом качестве централизованного управления огнем.
Оценка точности русской и японской стрельбы в Цусиме
Увы, она практически невозможна. Мы знаем, пусть и приблизительно, сколько снарядов попало в японские корабли (хотя и тут полной ясности нет), но не знаем, сколько снарядов израсходовала русская эскадра. Даже по уцелевшим кораблям остаются вопросы, о расходе боезапаса на затонувших – мы, конечно, не знаем совсем ничего. У японцев – наоборот, расход боеприпасов известен, но совершенно неопределяемо количество попаданий в русские корабли. Даже по уцелевшему «Орлу» данные изрядно противоречивы, а о попаданиях в погибшие корабли и вовсе почти ничего неизвестно.
Вроде бы – полный тупик. И все же, анализируя статистику Цусимского сражения, кое-какие выводы сделать можно.
Статистика попаданий в японские броненосные корабли
На форуме сайта «Цусима» уважаемый ««realswat» (А. Данилов), пользуясь рапортами командиров «Микаса», «Токива», «Адзума», «Якумо», а также «Медицинским описанием Цусимского боя» и иными источниками, составил хронологию попаданий в японские корабли Того и Камимуры. Я позволил себе слегка переформатировать его работу, разбив при этом все три этапа сражения главных сил на 10-минутные интервалы и добавив, справочно, сведения о попаданиях в японские корабли, время которых не было определено.
Примечания:
1. Разница в японском и русском времени принята мною в 18 минут.
2. Интервалы взяты за полные минуты, то есть, если указано 14:00–14:09, то в него входят попадания в японские корабли, случившиеся после 13 часов 59 мин. 00 сек. и до 14 часов 09 мин. 00 сек. включительно.
3. Из расчетов, выполненных А. Даниловым, я удалил близкие разрывы (14:02 рядом с «Адзума», 15:22 – «Токива», 15:49 – «Идзумо»), но учел двойное попадание в «Асаму» как двойное (у А. Данилова оно считается как одинарное, но с пометкой «двойное»).
4. Первый интервал взял в размере 11 минут, так как не вполне ясно точное время открытия огня – 14:49 или же 14:50. Последний интервал 1-й фазы взят мною в 3 минуты, так как именно тогда она и закончилась. Последний интервал 2-й фазы продлен мною до 16:22, хотя она вроде бы закончилась в 16:17 по русскому времени, тем не менее последнее в этой фазе попадание (в «Асахи») датируется 16:40 по японскому или в 16:22 по русскому времени.
5. Попадания вне фаз боя – один 120-мм снаряд, угодивший в «Идзумо», по всей видимости, достался ему с русского крейсера, с которыми как раз примерно в это время и столкнулся 2-й боевой отряд японцев. Что же до попадания в «Ниссин» – здесь можно лишь предположить ошибку в фиксации времени попадания, которые, надо сказать, вообще, на «Ниссине» отмечались весьма небрежно. Из 16 попаданий время отмечено только в 7 случаях, причем в одном случае (в третьей фазе сражения) три попадания угодили в крейсер в течение минуты – в 18:42 по русскому времени. Что на фоне общей статистики попаданий выглядит, мягко говоря, сомнительно.
Констатируем факты
Русские корабли пристрелялись весьма быстро, не более чем за две-три минуты.
В 13:49 или 13:50 «Суворов» открыл огонь, а уже в 13:52 (14:10 по японскому) на «Микасе» зафиксировали первое попадание. Следующий снаряд угодил в «Микасу» спустя две минуты, в 13:54 и далее до 14:01 следовали стабильные попадания по одному снаряду в минуту. А затем на флагман Х. Того обрушился настоящий стальной ливень – в 14:02 он получил 4 попадания. Но на этом пик оказался пройден: в 14:03 – одно попадание, в 14:04 – два, в 14:05 – два, в 14:06 – одно и в 14:07 еще одно, девятнадцатое по счету. Следующее, двадцатое попадание, настигло «Микасу» лишь спустя 10 минут.
Таким образом, мы можем видеть, что русский огонь по «Микасе» достиг своего пика в период с 14:02–14:05, то есть после 10–11 минут стрельбы по нему, а через 15–16 минут от начала боя количество попаданий стало снижаться. Но одновременно с этим резко выросло количество попаданий в прочие японские корабли – если за первые 10–11 минут огневого боя в прочие японские корабли не попал ни один снаряд, то в следующую «десятиминутку», с 14:00 до 14:09, мы уже видим 7 попаданий. Причем, если первые снаряды – разрыв у борта «Адзумы» и попадание в «Токиву», случились в 14:02, то основная масса попаданий (числом шесть) пришлась на период с 14:05 до 14:09.
Однако затем результативность русского огня резко снизилась – в десятиминутных интервалах следующего получаса (14:10–14:39) во все японские корабли попало только 8; 6 и 5 снарядов соответственно. То есть за полчаса свои цели поразили 19 снарядов. В дальнейшем попадания сократились еще – в течение следующего получаса 1-й фазы сражения русские корабли сумели достичь только 16 попаданий.
Во второй фазе боя наши артиллеристы уже ничего не могли противопоставить противнику – примерно за 43 минуты боя всего только 10 зафиксированных по времени попаданий. И в третьей фазе сражение окончательно превращается в избиение – всего 9 зафиксированных попаданий за 1 час 20 минут.
Разумеется, здесь перечислены не все попадания в японские корабли, а только те, время которых зафиксировано японцами. Кроме того, как и видно из таблицы, в броненосцы и броненосные крейсера 1-го и 2-го боевых отрядов попало 50–59 снарядов, но как они распределялись в течении боя – мы не знаем.
Слово предоставляется «капитану очевидность»
Итак, первый и очевиднейший вывод – в течение первых 20–21 мин. русские артиллеристы продемонстрировали высокий класс стрельбы (что, опять же, признавали британские наблюдатели), но затем «что-то пошло не так», и эффективность огня нашей эскадры резко снизилась.
Что же произошло?
Почему снижалось количество попаданий в японские корабли?
Ответ, в сущности, очевиден – результативность русской стрельбы падала в результате огневого воздействия японцев. Так, между прочим, считали и сами японцы. К. Або, служивший старшим артиллерийским офицером на «Микасе» в Цусимском сражении, впоследствии в своей лекции, прочитанной им офицерам Королевского флота, указывал:
«Капитан Слейд уже сказал в своей лекции, что защитить свой корабль можно, накрыв сильным огнём корабль врага и подавив его огневые средства.
В первой стадии Цусимского боя русская эскадра, открывшая сильный огонь примерно с 6500 ярдов, всего за несколько минут нанесла «Микасе» сравнительно тяжёлые повреждения: грот-стеньга была сбита, одно 6-дюймовое и два 12-фунтовых орудия были на время выведены из строя, было сделано много пробоин в трубах и т.д. Но как только наши корабли открыли огонь, а точность попаданий стала постепенно расти, соответственно стала снижаться сила вражеского огня.
А в заключительной стадии того же боя, когда главный отряд Того дрался с вражеской эскадрой, многие наши корабли сконцентрировали свой огонь на головном «Бородино», и тогда «Орёл», следующий корабль в строю, начал эффективно поражать «Микасу». Некоторые снаряды взрывались, попадая в борт, другие падали в воду у самого борта, да так, что крышу штурманской рубки (Остров Обезьян) несколько раз вымочило фонтанами брызг, причиняя значительные неудобства, так как часто приходилось протирать залитые водой линзы дальномеров и биноклей. Из-за этого «Микаса» перенёс огонь с «Бородино» на «Орёл», через 10–15 минут стрельбы огонь «Орла» начал постепенно слабеть, и после этого уже не было ни душа от фонтанов брызг, ни попаданий снарядов».
В первой стадии Цусимского боя русская эскадра, открывшая сильный огонь примерно с 6500 ярдов, всего за несколько минут нанесла «Микасе» сравнительно тяжёлые повреждения: грот-стеньга была сбита, одно 6-дюймовое и два 12-фунтовых орудия были на время выведены из строя, было сделано много пробоин в трубах и т.д. Но как только наши корабли открыли огонь, а точность попаданий стала постепенно расти, соответственно стала снижаться сила вражеского огня.
А в заключительной стадии того же боя, когда главный отряд Того дрался с вражеской эскадрой, многие наши корабли сконцентрировали свой огонь на головном «Бородино», и тогда «Орёл», следующий корабль в строю, начал эффективно поражать «Микасу». Некоторые снаряды взрывались, попадая в борт, другие падали в воду у самого борта, да так, что крышу штурманской рубки (Остров Обезьян) несколько раз вымочило фонтанами брызг, причиняя значительные неудобства, так как часто приходилось протирать залитые водой линзы дальномеров и биноклей. Из-за этого «Микаса» перенёс огонь с «Бородино» на «Орёл», через 10–15 минут стрельбы огонь «Орла» начал постепенно слабеть, и после этого уже не было ни душа от фонтанов брызг, ни попаданий снарядов».
Что сразу бросается в глаза?
К. Або говорит о весьма точной стрельбе «Орла» в завершающей стадии сражения, сопровождающейся рядом попаданий, и оснований не доверять ему нет. Но если мы взглянем на хронологию попаданий в японский флагман, то увидим в ней всего только 2 попадания – 152-мм снарядом в 18:06 и 305-мм – в 18:25, что совершенно расходится со словами К. Або. Из этого можно сделать предположение, что в «Микасу» все же попало больше снарядов, нежели 31 зафиксированный по времени снаряд.
Другой вариант: это место в лекции является очередным свидетельством истинности знаменитой пословицы «лжет, как очевидец». То есть никаких попаданий не было, а К. Або, добросовестно заблуждаясь, принял за них что-то иное, например – близкие падения снарядов. В таком случае данный эпизод напомнит нам, что к свидетельствам японцев следует относиться с осторожностью – в своих донесениях они также были склонны к ошибкам.
О точности и эффективности японской стрельбы в начале Цусимского сражения
Общеизвестно, что на самом первом этапе наибольшее «внимание» японских артиллеристов удостоились два флагманских корабля 2-й Тихоокеанской эскадры – «Суворов» и «Ослябя». При этом смело можно утверждать, что в первые 10 минут боя в «Ослябю» были множественные попадания, так как это подтверждают и данные японцев, и русские наблюдатели (показания мичмана Щербачева 4-го, донесение корпуса фл. штурманов полковника Осипова). Попадания эти вызвали некоторую убыль в артиллерии, так как, по всей видимости, носовая башня 254-мм была повреждена еще до 14:00. Но, судя по всему, способность вести сколько-то меткий огонь броненосцем была утрачена где-то в период с 14:12-14:15.
Логика тут очень простая – в 13:56 «Ослябя» получил первое попадание 305-мм снаряда (до этого в него попадали снаряды меньших калибров), но, по описаниям служивших на «Ослябе» Д. Б. Похвистнева и М. П. Саблина, это не вызвало существенного крена и дифферента. Однако же еще один или даже два крупнокалиберных снаряда, попавшие в 14:12, привели к быстрому нарастанию и того, и другого, отчего ближе к 14:20 «Ослябя» сидел в воде по самые клюзы с креном в сторону противника, доходящим до 12–15 град. Очевидно, что в подобном положении вести точный огонь по противнику было уже невозможно.
С «Суворовым» все несколько сложнее.
Командир «Микасы» был уверен, что пристрелялся по русскому флагману в 13:53 (14:11 по японскому), но это едва ли правда. Абсолютно все источники, и наши, и японские, свидетельствуют о том, что японцы открыли огонь позже русских, официально – в 13:52 (14:10 по японскому), то есть с задержкой на 2–3 минуты. И все наши источники свидетельствуют о том, что первые залпы японцев не попадали.
Так, З. П. Рожественский утверждал, что
«японцы пристреливались минут около 10-ти: сначала попадали только осколки и брызги от разрывавшихся об воду снарядов, но уже в 2 часа неприятель стал непрерывно попадать».
То же указывает в своих мемуарах В. И. Семенов. Флаг капитан штаба командующего эскадрой Клапье-де-Колонг в показаниях Следственной комиссии указывал:
После двух-трех недолетов и перелетов неприятель пристрелялся, и быстрые, в большом числе, одно за другим, попадания сосредоточились в носу и у боевой рубки «Суворова».
Вероятнее всего, было так: на «Микасе» считали, что пристрелялись в первую минуту стрельбы, но на самом деле первые два-три залпа не давали накрытия, третий-четвертый лег под бортом «Суворова», рядом с мостиком, отчего был ранен мичман Церетели, и все это заняло несколько минут, а вот дальше уже последовали попадания.
Как бы то ни было, и наши, и японские рапорты солидарны в одном – в 14:00 ориентировочно «Суворов» уже получил немалое количество попаданий и сильно горел. При этом нет никаких сведений о том, что на нем выходила из строя артиллерия, но условия управления огнем существенно ухудшились. Клапье-де Колонг указывал:
«Дым и пламя от разрыва снарядов и частые возгорания близких предметов не дают возможности видеть через просветы рубки, что делается кругом. Только урывками можно видеть иногда отдельные части горизонта. Никаких правильных наблюдений, да еще в желаемом определенном направлении, не было возможности вести».
Очевидно, что подобные помехи должны были крайне негативно сказаться на централизованном управлении стрельбой, осуществлявшемся из боевой рубки. А в 14:11 это управление было уничтожено. Клапье-де-Колонг свидетельствовал:
«2 часа 11 мин. Ранило в боевой рубке – судового старшего артиллерийского офицера лейтенанта Владимирского – стоявшего у левого дальномера; он ушел на перевязку; дальномер Барра и Струда разбило, его заменили правым, и у него стал полковник К. Мор. Ар. Берсенев. Не прошло и минуты, как осколком в голову убило полковника Берсенева; его заменил у дальномера нижний чин, дальномерщик».
О том, кто попадал в «Микасу» в 13:49–14:10
В статье «О стрельбе броненосца «Орел» в завязке Цусимского сражения» я пришел к выводу, что в указанном периоде попадать в японский флагман могли только 4 броненосца типа «Бородино» и «Ослябя», при том, что «Орел» задержался на несколько минут с открытием огня. Все эти пять боевых кораблей с 13:49 и до 14:10 оставались боеспособными, но здесь имеются некоторые нюансы.
Изначально в лучших условиях для стрельбы по японскому флагману находился «Суворов» – он был ближе всего к «Микасе», артиллеристы «Суворова» были неплохими, да и дистанцию удалось определить более-менее правильно. В силу этого я совершенно не удивился бы тому, что большая часть из 6 попаданий в «Микасу» в первые 10 минут боя принадлежит «Суворову». Но, как уже было сказано выше, пик эффективности русского огня по «Микасе» пришелся на период с 14:02 по 14:05, а к этому времени из-за пожаров и задымлений централизованное управление огнем на корабле было крайне затруднено.
Можно, конечно, предположить, что, благодаря верно «схваченной» дистанции и поправкам, артиллеристы русского флагманского броненосца смогли не только поддержать, но и улучшить достигнутую результативность огня, но никаких предпосылок к этому нет. Если из боевой рубки «Суворова» обзор оказался ограничен, то что дает нам основание считать, что из левой носовой пристрелочной башни или носовой двенадцатидюймовой он был лучше? Да, есть хорошая пословица: «логика – враг историка», многие исторические события, в сущности, алогичны. Но на базе имеющихся данных у нас нет никаких оснований считать, что большинства попаданий в «Микасу» добились артиллеристы «Суворова».
И также крайне сомнительно, что замыкающий 1-го броненосного отряда, «Орел», отстрелялся по «Микасе» хорошо. На корабле сильно ошиблись с определением дистанции, не смогли подтвердить ее данными пристрелки, и перешли на беглый огонь.
Лейтенант Славинский свидетельствовал:
«Был открыт беглый огонь по тому же «Миказе» фугасными снарядами, пользуясь расстоянием, получаемым от дальномерной станции».
Очевидно, что такой огонь по неверным данным едва ли мог привести к успеху. К тому же «Орел» стрелял по «Микасе» только частью своей артиллерии – кормовые 305-мм и левая 152-мм башня стреляли по «Иватэ».
Следовательно, не будет ошибкой предположить, что в первые минуты боя наиболее эффективно поражал «Микасу» «Суворов» и, возможно, «Ослябя». Затем, около 14:00 точность стрельбы «Суворова» упала, а основную массу снарядов в период до 14:05 в японский флагман «выпустили» «Александр III» и «Бородино». По истечении же четверти часа попадания в «Микасу» сошли на нет по самой простой причине – головной «Суворов» из-за проблем с наблюдением уже не мог эффективно стрелять по флагману Х. Того, а для остальных кораблей «Микаса» вышел из углов обстрела – курсовой угол на него оказался слишком уж острым.
Более чем вероятно, что повороты З. П. Рожественского вправо, в 14:05 – на 2 румба и в 14:10 – еще на 4 румба (22,5 и 45 град.) как раз и должны были не только помешать пристрелке японцев, но и вывести их корабли на менее острый курсовой угол.
О падении качества русской стрельбы в период 14:10-14:19
Статистика попаданий в японские корабли в этом случае просто удивительно «говорящая». В первые 10 минут сражения русские снаряды поражали только «Микасу», в следующие 10 – «Микасу», и броненосные крейсера Х. Камимуры, а вот в следующие 10 минут фокус сместился на броненосцы 1-го боевого отряда и на концевые японские броненосные крейсера – «Асаму» и «Иватэ».
Почему такое произошло?
Вполне вероятно, что головные русские броненосцы в период 14:00–14:09 по образцу и подобию «Орла» рассредоточили свой огонь. То есть, когда «Микаса» выходил из секторов обстрела кормовых башен «Александра III» и «Бородино», они переносили огонь на ближайшие к ним корабли, каковыми, вероятно, и были в этот момент крейсера Х. Камимуры.
Возможно также, что попадания в броненосные крейсера – заслуга подходящих к «Петле Того» остальных кораблей эскадры. «Сисой Великий» в это время обстреливал «Касугу» и «Ниссин» и, вполне возможно, добился попаданий в последний, так как за этим кораблем числятся не зафиксированные по времени попадания. «Нахимов», со слов его артиллерийского офицера, пристреляться не сумел, так как не видел падений собственных снарядов и стрелял в итоге по данным дальномеров, что, как ни странно, привело к определенному успеху, так как один из снарядов, поразивший «Иватэ», определен японцами как 203-мм. Второй попавший в него снаряд был 120-мм, так что можно предположить, что это был либо снаряд с одного из броненосцев береговой обороны, либо (что мне кажется более вероятным) снаряд с «Изумруда» или «Жемчуга», которые были куда ближе к японскому крейсеру. Остается только «Наварин», но трудно поверить, чтобы за 10 минут он умудрился попасть в 3 или 4 корабля японцев.
«Но почему в броненосные крейсера не могли попадать корабли Небогатова?» – может спросить уважаемый читатель. На этот вопрос я отвечу чуть-чуть позднее.
Как бы то ни было, совершенно очевидно одно – после доворота З. П. Рожественского в 14:10 на 4 румба вправо, головные русские броненосцы стреляли уже не столько по «Микасе» (один снаряд, впрочем, ему достался), сколько по следующим за ним броненосцам противника: в 14:10–14:19 попадания получают «Сикисима», «Фудзи», и «Асахи». Кто попадал по «Асаме» и «Иватэ» – неясно, у меня есть предположение, что, в случае с «Иватэ», это заслуга артиллеристов «Орла» – снаряд был 305-мм. Однако общее количество зафиксированных по времени попаданий падает с 20 до 8.
Почему?
Во-первых, в период с 14:10 до 14:19 огонь пяти головных русских броненосцев резко ослабел. Как я уже писал выше, к 14:00 «Суворов» испытывал сложности с наблюдением, а в 14:11 на нем окончательно вышла из строя централизованная система управления огнем. «Ослябя» в 14:12–14:15 теряет боеспособность, хотя вышел из строя он немного позже, в 14:20. Итого, из 5 наиболее боеспособных русских кораблей остаются только 3, но им нужно было пристреливаться по новой, так как они переносили огонь на японские броненосцы.
А во-вторых, эта пристрелка оказалась серьезно затруднена, о чем свидетельствуют как русские, так и японские источники. Так, старший артиллерийский офицер «Орла» свидетельствовал:
«Во время действия по неприятелю пожары на мателотах «Суворове» и «Александре III» сильно мешали нашей стрельбе. Дым густой и длинной полосой ложился между нами и японцами, скрывая их от нас и давая в то же время им возможность, измеряя расстояние по нашим флагштокам стрелять в нас, так как дым стлался близко от нас и не перекрывал мачт».
Дж. М. Кэмпбелл пишет:
«…туман и дым часто ухудшали видимость, так, около 14:15 (время русское – Прим. авт.) на отряде Того было отмечено, что видны только боевые флаги на клотиках русских кораблей».
Вот так и получается, что падение эффективности русского огня – почти целиком на японской совести, за исключением, пожалуй, «Осляби». В статьях О причинах гибели эскадренного броненосца «Ослябя» и Два богатыря. Почему «Ослябя» погиб в Цусиме, а «Пересвет» уцелел при Шантунге я пришел к выводу, что виною быстрой гибели «Осляби» стало отвратительное качество его постройки, так как «Пересвет», получив удивительно схожие повреждения в бою в Желтом море, боеспособности не терял и на дно идти совершенно не собирался.
Однако, помимо «Осляби», японские фугасные снаряды вывели из строя систему централизованного управления огнем на «Суворове» и вызвали пожары на нем и следующем за ним «Александре III», что, в свою очередь, существенно затруднило пристрелку «Бородино» и «Орлу».
Следующая «десятиминутка» 14:20–14:29
Все стало еще хуже – уже только 6 зафиксированных по времени попаданий.
Тут все ясно. В 14:20 выкатывается из строя «Бородино». Что уж на нем случилось – неизвестно, возможно, перебило штурвал либо возникла какая-то поломка в машине или рулевом управлении, не связанная с боевыми повреждениями. Но в таком состоянии на точность огня рассчитывать не приходится, поэтому неудивительно, что качество стрельбы этого броненосца должно было снизиться. Но самое главное – в 14:20 выходит из строя «Ослябя», а в 14:26 – «Суворов». Конечно, крайне сомнительно, чтобы сильно поврежденный, горящий флагман З. П. Рожественского с уничтоженной централизованной системой управления огнем мог еще наносить какие-то повреждения кораблям Х. Того или Х. Камимуры, а уж про «Ослябю» этого точно сказать нельзя.
Но проблема заключалась в другом – пока наши флагманы 1-го и 2-го броненосных отрядов удерживались в строю, они оставались приоритетными целями, и японцы концентрировали на них огонь при всяком удобном случае. Теперь же японцы могли больше «внимания» уделить другим боевым кораблям 1-го броненосного отряда, а это, разумеется, самым негативным образом сказалось на эффективности их огня.
Иными словами, в течение этих десяти минут у русской эскадры из 5 ее лучших и наиболее эффективных кораблей в строю осталось всего только 2 – «Император Александр III» и «Орел»: и вот на них-то теперь японцы сосредоточили свой огонь.
Период с 14:30 до 14:39
Пять попаданий. В это время «Александр III», оказавшийся во главе эскадры, сделал попытку пройти под кормой японского 1-го боевого отряда, повернув прямо на вражеский строй. Конечно же, героический броненосец тут же оказался под обстрелом множества кораблей японцев.
Что на нем происходило – мы не знаем, но именно в этом периоде времени на «Орле» была уничтожена централизованная система управления огнем.
О живучести централизованной системы управления огнем (СУО) на русских кораблях
Мы достоверно знаем, что менее чем за 20 минут от начала боя СУО «Суворова» было выведено из строя. «Орел» же, будучи наименее обстреливаемым из всех броненосцев типа «Бородино» в 1-й фазе Цусимского сражения, потерял СУО через 40–50 минут после начала боя.
Поражение СУО осуществлялось по одному и тому же сценарию. В результате близкого разрыва или попадания в броневой свес над смотровой щелью боевой рубки, осколки японских снарядов, влетая в эти самые щели, убивали и ранили находящихся в боевой рубке офицеров и нижних чинов, разбивали дальномеры, выводили из строя приборы, с помощью которых осуществлялась передача данных к орудиям.
С учетом вышесказанного вполне можно предполагать, что СУО «Александра III» или «Бородино», а может, обоих этих броненосцев, подвергавшихся на протяжении первых 50 минут сражения более слабому обстрелу, чем «Суворов», но более сильному, чем «Орел», также была уничтожена. И это, разумеется, не могло не сказаться на точности стрельбы этих русских кораблей.
О завершении 1-й фазы
Хотя к началу четвертого (по русскому времени) наша эскадра еще не была разбита, она уже лишилась возможности наносить сколько-то заметный ущерб неприятелю. Один из лучших стрелков эскадры – броненосец «Ослябя», затонул, и как минимум на двух (но скорее всего – на всех четырех) броненосцах типа «Бородино» были выведены из строя централизованные системы управления огнем. Что же касается прочих кораблей 2-й Тихоокеанской эскадры, то «Нахимов» лишился значительной части своей артиллерии. Носовая башня 203-мм орудий была заклинена, правая и кормовая 203-мм башни могли вращаться только вручную, три 152-мм орудия были уничтожены японским огнем. Только «Сисой Великий» и «Наварин» не получили существенных повреждений.
Но что же 3-я Тихоокеанская эскадра?
Увы, о ней можно сказать лишь то, что она присутствовала при разгроме 2ТОЭ. Ни флагман Небогатова, «Император Николай I», ни броненосцы береговой обороны не получили существенных повреждений в ходе всего сражения (разве только «Адмирал Ушаков» сел носом). Но, несмотря на самые льготные условия стрельбы, они почти не попадали в японцев на протяжении всего сражения. Можно было понять, отчего корабли 3-й Тихоокеанской не могли попадать в течении 1-й фазы сражения – они, находясь в конце русской колонны, были слишком далеко от японского строя.
Но кто мешал им попадать в 3-й фазе сражения 14 мая, когда остатки эскадры шли в следующей последовательности: «Бородино», «Орел», «Император Николай I», «Сисой Великий», «Наварин», «Апраксин» и «Сенявин» («Нахимов» и «Ушаков» шли в отдалении)?
И японцы были близко, и под обстрелом не находились, и боевых повреждений почти не имелось, но общее количество снарядов, попавших в японские корабли в этом периоде – мизерное. Если же смотреть по калибрам, то среди учтенных по времени попаданий и близких разрывов (таковых было 84) 254-мм снарядов нет ни одного, 120-мм – аж 4 штуки, но время их попаданий намекает на то, что как минимум половина этого количества досталась японцам с «Жемчуга» и «Изумруда», 229-мм – один снаряд.
Возможно, конечно, что имелись попадания 152-мм и 305-мм орудий «Императора Николая I», но общая статистика попаданий не свидетельствует об этом.
Коротко о главном
Исходя из вышесказанного, следует предположить, что:
1. Основу боевой мощи русской эскадры составляли 4 эскадренных броненосца типа «Бородино» и «Ослябя».
2. Гибель «Осляби» из-за плохого качества постройки корабля, выход из строя централизованных системы управления огнем «Суворова» и пожары, затруднявшие ведение огня 1-го броненосного отряда, привели к падению эффективности русской стрельбы уже после первых 20 минут боя.
3. К концу 1-й фазы, по всей видимости, СУО на всех броненосцах типа «Бородино» вышли из строя, на «Нахимове» сильно пострадала артиллерия, и, таким образом, из всей 2-ой Тихоокеанской эскадры полностью боеспособными оставались только «Сисой Великий» и «Наварин», при том что второй имел устаревшую артиллерию. Все вышесказанное повлекло за собой кратное снижение эффективности русской стрельбы – если в первой фазе каждую минуту японцы получали 0,74 учтенных по времени попаданий, то во 2-й – только 0,23.
4. Корабли 3-й Тихоокеанской эскадры продемонстрировали удручающе низкую точность стрельбы на всем протяжении боя 14 мая.
Выводы
Некоторое время тому назад одной из ключевых причин поражения в Цусимском сражении называлось плохое качество русских снарядов. Сегодня это утверждение подвергается ревизии – приводятся примеры удачных русских попаданий, когда отечественные снаряды пробивали броню, взрывались, наносили большие людские потери и т.д. Все это, конечно, важно и нужно знать.
Но наряду с этим нужно понимать следующее. Японские снаряды, при всех их недостатках, производили пожары во множестве, давали массу осколков, выводили из строя орудия и системы управления огнем наших кораблей, в то время как русские снаряды ничего такого не делали. Иными словами, японские фугасы отлично справлялись с подавлением артиллерийского могущества наших броненосцев, а вот наши снаряды ничем таким похвастать не могли.
В целом японцы, по всей видимости, в завязке Цусимского сражения стреляли точнее русских, хотя русские корабли продемонстрировали невиданный для Российского императорского флота уровень боевой подготовки. Но едва ли можно предполагать, что японцы засыпали нашу эскадру каким-то немыслимым количеством попаданий: дело было не в количестве, а в том, что действие японских снарядов эффективно подавляло нашу артиллерию, а наши снаряды этого не делали. По факту наши снаряды выводили из строя разве что одиночные японские орудия, да и то – часто лишь при прямом попадании в орудийную установку. И у меня нет данных о том, что на протяжении Цусимского сражения централизованная система управления огнем хотя бы одного японского корабля была подавлена.
В результате произошло то, что произошло. Обе эскадры, если можно так выразиться, начали хорошо, но японцы сумели подавить огневой потенциал наших лучших кораблей, а мы – нет, после чего, собственно, бой превратился в избиение.
Немного альтернативы
Но что случилось бы, если японцы стреляли бы не «шимозой», а какими-то более близкими к нашим по качеству снарядами, скажем, снаряженными черным порохом, как это было принято у англичан?
Представим себе на секунду, что вместо «Осляби» в строю второй Тихоокеанской находится крепкий «Пересвет», и что японский огонь не причинял так мешающих нам пожаров и не выводил из строя СУО. Первые 10 минут мы пристреливались, потом – реализовывали результаты пристрелки. В течение следующих 10 минут японские корабли получили как минимум 20 попаданий. Почему – как минимум? Да потому что, помимо учтенных по времени 81 попадания, в корабли Х. Того и Х. Камимуры было еще 50–59 (а то и больше) неучтенных. И если предположить, что они попадали пропорционально учтенным, то получается, что в период с 14:00 по 14:09 японцев поразило до 32–36 русских снарядов!
Что стало бы с японскими броненосцами и броненосными крейсерами, если бы в ходе оставшихся до конца 1-й фазы шестидесяти трех, примерно, минут наши корабли, не снижая качества стрельбы, вбили бы в них еще 202–226 снарядов преимущественно 152–305-мм калибра, доведя тем самым общее количество попаданий почти до трехсот?
Кто бы сегодня скорбел о Цусиме: мы или японцы?
Так что же получается, что идеальный снаряд – это фугасный?
Конечно же, нет. Основным снарядом тяжелых артиллерийских кораблей впоследствии стали именно бронебойные снаряды, а те же британцы, сделав ставку на полубронебойные боеприпасы, горько пожалели об этом по результатам Ютландского сражения. На фоне отличных германских «бронебоев» британские «полуфугасы» выглядели очень «кисло».
Но проблема в том, что наши снаряды эпохи Русско-японской войны никак нельзя назвать отличными бронебойными. Да, они пробивали броню, но лишь умеренных толщин, не имея возможности добраться до ключевых механизмов японских кораблей. И наши снаряды имели слишком малое содержание ВВ, чтобы нанести за броней решающие повреждения японским кораблям там, где они эту броню все-таки пробивали.
Поэтому, несмотря ни на что, одной из важнейших причин японской победы в Цусиме было и остается качество японских снарядов.
Но все же следует отметить, что, хотя этого и нельзя утверждать наверняка, ряд косвенных данных свидетельствует, что японцы все же превосходили в точности даже лучшие корабли Зиновия Петровича Рожественского. Почему?
Продолжение следует…
Информация