Линкоры типа «Севастополь»: успех или провал? Часть 2
Проект линкоров типа «Севастополь» очень часто называют «проектом испуганных» — мол, русские моряки настолько испугались японских фугасных снарядов в Цусиме, что потребовали для будущих своих линкоров сплошного бронирования борта — и плевать на толщину брони, лишь бы только защититься от чудовищных фугасов… На самом же деле всё было немного не так.
Дело в том, что в годы Русско-японской войны двенадцатидюймовые пушки русских и японских броненосцев были достаточно слабыми — новейшую крупповскую 229-мм броню они могли пробить не далее как с 25-30 кбт. Этого, конечно, было недостаточно, поскольку дистанции боя существенно выросли, составляя и 40, а то и 70 кбт — и потому послевоенной артиллерии, дабы угнаться за изысками морской тактики, пришлось совершить большой качественный скачок. Наши артиллеристы по результатам сражений сделали два важных вывода.
Во-первых, стало ясно, что основное оружие наших броненосцев минувшей войны — старая 305-мм пушка образца 1895 г., которой, к примеру, были вооружены наши броненосцы типа «Бородино», — уже устарело и решительно не годится для будущих сражений. На основных дистанциях боя, каковыми стоило теперь считать 45-70 кбт, снаряды такой пушки вражеской брони уже не пробивали. А во-вторых, снаряды, с которыми мы вошли в Русско-японскую войну, оказались совершенно ущербными: мизерное количество ВВ и неважные взрыватели не позволяли наносить врагу решающих повреждений. Практические выводы из этого были сделаны достаточно быстро: новые русские бронебойные и фугасные снаряды, хотя и имели тот же вес, что и цусимские (331,7 кг) но содержали в разы больше ВВ и были снабжены адекватными взрывателями. Практически одновременно с их созданием русские взялись за разработку нового 305-мм/52 орудия. Если старая 305-мм/40 русская артсистема могла разогнать 331,7-кг снаряд только до 792 м/сек, то новая артсистема должна была разгонять его же до скорости в 950 м/сек. Разумеется, бронепробиваемость новой пушки была куда выше, но из-за того, что легкий снаряд быстро терял скорость, на дальних дистанциях его мощь быстро падала.
Так вот, первоначально при проектировании русского дредноута было выдвинуто требование, чтобы его бронепояс имел толщину в 305 мм. Но корабль быстро рос в размерах — сверхмощное вооружение, высокая скорость… чем-то надо было жертвовать. И решено было сократить броню — дело в том, что согласно тогдашним расчетам (сделанным, похоже, на основе данных нашей новой 305-мм пушки, стреляющей новым 331,7 кг снарядом), 225-мм броня надежно защищала от 305-мм снарядов, начиная с дистанции в 60 кбт и выше. А отечественные адмиралы отлично понимали, что в будущем им придется воевать на дистанциях даже больших, нежели 60 кбт. И потому 225-мм броня (да еще с учетом 50 мм бронепереборки и скосов) их вполне устроила именно как защита от бронебойных 305-мм снарядов. Многие даже считали, что и 203 мм будет достаточно.
Увы, наши моряки ошиблись. Они действительно не учли той сумасшедшей мощи, которую вскоре обретет морская артиллерия. Но испуг тут ни при чем — просчет, безусловно, был, но при проектировании защиты ориентировались отнюдь не на фугасные, а на бронебойные вражеские снаряды.
А вот высоту главного пояса хотели сделать куда больше, чем 1,8-2 м у старых броненосцев, и не зря. Русские ПЕРВЫМИ В МИРЕ поняли, что площадь бронирования играет не меньшую роль, чем его толщина и что существовавшие бронепояски броненосцев, так и норовившие скрыться под воду при минимальной перегрузке или даже просто при свежей погоде, недостаточны. Что интересно, позднее то же самое сделали американцы (высота их бронепоясов превысила 5 м), а вот англичане, задержавшись на старте, впоследствии на своих линкорах Второй мировой (пятерка «Кинг Джордж V») довели высоту бронепояса аж до 7 метров! И, заметьте, никто не называл английские и американские линкоры «проектами испуганных».
Тут предчувствую возражения. Говоря о «проекте испуганных», имеют в виду не высоту главного бронепояса, а стремление защитить броней весь борт. Полноте! Взгляните на схему бронирования того же «Ориона» (схему которого я приводил в первой части статьи). У него забронирован практически весь борт, за исключением малых участков в носу и в корме.
Вот только бронирование отечественных «Севастополей» выглядит куда более рациональным. У наших дредноутов превалировали 2 толщины брони — 225 мм для защиты от бронебойных 305-мм снарядов и 125 мм — оконечности и верхний бронепояс для защиты от фугасных. Предполагалось, что на дистанциях 60 кбт и более 225 мм спасут от бронебойного снаряда, а 125-мм броня отразит удар фугаса. Если же в 125 попадет бронебойный снаряд, то он не сделает пролома (большой дыры), а пронзит его и взорвется внутри, оставив аккуратную дырочку в броне, что уменьшит заливаемость и упростит борьбу за живучесть. Ну, а вот чем, интересно, руководствовались англичане, делая верхний пояс толщиной в 203 мм? Против фугаса — излишне, против бронебойного — недостаточно. Наши ограничились 125 мм, зато забронировали почти весь борт.
И ведь что интересно, не так уж сильно наши и ошиблись — как видим, на дистанциях 70-80 кбт превосходные германские бронебойные снаряды брали 229-мм броню через раз. Но «беда» наша заключается в том, что сказав «А», пришлось говорить и «Б». Осознав, что дистанции морских сражений сильно выросли, наши артиллеристы захотели иметь бронебойные снаряды, способные пробивать вражескую броню на этих возросших дистанциях. Для этого концепция «легкий снаряд — высокая начальная скорость» уже не годилась, так что наши разработчики создали 470,9-кг «вундерваффе», с которым новая 305-мм/52 пушка оказалась впереди планеты всей по части бронепробития. К тому моменту первая серия наших линкоров давно стояла на стапелях… А потом прошли испытания, и мы ужаснулись, понимая, что броня «Севастополей» совсем не защищает от наших бронебойных снарядов образца 1911 г. Что броня других линкоров того времени также крайне уязвима для этого творения сумрачного отечественного гения и что импортные пушки не имеют столь всеразрушающей мощи, об этом как-то не подумали.
Но вернемся к «проекту испуганных». Не раз и не два звучала и такая критика — мол, зачем вообще было стремиться к сплошному бронированию борта, хотя бы и умеренных толщин, вот если бы использовали защиту по принципу «все или ничего», когда броня стянута с оконечностей в толстый, непроницаемый для вражеских снарядов главный бронепояс, вот тогда уж… Так ведь нет, до того испугались японских фугасных «чемоданов» с шимозой, что цусимский ужас все соображение отшиб. А ведь могли бы сообразить — какой же ненормальный станет в дуэли дредноутов фугасами врага забрасывать? Покажите его!
На самом же деле, такой «ненормальный» в мире был. И это (барабанная дробь) … никто иной как Великобритания, владычица морей!
Англичане, имевшие своих наблюдателей в Цусиме, пришли к весьма интересным выводам. Они понимали, что расстояния, на которых ведется морской бой растут, понимали также, что бронебойные снаряды их 305-мм орудий не слишком-то хорошо смогут поражать вражеские корабли на больших дистанциях — мощности не хватает. И в то время, когда наученные горьким опытом русские ринулись создавать 305-мм снаряды, способные поражать противника на увеличившихся дистанциях, англичане… сочли, что основную роль в сражениях будущего сыграют не бронебойные, а фугасные и полубронебойные снаряды!
Идея была такая: с больших дистанций английские линкоры обрушат на врага град фугасных и полубронебойных снарядов и нанесут вражеским кораблям тяжкие повреждения, пусть даже и не пробивая его основной брони. А потом, когда неприятель будет достаточно избит, подойдут ближе и добьют врага бронебойными снарядами без особой для себя опасности.
Так вот и возникает вопрос: если законодательница мод, «Владычица морей», признанный лидер в области военного флота, если сама Великобритания не считала для себя зазорным использовать «цусимскую» тактику японского флота, то почему защита от подобной тактики должна считаться «следствием патологического ужаса русских моряков»?
Надо сказать, что и наши, и немцы полагали возможным использовать фугасные снаряды, пока не сошлись на дистанцию, с которой вражеский бронепояс пробивается бронебойными снарядами — стрелять фугасными, ими и пристреливаться проще, и ущерб какой-никакой нанесут неприятелю, в то время как бронебойные снаряды, пока брони не пробивают, вражеский корабль разве только поцарапают. Брони не осилив, впустую взрываться будут, а при попадании в небронированный борт взрыватель сработать не успеет, и снаряд улетит, не разорвавшись. Но воевать фугасными собирались только во время сближения, для наших и для немецких моряков основным снарядом оставался бронебойный, а вот для англичан… Бронебойные снаряды до войны составляли едва ли треть их боекомплекта! Например, у английских линейных крейсеров в мирное время боекомплект состоял из 24 бронебойных, 28 полубронебойных, 28 фугасных, а также 6 шрапнельных снарядов. Во время войны боекомплект увеличивался до 33 бронебойных, 38 полубронебойных и 39 фугасных.
Британцы создали весьма мощный полубронебойный снаряд. Он не имел столько взрывчатки, сколько было в фугасном снаряде, зато был прочнее фугасного и мог пробивать достаточно толстую броню — в этом он был схож с бронебойным. Но бронебойный снаряд имеет задержку взрывателя — нужно, чтобы он сначала проломил бронеплиту и лишь потом, преодолев защиту, пролетел бы еще десяток метров и взорвался глубоко внутри корабля. А взрыватель британского полубронебойного не имел такой задержки — так что снаряд взрывался либо во время пробоя брони, либо же сразу за броней…
В Ютланде полубронебойные 343-мм снаряды пробивали 200 мм и 230 мм броню. Но как?
«16 ч. 57 м. Второй 343 мм снаряд с "Куин Мери" с дистанции 13200 — 13600 м (71-74 каб.) попал в бортовую броню толщиной 230 мм напротив барбета левой бортовой башни и разорвался в проделанной им пробоине. Обломки брони и осколки снаряда пробили стенку барбета, имевшую в этом месте толщину 30 мм, проникли в перегрузочное помещение башни и зажгли в рабочем отделении два главных полузаряда и два дополнительных зарядных картуза» (повреждения линейного крейсера «Зейдлиц». Мужеников, «Линейные крейсера Германии»).
Обычно английские снаряды взрывались в момент пробития брони. Поэтому, если они попадали в относительно слабо бронированные места (100-127 мм) то их разрывы приводили к образованию крупных дыр в корпусе, но внутренние помещения корабля от этого страдали не слишком, хотя, конечно, такой снаряд, попади он у ватерлинии мог вызвать обширные затопления. Но если снаряд попадал в достаточно толстую броню, дыры получались не слишком большими, а внутрь проникали только осколки снаряда, хотя и с высокой скоростью. Иными словами, разнесенное бронирование русского линкора вполне адекватно могло противостоять английским полубронебойным 343-мм снарядам, хотя при попаданиях в 203-мм броню башен и 150-мм броню барбетов они могли натворить дел… как, впрочем, могли натворить дел и русские 470,9-кг снаряды, угодившие в 225-280 мм броню башен британских «Орионов».
В общем, идея полубронебойного снаряда себя не оправдала, и англичане с этим быстро разобрались — после Ютландского сражения боекомплект бронебойных снарядов на орудие возрос с 33 до 77. Но пренебрежение бронебойными снарядами дорого обошлось британскому флоту — качественные снаряды этого типа появились у них только после войны. А за всю первую мировую максимальная толщина брони, пробитой британским бронебойным снарядом составила 260 мм, причем пробил ее пятнадцатидюймовый снаряд с линкора «Ривендж».
Вы до сих пор полагаете, что 275 мм совокупной брони русского дредноута, прикрывавшей машинные и котельные отделения и барбеты, были такой уж из рук вон плохой защитой?
Не приходится сомневаться, что, будь в погребах «Ориона» полноценные бронебойные снаряды (хотя бы подобные немецким), он бы получил очевидное преимущество над линкором типа «Севастополь», доведись им встретиться в бою. Но по факту у британского линкора не было качественных бронебойных снарядов, поэтому, как это ни удивительно, дуэль «Гангута» против какого-нибудь «Монарха» или «Тандерера» проходила бы почти на равных.
Боевой корабль является сложнейшим сплавом брони, пушки, снаряда и прочая, и прочая. Поэтому для корректного сравнения следует учитывать массу доступных факторов, не сводя анализ к максимальной толщине бронепояса и калибру орудий главного калибра. Никто не спорит с тем, что бронирование линкоров типа «Севастополь» оставляло желать лучшего. Но слабость его брони не делает его худшим линкором мира, каковым его зачастую пытаются нам представить.
Маленькая ремарка — большинство источников кричат о недостаточной защите русских линкоров. А много ли найдете авторов, вопиющих, скажем, о слабости бронезащиты американских «бэттлшипов»? Я ни одного не видел.
Рассмотрим, к примеру, американский «Вайоминг».
«В теории считается, что броня корабля должна обеспечивать защиту от орудий его же главного калибра — в этом случае проект является сбалансированным по критерию "нападение-защита". Разработчики считали, что 280-мм и 229-мм броня проекта 601 является достаточной защитой от огня 305-мм орудий на ожидаемых боевых дистанциях, поэтому на момент разработки "Вайоминг" действительно был вполне гармоничным и сбалансированным проектом и к тому же одним из сильнейших в мире» («Линкоры Соединенных Штатов Америки», Мандель и Скопцов).
Под влиянием расстрела «опытного судна №4» 225-мм бронепояс + 50-мм бронеперегородка/скос русских дредноутов, дающие в совокупности 275 мм брони и более (скос-то расположен под углом) во всеуслышание объявлены ничтожной защитой. А вот броня американского «Вайоминга», заложенного позже «Севастополей», считается вполне сбалансированной. При этом защита «Вайоминга» состояла из бронеплит, который у одного края имели толщину 280 мм, а у второго — 229 мм, т. е. бронеплита получалась скошенной. Эти бронеплиты были поставлены друг на друга, поэтому в середине бронепояса его толщина действительно достигала 280 мм, но к краям (нижним и верхним) понижалась до 229 мм. Вот только, в отличие от линкоров типа «Севастополь», бронепояс был единственной защитой — никаких бронепереборок или скосов за этой броней у линкора янки не было.
Итого: 275 мм совокупной брони русского корабля — это почти полное отсутствие защиты. А 229-280 мм брони американца — гармоничный и сбалансированный проект?
Формально «Вайоминг» имел ту же артиллерию, что и русский дредноут — дюжину 305-мм орудий. При этом они вроде бы были лучше защищены — лобовая плита американских башен достигала 305 мм, боковые стенки, правда, были, как и у наших башен — 203 мм, зато барбет имел 254 мм толщины против наших 150 мм. Вроде бы налицо превосходство американского корабля. Но это если не замечать нюансов. А они таковы — конструкция американских башен была весьма неудачной, на два башенных орудия имелся всего лишь один подъемник снарядов и зарядов. В каждой башне немецкого «Остфрисланда», к примеру, таких подъемников было четыре — для снарядов и для зарядов к каждой пушке отдельно, на русских кораблях снаряды и заряды подавались к каждой пушке своим подъемником. Соответственно, подача огнеприпаса из погребов американского дредноута была весьма медлительной и для обеспечения приемлемой скорострельности американцы вынуждены были… располагать часть боекомплекта непосредственно в башне. В каждой из них, в кормовой нише, хранилось по 26 снарядов. Броня башен была неплоха, но отнюдь не неуязвима, так что можно сказать, американцы просто напрашивались на судьбу британских линейных крейсеров в Ютланде. И мы вновь сталкиваемся, казалось бы, с парадоксом — броня американцев вроде бы толще, но неудачные конструктивные решения делают их корабли даже более уязвимыми, чем наши.
Когда мы берем справочник, то, видя двенадцать 305-мм пушек «Вайоминга» и 280 мм толщины его бронепояса против двенадцати 305-мм стволов «Севастополя» и 225 мм бронепояса, мы безоговорочно отдаем пальму первенства американскому кораблю. Но стоит только присмотреться, как станет понятно, что на самом деле у американского линкора не слишком-то много шансов против русского корабля.
Меня не затруднит дать развернутый анализ возможных столкновений линкора типа «Севастополь» с французскими и итальянскими дредноутами (про японские «Кавати» даже вспоминать-то грех, ну, а уж про всякую экзотику наподобие испанских дредноутов я и вовсе молчу), но прошу поверить на слово — с любым из них «Севастополь» мог сражаться на равных, а то даже имел бы некоторое преимущество. Но исключение все же есть. Германские дредноуты серий «Кениг» и «Кайзер» — единственные корабли, которые, пожалуй, превосходили русские линкоры по сочетанию мощи брони и снаряда.
Линкоры типа «Кениг» — вот те двенадцатидюймовые корабли, с которыми «Севастополям» пришлось бы ой как нелегко. На дистанциях в 70 кбт 350 мм бронепояс «сумеречного тевтонского гения» русский бронебойный образца 1911 г. в принципе вполне мог и пробить. Но с большим трудом, при углах попадания около 90 градусов. На меньших углах пробитие главного бронепояса было возможно, но снаряд не проходил бы внутрь корабля, а разрывался в плите, осыпая осколками внутренние отсеки. Однако трехдюймовые скосы германского линкора и 80-мм барбеты (именно такую толщину они имели за главным бронепоясом) оставались при этом практически неубиваемыми. На уровне верхнего бронепояса русским снарядам было бы легче — пробив 170-мм борт, они имели какие-то шансы продырявить и 140-мм барбеты германских линкоров. Но с учетом конструкций вражеских башен, даже и в этом случае шансов на подрыв погребов практически нет.
В то же время германские бронебойные снаряды на 70 кбт имели возможность проникать сквозь 225-мм бронепояс русских кораблей — пусть и не каждый снаряд, пусть через два на третий. Но этот самый третий снаряд был вполне качественным бронебойным — пробив главный бронепояс, он вполне мог не взорваться и не разрушиться, а со всей оставшейся у него мощи грянуть в 50-мм бронепереборку или скос.
Опыты, которые проводили наши моряки в 1920 году, показали, что для надежного блокирования осколков крупнокалиберной артиллерии нужна не 50-мм, а 75-мм броня. В этом случае, если снаряд разорвался не на броне, а в 1-1,5 метрах от нее, она выдержит все осколки не то что двенадцатидюймового, но даже и четырнадцатидюймового снаряда. Но если снаряд взорвался при попадании в такую броню, то образуется пролом, а осколки снаряда и брони проникают внутрь. Изучение повреждений английских линейных крейсеров говорят о том, что на 70 кбт у германских 305-мм пушек все же есть некоторые шансы пробить 225-мм бронепояс и рвануть на 50 мм переборке, а то и вовсе пройти сквозь нее, а вот шансы на то, что наши снаряды смогут нанести решающие повреждения германским линкорам на этой дистанции почти иллюзорны.
На 55-65 кбт линкоры типа «Севастополь» оказались бы вовсе в невыигрышном положении — там их броня достаточно хорошо пробивалась немецкими снарядами, а вот немецкая нашими — почти что и нет. Правда, если бы нашим линкорам удалось бы сблизиться кабельтовых на 50, то…
Надо сказать, что русские адмиралы и конструкторы были всерьез озабочены системами бронирования будущих линкоров. С этой целью уже во времена первой мировой были созданы специальные отсеки, бронированные различным образом, причем толщина плит, имитирующих главный бронепояс, доходила до 370 мм. Проверить различные идеи защиты не представилось возможным — произошла революция, но, как ни удивительно, дело не бросили на полдороге, и в 1920 г., уже при советской власти, указанные выше отсеки подверглись испытаниям отечественных 12- и 14-дюймовых снарядов. Вот описание действия русского 305-мм бронебойного снаряда с дистанции ориентировочно 45-50 кбт.
«Выстрел №19 (стрельба 2 июля 1920 г.), по отсеку №2 и плите №3 (370мм, крайняя правая), 12" бронебойным неснаряженным снарядом "образца 1911 г.", приведенным к штатному весу 471 кг, завода P.O.С, партии 1914 г. № 528, зарядом пороха марки ЩД-0,5, 7 партии выделки 1916 г., для 8"/45 пушек при весе 40 кг и скорости удара 620 м/с (по различным данным соответствует дистанции 45-50 кбт. — Прим авт.). Испытанию подлежали: бронепробивная способность 12" бронебойного неснаряженного снаряда "образца 1911 г.", и сопротивление 370-мм бортовой брони и 50-мм скоса нижней палубы за ним. Место удара от правой кромки 43 см, от нижней кромки 137 см. Снаряд пробил насквозь бортовую броню с рубашкой, 50-мм скос нижней палубы, трюмную переборку (6 мм), 25-мм фундаментный лист отсека и ушел в земляную насыпку фундамента. Осколков снаряда не найдено. ("Последние исполины российского императорского флота", Виноградов).
Иными словами, русский снаряд пробил не только 420 мм брони (реально даже больше, так как 50-мм скос располагался под углом) но еще и 31 мм железа и нисколько при этом не разрушился. От такого удара не спасет даже самая толстая броня германских дредноутов.
Вывод из этого такой. На дистанции порядка 80 кбт и выше наши линкоры могли бы воевать с германскими, не получая (но и не нанося при этом) критических повреждений, хотя в целом и общем дюжина стволов, плюющихся 470,9-кг снарядами с меньшей скоростью (и большим углом падения на таких дистанциях, чем у настильных германских пушек) будут иметь преимущество перед 8-10 стволами линкоров «Кениг» и «Кайзер». На дистанции в 60-75 кбт преимущество будут иметь немцы, но начиная с 50 кбт и менее всё в руках Господа, ибо там уже что германская, что русская броня будут дырявиться насквозь. Правда, тут можно возразить, что 50 кбт в качестве дистанции боя для дредноутов — совершенно несерьезное расстояние, но хочу напомнить, что в Ютланде случалось воевать и с 45 кбт.
А еще я хочу отметить немаловажный нюанс. На дистанции в 60-70 кбт командир германского «Кайзера» будет стремиться вести бой из десяти двенадцатидюймовых пушек, а не из восьми. Для этого ему придется поставить свой линкор практически на траверз и на параллельные курсы русскому дредноуту (иначе одна из средних башен воевать не сможет). Но, выставив свой бронепояс под 90 градусов к пушкам русского линкора, он автоматически поставит в наилучшие условия орудия «Севастополя», и его броня таки будет уязвимой… А изменить курс — да, «Кайзер» получит очевидный выигрыш в защите, но 8 орудий против 12 с более тяжелым снарядом…
Кто-то может сказать, что я подыгрываю русским дредноутам. Хочу напомнить о боях германского «Гебена» против броненосцев русского черноморского флота. В теории на дистанциях порядка 60 кбт «Гебен» мог как в тире расстреливать русские корабли, и у тех не было бы и шанса нанести ему решающие повреждения. По факту же мы имеем то, что две попытки германского корабля подраться с русскими броненосцами окончились быстрым бегством «Гебена».
Поэтому я все же склонен считать линкоры типа «Севастополь» примерно ровней «Кайзеру», но уступающими «Кенигу». Однако следует заметить, что даже и «Кайзеры» были заложены после «Севастополей», причем линкоры «Кайзер» — это третий германский тип дредноута (первый — «Нассау», второй — «Гельголанд»), и немцы накопили определенную базу и опыт, а «Севастополь» у русских — первый. Ну, а «Нассау» и «Гельголандам» встречаться в бою с балтийскими дредноутами было категорически противопоказано…
И тут читатель опять может возразить: «Какая разница, когда был заложен корабль? Важно то, когда он вошел в строй, поэтому надо сравнивать не с теми линкорами, которые были заложены одновременно, а с теми, которые одновременно пополняли ряды других морских держав…»
Конечно, линкоры типа «Севастополь» строились долгих 5,5 лет. И здесь мы имеем очередной миф, коих так много вокруг наших линейных первенцев:
Русская промышленность и клятый царизм были решительно неконкурентоспособны с передовой европейской промышленностью, едва ли не худшие дредноуты мира строили более пяти лет…
Ну, насколько «худшими» были линкоры типа «Севастополь», мы, кажется, уже разобрались. Что же до уровня отечественного производителя, позвольте сказать следующее.
Русская промышленность, ориентированная на строительство эскадренных броненосцев, которые были едва ли не вдвое меньше новых линкоров, несли старую артиллерию и двухорудийные башни вместо трехорудийных, паровые машины вместо турбин и прочая, и прочая, впала в прострацию после Русско-японской войны. Новых заказов почти что не было, темпы флотского строительства резко упали, и потому заводам пришлось идти на массовые сокращения рабочих, но даже и без того они быстро скатились в предбанкротное состояние. Тем не менее, когда вдруг понадобилось приступить к строительству невиданных доселе кораблей, отечественная промышленность в высшей степени достойно выполнила свою задачу. Мастерские для производства машин и механизмов, башенные мастерские и прочая — все это нужно было перестраивать под создание новых, невиданных до того механизмов.
Но дело в том, что для строительства чего-то столь большого, как линейный корабль, нужны три вещи — деньги, деньги и еще раз деньги. И вот как раз с деньгами у наших судостроителей и вышла закавыка. В отличие от той же Германии, где «Морской закон» обязывал госбюджет финансировать определенное количество линкоров ежегодно, финансирование строительства линкоров типа «Севастополь» представляет собой на редкость печальное зрелище. Линкоры с помпой заложили в июне 1909 года — но реально к их строительству приступили только в сентябре-октябре того же года! А финансировали стройку так, что даже спустя полтора года после официальной закладки (1 января 1911 года) на строительство линкоров было выделено аж 12% их общей стоимости!
Что это значит? Линкор являет собой сложнейшее инженерное сооружение. Практически одновременно с началом строительства корпуса на стапеле нужно начать делать турбины, котлы и артиллерию — иначе к тому моменту, когда корпус будет готов «принять» все вышеупомянутое, ни пушек, ни турбин, ни котлов попросту не будет! А наши отечественные бюджетные финансисты проваландались практически два года. В сущности, о сколько-нибудь последовательном финансировании строительства первых русских дредноутов можно говорить только после того, как был принят закон об ассигновании средств на достройку линкоров, т.е. 19 мая 1911 г. Линкоры типа «Севастополь» действительно строились слишком долго. Но вина в этом лежит отнюдь не на отечественной промышленности, а на министерстве финансов, оказавшимся неспособным своевременно изыскивать средства на такое строительство.
Еще я хотел бы предостеречь тех, кто предпочитает сравнивать время строительства кораблей по датам закладки/ввода в строй. Дело в том, что дата официальной закладки обычно никак не соотносится с фактической датой начала строительства корабля. Красивая легенда о построенном «за год и один день» британском «Дредноуте» давно развенчана — хотя между его официальной закладкой и вводом в строй прошёл именно год и день, но работы по его строительству были начаты задолго до официальной закладки. То же касается и немецких кораблей — в работах Муженикова можно найти данные о том, что «подготовительные работы» начинались за несколько месяцев до официальной закладки. А когда нашим промышленникам давали деньги вовремя, то та же «Императрица Мария» оказалась полностью построенной менее чем за 3 года.
«Линейное расположение артиллерии главного калибра русских линкоров — глупость и анахронизм».
На самом деле ни то, ни другое. Почему-то многие считают, что линейно-возвышенная схема позволяет сэкономить на длине цитадели — мол, компоновка плотнее. Но это не так. Если мы посмотрим практически любой разрез линкоров тех времен, мы увидим, что компоновались они чрезвычайно плотно — барбеты и погреба башен ГК, машинные и котельные отделения вплотную примыкали друг к другу.
Смотрим германский «Байерн».
Как мы можем видеть, длина цитадели складывается из длины двух башен (на рисунке это стрелочки А), длины (точнее, диаметра) двух барбетов башен (стрелки В), машинного (С), котельных (D) отделений и… ничем таким не занятого пространства (Е).
А теперь смотрим разрез «Севастополя».
И с удивлением обнаруживаем, что длина цитадели ЛК «Севастополь» — все те же две длины башен (А), две длины брабетов (В), длина машинного (С) и двух котельных (D) отделений, а вот ничем не занятое пространство (Е) значительно меньше такового на «Байерне». Таким образом, скомпоновав орудия в линейно-возвышенную схему, мы ничего не выиграли.
А вот проиграли многое. Все дело в том, что при линейной схеме все 4 башни расположены на уровне верхней палубы. А вот в линейно-возвышенной схеме две башни необходимо приподнять над палубой примерно на высоту башни. Иными словами, сильно увеличивается высота барбетов двух башен. Насколько это критично? Посчитать несложно. Диаметр барбета — 9-11 метров, возьмем 10 для ясности. Высота, на которую требуется приподнять башню никак не менее 3 метров, а скорее, даже выше — я не располагаю точными данными по высоте башен, но все фотографии свидетельствуют, что в башне около двух человеческих ростов.
Так что, полагаю, сильно не ошибемся, приняв увеличение высоты барбета на 3,5 метра. Что примерно соответствует высоте среднестатистического главного бронепояса у немцев. Толщина барбета обычно также соответствовала толщине главного бронепояса. Так вот, длина окружности — 2*Пи*Эр, т. е. 2*3,14*5 = 31,42 метра! И это только один барбет, а у нас их два. Иными словами, отказываясь от линейно-возвышенной схемы в пользу линейной, мы можем удлинить главный бронепояс примерно на 30 метров, или же, не увеличивая длины главного бронепояса, нарастить его толщину — с учетом того, что длина главного бронепояса обычно не превышала 120 метров, то за счет отказа от линейно-возвышенной схемы можно было бы нарастить толщину главного бронепояса на более чем весомые 20-25%…
Конечно, линейно-возвышенная схема обеспечивает огонь двух башен в нос и корму, но насколько это критично для линкоров? С учетом того, что прямо по курсу огонь обычно старались не вести — слишком велик был риск повредить дульными газами нос корабля. В то же время за счет незначительной ширины надстроек русские дредноуты могли вести бой полными залпами уже на 30-градусном курсовом угле, так что, хотя преимущество линейно-возвышенной схемы налицо, оно не настолько уж велико.
По сути, основной причиной отказа от линейной схемы стала потребность в развитых надстройках на линкоре. Причин тому несколько. Первое — из узкой рубки управлять кораблем очень неудобно. Желательно иметь нормальный мостик во всю ширину корабля — но наличие такого мостика (надстроек) резко снижает углы обстрела артиллерии, размещенной по линейной схеме. Второе — с появлением авиации потребовалось размещать на надстройках многочисленные батареи ПВО, и уже никак нельзя было ограничиться, как в старые добрые времена, маленькими бронированными рубками в носу и в корме. И третье — важным недостатком линейной схемы стало сокращение палубного пространства. Очевидно, что стволы вышестоящих башен ГК, нависающие над нижестоящими, экономят 10, а то и все 15 метров палубы. Иными словами, поставив 4 башни линейно-возвышенно, можно выкроить 20-25 метров дополнительного палубного пространства. А это очень много.
В общем, понятно, почему после Первой мировой войны линейная схема расположения артиллерии быстро канула в небытие, но до и во время войны такое расположение вполне отвечало задачам линейных кораблей. Единственное, о чем стоило бы сожалеть, так это о том, что наши адмиралы потребовали разместить все 4 башни главного калибра на одном уровне — наличие полубака на «Севастополе» было бы более чем уместно. Можно понять адмиралов: они опасались, что разная высота башен повлечет за собой излишний разброс снарядов в залпе, но тут они явно перестраховались. Будь у «Севастополей» полубак, мореходность их была бы существенно выше.
Кстати, о мореходности…
Продолжение следует…
Информация