«АЛЬФА» и «ВЫМПЕЛ» на лезвии гражданской войны
Спецназу госбезопасности было приказано взять Белый дом штурмом. Командиры «Альфы» и «Вымпела» отказались выполнить приказ президента Бориса Ельцина
Живя в Советском Союзе, понятие «гражданская война» мы воспринимали отвлеченно. Читали в книгах, видели в кино. Естественно, в том виде, как это преподносилось тем или иным писателем или режиссером, как было сыграно актерами. Но чтобы увидеть воочию, заглянуть в ее глаза — такого не приходилось.
События московской «горячей осени» 1993 года позволили пусть и в малой степени, но понять, каким бедствием для страны и народа является гражданская война. Жестокая и кровавая усобица. Путь «в никуда».
Положа руку на сердце, я могу сказать как на духу: решение, принятое старшими офицерами Группы «А» 4 октября 1993 года, оказалось единственно верным в той исключительно тяжелой, драматической ситуации. Мы прошли буквально по лезвию бритвы.
Выполни «Альфа» и «Вымпел» приказ Бориса Ельцина, и мы бы получили не только обугленный Белый дом, по которому отработали танки прямой наводкой, но и сотни погибших, в том числе депутатов парламента и ведущих российских политиков. Последствия для нашей страны оказались бы фатальными и непредсказуемыми.
В судьбе, наверное, каждого бывает развилка, когда под давлением обстоятельств нужно делать главный, основополагающий выбор, быть может, всей своей жизни. Годы, а случается, и десятилетия можно прожить, не обнаруживая своей глубинной сущности, — и только в моменты критического испытания становится вдруг предельно ясно, каков же человек на самом деле. Человек, коллектив или страна.
В том чумном октябре на улицах Москвы одни граждане России убивали других. Напомню, что еще в августе президент Ельцин грозил устроить оппозиции «горячую осень» — и она выдалась действительно такой. Как и было обещано. Позднее ожесточенные стычки с манифестантами и вооруженные столкновения назовут «локальной гражданской войной». Красивое «книжное» определение, верное по своей сути.
Так напишет историк, так скажет политолог. Но те, кому довелось быть непосредственными участниками этих событий, всегда будут помнить высокую человеческую цену, заплаченную страной за нежелание «реальных» политиков решить дело миром.
Приказ президента, хочу это подчеркнуть, был выполнен, но по-своему. От нас хотели крови оппозиции, но мы не стали карателями. Были, правда, недовольные и среди защитников Дома Советов, которые говорили: «У «Альфы» не хватило мужества встать на сторону народа. Спасибо и на том, что они не стали его палачами…» Это, конечно, крайняя точка зрения.
В самом российском обществе, пережившем развал Союза, а затем шоковую терапию Егора Гайдара и его либеральной команды, не было единства: одни рвали глотку за Б. Н. Ельцина, другие грудью защищали вице-президента А. В. Руцкого.
В штурме приняли участие около 1700 человек, 10 танков и 20 БТРов: экипажи пришлось набирать из состава пяти дивизий, около половины всего контингента — офицеры или младший начальствующий состав
А народ? Наш народ в это время придерживался извечного житейского принципа: моя хата с краю. Не хочу никого осуждать или оправдывать… Быть может, именно такая выжидательная, по сути, позиция спасла нас от полномасштабной гражданской войны и развала страны на «красные» и «белые» регионы.
Тогда в смертельной схватке схлестнулись две силы, каждая из которых претендовала на то, чтобы по-своему определить вектор развития государства. Как обычно, пострадали при этом простые граждане, ни на что не претендовавшие, но волею судьбы или исполняя служебный долг, оказавшиеся по разные стороны баррикад.
И по-прежнему, спустя двадцать лет, называются различные цифры жертв: от 150 человек до почти трех тысяч, однако в любом случае, речь идет о наших соотечественниках, ставших заложниками безответственных и преступных действий политиков. Вечная память погибшим.
НОЧНОЙ ВЫЗОВ К ЕЛЬЦИНУ
Настрой личного состава Министерства безопасности был таков, что офицеры не желали участвовать в операции против сторонников российского парламента. Так что ждать вызова по этому поводу пришлось недолго. В 4 часа 30 минут поступило распоряжение — командирам «Альфы» и «Вымпела» (до начальников отделов включительно) срочно прибыть к президенту.
О том, как разворачивались события в ближайшем окружении Ельцина, и чем, собственно говоря, был вызван этот спешный вызов, я узнал год спустя из книги «Записки президента».
«Около пяти утра, — вспоминал Ельцин, — ко мне пришли начальники Главного управления охраны Михаил Барсуков и его первый заместитель, начальник охраны президента Александр Коржаков и попросили, чтобы я встретился с офицерами спецгрупп «Альфа» и «Вымпел». По их тону я понял: что-то не в порядке. Но не стал ничего уточнять, сразу же сказал: у меня нет времени с ними встречаться, перед ними поставлена конкретная задача, пусть выполняют. Барсуков кивнул. Они вышли. Прошло примерно полчаса, и Михаил Иванович вновь попросил разрешения зайти ко мне. Войдя в кабинет, он сказал: «Борис Николаевич, очень вас прошу, надо с ними встретиться, давайте не со всей группой, а хотя бы с командирами подразделений, старшими офицерами. Волнуются ребята, все-таки такое задание. Их ведь второй раз посылают на Белый дом…»
В августе 1991 года организаторы ГКЧП побоялись пролить кровь. В октябре же 1993 года Борис Ельцин и его соратники решились на крайние меры
Кремль напоминал развороченный муравейник. Как всегда в таких случаях, не обошлось без накладок: когда мы направлялись в Первый корпус, навстречу нам шли начальники отделов и их заместители из кремлевской охраны, которых сдернули с мест и потребовали к Ельцину.
— Нас зря подняли. Туда надо вам, — сказал один из возвращающихся офицеров.
Ранним утром 4 октября нас провели в зал заседаний: овальный стол (за ним никто не сидел), ряды стульев вдоль стен, на которых расположились командиры силовых подразделений, всего человек тридцать. Люди были на взводе, измотанные долгим, бессмысленным ожиданием. Никто не разговаривал друг с другом, ограничиваясь односложными репликами.
Я сел с краю и приготовился ждать. Прошло несколько минут. Через зал в приемную президента проследовали Барсуков и Коржаков. На ходу Барсуков бросил командиру «Вымпела»:
— Дмитрий Михайлович, президенту доложите Вы.
Прошло еще минут десять. Сгустилось тягостное молчание. Наконец, на пороге приемной появился президент. Это был другой человек, нежели тот, что приезжал на полевую базу Группы «А» летом 1992 года. Уставший, серый. Немногословный. Чувствовалось, что он замкнут и насторожен.
Ведь решалась не только судьба государства, но и его судьба.
— Товарищ президент! Офицеры «Вымпела» и «Альфы» по Вашему приказанию собраны, — четко отрапортовал Герасимов.
Ельцин сел за стол. Говорил он очень недолго.
«Терминаторы» в «космических» сферах оказались отнюдь не бездушными роботами, готовыми выполнить любой приказ
— В стране сложилась сложная, напряженная ситуация. С этим надо кончать. В Белом доме засела банда, которая намерена совершить государственный переворот. Надо освободить Белый дом. Надо освободить его от этих людей. Я принял решение очистить Белый дом силовыми методами. Ваши подразделения должны принять в этом участие. Вы будете выполнять приказ президента?
Ответом было, как он вспоминает, «молчание, жуткое, необъяснимое молчание элитного Президентского воинского формирования».
Ельцин сделал минутную паузу и задал вопрос иначе, с нажимом:
— Хорошо. Тогда я спрошу вас по-другому: вы отказываетесь выполнить приказ президента?
В ответ опять тишина…
Как я уже отмечал в начале, нам в жизни часто приходится делать выбор. В конечном счете, жизнь — это и есть постоянный (правда, не всегда явный) выбор между Добром и Злом, совестью и подлостью. Я не политик, и никогда не стремился им быть. Приказ для меня, впрочем, как и для любого военного человека, дававшего присягу, имеет силу закона. Его не обсуждают, его выполняют. Но убивать людей, депутатов и простых соотечественников — если отбросить всю словесную шелуху, то именно это и было поручено осуществить, — на это офицеры «Альфы» и «Вымпела» пойти не могли. Если бы речь шла о «простой» операции по нейтрализации террористов, то с нашей стороны не возникло бы никаких вопросов, никаких возражений. Тут же было совсем другое дело.
Позднее Ельцин вспоминал: «Я обвел взглядом всех их — огромных, сильных, красивых. Не попрощавшись, пошел к дверям, сказав Барсукову и Зайцеву, командиру «Альфы», что приказ должен быть выполнен».
«ГРУППА НЕ ХОЧЕТ ИДТИ НА ШТУРМ»
В некогда нашумевшей книге А. В. Коржакова «Борис Ельцин: от рассвета до заката» позиция «Альфы» и «Вымпела» представлена в заведомо тенденциозном виде. Некоторые факты извращены или вывернуты наизнанку. Вот что, например, сообщается в книге бывшего руководителя Службы безопасности Президента.
«Чуть свет позвонил встревоженный Барсуков:
— Слушай, Саня, ко мне пришли командиры из «Альфы». Они говорят, что Группа не хочет идти на штурм. Офицеры растеряны, некоторые считают, что все происходящее антиконституционно. Им для выполнения приказа нужно заключение Конституционного суда (…)
Мы с Барсуковым решили собрать командиров подразделений «Альфа» в зале Совета безопасности — пусть Президент с ними лично переговорит.
Солдаты-срочники напротив баррикад, сооружённых на подступах к Белому дому его защитниками
Пришлось… будить Бориса Николаевича. Я попросил, чтобы он побрился и выглядел посвежее — все-таки ночь была тяжелой. Поручив адъютанту проводить Президента до зала, сам пришел туда заранее.
Собралось около сорока офицеров. Многих из них я встречал прежде. Всегда такие улыбчивые, радушные, теперь эти мускулистые парни поглядывали на меня исподлобья, угрюмо и настороженно. Я знал, что «альфистов» одолевают сомнения, но каждый боится их высказать вслух.
Вскоре в зал пришел президент. Командир «Альфы» скомандовал:
— Товарищи офицеры!
Ельцин обвел окружающих пытливым взглядом:
— Товарищи офицеры, прошу садиться.
Барсуков заранее предупредил Ельцина о настроении Группы. Борис Николаевич произнес краткую речь. Но перед этим суровым голосом спросил командиров:
— Вы будете выполнять приказ Президента?
В ответ — пугающее молчание.
Суть трехминутного выступления Ельцина сводилась к следующему:
— Вы обязаны выполнить приказ. И не надо мучить себя сомнениями. Никого репрессиям не подвергнут.
Произнеся короткий монолог, Президент удалился. Настроение у него испортилось (…)
Потом, награждая участников событий 1993-го года, Ельцин никак не отметил генерала Барсукова — считал, что именно «Альфа» неуверенно себя повела из-за плохого руководства. Хотя никакой вины Михаила Ивановича в этом не было. Спецподразделение подчинялось ему несколько месяцев, и Барсуков не успел до конца изменить психологический климат среди офицеров (…)
Жесткий тон выступления Президента не прибавил энтузиазма офицерам. Они не воспылали доверием к Борису Николаевичу и сидели с каменными лицами (…)
Зайцев меня в этой ситуации сильно огорчил…»
То, что являлось для г-на Коржакова «плохим психологическим климатом», было сутью подразделения, его нравственным ориентиром, который не позволил офицерам Группы «А» превратиться в палачей своего народа.
Кстати, если быть точным до конца, то в итоге «Альфа» не была распущена благодаря генералу Барсукову. Об этом никто и нигде не писал, но именно он воспротивился расформированию подразделения и, когда в какой-то момент его доводы были не восприняты Ельциным, даже написал рапорт об отставке.
«АЛЬФА» ПРЕДЛАГАЕТ ПЕРЕГОВОРЫ
Возле Дома Советов генерал Барсуков дал мне команду построить личный состав только Группы «А». Я построил сотрудников в каре. Дело происходило на Конюшковской улице. Михаил Иванович выступил перед нами, и сказал то, что я от него и ожидал услышать:
— Сейчас надо помочь президенту, надо помочь ему решить эту проблему, — напористо убеждал он.
Ребята молчали, строй стоял не шелохнувшись.
— Я прошу каждого осмыслить мои слова, — сказал тогда Михаил Иванович. — Либо вы вступите в Белый дом и выполняете приказ, либо я вынужден буду подписать приказ о расформировании и разоружении подразделения.
У меня, правда, мелькнула мысль: «А кто же разоружит подразделение сейчас?»
Барсуков сообщил, что сейчас подойдут три БТРа.
— Подготовьтесь, кто готов отправиться на них на рекогносцировку к Белому дому.
Добровольцы нашлись на все три боевые машины. Вышли вперед. А перед этим ко мне подошел начальник штаба дивизии имени Ф. Э. Дзержинского полковник В. В. Ракитин, мы были знакомы, и передал радиостанцию:
— Геннадий Николаевич, она настроена на волну штаба всей операции.
Назвал мой позывной — «128», а также бортовые номера БМП.
В одной БМП поехал подполковник Владимир Келексаев. С группой сотрудников он зашел со стороны центрального входа Белого дома, со стороны гостиницы «Украина» и выполнял свою задачу. А вторая БМП — Игорь Финогенов, Юрий Торшин и Геннадий Сергеев зашли в тыл Белого дома и начали осматривать позиции. Вокруг на расстоянии где-то 50-100 метров все было блокировано внутренними войсками и солдатами Министерства обороны.
Сотрудники спецназа госбезопасности выдвигаются к Белому дому. 4 октября 1993 года
Через некоторое время Геннадий Сергеев был застрелен снайпером. Уже потом патологоанатом, проводивший вскрытие, удивлялся, как можно было прожить с таким тяжелым ранением целых семь минут. Был ли это прицельный выстрел или роковой рикошет, так и осталось неизвестно.
Существует версия, что наше подразделение хотели спровоцировать на штурм со всеми вытекающими последствиями, но офицеры «Альфы» не сорвались, не пошли на поводу у эмоций. Я глубоко убежден: выстрел был произведен не из Дома Советов, снайпер находился вне его стен.
…Рассказывая о последних часах существования Верховного Совета, я приведу свидетельство нашего сотрудника Сергея Кузьмина, как ему запомнились те события:
— Накануне драматических событий в Москве я и несколько моих товарищей были выделены руководством для работы по организованной преступности. Старший — подполковник Келексаев Владимир Ильич. Учитывая всю сложность ситуации, хорошо понимая, каково придется нашим товарищам, мы по собственной инициативе выехали вместе с подразделением к Белому дому.
Среди других добровольцев выехали по приказу к зданию парламента на рекогносцировку. Помню, что потом, когда мы вышли на пандус перед Белым домом, среди нас был сотрудник «Вымпела». «Не подходите, убирайтесь отсюда», — кричали из окон какие-то люди.
Представители Группы «А» попытались договориться с руководителями Верховного Совета о мирной сдаче, пообещав защитникам безопасность – своё обещание они выполнили!
Ко входу мы пошли вдвоем, Келексаев и я. Сделали импровизированный белый флаг… У входа находился сержант милиции Сорокин. Объяснили ему, кто мы и откуда. Через мегафон он обратился к защитникам: «Идет Группа «Альфа!»» И предложил, чтобы кто-нибудь вышел нам навстречу.
Первым появился Альберт Макашов в своем знаменитом берете. В фойе первого этажа сгрудились казаки из Приднестровья. Вели они себя, надо сказать, дерзко и вызывающе. Мы обратились к генералу, чтобы он призвал своих подчиненных к порядку. На что тот ответил, что эта вольница ему не подчиняется. «Это махновцы», — пояснил Макашов, наклонившись к нам.
В этот момент со стороны метро «Краснопресненская» возобновился штурм Белого дома. Нас попросили сделать все, чтобы остановить его. По коридорам здания я пошел в ту сторону, откуда велась наиболее интенсивная стрельба, чтобы выяснить обстановку. Но понять, что к чему, было сложно. Однако на «махновцев», когда я вернулся, штурм произвел впечатление — они угомонились.
Макашов провел нас в зал заседаний Совета национальностей, где находились депутаты и другой разный народ. Представились: мы являемся сотрудниками спецподразделения «Альфа». Озвучили поставленную перед нами задачу — взять Белый дом. Сказали, что уполномочены вести переговоры о выводе людей из здания под наши гарантии.
После этого нас проводили на третий этаж, где в одном из кабинетов находились Руцкой и Хасбулатов. Здесь находились мужчины в черной форме. По тому, как они себя вели, было видно: это настоящие профессионалы в военном деле.
Александр Руцкой и Руслан Хасбулатов потребовали, чтобы послы западных стран обеспечили им безопасность, но около 18.00 они были арестованы и доставлены в «Лефортово»
Вошли в кабинет, поздоровались с Руцким. Чуть позже подошел Хасбулатов, в беседе он практически не участвовал. Мы опять же назвали себя, объяснили поставленную перед подразделением задачу. Руцкой с нашими доводами не соглашался. Говорил, что сюда подходят какие-то верные ему воинские части… А под конец спросил, можем ли мы обеспечить ему и Хасбулатову выезд в посольство США. На это мы ответили, что самостоятельного решения по данному вопросу принять не можем — нужно доложить командиру.
На этом и расстались. Когда спустились на первый этаж, то сотрудники спецназа уже выводили из здания депутатов. Я присоединился к ребятам и принял участие в «зачистке» здания, а Владимир Ильич отправился на доклад к нашему руководству, — заключает С. Л. Кузьмин.
МЫСЛЯЩИЙ ИНАЧЕ — НЕ ВРАГ!
Мне до сих пор представляется, что политическое решение кризиса осени 1993 года до конца так и не было использовано. Не было, я подчеркиваю. В том числе инициатива Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II, который от лица Церкви выступил посредником. Возможно, именно здесь была «развилка», а эти переговоры под эгидой РПЦ оказались «упущенной возможностью» — выходом, которым политики не воспользовались.
Кстати, ведь Патриарх официально сделал тогда заявление, что первый, кто прольет кровь, будет предан анафеме. А кто оказался «первым»? Поди — разберись! Виноваты были, подчеркиваю, обе стороны конфликта: одни — больше, другие — меньше. А свои жизни положили десятки простых людей, которые пришли в парламент, чтобы отстаивать свое чувство гражданского достоинства. Сколько молодых жизней оказалось загублено, сколько судеб исковеркано…
В стенах Свято-Данилова монастыря шли трудные, тяжелые переговоры. А где, спрашивается, пребывал в это время президент страны? В Кремле… А почему бы Борису Николаевичу не подключиться к переговорному процессу? Ведь решалась судьба сотен людей — наших сограждан. Быть им или не быть, жить или не жить. И Бог его знает, как бы дело повернулось. Может быть, срывом переговоров. Бесповоротной, окончательной неудачей. Но тогда глава государства обладал бы полным моральным правом, чтобы заявить: «Я сделал все, что мог».
4 октября 1993 года офицер Группы «А» Сергей Ильич Фёдоров и его товарищи вывели из Дома Советов со стороны Горбатого мостика почти четыреста человек.
Люди боялись, что по ним откроют огонь. И тогда Фёдоров вышел из подъезда и снял бронированную сферу с головы:
— Если в кого-то и будут стрелять, так это в меня, а не в вас, безоружных.
Как мне представляется, Сергей Ильич дал ответ, какой внутренний духовный стержень позволил Группе «А» пройти по лезвию бритвы и не сорваться в кровавую вакханалию.
В давнишнем интервью нашей газете «Спецназ России» С. И. Фёдоров сказал: «Тогда в Группе подобрались мужики — оглоблю об характер сломаешь. Чувство собственного достоинства, профессионализм, мужество — с пониманием того, кто они и какие они. Нам было многое позволено, мы обладали обширной информацией. Когда мы выполняли боевую задачу, у нас в оцеплении милиция и армия стояли. Мы часто работали с первыми лицами государства — разве к нам можно было предъявить средние требования, хоть в чем-то давать слабину?
Вообще я считаю, что операция в Белом доме — одна из самых трудных после штурма дворца Амина, Беслана, «Норд-Оста», Будённовска и Первомайского. Она показала всему миру, что спецназ — не головорезы, готовые выполнить любой приказ любого правительства. И смерть Гены Сергеева явилась высокой ценой за то, что не погибли тогда многие и многие. Ведь штурмом взять Белый дом мы бы смогли. Вот только кровь людская — не водица…»
В сложнейшей ситуации, когда, казалось, не было выбора, сотрудники Группы «А» смогли спасти людей (напомню, это ее основное предназначение, для этого она и создавалась Ю. В. Андроповым) и сохранить свое лицо. Некоторым политикам очень не понравилось, что это лицо — человеческое.
Снайперы с высоток открыли огонь по защитникам Верховного Совета, военным и москвичам, находившимся поблизости, пришедшим поглазеть на войну
Исключительно положительную роль в разрешении кризиса 4-го октября сыграли старшие офицеры Группы «А» Александр Иванович Мирошниченко — мой заместитель, ныне он генерал-полковник; Владимир Ильич Келексаев, Михаил Петрович Максимов, Анатолий Иванович Гречишников, Юрий Викторович Дёмин, Виталий Николаевич Демидкин и Игорь Феликсович Финогенов.
В 1994 году Генеральный прокурор Алексей Казанник, принявший решение амнистировать руководителей и активных участников обороны Дома Советов, объяснял на страницах газеты «Деловой мир»: «Допросив тысячу военнослужащих, мы получили следующие доказательства: никаких мирных переговоров в промежуток времени между событиями 3-го и 4-го октября не велось — был отдан приказ штурмовать немедленно… В паузе между случившимся 3-го и тем, что произошло 4-го октября, никто не предупреждал людей, оставшихся в «Белом доме», о начале обстрела и штурма, то есть доказательства ведения каких-либо переговоров нет. Следовательно, события 4-го октября надо квалифицировать как преступление, совершенное на почве мести, способом, опасным для жизни многих, из низменных побуждений».
После разгрома парламента «маленькая победоносная война» на Северном Кавказе показалась Ельцину и его окружению легким решением, лучшим способом поднять упавший рейтинг. Так из октябрьской Москвы 1993-го танки вошли в Грозный в новогоднюю ночь 31 декабря 1994-го. Именно с той «горячей осени» мы стали жить в воюющей стране.
Если же говорить о фундаментальных последствиях расстрела Дома Советов, то существенно изменилась система управления государством. Россия стала президентской республикой, при которой роль парламента оказалась девальвирована. Кроме того, были разгромлены силы, выступавшие против так называемой «шоковой терапии» — ускоренных «реформ», которые впоследствии привели к обвалу уровня жизни населения, экономическому кризису, сдаче целого ряда геополитических позиций и многим другим отрицательным последствиям, ощущаемым до сих пор.
В последней телесъемке летом 1994 года историк Михаил Гефтер в разговоре с критиком Львом Анненским сказал: «Равняйтесь на Группу «Альфа». На людей, которые октябрь видели двойным знаком отличия: они, как никто, носили знание смерти, они же отказались выполнять приказ убивать. «Равняйтесь на Группу «Альфа»! — это суммирует и делает историческим опыт тех, кто выбором действия, своим офицерским отказом убивать, открыл вход в центральную проблему русского сознания, закрытый суесловию и политиканству: мыслящий иначе — не враг, подлежащий уничтожению, он согражданин и брат».
Этими словами я хочу завершить рассказ о событиях октября 1993 года.
ЗАЙЦЕВ Геннадий Николаевич, командир Группы «А» в 1977-1988 и 1992-1995 годах. Герой Советского Союза, генерал-майор в отставке. Президент Агентства безопасности «Альфа-95».
Награжден орденами «За заслуги перед Отечеством» IV степени, Ленина, Красного Знамени, Трудового Красного Знамени, Красной Звезды (дважды), многими медалями. Почетный сотрудник госбезопасности.
В 2006-2008 годах — член Общественной палаты Российской Федерации. Лауреат международной премии Андрея Первозванного «За Веру и Верность», литературной премии «России верные сыны» имени Александра Невского, Строгановской премии. Автор книги «Альфа» — моя судьба».
Почетный гражданин Чусовского района.
Информация