«Разъединенные Штаты Америки»
Противостояние Севера и Юга США продолжается на эмоциональном и идеологическом уровнях по сей день
Еще в 1998 году профессор Игорь Панарин сделал сенсационное заявление: к 2010 году США распадутся на несколько государств. Он даже разработал карту, показывающую гипотетическое размежевание между будущими североамериканскими странами. Тема была подхвачена различными публикаторами, попала в США, обрастая подробностями, убедительными для тамошнего читателя. В англоязычной версии картина выглядит так: восточные штаты (Новая Англия) образуют англоподобное государство, входящее в ЕС; запад (Калифорния и окрестности) попадет в зависимость от Китая, южные штаты будут тяготеть к Мексике и испанскому языку, а северно-центральные штаты, самые отсталые и «дремучие», – к Канаде. Гавайи захватит Япония или Китай, Аляску – Россия.
Такой сценарий (назовем его «провокативным», поскольку слова «троллинг» в 1998 году еще не было) к 2010 году не реализовался. Но был ли он совсем беспочвенным? Ведь США уже разделялись в прошлом на два государства – США и КША (Конфедеративные Штаты Америки). В ХIХ веке в результате четырехлетней войны (погибли миллион солдат и не менее миллиона мирных жителей) КША были разгромлены, оккупированы и снова присоединены к США. И, что интересно, причины этого разделения (сецессии) и последующей войны неясны до сих пор.
Сначала – юридический момент: Штаты объединились в одно государство в 1776 году, передав федеральному правительству часть суверенитета, но вовсе не весь. Это первое. Второе: ни в одном документе не регламентировался выход отдельных штатов из Союза. А раз не регламентировался, то и не запрещался; а что не запрещено, то, значит, и разрешено.
В общем, с точки зрения многих южан (современных), использование федеральной армии на территории штатов, оккупация, послевоенное поражение южан в правах, назначение военных губернаторов вместо свободно избранных населением – это все преступления, военные и уголовные. И Линкольн, и генерал Шерман – военные преступники. С точки зрения официальной и «северной», Линкольн спас нацию и страну от преступников. В этом, эмоциональном, аспекте разделение сохранилось до сих пор: северянину-«янки», даже простому дальнобойщику, окажись он на Юге, частенько приходится выслушивать от «местных» как минимум насмешки, а то и оскорбления.
Достается и южанам. Они (вместе, кстати, с жителями центральных штатов) удостаиваются прозвища «реднеки», то есть «красные шеи». Ну а какая еще может быть шея у фермера? Это несмотря на то, что собственно южные штаты были настоящей колыбелью американской государственности и осваивались вполне себе джентльменами.
Российскому читателю далеко не всегда ясно, что рабство не было причиной войны. А оно не было, и вот почему. Во-первых, рабство не было антизаконным в первые годы войны; во-вторых, когда Линкольн все-таки дал свободу неграм в 1863 году – он дал свободу неграм южных штатов, а негры Севера получили свободу позднее. То есть Север формально был рабовладельческим дольше, чем Юг. Но получилось так, что в своем приветствии Линкольну по поводу переизбрания Карл Маркс написал о той войне именно как о войне против рабовладения, и другие версии, естественно, были у нас исключены из рассмотрения.
В реальности причины были, скорее всего, экономическими. Южане были заинтересованы в либеральной экономике, то есть в беспошлинной торговле с Европой, куда они поставляли хлопок и откуда взамен покупали все остальное. Север был заинтересован в развитии своей промышленности, а значит, в протекционистской таможенной системе, с высокими (20-30%) пошлинами. В этом случае южанам приходилось платить в федеральную казну до трети стоимости каждой покупки. Кому же это могло понравиться? Вся экономическая история США в ХIХ веке – это история «перетягивания каната» по поводу ставок тарифа. То они поднимались, то чуть не обнулялись, поскольку более влиятельными в Конгрессе и Белом доме становились то одни, то другие.
Но в чем же причины столь долгого противостояния уже на эмоционально-идеологическом уровне? Оказывается, реальное противостояние есть и сейчас, и тоже в экономике. Хотя оно другое.
Политическая ситуация современных США определяется тем, что в стране сложился широкий слой избирателей, так или иначе привязанных к «либеральной» социальной политике. В США слово «либеральный» значит совсем не то, что у нас: там либералы – своего рода социалисты. Они выступают за дальнейшее расширение социальных гарантий безотносительно трудового вклада. Эту «либеральную» политику освоила Демократическая партия.
Типичный ее сторонник – неработающий получатель пособий, продуктовых карточек и различных социальных услуг. Он довольно часто цветной, живет в больших городах, не служил в армии. Сам он, естественно, полноправный гражданин (иначе не мог бы голосовать), но нередко связан родственными узами с нелегальными иммигрантами. Именно на этот слой рассчитана амбициозная программа бесплатной медицинской страховки (по сути – введения в США бесплатной всеобщей медицины) и вообще вся политика Обамы. Попутно либералы стоят за права самых разных меньшинств, за политкорректность, ювенальную юстицию, но при этом – за ограничение прав на оружие, запреты на охоту и так далее.
Во внешней политике, впрочем, отличия между либералами и консерваторами невелики.
При этом тот, кого мы считаем «настоящим американцем», то есть фермер Среднего Запада или квалифицированный рабочий высокотехнологичного предприятия, чувствует себя «униженным и оскорбленным». Его медицинская страховка, на которую он горбатился всю жизнь, обесценивается; естественно, средний уровень даже американской медицины, когда она будет «размазана» по всем тонким слоем, понизится. И ему, становому хребту всей Америки, простому белому парню, власти говорят: «Молчи и работай, и, да, это, налоги платить не забывай!» А из его налогов власть оплачивает продуктовые карточки и медицину для какого-то негра, который и дня в своей жизни не проработал, а он, белый парень, даже не может назвать того «негром»! Они, эти мощные белые старики, публикуют на своих форумах фотографии мускулистого Путина с винтовкой в руках – рядом со своим нелюбимым президентом, целующимся с каким-то известным в Америке гольфистом.
Эта конфликтность проявляется географически. Дело в том, что законодательство в каждом штате свое, и не так уж много норм, устанавливаемых на федеральном уровне. В Калифорнии, с ее миллионами мексиканцев и иммигрантов из Азии, с развратной творческой интеллигенцией, совершенно жуткие, на взгляд американцев, оружейные законы. Там даже изымались некоторые виды оружия, что вообще не было принято: например, если какой-то запрет вводится на что-то – этот тип просто перестают продавать или, скорее, импортировать. А тот, кто раньше купил, продолжает владеть. Так, например, наша винтовка СВД там кое-где запрещена, но кто ее купил раньше, может даже продавать на вторичном рынке, и она в США стоит дорого.
Поэтому в США сформировалась своя линия фронта – центральные штаты «охотников на оленей», готовых (правда, на словах) с винтовкой в руках отстаивать свои права от ползущего с побережий «велфер-социализма». В чем трагедия традиционалистов? Они не могут победить на выборах, даже если на следующих провалятся кандидаты демократов. Республиканская партия утратила авторитет, и даже рядовые консерваторы считают видных республиканцев «носорогами».
Современный мир позволяет людям разных стран общаться без посредников, хотя бы в комментариях на YouTube, и я стараюсь этими возможностями пользоваться. Это нелегко – и дело не только в языковом барьере, хотя гугль-переводчик и помогает. У нас с американцами разные интересы, разное чувство юмора; они, как и мы, смотрят американские фильмы – но у них иные рейтинги. Тем не менее все вышеизложенное почерпнуто как раз от них, обычных американцев, обычно старшего возраста. Белых: почему-то ни один черный мне не встретился (или, может быть, не признался). Кстати, не редкость среди белых люди с индейскими корнями, чего я совершенно не ожидал: у кого бабушка – чероки, у кого отец – команч. И после многолетнего знакомства я счел возможным выложить для оценки эти карты – оригинальную Панарина и более позднюю, шутливую.
Чувство юмора у американцев хотя и иное, но хорошее, и карты им понравились. Более правдоподобной им показалась вторая карта, где юг и северо-центр объединены. Также они посчитали, что к центру отойдут Юта и вообще сельские районы западных штатов, а также Аляска; но что совершенно невозможно, сказали они, что что-то может попасть в лапы русских или китайцев. Это, сказали американцы, единственное, что объединит их всех. На это я им заметил, что в условиях распада государства потерять какие-то территории проще простого: пример – потеря Югославией Косово. С этим они согласились.
На самом деле, конечно, распад США практически невозможен. Во-первых, все-таки большинство американцев – «государственники», и готовы сохранить единство даже с применением ядерного оружия. Во-вторых, сецессия – в США федеральное преступление, в отличие, скажем, от СССР, где республики имели право на самоопределение вплоть до отделения.
Но, как с горечью говорят некоторые мои знакомые по переписке, «страна с каждым годом все ближе подходит к твоей второй карте».
Еще в 1998 году профессор Игорь Панарин сделал сенсационное заявление: к 2010 году США распадутся на несколько государств. Он даже разработал карту, показывающую гипотетическое размежевание между будущими североамериканскими странами. Тема была подхвачена различными публикаторами, попала в США, обрастая подробностями, убедительными для тамошнего читателя. В англоязычной версии картина выглядит так: восточные штаты (Новая Англия) образуют англоподобное государство, входящее в ЕС; запад (Калифорния и окрестности) попадет в зависимость от Китая, южные штаты будут тяготеть к Мексике и испанскому языку, а северно-центральные штаты, самые отсталые и «дремучие», – к Канаде. Гавайи захватит Япония или Китай, Аляску – Россия.
Такой сценарий (назовем его «провокативным», поскольку слова «троллинг» в 1998 году еще не было) к 2010 году не реализовался. Но был ли он совсем беспочвенным? Ведь США уже разделялись в прошлом на два государства – США и КША (Конфедеративные Штаты Америки). В ХIХ веке в результате четырехлетней войны (погибли миллион солдат и не менее миллиона мирных жителей) КША были разгромлены, оккупированы и снова присоединены к США. И, что интересно, причины этого разделения (сецессии) и последующей войны неясны до сих пор.
Сначала – юридический момент: Штаты объединились в одно государство в 1776 году, передав федеральному правительству часть суверенитета, но вовсе не весь. Это первое. Второе: ни в одном документе не регламентировался выход отдельных штатов из Союза. А раз не регламентировался, то и не запрещался; а что не запрещено, то, значит, и разрешено.
В общем, с точки зрения многих южан (современных), использование федеральной армии на территории штатов, оккупация, послевоенное поражение южан в правах, назначение военных губернаторов вместо свободно избранных населением – это все преступления, военные и уголовные. И Линкольн, и генерал Шерман – военные преступники. С точки зрения официальной и «северной», Линкольн спас нацию и страну от преступников. В этом, эмоциональном, аспекте разделение сохранилось до сих пор: северянину-«янки», даже простому дальнобойщику, окажись он на Юге, частенько приходится выслушивать от «местных» как минимум насмешки, а то и оскорбления.
Достается и южанам. Они (вместе, кстати, с жителями центральных штатов) удостаиваются прозвища «реднеки», то есть «красные шеи». Ну а какая еще может быть шея у фермера? Это несмотря на то, что собственно южные штаты были настоящей колыбелью американской государственности и осваивались вполне себе джентльменами.
Российскому читателю далеко не всегда ясно, что рабство не было причиной войны. А оно не было, и вот почему. Во-первых, рабство не было антизаконным в первые годы войны; во-вторых, когда Линкольн все-таки дал свободу неграм в 1863 году – он дал свободу неграм южных штатов, а негры Севера получили свободу позднее. То есть Север формально был рабовладельческим дольше, чем Юг. Но получилось так, что в своем приветствии Линкольну по поводу переизбрания Карл Маркс написал о той войне именно как о войне против рабовладения, и другие версии, естественно, были у нас исключены из рассмотрения.
В реальности причины были, скорее всего, экономическими. Южане были заинтересованы в либеральной экономике, то есть в беспошлинной торговле с Европой, куда они поставляли хлопок и откуда взамен покупали все остальное. Север был заинтересован в развитии своей промышленности, а значит, в протекционистской таможенной системе, с высокими (20-30%) пошлинами. В этом случае южанам приходилось платить в федеральную казну до трети стоимости каждой покупки. Кому же это могло понравиться? Вся экономическая история США в ХIХ веке – это история «перетягивания каната» по поводу ставок тарифа. То они поднимались, то чуть не обнулялись, поскольку более влиятельными в Конгрессе и Белом доме становились то одни, то другие.
Но в чем же причины столь долгого противостояния уже на эмоционально-идеологическом уровне? Оказывается, реальное противостояние есть и сейчас, и тоже в экономике. Хотя оно другое.
Политическая ситуация современных США определяется тем, что в стране сложился широкий слой избирателей, так или иначе привязанных к «либеральной» социальной политике. В США слово «либеральный» значит совсем не то, что у нас: там либералы – своего рода социалисты. Они выступают за дальнейшее расширение социальных гарантий безотносительно трудового вклада. Эту «либеральную» политику освоила Демократическая партия.
Типичный ее сторонник – неработающий получатель пособий, продуктовых карточек и различных социальных услуг. Он довольно часто цветной, живет в больших городах, не служил в армии. Сам он, естественно, полноправный гражданин (иначе не мог бы голосовать), но нередко связан родственными узами с нелегальными иммигрантами. Именно на этот слой рассчитана амбициозная программа бесплатной медицинской страховки (по сути – введения в США бесплатной всеобщей медицины) и вообще вся политика Обамы. Попутно либералы стоят за права самых разных меньшинств, за политкорректность, ювенальную юстицию, но при этом – за ограничение прав на оружие, запреты на охоту и так далее.
Во внешней политике, впрочем, отличия между либералами и консерваторами невелики.
При этом тот, кого мы считаем «настоящим американцем», то есть фермер Среднего Запада или квалифицированный рабочий высокотехнологичного предприятия, чувствует себя «униженным и оскорбленным». Его медицинская страховка, на которую он горбатился всю жизнь, обесценивается; естественно, средний уровень даже американской медицины, когда она будет «размазана» по всем тонким слоем, понизится. И ему, становому хребту всей Америки, простому белому парню, власти говорят: «Молчи и работай, и, да, это, налоги платить не забывай!» А из его налогов власть оплачивает продуктовые карточки и медицину для какого-то негра, который и дня в своей жизни не проработал, а он, белый парень, даже не может назвать того «негром»! Они, эти мощные белые старики, публикуют на своих форумах фотографии мускулистого Путина с винтовкой в руках – рядом со своим нелюбимым президентом, целующимся с каким-то известным в Америке гольфистом.
Эта конфликтность проявляется географически. Дело в том, что законодательство в каждом штате свое, и не так уж много норм, устанавливаемых на федеральном уровне. В Калифорнии, с ее миллионами мексиканцев и иммигрантов из Азии, с развратной творческой интеллигенцией, совершенно жуткие, на взгляд американцев, оружейные законы. Там даже изымались некоторые виды оружия, что вообще не было принято: например, если какой-то запрет вводится на что-то – этот тип просто перестают продавать или, скорее, импортировать. А тот, кто раньше купил, продолжает владеть. Так, например, наша винтовка СВД там кое-где запрещена, но кто ее купил раньше, может даже продавать на вторичном рынке, и она в США стоит дорого.
Поэтому в США сформировалась своя линия фронта – центральные штаты «охотников на оленей», готовых (правда, на словах) с винтовкой в руках отстаивать свои права от ползущего с побережий «велфер-социализма». В чем трагедия традиционалистов? Они не могут победить на выборах, даже если на следующих провалятся кандидаты демократов. Республиканская партия утратила авторитет, и даже рядовые консерваторы считают видных республиканцев «носорогами».
Современный мир позволяет людям разных стран общаться без посредников, хотя бы в комментариях на YouTube, и я стараюсь этими возможностями пользоваться. Это нелегко – и дело не только в языковом барьере, хотя гугль-переводчик и помогает. У нас с американцами разные интересы, разное чувство юмора; они, как и мы, смотрят американские фильмы – но у них иные рейтинги. Тем не менее все вышеизложенное почерпнуто как раз от них, обычных американцев, обычно старшего возраста. Белых: почему-то ни один черный мне не встретился (или, может быть, не признался). Кстати, не редкость среди белых люди с индейскими корнями, чего я совершенно не ожидал: у кого бабушка – чероки, у кого отец – команч. И после многолетнего знакомства я счел возможным выложить для оценки эти карты – оригинальную Панарина и более позднюю, шутливую.
Чувство юмора у американцев хотя и иное, но хорошее, и карты им понравились. Более правдоподобной им показалась вторая карта, где юг и северо-центр объединены. Также они посчитали, что к центру отойдут Юта и вообще сельские районы западных штатов, а также Аляска; но что совершенно невозможно, сказали они, что что-то может попасть в лапы русских или китайцев. Это, сказали американцы, единственное, что объединит их всех. На это я им заметил, что в условиях распада государства потерять какие-то территории проще простого: пример – потеря Югославией Косово. С этим они согласились.
На самом деле, конечно, распад США практически невозможен. Во-первых, все-таки большинство американцев – «государственники», и готовы сохранить единство даже с применением ядерного оружия. Во-вторых, сецессия – в США федеральное преступление, в отличие, скажем, от СССР, где республики имели право на самоопределение вплоть до отделения.
Но, как с горечью говорят некоторые мои знакомые по переписке, «страна с каждым годом все ближе подходит к твоей второй карте».
Информация