Чем заполняется идеологический вакуум ("The American Conservative", США)
На наших телевизионных шоу, в газетных комментариях и в исследовательских центрах растет тревога по поводу событий за границей. А президента Обаму многие обвиняют в заметном спаде уважения во всем мире к Соединенным Штатам. Однако мы не слышим от Средней Америки никаких призывов типа «Действовать сегодня же» (Action This Day) с целью исправить впечатление о том, что Америка отступает. Если бы можно было в одном предложении выразить кажущееся равнодушие молчаливого большинства Америки по поводу того, что происходит за границей, то это, возможно, был бы простой вопрос: разве это наша проблема?Если российский или украинский флаг развевается над Симферополем, то почему это должно беспокоить нас до такой степени, чтобы мы были готовы направить туда американские боевые корабли, пушки и солдат? Если Япония и Китая воюют из-за небольших островков, расположенных в 16 тысячах километров от нас - большинство американцев не могут отыскать их на карте, - то почему мы должны во все это вмешиваться? И, говоря честно, ответы наших элит нельзя назвать убедительными. Одно из объяснений в связи с отворачиванием Америки от этих войн состоит в том, что мы не видим наших жизненных интересов в этих конфликтах – от Сирии до Крыма, от Афганистана до Ирака, от Южно-Китайского моря до островов Сенкаку.
Более того, главным мотивом жертв, приносимых в течение полувека холодной войны (она стоила нам триллионы долларов и 90 тысяч солдат, убитых в Корее и во Вьетнаме), была вера в то, что мы возглавляем силы света в борьбе против сил тьмы, правивших в китайско-советской империи, которая сегодня уже не существует. Великая идеологическая битва 20-го столетия между тоталитаризмом и свободой, коммунизмом и капитализмом, воинствующим атеизмом и христианством завершилась. Коммунистическая империя разрушилась. Можно наблюдать лишь ее остатки в таких застойных омутах, как Куба. Марксизм-ленинизм как идеология, руководящая великими державами, превратился в мертвую веру. Коммунистическая партия, возможно, и правит в Китае, однако государственный капитализм породил китайских миллиардеров, которые уже не размахивают маленькой красной книжечкой. Останки Ленина все еще лежат на Красной площади, а останки Мао - на площади Тяньаньмэнь, однако они представляют собой сегодня туристические достопримечательности, а не святые мощи для светских спасителей, остающиеся объектами поклонения.
Единственным регионом, где религия или идеология заставляют людей воевать и умирать за то, чтобы построить мир, основанный на заповедях веры, остается исламский регион. Однако, как заметил бывший директор ЦРУ Ричард Хелмс (Richard Helms), Афганистан Талибана, Иран и Судан аятолл – все это несостоявшиеся государства.
Вместе с тем в тот момент, когда вера или идеология цивилизации или государства умирают, что-то должно их заменить. И то, к чему обращаются народы и режимы по всему миру, называется национализмом.
Владимир Путин вернул Крым и объявил себя защитником русских в бывших республиках Советского Союза. Претензии Китая в споре с Японией в Южно-Китайском море уходят своими корнями в карты 19-го века и национализм 21-го века, подогреваемый ненавистью, рожденной в результате жестокости Японии во время завоевания Китая в период с 1931 года по 1945 год. Ответ Японии состоит в не в том, чтобы вновь утвердить божественность императора. Премьер-министр страны Синдзо Абэ обращается к национализму, пытаясь вырваться из ограничений пацифистской конституции, навязанной стране после второй мировой войны.
Америка, кажется, тоже пытается найти замену антикоммунизму для оправдания глобальной ответственности, которая, насколько можно судить, все меньше и меньше имеет отношение к жизненным национальным интересам. Буш, о котором я говорил, создавал «новый мировой порядок». Эта фраза сегодня звучит как оскорбление. Джордж Буш старший заявил о том, что миссией Америки должно стать «избавление от тирании в нашем мире». Казалось, что новым божеством, поклоняться которому призывала Америка, станет золотой телец демократии. Однако когда демократия ( один человек - один голос) выдвинула на первый план ХАМАС в Палестине и «Братьев-мусульман» в Каире, начались сомнения и отступничество.
В конце холодной войны Фрэнсис Фукуяма (Francis Fukuyama) заявил, что мы приближаемся к «концу истории», когда либеральные демократии докажут состоятельность окончательной формы правления, принятой всем человечеством. Но не только в России и Китае, но также во многих странах Европы и третьего мира, судя по всему, демократия сама по себе является не целью для людей, а средством для продвижения более великой идеи. Голос племени и нации представляется более привлекательным. А западное евангелие, утверждающее, что все религии, расы, нации и племена равны, и к ним следует относиться одинаково, получает поддержку на словах, но веры в него нет.
Премьер-министр Турции Реджеп Тайип Эрдоган назвал демократию автобусом, из которого ты выходишь на своей остановке. Его остановкой стало умеренное исламистское государство, отвечающее его личным принципам, а также установкам его партии. Понятно, что страны по всему миру хотят, чтобы сама Америка вела их войны. Такой вариант может быть в их интересах, но отвечает ли он теперь нашим?
Американская империя, последняя из великих западных империй, возможно, скоро сойдет со сцены столь же неожиданно, как и другие империи 20-го столетия.
Информация