Последнее сражение «красных» и «белых»
Я долго не понимал: почему «белофинны»? Из-за обильных снегопадов? Однако смысл в пропагандистском клише все-таки был. В 1917 году, воспользовавшись всеобщей сумятицей, сенат Суоми возглавил «парад суверенитетов» и тем самым зажег бикфордов шнур гражданской войны в Стране тысячи озер. Несмотря на такое обилие воды, потушить братоубийственный пожар не удавалось до 1920 года.«Красным» – социалистам, поддерживаемым РСФСР, противостояли «белые» – сепаратисты, опиравшиеся на Германию и Швецию. В планы последних входили российские территории в Восточной Карелии и Заполярье, куда, разгромив своих социалистов, финское воинство и устремилось. То был пролог будущих сражений или, если хотите, первая советско-финская война, которую мы проиграли. Подписанный в октябре 1920 года в Тарту договор между Россией и Финляндией кроме абсолютной «независимости» предусматривал даже территориальные уступки в пользу «белых» – Печенгскую область (Петсамо), западную часть полуострова Рыбачий и большую часть полуострова Средний. Тем не менее «белые» вместе с Маннергеймом остались недовольны: хотелось большего.
Для большевиков проигрыш стал, помимо прочего, болезненным ударом по идеологии. Сталин не простил унижения. Объявляя в 1939 года поход против БЕЛОфиннов, он хотел тем самым подчеркнуть: давний враг не забИт. Наверное, было у него что-то личное. По крайней мере, рассказывают, как вождь распорядился никого не наказывать за опечатку в заголовке «Красной звезды», хотя подобный «ляп» в условиях военного времени мог обойтись провинившимся очень дорого. Но ошибка оказалось знаковой. «Красная армия выбила белофиннов», – собиралась сообщить газета о прорыве линии Маннергейма. При печати тиража «и» с «б» поменялись местами, в результате получился смачный, но абсолютно нецензурный глагол.
«Победа над противником должна быть достигнута малой кровью», – гласило обращение политуправления Ленинградского военного округа от 23 ноября 1939 года. А «Майнильский инцидент», ставший формальным предлогом для последнего в истории сражения между «белыми» и «красными», случился 26 ноября. С той стороны вдруг ударила пушка, уничтожив трех советских бойцов, еще 9 солдат получили ранения. Спустя много лет бывший начальник ленинградского бюро ТАСС Анцелович рассказал: пакет с текстом сообщения о «майнильском инциденте» и надписью «Вскрыть по особому распоряжению» он получил за две недели до происшествия.
Что ж, нам нужен был повод – мы его обеспечили. И все-таки, несмотря на все вышесказанное, война была не очевидна. Являясь прагматиком для мозга костей, Сталин никогда бы не отдал приказ перейти границу лишь из-за старых обид. Попробуем разобраться вместе с историком Николаем Стародымовым.
Официальной датой начала Второй мировой войны считается 1 сентября 1939 года. А можно было приурочить это событие к испанской «гражданской», или к Мюнхенскому сговору, или к оккупации Чехословакии… Суть не в этом, а в том, что человечество оказалось обреченным на мировую бойню.
Любая страна, собираясь воевать, прежде всего озабочена решением трех основных задач: подготовкой армии и мобилизацией военного потенциала, поиском союзников и выявлением противников, а также обеспечением безопасности границ. Вот тут-то и всплывает страна Суоми. Куда она качнется, когда запахнет порохом?
В военном отношении считать Финляндию сильным государством на первый взгляд было смешно. Даже после всеобщей мобилизации, проведенной в ноябре 1939 года, она смогла выставить всего 15 пехотных дивизий и 7 специальных бригад. Да что там говорить: все население Финляндии соответствовало количеству жителей Ленинграда. «Да мы их шапками закидаем!»
Но была и другая сторона проблемы. Окажись Финляндия в стане врагов Советского Союза, ее территорию вполне могли бы использовать в качестве удобного плацдарма. В самом деле, граница проходила в каких-то 30 км от Ленинграда – пушкой достать! А тут еще Выборг – мощный город-крепость, который угрожал не только Ленинграду, но и главной советской военно-морской базе на Балтике – Кронштадту. А на Севере в опасной близости располагался Мурманск… Понятно, такого соседа надо либо включить в союзники, либо заранее «выключить».
Сначала попытались договориться по-хорошему. Еще в апреле 1938 года Сталин пригласил в Кремль резидента НКВД Рыбкина и дал ему неожиданное задание. Разведчику поручалось неофициально передать финскому правительству предложение – подписать Пакт о дружбе, экономическом и военном сотрудничестве. Кроме того, Рыбкину вручили $100 000 для создания в Финляндии т. н. «партии мелких хозяев», которая поддерживала бы идею нейтралитета. Протянутую Москвой руку в Хельсинки пожать отказались. Но и полностью проваленной миссию считать нельзя: инициатива СССР спровоцировала раскол в правящих кругах Финляндии на «голубей» и «ястребов», что сыграло свою роль, когда потребовалось мириться.
Вторую попытку Сталин предпринял 5 октября 1939 года, предложив отодвинуть границу на безопасное расстояние от Ленинграда и Кронштадта, для чего «махнуть» 2761 кв. км финской территории на 5000 советских «квадратов». Безрезультатно.
Терпение иссякло, сроки поджимали. Пришлось начинать, перефразируя Твардовского, самые «незнаменитые» 104 дня и 4 часа. Правда, советское командование предполагало справиться гораздо быстрее: на всю кампанию отводилось не более 12 дней. Увы, две недели потребовалось только чтобы добраться и упереться в линию Маннергейма.
Превосходство Красной армии было подавляющим – в живой силе, в артиллерии, в танках… На стороне финнов «выступили» прекрасное знание местности, суровая зима с обильными снегами, лучшее тыловое обеспечение и – главное! – знаменитые оборонительные укрепления. На первом этапе все складывалось вроде неплохо: наши части вклинились в оборону противника по нескольким направлениям, в частности, на Крайнем Севере, где отвели угрозу от Мурманска. А дальше наступил кошмар.
9-я армия, которой командовали сначала комкор Михаил Духанов, затем – комкор Василий Чуйков, намеревалась рассечь страну пополам, по линии Ухта – Ботнический залив. Советским войскам противостояла группа генерал-майора Вилйо Туомпо. Первой в наступление перешла 163-я стрелковая дивизия. Утопая в снегу, при сильнейшем морозе, соединение смогло продвинуться на 60–70 км. В районе Суомуссалми дивизия остановилась. Она попросту… потеряла ориентировку в краю озер и снегов. Этим воспользовался противник и провел окружение. Посланная на выручку 44-я моторизованная дивизия выполнить задачу не смогла.
Финская армия использовала ту же тактику, благодаря которой Россия победила Наполеона: пока основные силы пребывали в «скованном» состоянии, бойцы шюцкора (истребительные отряды из специально подготовленных резервистов) уничтожали отдельные группы и колонны, перерезали коммуникации, расчленяли части и подразделения. Преимущество в танках при таких условиях использовать невозможно. Разгром оказался полный: остатки дивизий смогли вырваться лишь благодаря героизму бойцов 81-го горно-стрелкового полка, прикрывавшего отход. При этом врагу достались практически вся техника и тяжелое вооружение.
Аналогичная катастрофа постигла 18-ю стрелковую дивизию и 34-ю танковую бригаду 8-й армии (командующий – комдив Иван Хабаров, затем – командарм 2-го ранга Григорий Штерн). Оказавшись в окружении, они взывали: «Люди голодают, доедаем последнюю лошадь без хлеба и соли. Началась цинга, больные мрут. Нет патронов и снарядов…». Практически полностью уничтожен советский гарнизон Леметти, где из 800 человек в живых осталось всего 30.
Пришлось делать горькие выводы и приостановить бесплодные «лобовые» атаки. Первым делом армию переодели: вместо буденновок, шинелей и сапог бойцы получили шапки, полушубки и валенки. Началось перевооружение: руководство армии и товарищ Сталин оценили преимущества автоматов. На фронт поступили 2500 вагончиков для обогрева личного состава. В ближайшем тылу красноармейцы обучались искусству сражений в лесных условиях и способам штурма оборонительных сооружений. Шапкозакидательские настроения (к слову, это выражение в отношении финской войны первым использовал главный маршал артиллерии Николай Воронов) сменились у командиров на тщательную подготовку к предстоящим боям.
После «антракта», 11 февраля 1940 года, открылся второй театр военных действий. Главная надежда и опора финнов, линия Маннергейма, была прорвана. Части Красной армии вырвались на оперативный простор и устремились к последней крепости – считавшемуся неприступным Выборгу. Чтобы задержать наступление, финское командование взорвало дамбу Сейменского канала, образовав многокилометровую полосу затопления. Не помогло. 1 марта наши подразделения, учтя печальный опыт, отказались от прямого удара и обошли оборонительные позиции противника. Дни и ночи Выборга были сочтены, страна Суоми срочно запросила переговоры. Кстати, накануне финский представитель встретился с Герингом, который заявил буквально следующее: «Сейчас вам стоит заключить мир на любых условиях. Гарантирую: когда через короткий срок мы пойдем на Россию, вы получите все назад с процентами».
История, конечно, не знает сослагательного наклонения, но все могло бы сложиться иначе, если бы не относительно быстрая победа Красной армии. Лозунг «Запад нам поможет» для Хельсинки казался вполне реальным. С самого начала конфликта Финляндия ощущала дружескую поддержку. Например, в ее армии воевало объединенное шведско-норвежско-датское подразделение, насчитывавшее 10 500 человек. Кроме того, спешно формировался 150-тысячный англо-французский экспедиционный корпус, а его появление на фронте не состоялось лишь потому, что война закончилась.
Зато деньги и вооружение шли в Хельсинки потоком. За период войны Финляндия получила 350 самолетов, 1500 артиллерийских орудий, 6000 пулеметов, 100 000 винтовок, в основном благодаря США. Любопытный момент: ни о каком ленд-лизе тогда речь не шла вовсе. Это с Советского Союза янки потом требовали возвращения долгов по поставкам в годы Великой Отечественной.
Помимо пассивной поддержки (моральной и материальной), Англия и Франция готовились к активному вмешательству. Лондон не был бы собой, если бы не попытался использовать начавшуюся войну для очередной попытки вторжения на Кавказ. Так, были разработаны планы RIP (Франция) и МА-6 (Англия), которые предусматривали бомбардировку нефтепромыслов. На разрушение Баку отводилось 15 дней, Грозного – 12, а Батуми – и вовсе полтора дня.
Впрочем, то была бы совсем другая история.
Информация