Атаман Войска Донского

11 марта 1801 года, 28 февраля по старому стилю, донские казаки по приказу Павла I (1754–1801) отправились завоёвывать Индию. Первую колонну вёл Матвей Иванович Платов (1751–1818), будущий атаман Войска Донского и герой войны 1812 года. Он шёл «воевать Индию» вместо того, чтобы стать фаворитом вдовствующей императрицы Марии Фёдоровны (1755–1828) и править государством.

Да, у Платова был такой шанс. Но в начале 1801-го Матвей Иванович и не думал, что упускает его. Он вызвался идти на Индию, чтобы не сидеть в тюрьме. Его мобилизовали прямо из камеры Алексеевского равелина. Платов томился там как обвиняемый в укрывательстве беглых крепостных.

«Граф Платов». Раскрашенная гравюра работы Джона Ромни, 1815–1816. Из серии «Командующие войск союзников в Наполеоновской войне». Платов как самый колоритный генерал во главе экзотического казачьего войска пользовался в Англии популярностью. Такие гравюры украшали тогда пабы вместе с изображениями Веллингтона и Блюхера. Иллюстрация: из архива man-yak

Повелители мёртвых душ

Вообще-то этим промышляли все казаки-помещики. У них умирали или погибали в походах люди, образуя в документах те самые гоголевские «мёртвые души». До подачи через пять лет деклараций — «ревизских сказок» — приходилось платить за них налоги, не получая дохода. А на Тихий Дон толпами валили беглые. Вот и записывали их казаки под фамилиями своих людей, давали землю и работу к обоюдному удовольствию. Всё бы хорошо, да Павел I устал слушать жалобы своих приближенных на исчезновение крестьян в донской «черной дыре».

Летом 1800 года на юг поехала комиссия во главе с личным адъютантом императора Сергеем Кожиным. Казакам предложили вернуть всех беглых, не то на Дон введут регулярные войска, и атаман Василий Петрович Орлов (1745–1801) лишится «чинов и места». На материале доносов начался учёт и переучёт «мёртвых душ».

Кое-кого выпороли для профилактики и сослали в Сибирь. Но размах укрывательства был таков, что надо было или ссылать всё Войско Донское полностью, или изъять с Дона беглых и дальше делать вид, что всё в порядке. Царь выбрал второй путь. Он издал указ о прекращении следствия над донскими чиновниками. По этому поводу в Черкасске, столице Войска Донского, отслужили молебен. Адъютант Кожин сообщил государю, что «слёзы нелицемерной признательности были на очах большей части предстоящих».

А что же Платов? Его в то время на Дону не было. Уж больше двух лет, с 1797 года, он жил в Костроме, сосланный туда всего-навсего за «сепаратизм».

«Обращающийся во прах Платов»

Когда умирала Екатерина II (1729–1796), Матвей Иванович во главе четырёх казачьих полков сражался с персами. Казаки заняли почти всю территорию современного Азербайджана без существенных потерь. Можно было дойти и до Тегерана, но тут воцарился Павел и приказал повернуть назад, не закрепив завоеваний договором. Русской армией в Персидском походе командовал Валериан Зубов (1771–1804), а Зубовых как фаворитов Екатерины Павел не терпел. Зубов собрал военный совет, чтобы обсудить план отхода. Тогда-то Платов и высказал сожаление, что император не желает принять целое завоёванное царство. Он выражался намёками, но эти намёки тут же услышали в Петербурге.

Для начала Матвею Ивановичу вменили в вину хищение казённых средств. В то время походный атаман получал на руки положенные его полкам «хлебные деньги». Своего рода «командировочные», на которые солдаты в походе закупали продовольствие. Платов не выдал казакам денег в начале похода, потому что знал своих людей. Они бы всё пропили ещё дома, а в походе кормились бы продажей коней и снаряжения, что сказалось бы на их боеспособности.

Потому Платов давал не деньги, а то, что было нужно полкам — сукно, палатки, лошадей, хлеб. На обратном пути Матвей Иванович произвёл окончательный расчёт звонкой монетой. Но полки выставили ему претензии. На суде считали так и сяк, переводили палатки в сукно, сено в лошадей. То получалось, что Платов ещё что-то должен, то 2-й Чугуевский полк оказывался должен ему. Запутались в счетах, и царь решил так: за удержание полковых денег уволить со службы без пенсии и выслать на Дон.

Н. Г. Чернецов. Кострома в 1862 году. Город мало изменился в конца XVIII века, когда сосланные в Кострому исторические личности делали это место одним из самых интересных в России. Мы можем только позавидовать губернатору Кочетову, который каждый день садился за стол с Платовым, Ермоловым и Авелем. Репродукция с сайта Art-каталог

Из воспоминаний Дениса Давыдова (1784–1839) мы знаем, чьи это интриги. Платов был самый заслуженный из казачьих генералов. Атаман Василий Орлов дряхлел, и Матвей Иванович был первый кандидат на его должность. Но был ещё один кандидат, генерал Фёдор Петрович Денисов (1738–1803). Он и донёс, будто Платов захочет отделиться от России, если его назначат атаманом. Вот за что Матвей Иванович провёл в ссылке три года и девять месяцев. А Денисов в это время командовал лейб-гвардии Казачьим полком, каждый день видел императора и стал графом.

Не дремали и другие доносчики. Накануне отправки на Дон Платову приснилось, что он закинул в Неву невод и вытащил свою же саблю, покрытую ржавчиной. Эту саблю у него отобрали при аресте. Платов знал, что утром он уезжает и генерал-адъютант Авраам Ратьков вернёт ему саблю. Получив своё оружие назад, Платов тут же извлёк саблю из ножен и с радостью сказал: «Надо же, не заржавела! Теперь она меня оправдает». Он имел в виду сон. Но Ратьков сообразил, что это сойдет за намерение бунтовать казаков, и бросился к царю. Не успел Платов доехать до Москвы, как его нагнал сенатский курьер с приказом ехать не на Дон, а совсем на чужбину — в Кострому, да ещё без права переписки. И как только император успевал принимать все идущие к нему сигналы?

Кострома была местом ссылки. В казённой квартире Платова обретался ещё один будущий герой 1812 года: молодой Алексей Петрович Ермолов (1777–1861), которому суждено стать покорителем Кавказа. Ермолова сослали за то, что его единоутробный брат создал в Смоленске кружок из офицеров и чиновников, стремившихся «к перемене правления». В ссылке Алексей Петрович изучал латынь. Неграмотный Платов попросил его составить прошение на имя генерал-прокурора. По слогу Ермолова чувствуется, что он в это время читал Тита Ливия (Titus Livius, 59 до н.э. – 17 н.э.): «Было время, когда обращающийся ныне во прах Платов славился и гордился ревностью, усердием и верностью Монарху и Отечеству…» И дальше мольба о возвращении на службу или хотя бы домой. Генерал-прокурор бумаге хода не дал, но для истории написал на ней: «Оставить без ответа как дело, в которое я вмешиваться не смею».

Предсказание мистического Авеля

В 1800 году пребывала в костромской ссылке ещё одна знаменитость — монах Авель. Как Вольф Мессинг, он видел будущее и точно предсказывал даты важных событий. Старик Авель предрёк день и час смерти Екатерины II. Император Павел вызвал его к себе поговорить по душам, после чего Авель оказался в Костроме. Платов спросил Авеля, долго ли ему ещё гнить на чужбине. Старик ответил, что в Костроме недолго. Но впереди Платова ожидают немалые испытания, а при новом государе — слава. Да, Авель знал дату смерти Павла. И Александра I. И при восшествии на престол Николая успел предсказать, что «змей проживёт ещё тридцать лет».

В самом деле, Платов скоро вернулся в Петербург. Его родственники добились этого несколько экзотическим способом. Пасынок Платова Кирсан Павлович воспользовался шумихой вокруг изъятия беглых. Он сделал в канцелярии атамана Орлова заявление, что в имении Платова беглых полным-полно. Сам Матвей Иванович укрывать их не мог потому, что несколько лет не бывал дома. Донос сработал: Платова немедленно забрали в столицу и посадили в Алексеевский равелин. Обвиняемый ничего не отрицал, но говорил, что вины его нет — мол, знать не знаю, что творится в моём хозяйстве. Права переписки-то нет.

Новый 1801 год вместе с новым веком Матвей Иванович встретил в Алексеевском равелине. Как писал отведавший этого каменного мешка Ермолов, равелин подобен преисподней — там не было света. Арестованные определяют время дня лишь по разнице барабанного боя на утренней и вечерней поверке, а «охранение здоровья заключается в постоянной заботливости не обременять желудка ни лакомством пищи, ни излишним её количеством». В ходе кампании по борьбе с укрывателями Сенат был обязан срочно разобраться в деле Платова. Разумеется, приговор получился оправдательный. Поэтому он подлежал утверждению лично императором. Так Павел и вспомнил о Платове. И очень вовремя.

Остроугольная гранитная стена за деревьями и есть тот самый страшный Алексеевский равелин. Фото автора

Сентиментальное путешествие

Царь как раз вступил в союз с Наполеоном (Napoléon Bonaparte, 1769–1821). Общим противником теперь стала Англия. Обдумывались планы по совместному походу на Индию — самую важную английскую колонию, источник дохода Британии. Пока французы писали проекты, Павел со свойственным ему энтузиазмом принялся за дело. 1 (13) января атаману Орлову был отдан приказ о походе на реку Индус через Хиву и Бухару. 12 (24) января последовал приказ о поголовном выступлении всех казаков. 13 (25) января было велено «мимоходом утвердить Бухарию (то есть присоединить Среднюю Азию), чтобы китайцам не досталась». Павел просто фонтанировал идеями.

Литератор и атаман Войска Донского Петр Николаевич Краснов (1869–1947) в своих исторических очерках так описал приготовления к походу:

Все, до последнего, должны были в шесть дней быть готовы к выступлению одвуконь с полуторамесячным провиантом […] Шли недужные, опухшие от ран, искалеченные. Круглые сироты и беспомощные бедняки приготовлялись к походу; у многих казаков не было форменных курток и чекменей, их одевали в старые халаты, в сермяжное одеяние. Богатые казаки снаряжали бедных […] Церкви остались без пономарей, станичные правления — без писарей, всех забрали. Ополчение было поголовное! Потребовали и калмыков на службу. Офицерам-помещикам не разрешено было съездить на свои хутора. Жёны не простились с мужьями, дети — с отцами.

Но атаман Василий Орлов был стар и смертельно болен. В походе нужен храбрый казачий генерал, который умеет воевать. Кто годился на эту роль лучше Платова, который брал с Суворовым (1729–1800) Измаил? И Павел начертал на сенатском приговоре:

Освободить и из равелина выпустить, об известной экспедиции объявить.

Платов был вызван прямо во дворец к государю. За четыре года сменилась форма. Идти в старом мундире нельзя. Стали узнавать у портных — нет ли готового мундира нового образца? По счастью, был. Как раз сшили мундир для доносчика Денисова. Арендовали его на один вечер. Пришлось спороть пару звёзд, которые Денисов получил за последние четыре года. Но хозяину мундира эти звёзды всё равно больше не понадобились.

Нельзя отказать Павлу в искусстве производить впечатление. Зная, что у Платова после равелина глаза болят от яркого света, царь приготовил тронный зал. Своими руками он задёрнул шторы и надел на светильники абажуры.

Едва Платов вошел, Павел I бросился его обнимать:
— Матвей Иванович! Что сделать с твоими врагами?
— Прости их, государь! — ответил Платов.

Сентиментальный Павел заплакал и сказал жене, императрице:
— Мария Фёдоровна! Слышишь ли? Матвей Иванович простил своих врагов. Какой он великий человек! Какой он великий христианин!

Когда слёзы умиления просохли, Павел приказал заключить доносчика Денисова в крепость Кексгольм (ныне Приозёрск Ленинградской области) с содержанием пятьдесят копеек в день и без права переписки.

Цитадель Хивы, которую, по мысли Павла I, казаки должны были взять «мимоходом». Фото (Creative Commons license): Martin Talbot

Наполеоновские планы

Павел спросил Матвея Ивановича, дойдёт ли он до Индии. Тот понял, что отрицательный ответ — это снова равелин, и сказал: «Дойду». Где Индия, Платов не знал. Сам Павел тоже знал это нетвёрдо. Для него Индия была лишь контуром на ландкарте, куда из России вела единственная линия: дорога через Хиву, Бухару и Кабул.

План был в масштабах Александра Македонского (356–323 до н.э.). За два месяца пересечь всю Среднюю Азию, перевалить афганские горы и обрушиться на англичан как снег на голову. Союзник Наполеон в это время открывает второй фронт, высаживается на Британских островах, наносит удар из Египта, где ещё стоит французское войско. А если он не успеет или откажется — тем лучше: казаки приведут Индию в такую же зависимость от России, в какой она была от англичан.

Платов получил Большой Мальтийский крест и отправился помогать Орлову. Он командовал самой крупной колонной из тринадцати полков. Всего собралось 22 016 казаков. Рядовые одвуконь, офицеры отрехконь, и с жалованьем, как в гусарских полках. Казна выделила более полутора миллионов рублей, которые надо было вернуть сокровищами Голконды.

20 февраля Орлов доложил государю, что всё готово к выступлению. Авангард под командованием Андриана Денисова, ходившего с Суворовым через Альпы, двинулся на восток. Есаул Денежников отправился разведывать путь на Оренбург, Хиву, Бухару и дальше в Индию. 28 февраля (11 марта) пришло на Дон одобрение императора, и Платов с главными силами выступил из станицы Качалинской на восток. Направление было на Оренбург, где местные власти спешно готовили верблюдов и провиант для путешествия по пустыне. Денежников из Оренбурга слал своих людей по всем направлениям, но они не успели собрать нужных сведений. Императору оставалось жить 13 суток.

«Вон твоя немка!»

На приёме у царя Платов видел его первый раз. Зато с императрицей Марией Фёдоровной он был очень хорошо знаком. После взятия Измаила Григорий Иванович Потёмкин доставил Платова в столицу как героя штурма и представил его императрице. 28 апреля 1791 года Екатерина была на празднике в Таврическом дворце, где жил тогда Потёмкин.

Императрица давно уже не любила его, она была без ума от красавца Платона Зубова. В своё время Потёмкин подбирал фаворитов из достойных офицеров, но Зубов был не его кандидат. Достойные уже давно не хотели близости старухи, даже царственной. Платов прикидывал, не хочет ли Потёмкин вместо Зубова предложить его. Матвей Иванович был тогда не плешивым генералом с животиком, а чернокудрым пригожим казаком; ему не исполнилось ещё и сорока. Но Потёмкин смотрел в будущее куда дальше.

Ситуация походила на времена Елизаветы Петровны: старуха на троне, за неё правят фавориты; их дни при дворе в сущности сочтены; есть странноватый непопулярный наследник (тогда Пётр, теперь Павел) и его жена — красивая умная немка (тогда — Екатерина, теперь — жена Павла Мария Фёдоровна, в девичестве София-Мария-Доротея-Августа-Луиза Вюртембергская). Кто сумеет прибрать её к рукам, станет всесильным правителем. Конечно, в случае смерти царя Павла.

Михайловский замок, место гибели Павла, в 1801 году. Он ещё окружён рвом с подъёмными мостами, а фасад охраняет равелин с пушками. Всё это не спасло хозяина замка от «апоплексического удара» табакеркой в висок. Иллюстрация с сайта Olga's Gallery

Мария Фёдоровна была тогда в расцвете красоты, ей исполнилось только 32 года. Она уже стала матерью шестерых детей, ей предстояли ещё четверо, но выглядела она замечательно и чувствовала себя хорошо. Потёмкин познакомил её с Платовым на празднике 28 апреля, когда она играла с Екатериной в карты. Платов не знал бальных танцев. Под этим предлогом он остался развлекать двух дам, которые тоже не танцевали, и весь вечер забавлял их своими рассказами. Казалось, никакого впечатления на Марию Фёдоровну он не произвёл. Но она поняла, что ею начали интересоваться.

В ночь гибели Павла Мария Фёдоровна неожиданно для всех проявила твёрдый характер. Её разбудили и сказали о смерти императора. В этот момент наследник Александр ещё рыдал и не решался показаться гвардии. Пален ещё не сказал знаменитых слов: «Полно ребячиться, ступайте царствовать» (эти слова прозвучали на французском языке: «C’est assez de faire l’enfant! Allez regner!»). А Мария Фёдоровна быстро пришла в себя и заявила: «Я желаю царствовать». Ей стоило только выйти к войскам, пока их не привели к новой присяге, и приказать схватить убийц. Так бы она и поступила, будь рядом с ней хоть один преданный ей лично генерал. А он был далеко. Один из убийц, Леонтий Беннигсен, заперся в покоях императрицы и заговаривал ей зубы, пока Александр не вышел к семёновцам и не промямлил, что при нём всё будет как при бабушке.

«Где казаки?»

Этот вопрос Александр сквозь слёзы задал начальнику военно-походной канцелярии Христофору Ливену (1774–1838). Во всём Петербурге это знал только Ливен, и только он был в курсе цели экспедиции. Ливен ответил, что казаки переправились через Волгу у города Вольска.

Когда они подошли к реке, лёд уже был настолько рыхлый, что лошади проваливались в воду. Но Андриан Денисов (1763–1841) знал, что так только у берега — на середине реки лёд потолще. Для страховки Денисов расставил на льду местных мужиков с верёвками и приказал перевести его собственных рослых и тяжёлых коней. Когда они перешли, все убедились, что переправа безопасна.

За Волгой идти стало тяжелее. Весеннее солнце растопило снег, и дорога превратилась в болото. Двигались по целине, по напитанному водой снегу. Артиллеристы надрывались, вытаскивая из грязи орудия. Лошади не выдерживали, маршрут экспедиции отметили сотни конских трупов. Несколько раз сбившись с пути, достигли слободы Мечетная (ныне город Пугачёв Саратовской области). Здесь 23 марта (4 апреля) казаков догнал курьер из Петербурга с приказом нового императора немедленно вернуться домой.

План города Николаевск, в который превратилась в XIX веке слобода Мечетная. Раскольничья слобода, где Емельян Пугачев начал свою карьеру самозванца (отсюда нынешнее название этого населенного пункта — Пугачев), к 1801 году разрослась и была размером c небольшой городок. Репродукция с Официального сайта города Пугачев

Обратная дорога была не легче, но летели как на крыльях. До Волги добрались, когда лёд уже тронулся. По счастью, в это время по реке проходило большое ледяное поле и как раз на пути экспедиции застряло между берегами. По нему и перешли. Едва переправился последний казак, льдина раскололась и обломки её помчались в Каспийское море.

Смогли бы казаки покорить Индию? Краснов как специалист считал эту задачу невыполнимой. Впереди простирались безжизненные пустыни Средней Азии, где казаки остались бы без лошадей, а значит и без артиллерии. Они бы сложили свои головы далеко от родных мест безо всякой пользы.

Может быть, англичане думали иначе и организовали убийство Павла, спасая Индию от нашествия казаков? Раздавал же заговорщикам деньги бывший британский посол лорд Витворт. Объяснять заговоры действиями разведок легко и приятно, но в действительности британские политические офицеры ничего о походе не знали. В Петербурге слыхали только, что казаки куда-то пошли. Ни Александр, ни даже Пален, правая рука императора и глава заговора, не представляли себе цели похода. Сами казаки, кроме пяти высших офицеров, думали, что идут «воевать Бухарию». Про Индию узнали только от Ливена, когда Павел был уже мёртв.

Жена Ливена Дарья Христофоровна (1785–1857), серьёзный и весьма сведущий дипломатический агент, высказала мысль, что целью Павла была не Индия, а ликвидация казачества. Императору надоело автономное войско со своими традициями. Во-первых, казаки укрывают беглых. Во-вторых, им не наденешь букли и не заставишь их заниматься строевой подготовкой в крытом манеже. Послать бы Войско Донское в места, откуда нет возврата. А Платов поведёт, и с радостью, лишь бы подальше от Петропавловской крепости.

Вот и вся история индийского похода. Василий Орлов по возвращении домой умер от инсульта, и новым атаманом стал Платов. Молодой царь жаловал его как непричастного к заговору. Платов подолгу жил в Петербурге и много времени проводил в свите вдовствующей императрицы Марии Фёдоровны. Им было хорошо вместе.