Юность маршала. Свои первые награды будущий советский полководец Р.Я. Малиновский получил на Первой мировой
Маршал Советского Союза Малиновский умирал. Умирал в пятницу, как и предсказала цыганка в польском госпитале. Он всегда боялся пятниц, и вот она настигла его… Согбенная старая цыганка ходила по госпиталю, гадала раненым. Когда дошла до Малиновского, удивилась: «Какой молоденький!» Затем присела на койку, бережно взяла его руку, стала гадать: «Редкая судьба ждет тебя хлопчик. Будешь ты большим воинским начальником, много высоких наград прольется на тебя. Но берегись пятницы, этот день для тебя роковой…»Шестнадцатилетним пареньком прыгнул он в воинский эшелон, спрятался на верхней полке. Когда солдаты-пулеметчики обнаружили его, поезд уже далеко оставил родную Одессу. «Что делать с беглецом? – думали, гадали солдаты. – Не высаживать же в поле? И как он доберется обратно – у него ни денег, ни вещей?». Родион Малиновский понравился солдатам и решили они оставить его. Кормили, делились из своих солдатских пайков. И только в Вильнюсе показали воинскому начальству. Начальство отругало солдат за самоуправство, но зачислило Малиновского подносчиком патронов в пулеметную команду 256-го Елисаветградского пехотного полка.
Шла Первая мировая… Полк сражался с немцами на западном фронте. Малиновский недолго воевал подносчиком патронов, смышленый, инициативный, он быстро изучил пулемет, и начальство назначило его наводчиком. Под Сморгонью их полк сменил на позициях лейб-гвардии Преображенский полк и сразу же пошел в атаку. Но атака захлебнулась, полк залег на гороховом поле. Над тем местом, где лежал Малиновский со своим пулеметом, разорвалась немецкая бризантная граната. Три осколка поразили его, два – в спину, третий - в ногу. В полевом госпитале доктор вживую, без наркоза вытаскивал осколки. Боль была нестерпимая, Малиновский потерял сознание. За этот бой он получил первую военную награду – Георгиевский крест 4-й степени и звание ефрейтора. Он стал самым молодым кавалером этого ордена в русской армии. На излечение его отправили в глубокий тыл, в Казань.
Здесь, лежа на больничной койке, он вспоминал свою короткую жизнь, родной край... Родился он 23 ноября 1898 года в Одессе. Рос без отца. Мать Варвара Николаевна жила в наймах у богатых людей, работала то кухаркой, то швеей, то прислугой. Когда ему исполнилось двенадцать лет, она вышла замуж. Они переехали жить к отчиму в село Клищев Подольской губернии. Но жизнь не улучшилась, осталась у них с матерью такой же тяжелой. Дом отчима – старая хатка да покосившийся сарайчик. За хаткой – небольшой сад и огород завершали хозяйство отчима, которым управляла его мать. Она сердито встретила Варвару Николаевну с сыном. Также враждебно встретило их и село. Малиновского в открытую презрительно называли: «Байстрюк!» Это оскорбление приносило нестерпимую боль. Отношения с отчимом не сложились, и Родион сразу после окончания церковно-приходской школы ушел на заработки. Устроился помощником садовника в имение помещика Ярошинского. Быстро освоился с аграрными работами, дополнительно ко всему изготовлял черепицу. Заработанные деньги регулярно приносил матери. Но жизнь в доме не улучшалась, вдобавок начались ссоры между матерью и отчимом, который даже бил ее. Однажды, когда отчим с кулаками набросился на мать, Малиновский не выдержал, схватил печную кочергу и огрел отчима по спине. Тот от неожиданности остолбенел, но ударить пасынка не посмел: ненавидящий взгляд рослого крепкого подростка остановил его. Малиновский поцеловал мать и навсегда ушел из дома.
Он вернулся в Одессу, к тете. На жизнь Родион зарабатывал то подручным в галантерейном магазине, то грузчиком на товарной станции.
По вечерам увлеченно читал книги. Особенно нравились ему произведения на военную тему, образы мужественных героев русской истории Суворова, Кутузова, Багратиона, Ермолова…
И он решился, казалось, на отчаянный поступок, проник в воинский эшелон, уехал на войну.
…Раны Родиона начали заживать, он начал ходить. Молодость берет свое: через два месяца его отправляют в Ораниенбаум, в запасной пулеметный полк.
Началась обычная армейская служба. Малиновский с охотой занимался изучением пулемета, соревновался в быстроте разборки и сборки его частей, часто опережая своих товарищей. Отличался в меткой стрельбе. Его назначили начальником пулемета.
Неожиданно расчет был зачислен в особую пулеметную команду и отправлен в Самару. Там формировался 2-й пехотный полк, в его состав и вошел расчет Малиновского. Здесь стало известно, что их полк будет воевать во Франции.
Русское правительство дало согласие на отправку во Францию, в обмен на вооружение, в котором остро нуждалась наша армия, четыре бригады двухполкового состава, всего 50 тысяч человек. 2-й пехотный полк и 1-й, что формировался в Москве, составили 1-ю Особую бригаду. Вначале ее хотели отправить прямым путем из Архангельска, но путь этот был блокирован немецкими подводными лодками, и командование избрало безопасный, но длительный сухопутно-морской маршрут длиной в 30 тысяч верст. Эшелоны из красных вагонов-телятников катились по морозной Сибири. Солдаты мерзли. В вагонах постоянно топились железные печки, но в двух шагах от них было холодно, гуляли сквозняки. Свернули в Маньчжурию, там уже стало теплей. Вот и конечная остановка – Дайрен (бывший Дальний). Вагоны с солдатами подали прямо к причалу. Около него покачивались на легкой волне два французских парохода. Вокруг сновали японцы, теперь они, после поражения России в войне 1904-1905 годов властвовали в русских городах Дальний и Порт-Артур.
Наступила торжественная часть прощания. Русские и японские войска построились шеренгами. Русские солдаты выглядели богатырями против низкорослых японцев. Два оркестра, японский и наш, исполнили гимны Японии и России. С речью выступил командир 1-го полка полковник Нечволодов. В полной парадной форме, с эполетами на плечах и орденами на груди, он возвышался над окружившими его японскими офицерами и генералами.
- Бра-атцы! Русские солдаты, богатыри земли русской! – громко, с запалом начал он. – Вы должны знать, что город Дальний построен русскими людьми, они принесли сюда, на азиатские берега русский дух, русский нрав, гуманность и культуру, чего, кстати, не скажешь о новоявленных «аборигенах» этой земли.
Малиновский удивился смелости полковника. Солдаты одобрительно загудели. Японцы не понимали слов Нечволодова, заученно улыбались.
- Мы сейчас покидаем эти берега. Перед нами дальний путь, но мы никогда не забудем, что здесь каждый камень положен руками русских людей, и рано или поздно захватчики уберутся отсюда. Да здравствует наша победа! Ур-ра, братцы!
Мощное «ура» содрогнуло окрестности. Русские солдаты, офицеры грянули «ура» так сильно, что японцы вытянулись в струнку и в общем порыве одобрительно закричали «банзай». Оркестры заиграли «Боже, царя храни». После этого пароходы отчалили от пирса. Солдаты и офицеры весело обсуждали – как взбесятся японские генералы, когда им переведут речь полковника, и восхищались мужеством Нечволодова. Оказывается, он сражался здесь с японцами в ту войну.
И в мыслях не мог предугадать ефрейтор Малиновский, что через тридцать лет он уже в звании маршала с советскими солдатами освободит эту землю от японцев, исполнит предсказание Нечволодова, мечту русских людей.
Пятьдесят шесть дней шли пароходы через Индийский океан, Суэцкий канал, Средиземное море во Францию. Везли солдат в трюмах, вначале их одолевал холод, затем жара. Но вот долгожданный берег. Марсель – второй по величине после Парижа город Франции и крупнейший порт. Конец апреля 1916 года. Здесь тепло, синеет, тихо плещется море. Солдаты надели выходное обмундирование, получили в портовых пакгаузах новенькие французские винтовки.
2-й Особый пехотный полк построился для парада. С корабля знаменный взвод, вооруженный русскими трехлинейками, вынес полковое знамя. Оркестр заиграл встречный марш.
Полк двинулся по улицам Марселя. Окна, балконы домов увешаны гирляндами цветов, коврами. Всюду русские и французские флаги. Малиновский чеканит шаг в первой шеренге, которая полностью состояла из георгиевских кавалеров. С обеих сторон дороги, на тротуарах массы людей, большинство - женщины, мужчины – на фронте. Французы радостно бросают солдатам цветы, ими усыпана уже вся дорога: «Вив ля Рюси!» В ответ гремит русское «Ур-ра!». Французы рвутся к солдатам, но их сдерживают веревочные ограждения и полицейские. Наконец, на площади возле ратуши полк останавливается. Французы прорывают ограждения и соединяются с военными. Суют солдатам сигареты, шоколад, печенье. Появилось вино, солдаты уже пьют его из кувшинов. Француженки в восторге – русские солдаты все рослые, плечистые. В экспедиционный корпус отбирали лучших солдат. Француженки уже обнимают солдат, целуют. Те смущены, но мужское достоинство не теряют. Офицеры с трудом восстанавливают порядок, полк трогается. Французы провожают его, и еще долго вслед солдатам несется «Вив ля Рюси!»
Полк расквартировали в военном лагере, недалеко от Марселя. Офицеры уехали на ночь в город, солдатам же выход был запрещен. Но вот уже возле высоких каменных стен лагеря образовались толпы марсельцев. Снова появились вино, сладости...
Вскоре полк перевезли в лагерь Майи. Там снабдили его французскими пулеметами и боеприпасами. Как только солдаты изучили французское оружие, полк отправили на фронт. Перемещаясь к фронту то на автомобилях, то в поездах, то пешком, солдаты знакомились с неизвестной им страной Францией. Они видели, что здесь народ живет намного лучше, чем в России: дома кирпичные капитальные, дороги везде мощеные, земля обработана, цветет и плодоносит, питаются люди хорошо, а вино дешевое, и пьют его вместо воды. Да и климат намного мягче российского, тепло и солнечно. 1-я Особая бригада заняла позиции восточнее города Реймса, под Мурмелоном. Война здесь во многом отличалась от русско-германского фронта.
Немцы и французы так закопались в землю, что ни та, ни другая сторона не могли сдвинуть фронт. Не помогали ни страшные бомбежки, ни газовые атаки. Позиционная война не устраивала ни ту, ни другую стороны, но изменить положение они были не в состоянии.
Русская бригада оживила ситуацию. Постоянные разведки боем, неожиданные удары донимали немцев, они контратаковали и несли людские потери. Четыре месяца доблестно сражалась русская бригада и стяжала себе громкую славу среди французских войск, руководства страны и народа. Но и потери понесла большие... Отличился в боях и ефрейтор Малиновский. В немецком окружении он вместе со своим расчетом бился до последнего, сменил наводчика пулемета метко стрелял по наступающим вражеским цепям, принуждая их остановиться, залечь. Был контужен. Французская награда Бронзовый крест с мечами заслуженно легла на его грудь. Через четыре месяца бригаду отправили на отдых в знакомый уже лагерь Майи, находящийся в ста пятидесяти верстах от Парижа. Сменила их на позиции тоже русская бригада, 3-я Особая, прибывшая во Францию из Архангельска.
Время на отдыхе летит быстро, не то что в окопах. Солдат не тревожили, днем они грелись на неярком октябрьском солнышке, играли в карты, писали письма на родину, ходили в таверну, что располагалась рядом с лагерем. А ходить было на что: солдат получал двенадцать рублей царскими в месяц, унтер-офицер еще больше. За каждый Георгиевский крест добавляли еще по три рубля. По сравнению с русским фронтом, где рядовому платили семьдесят пять копеек в месяц, на французском солдаты чувствовали себя обеспеченными людьми. На свой оклад, а это по обменному курсу составляло тридцать два франка пятьдесят сантимов, рядовой мог купить дорогую вещь, например ботинки, костюм, или сорок бутылок хорошего виноградного вина. Солдаты могли позволить себе сходить в магазин, посидеть в кафе. Надо отметить, Франция трогательно заботилась о своей армии, кормили солдат хорошо, на позициях бесплатно давали вино, кофе.
Малиновский - самый молодой среди солдат, но, уже командир пулеметной команды, вел себя дружески с подчиненными. Они уважали его за мужество, за справедливость, за то что не прятался от пуль в блиндажах. У него была неуемная тяга к знаниям, он до последнего винтика изучил пулемет, карабин, практически овладел основами воинской науки. Малиновский становился серьезным умным мужчиной. Купил себе фотоаппарат «Кодак», научился фотографировать, снимал товарищей. Самостоятельно изучил французский язык и даже писал на нем. Узнавшие об этом пулеметчики в очередь становились к нему, чтоб написал письмо «маман», то бишь возлюбленной. У многих русских солдат во Франции была своя «маман», послать ей письмо на французском было проявлением внимания и любви.
Отдых кончился. Бригаду направили под Сюлери, недалеко от Реймса. И снова бои, снова кровь и смерть. Затем русских бросили в атаку под Бримоном. Здесь союзники, страны Антанты, осуществляли стратегическое наступление на Германию. Наши полки на своем участке сломили сопротивление немцев, но понесли огромные потери. Пять тысяч русских солдат и офицеров погибли в этой бойне. Общие же цели союзниками не были достигнуты. Малиновский в этом сражении был ранен в руку, раздробило кость левой руки, и отправлен в госпиталь.
Пока Малиновский лечился в Бордо, Сен-Серване и Сен-Мальо, в России произошла революция. «Царь отрекся от престола! За кого воевать?» - думали солдаты. – За кого и за что проливать кровь, отдавать молодые жизни?» Протестные настроения подогревали агитаторы большевиков. Бригада отказалась сражаться. «Отправляйте на родину!» - требовали солдаты у командования. Бригаду отвели с позиций в тыл, в лагерь Ла-Куртин. Главноначальствующий всеми русскими войсками во Франции генерал Занкевич принимал различные меры воздействия, чтобы заставить солдат снова пойти на фронт. Те продолжали митинговать. Поступил приказ разоружиться, солдаты наотрез отказались его выполнить. Тогда лагерь окружили верными командованию войсками. 2-я Особая артиллерийская бригада начала обстрел казарм. Восставшие ответили из пулеметов, отбили несколько штурмов. Наступавшие и обороняющиеся сходились даже в штыковых атаках. Русские убивали русских! На третий день ла-куртинцы сдались. Половина их небольшими командами была отправлена на разные грязные работы по всей Франции. Вторую, зачинщиков и самую непокорную часть ла-куртинцев этапировали в Африку, во Французские колонии.
Малиновский попал в каменоломни, за колючую проволоку. Долбить камень - работа тяжелая, вдобавок ко всему болела раненая рука. Каторжный труд и плохая кормежка предвещали печальный конец. А тут до него дошел слух, что Советская Россия заключила с немцами Брестский мир, по которому его родная Украина оставалась оккупированной Германией. Этого позора Малиновский вынести не мог и написал заявление о поступлении на службу в Иностранный легион Франции, чтобы сражаться с немцами. Его зачислили в 1-ую Марокканскую дивизию. Он попал во взвод, в котором воевали такие же добровольцы-русские. Марокканская дивизия считалась лучшей во всей французской армии. Ее бросали на самые опасные участки фронта, ею «затыкали» дыры немецких прорывов, она воевала, почти без передышки. В сентябре 1918 года дивизия штурмовала укрепленную «линию Гинденбурга» немцев.
Здесь Малиновский снова отличился: командуя взводом пулеметчиков, он с расчетами прорвался в расположение врага, чем способствовал общему успеху наступления. За этот бой получил вторую французскую награду – Военный крест с серебряной звездочкой.
В ноябре этого же года Германия капитулировала. Русские солдаты истосковались по России, по дорогим сердцу родным и близким, требовали отъезда на родину. Но французские власти не спешили отправлять их. И лишь в августе 1919-го Малиновский с группой русских добровольцев на товаро-пассажирском пароходе отплыл от берегов Франции.
Три с половиной года находился на французской земле Малиновский, и теперь двадцатилетним закаленным в боях воином возвращался на родину. Многое пришлось пережить за эти годы.
Ему почему-то вспомнился медвежонок Мишка. Он остался во Франции. Всю войну прошел он с русскими солдатами, был на передовой, переносил все тяготы окопного быта, даже попал под немецкую газовую атаку, был отравлен, но выжил.
Медвежонком приобрели его в Сибири солдаты одной из рот, когда ехали в поездах на Дальний Восток. Затем он благополучно пережил длительное морское путешествие. Во время торжественной встречи русских войск во Франции он шел вместе с армейскими колоннами. Увидев медвежонка, французы приходили в восторг, осыпали его цветами, бросали сладости, шоколад, но он не подбирал их, шел уверенно вперед, словно понимал значимость момента.
Мишка был всеобщим любимцем. Солдаты играли с ним, боролись, кормили и чистили его. На фронте все знали о нем, даже французское командование и сам генерал Гуро, командующий 1V Армии. Мишка любил русских солдат, привечал, он отличал их по цвету серо-зеленой формы, и недоверчиво относился к французам с их яркими мундирами и красными брюками.
И вот он, теперь уже взрослый медведь, символ России, остался на чужбине. Там же остались тысячи и тысячи русских солдат и офицеров, сложивших свои головы в боях за Францию... Вечная им память! Малиновский смахнул непрошеную слезу.
Путь до родины был утомителен и долог, и едва не закончился катастрофой. Уже перед самым концом плавания, перед Владивостоком пароход попал в шторм, и даже не в двенадцатибальный, а в тайфун. Обычно суда, попавшие в тайфун, не выживают – тонут. Но Бог смилостивился над многострадальными русскими воинами, и они сошли на дальневосточную землю. Здесь была власть Всероссийского правительства во главе с адмиралом Колчаком. Белые предложили возвратившимся из Франции вступить в ряды их армии. Малиновский с товарищами отказались. Офицеры комендатуры с пониманием отнеслись к солдатам, сражавшимся с немцами на французской территории, посадили их на поезд, направляющийся в Омск. Фронт между белыми и красными проходил западнее города. По дороге солдаты узнали, что красные не столь лояльны к бывшим царским военнослужащим, как белые, поэтому решили переходить фронт по одиночке, тайком.
Малиновский брел по снежной целине, вдоль телеграфных столбов. Он знал, что они тянутся вдоль дороги, идущей на Москву. Стояло начало ноября, снегу в Сибири уже навалило по колено. Брел два дня, устал. Когда стемнело, решил выйти на дорогу, по укатанному зимнику легче идти. Только вышел, и окрик: «Руки вверх!»
Его схватили красноармейцы, начали обыскивать. Нашли у него книги на французском языке, вдобавок иностранные награды-кресты. «Ко-онтра! Белогвардеец! Колчаковский лазутчик! В кусты его, на распыл!» И за малым не расстреляли.
Неожиданно передумал старший дозора: «Гони-и его в штаб! Он ценные сведения даст». В штабе полка уже находились его товарищи, пересекавшие фронт в других местах. Это спасло Малиновского. Их тут же зачислили в 240-й Тверской стрелковый полк и направили в пулеметную команду. На следующий день Малиновский и его товарищи уже шли в обратную сторону, наступали на Омск, на столицу адмирала Колчака.
Так неожиданно начался новый звездный путь Родиона Яковлевича Малиновского, ведущий его на самый верх военной карьеры: он станет Маршалом Советского Союза, министром обороны огромного могущественного государства - СССР.
И вот еще один зигзаг судьбы. Когда Малиновский уже воевал против армии Колчака, представитель адмирала при союзных правительствах в Париже генерал от инфантерии Д. Щербачев и Георгиевская дума в сентябре 1919-го награждают его за подвиг при прорыве «линии Гинденбурга» Георгиевским крестом 3-й степени. Но об этом Малиновский никогда не узнает...
Превыше всего на свете он ставил служение Отечеству. Написав в конце жизни документальное произведение «Солдаты России», он сам определил свое главное звание и призвание – солдат России.
Информация