Сильные духом
Журнал «Братишка» уже писал, что в конце зимы 2012 года в Уфе на территории ипподромного комплекса «Акбузат» прошла церемония передачи автомобилей «Лада Приора» пяти военнослужащим отряда специального назначения Приволжского регионального командования внутренних войск МВД России, получившим тяжелые ранения в ходе специальных операций на Северном Кавказе.Двое из них — Филюз Канчурин и Олег Сергучев, лишившиеся в результате подрыва ног — тогда подали рапорта с просьбой оставить их на службе. И вот спустя почти полтора года у нас есть возможность подробнее рассказать о судьбах бойцов спецназа.
Филюз
Про этого парня можно смело сказать, что он потомственный защитник Отечества. Его дед носил военную форму в самые суровые для нашей страны годы — с 1939-го по 1945-й. Финскую и Великую Отечественную провоевал в пехоте, орденов и медалей полна грудь. Служил отец, служил старший брат, да не где-нибудь, а в разведывательном батальоне.
Поэтому Филюз, когда ему пришла повестка, не задумываясь отправился в военкомат и попросил записать его в десант или спецназ. Ходатайствовать перед военкомом о такой «привилегии» у парня были все основания: и в школе, и в педагогическом колледже он основательно занимался спортом, а незадолго до призыва даже стал чемпионом Башкортостана в своей возрастной группе в беге на три километра.
В военкомате его просьбе пошли навстречу. И вскоре Филюз уже готовился принимать присягу в уфимском отряде специального назначения внутренних войск. А затем для него и других новобранцев начались суровые будни, насыщенные занятиями по боевой и специальной подготовке, тренировками, зачетами, главной целью которых было как можно быстрее сделать из вчерашних школьников и студентов настоящих бойцов спецназа.
Филюз, осваивавший специальность сапера, был на хорошем счету у командования. И спустя положенное время ему предложили заключить контракт. Юноша раздумывал недолго, потому что уже успел понять и почувствовать: спецназ — это для него, это дело, которому можно посвятить всю жизнь. Так что в первую свою боевую командировку, которая началась в марте 2011 года, он отправился вполне зрелым и сформировавшимся солдатом.В начале мая командование группировки получило оперативную информацию, что в районе селения Рошни-Чу готовится сходка полевых командиров. Чтобы накрыть главарей бандформирований, в горы было направлено несколько отрядов спецназа. Вышли на выполнение боевой задачи и уфимцы.
Филюз двигался в составе головного дозора. Масхалат, разгрузка с боеприпасами и гранатами, на груди автомат, на голове — наушники, в руках — миноискатель «Кондор». Все как положено саперу.
Погода в тот день не благоприятствовала поиску: в горах стоял плотный туман, поэтому группы разведчиков двигались, словно в молоке, видимость порою была ограничена пятью-восемью метрами. Обследуя тропу, что петляла по склону глубокого оврага, они обнаружили свежие следы — кто-то явно проходил здесь незадолго до спецназовцев. А так как туристы в тех местах не ходят, бойцы головного дозора насторожились и приготовились к встрече с боевиками. И никто тогда не предполагал, что затаившаяся беда уже поджидает их.
Прикинув все возможные маршруты движения противника, старший головного дозора принял решение не спускаться в овраг, а продолжить движение по тропе. Шли крайне осторожно и через несколько десятков метров наткнулись на свежий завал из деревьев.
— Сапер, за мной! — скомандовал старший, пытаясь обойти препятствие, чтобы обследовать тропу с другой стороны. Филюз еще успел подумать: «Надо бы мне первому пойти, у меня все-таки миноискатель» — когда рядом прогремел взрыв.
Взрывная волна легко оторвала бойца от земли и швырнула в сторону. Первое, что почувствовал Филюз, когда со всего маху грохнулся о землю, это сильная боль в левой ноге. «Не дай бог сломал!» Но разбираться в собственных ощущениях времени не было. Он сделал то, что в такой ситуации сделал бы любой спецназовец: натренированным движением взял автомат на изготовку и приготовился к бою, ожидая, что между деревьями вот-вот замелькают фигуры боевиков или запляшут огоньки вспышек.
Но в лесу было тихо. Спустя несколько секунд командирским голосом заговорила рация: «Кто ранен? Доложить, кто «трехсотый». Филюз, успевший заметить, как взрывная волна сбила с ног и прапорщика Радика Муфтахитдинова, посмотрел в сторону товарища. Тот лежал чуть позади, на его камуфляже проступали бурые пятна крови. Канчурин утопил тангетку своей радиостанции:— Командир, Радик ранен.
— А ты?
— Да вроде бы… — Филюз обернулся и не поверил своим глазам — половины стопы у него просто не было! Сглотнув подступивший к горлу ком, он выдавил из себя: — И я ранен.
Дальнейшее он помнит плохо, урывками. Помнит, как вокруг него собрались товарищи, как колдовал над его ранами (а у Канчурина оказалась задетой осколком еще и левая рука) санинструктор Володя Иордан, накладывал жгут, колол обезболивающее, ставил капельницу. Потом послышался нарастающий гул — приближался вызванный санитарный борт. Но сесть в лесу да еще в тумане он, естественно, не мог. И потому Филюза поднимали в вертолет на тросе.
Внутри железной стрекозы его уже ждали врач и медсестра. Они о чем-то спрашивали Филюза, кололи какие-то лекарства, но его сознание уже растворялось в мерном шуме винтов.
В себя он пришел лишь через двое суток. В госпитале 46-й бригады оперативного назначения ему сделали операцию — ампутировали ногу по середину голени. Но злоключения спецназовца на этом не завершились: началось воспаление, Филюза спешно переправили в столицу, в Главный военный клинический госпиталь внутренних войск, где хирурги, борясь с развивающейся гангреной, укоротили ногу еще на несколько сантиметров. Только после этого она стала заживать, и парень постепенно пошел на поправку.
Окреп он довольно быстро — сказались молодость и огромное желание вернуться к нормальной жизни. Труднее было физически пройти этот путь — привыкнуть к своему новому состоянию, научиться заново ходить, не обращать внимания и не раздражаться, ощутив на себе чей-то жалостно-сочувствующий взгляд.
После того как Филюз научился сносно передвигаться на костылях, его стали готовить к протезированию. Сам же протез надел лишь в начале октября и стал осваивать «новую походку». Поначалу — с кровоточащей культей, криками и стонами едва ли не при каждом шаге. Потом стал ходить все увереннее и увереннее. Подстегивали и не позволяли сдаться три обстоятельства.
Первое. Перед глазами был пример таких же, как он, еще совсем молодых ребят, прошедших через схожие испытания несколькими годами ранее и сейчас приехавших в госпиталь на перепротезирование. Они не давали пасть духом, наставляли, учили, направляли, подсказывали. А главное, всей своей жизнью давали понять ему и другим, что даже после такого страшного ранения можно продолжать служить и жить полноценной жизнью — учиться, заниматься спортом, влюбляться и быть любимым, заводить семью, растить детей.
Второе. Филюзу очень хотелось домой, к родным, которых он давно не видел и по которым сильно скучал. А врачи поставили условие: выпишут только тогда, когда он научится ходить на протезе уверенно, без помощи костылей.И третье. Как-то к нему, совершавшему очередную мучительную прогулку на непривычном еще протезе, подошел подполковник без руки и поздравил. На вопрос, застывший в глазах Филюза, офицер пояснил:
— Совет «краповиков» вашего отряда принял решение вручить тебе за боевые заслуги краповый берет. Так что смотри носи с честью!
Разве мог он после этого впадать в уныние и опускать руки?!
За ворота госпиталя Филюз Канчурин вышел лишь 10 ноября 2011 года, ровно через полгода после ранения. Чтобы помочь ему добраться до расположения родного отряда, за ним в Москву приехал прапорщик Радик Муфтахитдинов, тот самый, с которым они подорвались на одной мине. Только раны Радика оказались более легкими, чем у Филюза, и его выписали из госпиталя на несколько месяцев раньше. И вот теперь, узнав о выздоровлении друга, он примчался в столицу, несмотря на то, что был в отпуске.
В отряде у Филюза состоялся хоть и непродолжительный, но серьезный и очень конкретный разговор с командиром, полковником Владимиром Анатольевичем Вишневским. Решение Канчурина уже созрело и было окончательным: он хотел остаться служить дальше. Но возможно ли это?
— Бери отпуск и съезди домой, повидайся с родными. А мы постараемся решить твой вопрос, — сказал тогда ему на прощание командир. Пустых обещаний полковник давать не хотел, поскольку окончательное решение о судьбе бойца должны были принимать более высокие начальники.
Тяжелой оказалась и первая встреча с родными. Мама, увидав сына, не смогла сдержать слез. И чего в них было больше — горечи от того, что стряслось с ее ребенком, или радости, что он все-таки остался живым, — знает лишь она сама. Отец все свои переживания и эмоции вложил в крепкие объятия, стиснув и долго не отпуская от себя сына-солдата. А дед, прошагавший дорогами не одной войны, смахнув набежавшую слезу, лишь тихо сказал внуку:
— Ну что же, внучек, ты молодой, у тебя еще вся жизнь впереди. Надо жить дальше.
Решение Филюза остаться на военной службе все они одобрили.
Олег
Среди ребят, получавших награды и подарки погожим февральским днем 2012 года на территории ипподромного комплекса «Акбузат», была одна девушка. Нет, она не носила погоны, не служила в отряде спецназа. В тот день она представляла на торжественном мероприятии своего родного брата, сержанта Олега Сергучева, который все еще находился в госпитале.
Если для Филюза Канчурина командировка, так круто изменившая его судьбу, была первой, то Олег, на которого испытания и удары судьбы обрушились в тот же злополучный майский день, в спецназе прослужил уже достаточно долго.
Он, эвенк по национальности, родился в апреле 1979 года в Заполярье, в далеком якутском Алайховском улусе, что на многие километры простирается по побережью Восточно-Сибирского моря. После окончания 11 классов поступил в физкультурный колледж. Со спортом всегда был на «ты»: еще в школьные годы занимался баскетболом, волейболом, отлично ходил на лыжах. В колледже увлекся кикбоксингом и за время учебы добился неплохих результатов — дважды становился призером республиканского первенства.А еще он превосходно стрелял. Да и могло ли быть иначе, если карабин в руки мальчонка впервые взял еще во втором классе, а владеть им Олега с братом учил дед — первый на всю округу охотник. Вместе они добывали белку, песца, охотились и на более крупную дичь — оленей и лосей. Не ради забавы — для добывания пищи. Уже тогда Олег усвоил одно из главных правил настоящего охотника: если не уверен, что твой выстрел достигнет цели — не стреляй вообще. Спугнешь зверя, а еще хуже, если подранок в тундру уйдет: и охотник без мяса и шкуры, и живое существо жизни лишил.
В 2002 году Олега призвали на срочную. Службу он проходил в отряде спецназа внутренних войск, который дислоцировался во Владивостоке. Воевал в Чечне, где стрелять приходилось много и часто. И, конечно же, не по безобидным белкам.
После увольнения из войск он шесть лет служил в спецподразделении наркоконтроля. Мог поработать и больше, но в конце лета 2010 года его должность была сокращена, и парень опять оказался перед выбором: чем заниматься дальше? Подумав, решил вернуться в Уфу, куда к этому времени передислоцировался его родной отряд, и в сентябре на рукаве камуфляжа Олега вновь появился шеврон спецназовца внутренних войск. В марте 2011-го он отправился в командировку на Северный Кавказ.
10 мая разведывательно-поисковая группа, где старшим головного дозора шел сержант Сергучев, работала в двух километрах севернее группы, в которой действовал сапер Канчурин. Взрыв, выбивший из боевых порядков Филюза и еще некоторых товарищей, Олег со своими ребятами слышал. Запросили соседей по радиостанции, что случилось. Те ответили, что у них появились «трехсотые», но помощь в эвакуации не требуется, справятся своими силами. И группа Олега продолжила поиск.
Ближе к обеду туман стал рассеиваться, а потом и вовсе пропал. Головной дозор во главе с Сергучевым вышел на проселок. Доложили командиру группы, получили задачу продвинуться вдоль дороги еще на километр-полтора и ждать подхода основных сил. Олег приготовился было отдать команду на продолжение движения, как вдруг впереди между деревьями, на приличном удалении, промелькнули какие-то фигуры. Сержант бросился на землю, остальные последовали его примеру.
Затаившись, Олег шарил оптикой снайперской винтовки по опушке, высматривая неизвестных. Но тех и след простыл. Если они не обнаружили спецназ и продолжили движение по своим черным делам — это еще полбеды. Хуже, если боевики засекли их и теперь вот так же, укрывшись за деревьями и валунами, рассматривают в прицелы и бинокли его бойцов.
Сергучев по рации доложил о людях-призраках. И через несколько минут к сержанту подполз снайпер, присланный командиром для усиления головного дозора. Вдвоем с напарником они еще долго продолжали рассматривать враждебно молчавший лес. Но в конце концов, так и не обнаружив ничего подозрительного, Олег принял решение двигаться дальше.
На душе кошки скребли. Неужели он, опытный охотник, не первый год воюющий в спецназе, упустил противника, не успел среагировать на неожиданно появившихся на опушке боевиков? А может, это все ему лишь показалось, и мелькнувшие между деревьями фигуры — всего лишь тени от колыхнувшихся на ветру кустов?
Головной дозор уже вышел в точку, определенную на карте, уже дождался основную группу и, повинуясь распоряжению командира, вместе со всеми приступил к «заправке»: необходимо было быстро перекусить сухпайком, отдохнуть минут десять-пятнадцать и затем продолжить поиск.
Олег, без всякого аппетита проглатывая холодную кашу, все продолжал смотреть по сторонам, словно ожидая, что между деревьев или из-за покрытого кустами гребня вот-вот опять кто-нибудь появится. И тогда-то уж он не оплошает!
Проглотив последний кусок безвкусной галеты, сержант встал и направился к командиру группы старшему лейтенанту Денису Жигулину, чтобы уточнить дальнейший маршрут поиска. На полпути остановился, тревожно оглянувшись: Олегу показалось, что за ним кто-то наблюдает недобрым взглядом. Его охватило предчувствие неотвратимо приближающейся беды. Сержант поднял оружие, инстинктивно сделал несколько шагов назад.
И в этот миг под его ногами прозвучал взрыв. Сатанинская сила швырнула Олега вверх, выворачивая суставы, кромсая мышцы и сухожилия раскаленным металлом входящих осколков. А потом так же безжалостно, со всего маху грохнула оземь, стараясь выбить из тела остатки жизни.
Изломанной куклой он упал на край дымящейся воронки, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. Сознание не уходило, и это было еще одним тяжким испытанием — всю навалившуюся на него боль Олег должен был переживать не в забытьи, а наяву. Он с трудом приподнял голову, пытаясь хотя бы осмотреть себя.
Увиденное повергло его в шок: левой ноги до середины голени не было вовсе, правая, окровавленная и неестественно согнутая, словно сломанная хоккейная клюшка, полностью обездвижела. То место, которое на уроках анатомии называют тазобедренным суставом, а в простонародье просто говорят «откуда ноги растут», представляло одну сплошную кровавую рану. После всего увиденного Олегу не хотелось верить, что он рассматривал самого себя.
Вокруг сержанта уже хлопотали подоспевшие друзья-товарищи. После вколотого обезболивающего Сергучеву стало легче, но ненамного. Его буквально трясло от потери крови, колотило в ознобе, будто вынутого из проруби. А может, так они и выглядят — ледяные объятия смерти, из которых Олега в тот миг пытались вырвать сослуживцы? Он еще помнит, как прилетел санитарный вертолет, как его, полностью обессилевшего, поднимали на борт, как выгружали в аэропорту «Северный», переносили в медицинский «уазик»-«буханку». Только после этого Олег отключился.
…И пришел в себя лишь через две недели.
Выздоровление шло долго и сложно. Назвать те месяцы человеческой жизнью вряд ли возможно. Нельзя было просто пошевелиться, чтобы не испытать дикой, пронзающей боли. Справлять нужду приходилось под себя. Днем от физических и душевных мук хоть как-то отвлекали процедуры, все эти капельницы, уколы, таблетки, пипетки и прочая медицинская дребедень, такая ненавистная каждому здоровому человеку. Зато ночью начинался настоящий ад: боль гнобила истерзанное тело, а мысли о будущей жизни калекой-инвалидом разъедали мозг. Сон не шел. И лишь перед самым рассветом сержант впадал в тревожное, чуткое забытье.Полгода он пролежал на спине, перенеся за это время несколько операций. Его тазобедренный сустав хирурги в Главном военном клиническом госпитале внутренних войск собрали буквально по кусочкам. Сшили разорванные мышцы, сосуды и сухожилия, срастили кости. Сформировали и облагородили культю, подготавливая парня к будущему протезированию.
Когда Олегу сняли гипс и наконец-то разрешили двигаться, он первым делом… повернулся на бок и крепко заснул. А проснувшись, откинул простыню и критическим взглядом окинул свое тело: один сплошной шрам! Но именно с этого момента по-настоящему началось его выздоровление. Спецназовец понял, что если схватку за жизнь он выиграл, то борьба за возвращение в строй для него только начинается. А вернуться он хотел.
Поэтому, когда в марте 2012 года ГВКГ посетил заместитель министра внутренних дел — главнокомандующий внутренними войсками МВД России генерал армии Николай Евгеньевич Рогожкин и пообещал раненым спецназовцам, что всем, желающим остаться на службе, найдется достойное место, Олег тут же написал соответствующий рапорт. И почувствовал, как буквально наливается жизнью: теперь он точно знал, что его цель вполне достижима. И это придавало дополнительные силы.
В госпитале Сергучев провел в общей сложности год — самые тяжелые двенадцать месяцев своей жизни. В это время Олег одержал еще одну победу над собой: в начале лечения и после первых, самых сложных и болезненных операций, ему вводили сильное обезболивающее, содержавшее наркотические препараты. Что поделать, если мировая медицина не придумала пока другого способа отключать человека от боли? И когда пришла пора, отказаться от наркотика сержанту-спецназовцу было далеко не просто. Но Олег сумел преодолеть и это!
Вернуться к жизни ему помогала поддержка сослуживцев — Олегу Сергучеву, так же как и Филюзу Канчурину, решением совета «краповиков» уфимского отряда специального назначения за боевые заслуги было дано право ношения крапового берета.
В том, что он вновь обрел себя, велика заслуга и его любимой девушки Анджелы Аммосовой. Удивительные по глубине, чистоте и крепости чувства связывают этих двух молодых людей. Знакомы они были не один год, а вот виделись очень редко: пока ее избранник правил ратную службу, Анджела училась в институте на их родине, в Якутии.
О ранении Олега она узнала от его сестры. А потом девчата вместе рассказали об этом матери спецназовца. Посидели, погоревали, поплакали. У мамы с сестрой выбора не было — им предстояло дожидаться родного человека и вместе с ним идти по жизни, ободряя и поддерживая. А вот Анджела…
Кто бы посмел осудить молодую симпатичную девушку — не жену, даже не невесту — если бы она решила оставить покалеченного солдата и искать свое женское счастье в другой стороне? Но она поступила иначе: собралась и приехала в госпиталь.
Ее появление в палате, как признавался Олег, было для него равносильно приходу солнца, восходу самой прекрасной звезды на черном, затянутом тучами небосклоне. Второй раз она приехала к нему уже в декабре, чтобы вместе с любимым встретить наступающий Новый, 2012 год. А в июне, когда вполне уже окрепшего и уверенно стоявшего на протезе сержанта выписали из госпиталя, они поженились.
И Олег, чтобы выразить свою признательность Анджеле за все, что она для него сделала, после свадьбы взял себе фамилию жены. Так что теперь он Аммосов.
Филюз и Олег, несмотря на полученные ранения, не мыслили себя вне службы, вне спецназа, вне внутренних войск. Их дух не был сломлен, а стал еще крепче. Благодаря помощи командиров, сослуживцев, друзей и родных они вышли победителями из таких жизненных передряг, которые могли бы сломать и расплющить многих. А они победили обстоятельства, победили прежде всего самих себя.И потому вполне естественно, что таким парням со стальным характером нашлось место в строю. Олег заведует отрядным спортзалом, Филюз командует на складе автомобильного и бронетанкового имущества. Конечно же, им хочется вернуться назад в свои боевые группы, снова оказаться вместе с друзьями в командировке, в поиске, в разведвыходе…
Но ребята понимают, что этим мечтам вряд ли суждено сбыться.
А вот всего остального, что доступно здоровым людям, они вполне смогут добиться. Филюз например, уже освоил управление легковой машиной. И теперь вынашивает в своем неугомонном мозгу новую идею: он, всю жизнь занимавшийся легкой атлетикой, хочет вернуться на беговую дорожку. И уже прикидывает, где можно найти средства на специальный, «беговой» протез, аналогичный тем, на которых выступал на лондонской олимпиаде южноафриканский бегун Оскар Писториус.
Вот будет радости, если парень действительно побежит!
Информация