Недобитки
Сегодня, карапуз, я расскажу тебе о бандеровцах.
Нет, не тех, образы которых тебе вполне трёхмерно проецирует информационное поле сегодня. О настоящих, старых, первых.
А ты послушаешь, стараясь не закидывать меня диванными ссылками. Поверь, всё более или менее интересное я уже прочитал, в написании самого интересного принимал личное участие, а диванные рассуждения меня не интересует — этих авторов не было там, где стояли лагеря, они не замирали от шока в пенале ШИЗО, не вытаскивали старый серый ватничек с нашивкой из-под остатков древесной трухи бараков.
Для понимания нам придётся вернуться в Норильлаг; сберегая время читателя, я постараюсь обойтись без неинтересного тебе.
Самый мощный комплекс лагерей в СССР был уникален во всём, что определялось генеральной задачей: постройка огромного рудодобывающего и металлургического промрайона. В моментах бытия Норильлаг изменялся. Страницы его истории с номерами 35, 37, 41, 45 и 53 показывают разную картину. И контингент ЗК. Условно — была эпоха самых первых политзаключённых, эпоха высококвалифицированных специалистов, дела и судьбы коих притянули на присядочку за уши, время венспецов, насмотревшихся лишнего в победном пути на запад, и время настоящих врагов страны — лесных братьев всех мастей и национальностей. Я не буду останавливаться на градациях и истории Норильлага подробней, речь не об этом.
Мой отец, бросив игру на трубе в Маринке, приехал в Норильск сам. За романтикой и длинным рублём. Прибыл в тот момент, когда закончилась знаменитая Норильская забастовка. Многие называют её восстанием, сами же участники в 53-м так не считали, да и не могли считать. После смерти Сталина и Норильской забастовки ГУЛАГ начал разваливаться, вскрылась страшенная кадровая проблема: кому строить дальше? Ну, вот батя и прибыл. Был он тогда бригадиром монтажников-высотников, помните фильм «Высота»?
В 56-м система рухнула окончательно, ЗК стали вольными. И пошли работать на Комбинат. В отцовской бригаде таких было под два десятка. Самые разные люди. Потом он стал прорабом, начальником участка, коллеги приходили к нам в гости, и я помню некоторые разговоры не для парторга.
Надо сказать, что у знаменитой забастовки была две движущих силы, два пассионарных порыва: офицеры, прошедшие через Ад, и бандеровцы, выходцы из Западной Украины. Собственно, таким и был состав Норильлага на закате. Представляете, как этим двум стратам сиделось напротив? Парадокс, но геройские армейцы сплошь и рядом отсидели больше.
А много ли было нациков? Очень много. Захваченную падлу сюда и свозили, целенаправленно, подальше.
Неизбывных уголовников я не поминаю, как без них...
Шло время. Часть освобождённых бандеровцев (для удобства и из-за нежелания лишний раз рекламировать Прибалтику я объединю врагов в пучок) сразу уехали на родину. Кто это был? В основном, «онижедети», «безвинные юные жертвы РежЫма», кем их поспешил объявить «Мемориал» в перестройку. Остальным было кисло — реально кроваворучные получили поражение в правах, и ещё с десяточку выезжать за пределы региона не могли. Наиболее же лютые остались тут добровольно, боялись вернуться.
В 83-ем, я, молодой парень, вернувшийся в бытовуху после армии, начал работать начгаром в небольшом гаражике санатория-профилактория «Валёк». Это был свой герметичный мир, где варилось, в том числе и прошлое страшное, когда-то я написал об этом в статье. Так вот, завхозом профилактория был западенец, маленький съёжившийся человечек, обманчиво чеховский. Из-под Львова. Ни жены, ни детей. В крови по горло. УПА. Активный бандеровец, полицай, позже обитатель схронов. Об этом знали все. Даже в восьмидесятых он отчаянно боялся выезжать из Норильска, отпуска проводил на месте. Всю жизнь.
Надо сказать, что именно тогда во мне проснулся интерес к локальной истории, истории Места. Дальше я с пути не сходил, добившись немалого, став весьма уважаемым знатоком вопроса, а в таймырской эпохе до 1935 г. — ведущим в стране. Ныне книги, учебники и статьи мной написаны, задача выполнена, пока что я к теме не возвращаюсь.
Многие из тех, кто остался, пошли по карьере… Конечно, партия следила, и ключиков им не давала. А вот зам гл.инженера треста по ТБ — запросто! Были такие знакомцы и у родителей, да немало. В силу самой атмосферы ГУЛАГА даже после развала системы выводить контру между категориями сидельцев было как-то не принято — на нарах досталось поровну, сложно всё... Одного лишь упомяну, я его звал дядей Андреем. Полицай западенский. Был он при какой-то замской должности, появлялся редко, каялся, пытался что-то сгладить. Как я понял, иногда отец вкрячивал таким в табло джебчика. И опять пили, пили и плакали.
Итак, пришла перестройка, открывшая, среди прочего, Инферно Внутренней Инфовойны. Всех, кроме уголовников, торопливо записали в «политзаключённые».
Как сейчас говорят, у меня мог порваться шаблон — как же так? Я уже слишком много знал. Сломаться не вышло, помогла постоянная поисковая работа, бесчисленные встречи-беседы с современниками.
Особенно выручил дед.
Ему не довелось повоевать с немцами. Отличный спец по противодиверсионной работе, погонявший всяких разных басмачей, в 37-ом присел накрепко. Поначалу мытарился в Соловках, в Туруханске, а на закусочку его кинули на 503-ю стройку. Освободился, идеологически убеждённо буркнув: «Если Партия меня посадила, значит, так было надо», и по призыву партии же отправился на Западную Украину гонять зелёного Зусулку. Где вполне себе успешно выковыривал нечисть из схронов. Потом без одного глаза, но с медалями, вернулся в Москву, где ему дали квартиру в Замоскворечье и пригласили в совет ветеранов при Кремле.
Мне повезло, я, карапет, успел с ним поговорить, а он успел многое рассказать.
В том числе и про тех, кого мы сейчас называем «онижедети».
Короче, в перестройку мне удалось сохранить ясность ума. Почти. Ибо сомнения таки были. Совсем молодые львовские девчонки! Их-то за что?!
Знаю, читатель, что сейчас у тебя есть ответ.
влял, как у бандеровцев строилась система своевременного обнаружения и оповещения, снабжения и разведки.
Хотя смекнуть было можно. С определённого момента НГМК требовались специалисты. Очень дорого тащить ЗК на север, а потом содержать здесь исключительно ради непроизводительного труда. В Норильске не было тех ужасов, которые описывает Шаламов. Где там правда? Я никогда не занимался Колымой, а от огульного открещиваюсь очень много лет. Здесь вообще были особые лагеря.
Армейские офицеры — готовые спецы. Немногие из взрослых бандеровцев — тоже. А девчата? Нахрен они тут нужны? Не нужны. Могут ли они тупо выполнять китайский подвиг с носилками на морозе, как взрослые мужики, ведь и на земляных люди требовалась… Нет.
Тогда как оказались?
Да вот так: многие из «онижедети» были нормальными комбатантами. И их закрыли в дальних зонах. Конечно же, все они в горячих интервью «мемориалам», нашим и западным СМИ рассказывали про оброненную крынку, неловкий взгляд, брошенный на страшного советского волкодава, и полное неприятие последними задушевных ровенских песен.
Сидели и невинные, гулаги без того не обходились. Но в массе своей подобные приговоры были верными.
Что-то мне подсказывает: найди сейчас под Ровно, Черкассами или Львовом выживших старушек с влажными глазами, и приличный % из них с присказкой про «гиляку» с радостью расскажет правду.
А потом…
ВСЕ ОНИ ВЕРНУЛИСЬ НА РОДИНУ.
В городки-сундучки с коричневой подстилкой на дне.
Выпустили, и забыли.
СССР, слепив из разнородных территорий и этнических групп Украину, не собирался позорить свои же земли на весь мир — правду начали умалчивать. Если в 60-х книги о подавлении схронов ещё издавались, то потом всё как-то незаметно притихло. И лишь ветераны, приходя в школы, порой смущали учительские умы…
Во всем виноват Немец. Гитлер. И только он.
Наши Сукины Сыны должны были остаться сбоку. Братья, ить…
Их не стали расстреливать. Здесь вообще очень мало кого расстреляли.
Их отпустили.
А в сундучках зрело. И вызрело, внуки услышали.
Под горой Шмидтиха есть кладбище. Старое. Вопреки «знаниям» многих, оно далеко не первое, и в большей части не зэковское, а городское. А вот рядом хоронили ЗК. Я там с детства болтался, пацанов всегда тянет к страшноватому.
Сейчас на месте кладбища стоит мемориал политзаключённым. В перестройку приезжали прибалты, поставили и своим. Мне в голову не приходит отправиться туда с кувалдой или с баллончиком краски — история уже состоялась, так считаю.
А у жены в Одессе похоронен дед. Танкист, орденоносец. Недавно мы узнали, что там на могилах посшибали звёзды, намалевали кресты. На секундочку, не во Львове. В Одессе.
Норильску есть, чем гордиться, есть, в чём каяться.
Хорошо бы погоревать ещё и потому, что именно отсюда выпустили на волю Тьму, в основной своей банде сидевшую в Норильлаге.
И по-другому посмотреть в будущее. Вдруг опять подкинут, ведь «строгашечка» ещё жива.
Информация