Угроза вторжения НАТО: мифы и реальность
Из-за политики толерантности западный мир не готов к войнам и жертвам, а участие в боевых действиях экономически невыгодно
В предыдущих статьях речь шла о вооруженных силах (ВС) России, ее соседей. Теперь об армиях стран, которые с Россией не граничат, но в той или иной степени влияют на нашу безопасность. В частности — по странам НАТО, кроме уже описанных ранее США, Канады, Норвегии, Финляндии, стран Балтии и Польши. Но сначала о Североатлантическом альянсе в целом.
В вопросах геополитики и внешних угроз официальная позиция Кремля и общественное мнение почти не расходятся. При этом наблюдается целый ряд откровенных двойных, если не тройных стандартов.
Массированное наращивание боевой мощи китайской армии либо замалчивается, либо всячески искажается в сторону занижения и не рассматривается в качестве угрозы для России.
Многолетние сокращения вооруженных сил России трактуются как развал, катастрофа и национальное предательство. Многолетние и ненамного меньшие по масштабам сокращения ВС стран НАТО либо, опять же, замалчиваются, либо трактуются как оптимизация, только усиливающая военную мощь альянса, которая направлена на подготовку к агрессии против России.
Как несложно заметить, тут ничего ни с чем не сходится. Наращивание вооружений всегда означало подготовку к войне, а их сокращение — прямо противоположное. Списание большого количества старой техники не сильно подрывает военный потенциал, но это относится в равной мере ко всем (Китаю, России, НАТО). В то же время, если старая техника уходит вообще без замены, то, разумеется, это ведет к снижению военного потенциала. Старый танк (самолет, корабль) имеют ограниченный потенциал, но отсутствующие вообще имеют нулевой потенциал.
В странах НАТО в последние два десятилетия замена старых танков на новые шла в соотношении примерно 1:15, то есть на каждый полученный от промышленности танк 15 машин безвозвратно уходили. Причем далеко не все из них были старыми. В артиллерийских системах соотношение — примерно 1:20, по боевым самолетам 1:4. То, что один новый самолет может заменить четыре старых, — примитивные сказки, а про танки в соотношении 1:15 тем более. Причем эти значения усреднены по НАТО в целом, некоторые страны после окончания холодной войны вообще не получили ни одного танка и боевого самолета, приобретается лишь техника для противопартизанских войн: БТРы и транспортные вертолеты.
Резкое сокращение боевых машин в такой же пропорции сокращает и количество боеприпасов, которые они способны применить.
Нынешнее НАТО, состоящее из 28 стран, на сегодняшний день имеет гораздо меньше боевой техники всех без исключения классов, чем 20 лет назад, когда в Альянсе было 16 государств. Большинство европейских стран уже прошли «точку невозврата», когда в одиночку неспособны вести вообще никакую войну. В будущем при сохранении нынешних тенденций, а ничто не свидетельствует о возможности их перелома, Европа пройдет следующую «точку невозврата», утратив возможность воевать уже и коллективно. При этом принцип коллективной ответственности в НАТО незаметно сменился принципом коллективной безответственности — никто не хочет защищать никого, все перекладывают ответственность друг на друга и в конечном счете, разумеется, на США.
Еще в России популярен миф о «базах НАТО», окружающих нашу страну для подготовки агрессии.
Но четкой характеристики «базы» нет. Если это некий объект, который на постоянной основе эксплуатируется несколькими странами НАТО, то они существуют только в Афганистане и прекратят существование в нынешнем году. Есть еще объекты, которые отдельные страны НАТО имеют на территории других стран. Великобритания и Франция имеют несколько баз на территории своих бывших колоний в Африке и Азии. Контингент британских войск в Германии будет полностью выведен на свою территорию в следующем году. США сохраняют несколько баз в Германии, Великобритании и Италии, при этом группировка их войск в Европе в целом сократилась за последние два десятилетия на порядок.
Что касается новых членов Альянса, то никаких «баз НАТО» на их территории так и не появилось, если не объявить таковыми объекты ВС самих этих стран. В частности, баз нет в странах Балтии, хотя они уже десять лет являются членами НАТО и очень активно призывают «старших товарищей» эти объекты у себя разместить.
Жители Подуево приветствуют солдат НАТО, 18 июня 1999 года. Фото: Jeremy Selwyn / AP
Что помешало НАТО разместить базы на Украине за пять лет президентства Ющенко и, тем более, в Грузии за десять лет президентства Саакашвили, которые очень этого хотели? Но у Альянса не было даже никаких планов размещения «баз НАТО» в этих странах.
Многие россияне, в том числе и среди руководства страны, искренне уверены, что в НАТО существует железная воинская дисциплина и все беспрекословно выполняют приказы из Вашингтона. Это было не совсем так даже к концу холодной войны, сегодня это представление не имеет вообще никакого отношения к реальности. Натовская дисциплина разваливалась на глазах, что было очень четко продемонстрировано в ходе войн, которые вел Альянс.
Перед агрессией против Сербии в 1999 году из 19 на тот момент стран НАТО против войны была одна Греция. Ее уламывали почти месяц и наконец купили тем, что сама она может не воевать. Иначе не было бы консенсуса, без которого столь принципиальные решения в НАТО не принимаются.
В 2001 году перед вторжением в Афганистан консенсус, разумеется, был сразу. Но надо напомнить, что после событий 11 сентября он был всемирным. В частности, вторжение в Афганистан всячески приветствовала Москва. Скупые слова поддержки Америке нашел тогда даже Пхеньян.
Иракскую войну 2003 года Вашингтон даже не пытался оформить как натовскую, изначально зная, что это невозможно.
В операции против Ливии в 2011 году, хотя она заведомо не грозила никакими потерями, отказалась участвовать в любой форме уже ровно половина членов Альянса — 14 из 28. То, что страна, не желающая воевать, имеет полное право этого не делать, теперь уже считается в НАТО само собой разумеющимся, только бы не накладывала вето на общее решение.
Апофеозом стала так и не состоявшаяся операция против Сирии. В ней отказались участвовать 25 из 28 членов НАТО. В значительной степени именно поэтому интервенция и не состоялась.
На самом деле многократное сокращение вооружений, принцип коллективной безответственности и развал дисциплины отражают процессы, идущие в западных обществах. Европа на этом пути значительно опережает США, что сказывается, в частности, на военной сфере.
Известный американский военный теоретик Эдвард Люттвак еще в конце 80-х назвал нынешнее психологическое состояние Запада «постгероической эпохой». За истекший период ситуация многократно усугубилась за счет постмодернизма и толерантности.
Подобные психологические установки исключают готовность к войне. Это в полной мере выразилось в тотальном переходе западных армий от призывного к наемному принципу комплектования под лозунгом «военная профессия — такая же, как все остальные». Трудно придумать более наглую ложь. Военная профессия — единственная, которая подразумевает обязанность умереть. И именно поэтому она категорически не такая же, как все остальные.
Нынешние европейские ценности категорически не подразумевают возможности жертвовать жизнью ради защиты даже самого себя, своей семьи и своей страны, а уж о том, чтобы умереть ради защиты украинцев и грузин, просто не может быть и речи.
Вполне логично, что в ходе иракской и афганской войн в составе европейских армий более прилично проявили себя только британские гуркхи и итальянские карабинеры. Гуркхи из азиатского Непала, а карабинеры привыкли к войне на собственной территории против мафии.
В случае войны против России, даже если она по каким-то неведомым причинам не применит ядерного оружия, жертвы будут гигантскими. По-видимому, единственной рациональной причиной агрессии мог бы стать захват углеводородов. Версия о том, что Запад (особенно, конечно, США) везде и всегда воюет за нефть, чрезвычайно популярна во всём мире, включая сами западные страны. Но складывается впечатление, что многочисленные адепты данной теории не совсем понимают, о чем говорят.
Солдаты ISAF на военной базе в Кабуле. Фото: Musadeq Sadeq / AP
В югославской и афганской войнах нефтяную подоплеку невозможно найти даже при очень большом напряжении. Что касается иракской войны, то возникает вопрос: что понимается под фразой «США захватили иракскую нефть»? Они бесплатно ее качали из иракских недр и увозили за океан? Видимо, не нужно специально объяснять, что ни малейшего отношения к жизни этот сценарий не имеет. На самом деле, вся иракская нефть все время принадлежала и принадлежит иракскому государству, которое его и продает. Разумеется, США покупали и покупают нефть в Ираке за деньги, без всяких скидок, в том числе и в тот период, когда оккупировали страну. При этом США потратили на иракскую войну около триллиона долларов. Даже при цене $100 за баррель на эти деньги можно было бы купить более миллиарда тонн иракской нефти. С учетом затрат на войну цена иракской нефти для американцев оказалась как минимум в семь раз выше рыночной.
С 1996 года режиму Хусейна, несмотря на санкции, было разрешено продавать нефть. В период 1996–2002 года в США было импортировано 150 миллионов тонн нефти. То есть американцам на порядок выгоднее было бы не трогать Хусейна, чем захватывать и удерживать Ирак. Если вернуться к единственному варианту, при котором фраза о «войне за нефть» имеет смысл — вывоз ресурса из Ирака в США бесплатно, то в этом случае произошел бы полный экономический коллапс Ирака, практически весь бюджет которого формируется за счет экспорта природных ресурсов. В этом случае расходы США на войну еще более возросли бы, поскольку тогда сопротивление оккупации приняло бы не почти исключительно суннитский, а всеобщий характер.
Аналогична ситуация и с Ливией. Не менее 85% нефти, добываемой в Ливии до начала войны, шла на экспорт. 77% ливийского нефтяного экспорта приходилось на Европу и 6% на США. Причем и добывалась нефть главным образом западными компаниями. Соответственно, «захват нефти» не имел для Запада ни малейшего смысла, она и так шла на Запад. А вот сейчас, после интервенции 2011 года, из-за внутреннего хаоса экспорт нефти из Ливии снизился в разы, но НАТО не предпринимает ни малейших попыток для ее захвата.
Понятно, что применительно к России захват и удержание месторождений нефти и газа и путей их транспортировки обошелся бы в такую астрономическую сумму, что «отбить» ее не удастся вообще никогда. И территории для проживания Западу не нужны, население почти всех стран НАТО сокращается, а если и растет, то исключительно за счет мигрантов из Азии и Африки.
Ожидание военной агрессии со стороны НАТО — это либо паранойя, либо некомпетентность, либо пропаганда. Причем после Крыма это должно стать ясно окончательно. Как написала одна из польских газет, «спасибо Путину за очередное напоминание нам о том, что нынешнее НАТО — это даже не бумажный тигр, а мыльный пузырь».
Возникают только два вопроса. Мы и дальше будем запугивать себя мыльным пузырем? А некоторые страны бывшего СССР и дальше будут надеяться, что мыльный пузырь их когда-нибудь от чего-нибудь защитит? Как ни удивительно, скорее всего, на оба вопроса ответы будут положительными. Причем больше всего рваться в НАТО будут именно те две страны, коих альянс «кинул по полной программе»: Грузия и Украина. А у нас будут ждать «баз НАТО под Харьковом» и считать «американские авианосцы в Черном море». НАТО уже не западная военная организация, а наш, всего бывшего СССР, психический диагноз.
При этом, впрочем, надо понимать, что и союзником нам НАТО не будет никогда. Во-первых, оно бесполезно в этой роли именно по той причине, по которой бессмысленно рассматривать его в роли противника — НАТО не собирается воевать. Во-вторых, нельзя не видеть, что Запад нас очень сильно не любит. Непосредственные соседи (страны Балтии, Польша, в несколько меньшей степени Норвегия) всерьез боятся, видя в России потенциального агрессора. Остальные агрессии не ждут, но не любят нас по идейным соображениям. За то, что Россия не вписывается в нынешние западные идеологические и политические концепции, более того — начинает им открыто противостоять.
Информация