Право на Украину
Отказ Владимира Путина от права на использование российской армии на территории Украины вполне ожидаемо вызвал очередной приступ гнева у части российского общества, искренне переживающего за происходящее на этой части исторической России. Дескать, опять «Новороссию сливают!». На самом деле принятие такого решения связано с совсем другими соображениями.Состоявшаяся в понедельник встреча в Донецке представителей Украины, России, ОБСЕ и Донецкой и Луганской республик завершилась достижением временного перемирия – до 27 июня. И уже утром во вторник, накануне отъезда в Вену, президент России обратился к Совету Федерации с просьбой отменить решение, позволяющее верховному главнокомандующему использовать российские войска на территории Украины. В Кремле пояснили, что это «в целях нормализации обстановки и урегулирования ситуации в восточных регионах Украины, а также в связи с началом трехсторонних переговоров по данному вопросу».
«Россия фактически ввела на Украину армию, армию сопротивления – точнее, ее ввел русский народ, отделять от которого Путина нет никаких оснований»
«Моя просьба дать такое разрешение была направлена в тот момент, когда разворачивались события вокруг Крыма, - заявил Путин вечером во вторник на пресс-конференции в Вене, - Мы использовали наши вооруженные формирования для того, чтобы обеспечить свободу волеизъявления крымчан... Но с точки зрения боевого применения использование российских Вооруженных Сил в Крыму не состоялось, и слава Богу».
Отмена действовавшего почти четыре месяца разрешения на использование армии стала новым этапом в борьбе России за Украину – точно так же, как и попытка организовать мирные переговоры между Киевом и Донецком. Мирный план Путина может в любой момент сорваться – это не означает, что не нужно пытаться его осуществить. В чем он по сути состоит?
В урегулировании украинского кризиса так, чтобы США лишились возможности закрепиться на Украине, превратив ее в антироссийский плацдарм. Гражданская война на Украине стала следствием прихода к власти в конце февраля проамериканских сил, нацеленных на быстрый и бесповоротный отрыв Украины от России и ее атлантизацию. Все действия Путина после 22 февраля, когда был свергнут президент Янукович, подчинены решению именно этой задачи. Разрешение на использование войск было получено им 1 марта, за несколько дней до того, как стало ясно, что Крым отчаливает в Россию (то есть оно было необходимо еще и на тот случай, если бы уход Крыма вызвал вооруженное сопротивление украинской армии и потребовалось бы открытое участие российских войск в конфликте). Присоединение Крыма было лишь элементом борьбы за Украину. Оно ясно продемонстрировало Западу, что Россия не будет молча наблюдать за похищением части русского мира, лишь по трагической случайности 1991 года оказавшейся отделенной.
И если вначале США и Европа были уверены в том, что западный вектор украинского пути гарантирован пришедшими к власти в Киеве силами, то после Крыма и подвешенного дамоклова меча в виде российской армии оптимизма у них существенно поубавилось. Более того – Запад единодушно признал, что не будет воевать за Украину с Россией и не окажет ей никакой серьезной военной помощи.
Но Москва и не хотела воевать с Украиной. Нам нужно было добиться смены курса Киева без военной интервенции, без того, чтобы на радость англосаксонским геополитикам воевать с русскими, оказавшимися по ту сторону границы. Сделать это можно только силовым давлением – используя все его формы. Военную, экономическую, политическую, информационную. Украинская политическая элита должна была убедиться в том, что ценой продолжения прозападной политики станет развал страны – и за четыре месяца ее уже почти подвели к признанию этого факта.
Восстание в Новороссии было ответом на взятие Киева прозападными силами и присоединение Крыма к России. При этом масштабы сопротивления на Востоке Украины изначально оказались недостаточными для организации второго, альтернативного центра власти, создания с ходу другой, прорусской, Украины (то, что русские медленно запрягают, знают все). Местные власти были слабыми и проолигархическими, репрессии из Киева были способны окончательно задавить начавшееся брожение. Только неофициальная поддержка из России помогла начавшемуся пророссийскому, антиолигархическому движению в Донецке и Луганске укрепиться и начать реальное сопротивление.
Глупо говорить о вмешательстве России или искусственном провоцировании восстания. Русский народ невозможно разделить искусственной границей, так же как невозможно отказаться от помощи братьям, над которыми нависла потенциальная угроза, масштабы которой они еще не осознают и быстро организовать отпор которой они сами не в состоянии. Неофициальная помощь России нарастала все последние три месяца – и привела к тому, что ополченцы и добровольцы выстояли против атак украинской армии. Признание того, что физически подавить восстание невозможно и нужно вести переговоры – это то, чего Россия требовала от Киева и Запада все последние два месяца. И право на использование армии было одним из важных аргументов, подкрепляющих наши требования. То, что Путин так им и не воспользовался, объясняется тремя причинами.
Первое – удалось укрепить сопротивление на Востоке Украины. Теперь уже оно выполняет роль той гири, которая не пускает Украину на Запад – использовать вместо этого регулярную армию просто не нужно. Россия фактически ввела на Украину армию, армию сопротивления – а точнее, ее ввел русский народ, отделять от которого Путина нет никаких оснований.
Второе – ввод регулярных войск сделал бы невозможными попытки России расколоть западный фронт, выстраиваемый США против нас. Демонстрируя желание договориться о будущем Украины за столом переговоров, Россия укрепляет те силы в Европе, которые все эти месяцы сдерживают давление англосаксов, требующих ужесточить санкции и фактически разорвать связи с Россией. Возвращение Украины в нашу орбиту должно произойти без того, чтобы порвать связи с Европой – более того, оно может стать инструментом, который позволит нам ослабить привязку ЕС к США, что полностью отвечает нашим национальным интересам.
Третье – и самое главное – ввод войск на территорию Донецкой и Луганской республик сейчас не решает главного для России вопроса: что делать с остальной Украиной. Если бы речь шла просто о присоединении к России ДНР и ЛНР (или об их квазинезависимости), то войска давно уже стояли бы на границе с Днепропетровской областью: Путину тоже нелегко смотреть на бомбежки Славянска. Но это означало бы фактический раздел Украины и потерю шансов на ее переформатирование и переориентирование. Нет, американские войска не вошли бы в Киев – но, отделив Новороссию, мы лишились бы возможности непосредственно влиять на развитие внутриукраинского кризиса. А оно по мере ухудшения экономической ситуации (уже с осени начнут действовать нормы евроинтеграции, подписание окончательного соглашения о которой намечено как раз на 27 июня – их введение Сергей Глазьев назвал сегодня экономическим самоубийством Украины) и внутриполитической борьбы будет идти по нарастающей.
В случае сохранения формально единой Украины и переговоров о ее будущем устройстве (фактически конфедеративном) на фоне кризиса и падения уровня жизни все больше регионов юга и востока будут дрейфовать в сторону Новороссии. Сначала идеологически, а потом и политически – и тогда уже требование о нейтральной федеративной Украине будет восприниматься большинством жителей незалежной как само собой разумеющееся.
Конечно, главная борьба за Украину будет идти на геополитическом уровне – но очень многое будет зависеть от скорости и качества внутриукраинских процессов. Развернуть Украину в сторону России с помощью нашей армии, увы, гораздо сложнее, чем с помощью самого горького, но верного лекарства – голода. Голода, на который обрекает Украину развал ее государственности и экономики, вызванный антироссийской политикой ее правителей.
Сочетание всех трех факторов и стало причиной того, что постановление Совета Федерации от 1 марта так и не было использовано Путиным. Но оно стало историческим – с него началась «русская весна», началось собирание русского мира и открытое сопротивление англосаксонскому глобализму на всех фронтах. Это сопротивление приобретает самые разные формы, используются самые разные методы. Сейчас настала очередь дипломатической игры в принуждение к переговорам.
Для давления на Киев Путин будет прибегать ко всем трем имеющимся в его распоряжении средствам – экономическому (газ плюс торговля), политическому (в том числе и через заинтересованность Европы в том, чтобы на Украине как минимум перестали стрелять) и, главное, военному. Порошенко понимает, что Новороссия, которая сейчас находится в положении обороняющейся, в случае продолжения Киевом военной операции будет усиливаться существенно быстрее киевских сил. И рано или поздно перейдет в наступление.
Конечно, Киев пока что не готов признать Донецк стороной переговоров – но в этом и состоит сейчас главная промежуточная задача Путина. И нет сомнений, что он ее достигнет. Скорее всего, не с первой попытки – слишком велика вероятность срыва перемирия, еще не окончательно убедился Киев в бесперспективности силового решения, да и США не сразу смирятся с неудачей попытки разгромить восставший Восток. Но когда Порошенко сядет за стол переговоров с лидерами ДНР и ЛНР – настанет новый этап битвы за Украину. Независимо от того, военными или политическими средствами она будет продолжаться, и от того, сколько времени она займет – от права России на Украину Путин никогда не откажется. Вчера в Вене президент подтвердил это совершенно откровенно:
«Отмена этого постановления о праве применения силы совсем не значит, что мы не намерены обращать внимание на то, что там происходит. Конечно, мы всегда будем защищать и этнических русских на Украине, и ту часть украинского населения, украинского народа, которая чувствует свою неразрывную не только этническую, но и культурную, языковую связь с Россией, чувствует себя частью широкого русского мира. И мы, конечно, не только внимательно будем следить, но и соответствующим образом реагировать. Надеюсь, что вооруженные силы для этого не потребуются».
Информация