Санкций бояться незачем. Мы усиливаемся от давления
Фрэнклин Делано Джэймсович Рузвелт в первой из четырёх своих инаугурационных речей 1933.03.04 (именно он перенёс инаугурацию президентов Соединённых Государств Америки с 4-го марта, как повелось ещё с 1789-го года вследствие тогдашней слабости средств сообщения и связи, на 20-е января) сказал: «единственное, чего мы должны бояться — самого страха». Полагаю, это относится и к санкциям, обещанным нашими стратегическими конкурентами за первые шаги по воссоединению нашей страны.
Дело даже не в том, что экономические санкции — штука обоюдоострая, что они причинят нашим западным контрагентам серьёзные потери. Это они как раз ещё могли бы пережить — в конце концов они богаче нас и могут вспомнить поговорку «пока толстый сохнет — худой сдохнет». Но дело обстоит гораздо хуже для них самих. Я на днях отправил в «Бизнес-журнал» статью, где довольно подробно (насколько это можно в издании, где мне предоставлено 8 тысяч печатных знаков в каждом номере) об этом говорю.
Экономические санкции просто вынудят нас восстанавливать те производства, которыми мы когда-то пожертвовали в расчёте на наших зарубежных партнёров, исходя из того, что чем длиннее технологическая цепочка, чем глубже разделение труда, тем выше производительность этого труда. Возродив эти технологические цепочки у себя, мы вроде бы обречены на некоторое понижение эффективности своего производства по сравнению с нынешним состоянием. Оказывается, даже этого снижения эффективности не будет.
Как справедливо отмечает Михаил Леонидович Хазин, удлинение технологической цепочки сопровождается ростом рисков. Пока идёт работа по этой цепочке, пока промежуточные продукты передаются из одного её звена в другое, потенциальный потребитель может передумать и предпочесть какое-то иное потребление — соответственно все средства, уже закачанные в это производство, останутся невозмещёнными. Хазин даже пришёл к выводу: нынешний этап общего кризиса рыночного хозяйствования проистекает как раз из того, что вероятность рисков в нынешних сверхдлинных производственных цепочках оказывается слишком велика, и возместить эти риски уже не в состоянии вся современная финансовая система. Исходя из этого, получается: сокращение производственных цепочек хотя и понижает их, так сказать, формальную эффективность, но повышает эффективность реальную, исчисленную с учётом вероятности потерь по описанному Хазиным механизму.
Поэтому сейчас санкции, которые к нам могут применить, окажутся для нас в конечном счёте даже выгодны. Мы не только разовьём собственное производство, но ещё и сократим производственные риски, поднимая тем самым реальную — а не чисто бухгалтерскую — рентабельность производства. Поэтому я бы на месте наших производственников не боялся санкций.
Другое дело, что санкции невыгодны торговцам. Они не берут на себя риски, связанные с производственными цепочками, а имеют дело только с готовыми продуктами. Причём под угрозой отказа в партнёрстве они могут выжать из любого поставщика цену, не учитывающую страховку от риска, описанного Хазиным: заменить разорившегося поставщика новым торговцу несложно. Поэтому санкции, повышающие явную часть производственных издержек, помешают торговцам куда больше, чем производственникам. А экономический блок нашего правительства, как известно, состоит почти исключительно из адептов либертарианского вероучения. Это вероучение выстроено, как я не раз отмечал, в интересах торговцев, ибо всячески пренебрегает всеми техническими и экономическими эффектами, проистекающими из существования технологических цепочек и вообще из существования сложных, многоступенчатых взаимосвязей между субъектами хозяйственной деятельности. Поэтому экономический блок нашего правительства ещё с гайдаровских времён отражает интересы торговцев — в ущерб интересам производственников (и большей части общества, ибо от производства зависит куда больше людей, чем от торговли).
Полагаю, угроза санкций рассчитана в первую очередь на то, чтобы вызвать раскол и в нашем правительстве — между поборниками интересов торговцев и производственников, и соответственно в обществе — между самими торговцами и производственниками. Но нам надо иметь в виду: если сдадимся, если уступим новоявленным санкционерам, то тем самым утратим возможность защищать интересы всего нашего хозяйства — не только производственников, но и торговцев. Когда свои более-менее доморощенные «Пятёрочки» и «Седьмые континенты» уступят место уже чисто импортным «Ашанам» и «Биллам», основная часть прибыли от торговли тоже будет проноситься мимо рта отечественных торговцев и поборников их интересов. Так что в части игнорирования угрозы санкциями интересы всего общества практически едины.
А кто этого не понимает, кто живёт по воровскому принципу «умри ты сегодня, а я — завтра», тот в конечном счёте сам добивается, чтобы общество не только не заботилось о его интересах, но и принимало все необходимые меры для пресечения его попыток противостоять интересам общества.
Информация