Бой у станицы Кущёвской
В славной истории российского казачества одной из самых ярких страниц является бой у станицы Кущёвской, произошедший 2 августа 1942 года. Это была крупнейшая классическая атака в конном строю Второй мировой войны и блестящая тактическая победа, остановившая на несколько дней продвижение немецких войск на Кавказ. Однако в многочисленных современных публикациях сейчас очень трудно найти сколько-нибудь последовательное, а главное, правдоподобное, описание всего сражения. В этой статье мы попытаемся восполнить этот пробел, порождающий довольно много бесполезных и даже вредных (хотя и красивых) мифов.
Начнем, пожалуй, с того, что это была не только тактическая победа — упорное сопротивление советских войск на этом направлении было чрезвычайно необходимо для достижения одного важного стратегического фактора. Как раз в эти дни на Майкопских нефтепромыслах шла интенсивная работа по их уничтожению. Личное распоряжение Верховного главнокомандующего отводило на эту операцию всего пять дней, и кущёвская атака, как и другие оборонительные бои в соседних станицах, дали возможность выиграть время для выполнения приказа.
У этого сражения было еще одно важное последствие, о котором, к сожалению, редко сейчас вспоминают: отрезвляющее воздействие на гитлеровцев, которые возлагали слишком радужные надежды на российское казачество. Официальная пропаганда обещала им, что казаки будут встречать освободителей с цветами и с радостью, в массовом порядке обратят свое оружие против большевиков. Известно, что в начальный период войны немцам удалось привлечь на свою сторону довольно большое число казаков, продавшихся за обещания создать независимое казачье государство и идеи реванша за проигранную гражданскую войну. Немецкие газеты и кинохроники того времени постоянно рассказывали о подвигах казачьих частей и подразделений вермахта. И хотя с казаками Красной Армии немцы встречались уже не раз, именно кущёвская атака произвела чрезвычайно мощный психологический эффект и породила множество слухов, легенд по обе стороны фронта. Именно поэтому сейчас так трудно найти упоминания о ней в немецких источниках, поэтому и современные духовные наследники доктора Геббельса столь старательно занижают значение и масштаб этой славной страницы российской военной истории и истории казачества.
Общая картина положения на этом участке фронта выглядела примерно следующим образом. Заняв 23 июля 1942 года Ростов-на-Дону, войска 17-й армии вермахта развивали наступление на юг к Кубани. Войскам Северо-Кавказского фронта была поставлена задача любыми средствами задержать противника и восстановить положение по южному берегу Дона.
30 июля 91-й стрелковый полк и части 4-й горнострелковой дивизии вермахта «Энциан» (Enzian), вышли к реке Ея западнее станицы Кущёвской. Эти рубежи удерживали соединения 18-й армии под командованием генерал-лейтенанта Федора Васильевича Камкова. Было предпринято несколько атак, отбитых огнем советских войск, но при этом горным стрелкам удалось захватить плацдармы, угрожавшие с флангов 216-й стрелковой дивизии, которая удерживала станицу.
На следующий день упорные бои у Кущёвской продолжались: немцы атаковали несколько раз, и положение советских войск ухудшилось. Утром 31 июля немецкая пехота, когда бои шли уже в самой станице, положение стало угрожающим на всем участке фронта, вдоль среднего течения реки Ея. Немцы развивали наступление на позиции 12-й Кубанской и 116-й Донской кавалерийских дивизий, оборонявших соседние станицы Шкуринскую и Канеловскую.
Казаки там несколько раз контратаковали и даже сумели ненадолго отбросить противника, но тот располагал слишком значительным превосходством в резервах и в поддержке с воздуха. В результате к концу 31 июля последние подразделения 216-й стрелковой дивизии 18-й армии оставили Кущёвскую.
С наступлением ночи к станице подошли казаки 15-й Донской кавалерийской дивизии, входившей в состав 17-го Кубанского казачьего корпуса. Они пытались с ходу выбить противника из станицы, но атака была неудачной.
Создавшееся положение было крайне невыгодно для отступающих советских войск, которым катастрофически не хватало времени на организацию прочной эшелонированной обороны. Станица Кущёвская была очень удобным плацдармом для развития немецкого наступления, она создавала угрозу советским войскам, отступавшим на Туапсинском и Моздокском направлениях.
Для восстановления позиций на реке Ея 1 августа командование Северо-Кавказского фронта решило ввести в бой свежую 13-ю кавалерийскую дивизию, тоже входившую в состав 17-го Кубанского казачьего корпуса.
Такова в общих чертах предыстория сражения. Но прежде чем перейти к нему следует сказать, что 17-й корпус был довольно необычным соединением. Помимо того, что он формировался из казаков и самими казаками на их же средства, в него записывались добровольцами жители казачьих станиц Дона и Кубани. Многие из них были непризывного возраста, но зато имели опыт Первой мировой, Гражданской и других войн. Это были обстрелянные профессиональные воины, знающие цену жизни и смерти, умеющие взвешивать риск, понимавшие, на что они идут. И ради чего. Такой корпус вполне можно было бы назвать элитным.
Другим, и тоже очень важным, преимуществом в предстоящем сражении был характер местности: большая часть территории, прилегающей с юга и с востока к реке Ее, была покрыта рощами и садами, изрезана многочисленными балками, что благоприятствовало скрытной концентрации крупных сил кавалерии. При этом окрестности самой Кущёвской были более открытыми и значительная часть немецких позиций довольно хорошо просматривалась.
13-я Кубанская казачья кавалерийская дивизия состояла из трех кавалерийских полков и артиллерийского дивизиона. Казачьи эскадроны, используя высокую кукурузу, подсолнухи, и лесополосы, зелёной стеной подступавшие к Кущёвской, в ночь с 1 на 2 августа скрытно заняли исходное положение в полутора-двух километрах от станицы.
Утром казачьи полки были готовы к атаке. Было решено не проводить артиллерийскую подготовку — ставка делалась на неожиданность массированного сабельного удара.
Маршал Андрей Антонович Гречко упоминал в своих мемуарах, что на рассвете Кущёвскую бомбила советская авиация — возможно, это тоже повлияло на решение действовать без артподготовки.
К сожалению, во всех воспоминаниях, особенно непосредственных участников сражения, есть множество разночтений и противоречий. Например, неизвестно точное время атаки. Большинство источников утверждает, что она началась с рассветом, но все же вероятнее — ближе к полудню, так как с утра в станицу успели войти дополнительные мотопехотные подразделения немцев. С этим фактом, возможно, связаны и многочисленные свидетельства о подбитых немецких танках. В немецких источниках не упоминаются какие либо танковые подразделения, действовавшие в этом районе. Поэтому наиболее вероятно, что казаки приняли за танки бронетранспортеры или несколько самоходных штурмовых орудий, приданных для усиления 4-й горнострелковой дивизии. Однако полностью исключить участие немецких танков тоже нельзя.
Половину расстояния до противника (около километра) казаки прошли шагом, просачиваясь через лесополосы, тянувшиеся почти параллельно линии атаки. Затем перешли на рысь, и метров с четырехсот всадники, сверкая клинками и с криками «Ура!» перешли в галоп. Их встретили запоздалый орудийный и минометный огонь, пулеметные и автоматные очереди, но уже ничто не могло остановить казачью лаву. Еще несколько минут… и смертельный ураган обрушился на фашистов!
Успеху атаки способствовала внезапность. Следует также учесть, что наличие автоматического оружия и пулеметов само по себе еще не означает возможность остановить массированную кавалерийскую атаку. Для этого необходимо, прежде всего, правильное расположение пулеметных точек (с флангов и на определенной дистанции). Видимо, немцы не ожидали удара днем в конном строю, это было довольно редким тактическим приемом.
Ведь тактически кавалерия во Второй мировой войне была ближе всего к мотопехотным частям и соединениям. Ведение боевых действий мотопехоты и кавалерии было очень похожим. В первом случае пехотинцы перед боем высаживались из бронетранспортеров или с грузовиков, водители отгоняли машины в укрытия. Во втором случае кавалеристы спешивались, а коневоды отводили лошадей. Боевые уставы кавалерии предусматривали атаку в конном строю только как исключение, при наличии особо благоприятных условий. Кущевская атака оказалась именно таким исключением: застигнутый врасплох и деморализованный противник не смог встретить казаков сильным огнем и оказать организованное сопротивление.
Но вернемся к сражению.
Паника у врага была страшная, по самым скромным и осторожным подсчетам, в первой атаке казаки зарубили более полутора тысяч немецких солдат и офицеров, и около трехсот захватили в плен. Казачья лава рассыпалась по улицам, преследуя разрозненные группы и одиночных немцев. Это замедление дало передышку и позволило организовать контратаку мотопехоте, которая занимала позиции на высотах, тянувшихся от Кущевской до хутора Веселый. Вскоре появились и немецкие самолеты. Но перехватить инициативу в тот день фашистским войскам так и не удалось. Бронетехнику встретил огнем прямой наводкой артдивизион, успевший к тому времени занять позиции перед самой станицей. А воздушной поддержки немцы так и не дождались — в условиях близкого контакта с противником это было невозможно и самолеты улетели назад.
Очистив улицы, казаки снова пошли в атаку, они приближались вплотную к бронетехнике и на скаку забрасывали машины гранатами и бутылками с зажигательной смесью.
Казачьи эскадроны проносились среди разрывов и горящих домов, сея ужас и обращая пехоту в бегство. Сражение рассыпалось на отдельные схватки — из-за реки и со стороны хутора Большая Лопатина прибывали новые подразделения немцев, но они вступали в бой несогласованно, небольшими группами. И только численный перевес и подходящие с разных сторон подкрепления позволяли им продолжать борьбу.
В советских источниках и воспоминаниях участников этого сражения почти повсеместно упоминается элитная горнострелковая дивизия «Эдельвейс». В действительности в Кущевской была похожая, и тоже горнострелковая, «Энциан». Но отдельные подразделения «Эдельвейса» могли (и даже должны были) прийти на помощь своим частям во второй половине дня. Во всяком случае, современный немецкий автор Вильгельм Тике, основываясь на штабных документах, утверждает, что помимо частей 4-й горнострелковой дивизии, а также 73-й и 125-й пехотных дивизий вермахта 2 августа в районе Кущёвской находились подразделения 1-й горнострелковой дивизии «Эдельвейс».
Это лишь один из примеров того, как из-за тщательных усилий немцев исключить любые упоминания о победе казаков и многочисленных преувеличений в наших источниках, современным историкам очень трудно восстановить подробную картину сражения.
В целом потери немцев за весь день сражения в Кущёвской можно оценить в довольно широких пределах: от трех до пяти тысяч человек и около сотни орудий и минометов. Что же касается танков, если они вообще были, и другой бронетехники, то это вопрос, на который исследователям еще предстоит ответить.
А вот советские танки были: примерно через полтора часа в бой вступили подразделения отдельной Майкопской танковой бригады, сформированной из курсантов Орловского танкового училища, и получившей приказ очистить станицу Кущёвскую, взаимодействуя с частями 13-й кавалерийской дивизии.
К моменту появления танков немцы почти вытеснили из станицы казаков, большинство из которых спешились — им приходилось цепляться за любые укрытия. Управление дивизией в целом было потеряно, командиры эскадронов действовали самостоятельно, а немцы уже практически преодолели панику. Поэтому можно сказать, что наши танки появились вовремя, и они решили исход сражения. Они атаковали станицу несколько раз в течение полутора часов. При этом была успешно отбита еще одна контратака: немцы попытались, используя те же самые лесополосы, зайти в тыл к советским войскам, но (возможно, случайно) вышли прямо на русские танки.
К концу дня станица Кущёвская была, наконец, полностью очищена от врага.
Потери советских войск в боях 2 августа под Кущёвской оказались существенно меньше, чем у немцев — около тысячи человек, три танка Т-34 и четыре БТ-7.
А в завершение этой истории приведем цитату из дневника убитого немецкого офицера, найденного на следующий день 3 августа под станицей Шкуринской — там эскадроны 12-й Кубанской дивизии тоже ходили в атаку в конном строю: «…перед нами встали какие-то казаки. Это черти, а не солдаты. И кони у них стальные. Живым отсюда не выбраться…»
В 1967 году на окраине станицы Кущёвской был поставлен памятник — всадник на вздыбленном коне, с надписью: «Здесь в августе 1942 года стоял насмерть, защищая ворота Кавказа, 4-й Гвардейский Кубанский казачий корпус, удивив мир своей стойкостью и величием духа».
В 2008 году на месте сражения был построен мемориальный комплекс «Поле казачьей славы».
Начнем, пожалуй, с того, что это была не только тактическая победа — упорное сопротивление советских войск на этом направлении было чрезвычайно необходимо для достижения одного важного стратегического фактора. Как раз в эти дни на Майкопских нефтепромыслах шла интенсивная работа по их уничтожению. Личное распоряжение Верховного главнокомандующего отводило на эту операцию всего пять дней, и кущёвская атака, как и другие оборонительные бои в соседних станицах, дали возможность выиграть время для выполнения приказа.
У этого сражения было еще одно важное последствие, о котором, к сожалению, редко сейчас вспоминают: отрезвляющее воздействие на гитлеровцев, которые возлагали слишком радужные надежды на российское казачество. Официальная пропаганда обещала им, что казаки будут встречать освободителей с цветами и с радостью, в массовом порядке обратят свое оружие против большевиков. Известно, что в начальный период войны немцам удалось привлечь на свою сторону довольно большое число казаков, продавшихся за обещания создать независимое казачье государство и идеи реванша за проигранную гражданскую войну. Немецкие газеты и кинохроники того времени постоянно рассказывали о подвигах казачьих частей и подразделений вермахта. И хотя с казаками Красной Армии немцы встречались уже не раз, именно кущёвская атака произвела чрезвычайно мощный психологический эффект и породила множество слухов, легенд по обе стороны фронта. Именно поэтому сейчас так трудно найти упоминания о ней в немецких источниках, поэтому и современные духовные наследники доктора Геббельса столь старательно занижают значение и масштаб этой славной страницы российской военной истории и истории казачества.
Общая картина положения на этом участке фронта выглядела примерно следующим образом. Заняв 23 июля 1942 года Ростов-на-Дону, войска 17-й армии вермахта развивали наступление на юг к Кубани. Войскам Северо-Кавказского фронта была поставлена задача любыми средствами задержать противника и восстановить положение по южному берегу Дона.
30 июля 91-й стрелковый полк и части 4-й горнострелковой дивизии вермахта «Энциан» (Enzian), вышли к реке Ея западнее станицы Кущёвской. Эти рубежи удерживали соединения 18-й армии под командованием генерал-лейтенанта Федора Васильевича Камкова. Было предпринято несколько атак, отбитых огнем советских войск, но при этом горным стрелкам удалось захватить плацдармы, угрожавшие с флангов 216-й стрелковой дивизии, которая удерживала станицу.
На следующий день упорные бои у Кущёвской продолжались: немцы атаковали несколько раз, и положение советских войск ухудшилось. Утром 31 июля немецкая пехота, когда бои шли уже в самой станице, положение стало угрожающим на всем участке фронта, вдоль среднего течения реки Ея. Немцы развивали наступление на позиции 12-й Кубанской и 116-й Донской кавалерийских дивизий, оборонявших соседние станицы Шкуринскую и Канеловскую.
Казаки там несколько раз контратаковали и даже сумели ненадолго отбросить противника, но тот располагал слишком значительным превосходством в резервах и в поддержке с воздуха. В результате к концу 31 июля последние подразделения 216-й стрелковой дивизии 18-й армии оставили Кущёвскую.
С наступлением ночи к станице подошли казаки 15-й Донской кавалерийской дивизии, входившей в состав 17-го Кубанского казачьего корпуса. Они пытались с ходу выбить противника из станицы, но атака была неудачной.
Создавшееся положение было крайне невыгодно для отступающих советских войск, которым катастрофически не хватало времени на организацию прочной эшелонированной обороны. Станица Кущёвская была очень удобным плацдармом для развития немецкого наступления, она создавала угрозу советским войскам, отступавшим на Туапсинском и Моздокском направлениях.
Для восстановления позиций на реке Ея 1 августа командование Северо-Кавказского фронта решило ввести в бой свежую 13-ю кавалерийскую дивизию, тоже входившую в состав 17-го Кубанского казачьего корпуса.
Такова в общих чертах предыстория сражения. Но прежде чем перейти к нему следует сказать, что 17-й корпус был довольно необычным соединением. Помимо того, что он формировался из казаков и самими казаками на их же средства, в него записывались добровольцами жители казачьих станиц Дона и Кубани. Многие из них были непризывного возраста, но зато имели опыт Первой мировой, Гражданской и других войн. Это были обстрелянные профессиональные воины, знающие цену жизни и смерти, умеющие взвешивать риск, понимавшие, на что они идут. И ради чего. Такой корпус вполне можно было бы назвать элитным.
Другим, и тоже очень важным, преимуществом в предстоящем сражении был характер местности: большая часть территории, прилегающей с юга и с востока к реке Ее, была покрыта рощами и садами, изрезана многочисленными балками, что благоприятствовало скрытной концентрации крупных сил кавалерии. При этом окрестности самой Кущёвской были более открытыми и значительная часть немецких позиций довольно хорошо просматривалась.
13-я Кубанская казачья кавалерийская дивизия состояла из трех кавалерийских полков и артиллерийского дивизиона. Казачьи эскадроны, используя высокую кукурузу, подсолнухи, и лесополосы, зелёной стеной подступавшие к Кущёвской, в ночь с 1 на 2 августа скрытно заняли исходное положение в полутора-двух километрах от станицы.
Утром казачьи полки были готовы к атаке. Было решено не проводить артиллерийскую подготовку — ставка делалась на неожиданность массированного сабельного удара.
Маршал Андрей Антонович Гречко упоминал в своих мемуарах, что на рассвете Кущёвскую бомбила советская авиация — возможно, это тоже повлияло на решение действовать без артподготовки.
К сожалению, во всех воспоминаниях, особенно непосредственных участников сражения, есть множество разночтений и противоречий. Например, неизвестно точное время атаки. Большинство источников утверждает, что она началась с рассветом, но все же вероятнее — ближе к полудню, так как с утра в станицу успели войти дополнительные мотопехотные подразделения немцев. С этим фактом, возможно, связаны и многочисленные свидетельства о подбитых немецких танках. В немецких источниках не упоминаются какие либо танковые подразделения, действовавшие в этом районе. Поэтому наиболее вероятно, что казаки приняли за танки бронетранспортеры или несколько самоходных штурмовых орудий, приданных для усиления 4-й горнострелковой дивизии. Однако полностью исключить участие немецких танков тоже нельзя.
Половину расстояния до противника (около километра) казаки прошли шагом, просачиваясь через лесополосы, тянувшиеся почти параллельно линии атаки. Затем перешли на рысь, и метров с четырехсот всадники, сверкая клинками и с криками «Ура!» перешли в галоп. Их встретили запоздалый орудийный и минометный огонь, пулеметные и автоматные очереди, но уже ничто не могло остановить казачью лаву. Еще несколько минут… и смертельный ураган обрушился на фашистов!
Успеху атаки способствовала внезапность. Следует также учесть, что наличие автоматического оружия и пулеметов само по себе еще не означает возможность остановить массированную кавалерийскую атаку. Для этого необходимо, прежде всего, правильное расположение пулеметных точек (с флангов и на определенной дистанции). Видимо, немцы не ожидали удара днем в конном строю, это было довольно редким тактическим приемом.
Ведь тактически кавалерия во Второй мировой войне была ближе всего к мотопехотным частям и соединениям. Ведение боевых действий мотопехоты и кавалерии было очень похожим. В первом случае пехотинцы перед боем высаживались из бронетранспортеров или с грузовиков, водители отгоняли машины в укрытия. Во втором случае кавалеристы спешивались, а коневоды отводили лошадей. Боевые уставы кавалерии предусматривали атаку в конном строю только как исключение, при наличии особо благоприятных условий. Кущевская атака оказалась именно таким исключением: застигнутый врасплох и деморализованный противник не смог встретить казаков сильным огнем и оказать организованное сопротивление.
Но вернемся к сражению.
Паника у врага была страшная, по самым скромным и осторожным подсчетам, в первой атаке казаки зарубили более полутора тысяч немецких солдат и офицеров, и около трехсот захватили в плен. Казачья лава рассыпалась по улицам, преследуя разрозненные группы и одиночных немцев. Это замедление дало передышку и позволило организовать контратаку мотопехоте, которая занимала позиции на высотах, тянувшихся от Кущевской до хутора Веселый. Вскоре появились и немецкие самолеты. Но перехватить инициативу в тот день фашистским войскам так и не удалось. Бронетехнику встретил огнем прямой наводкой артдивизион, успевший к тому времени занять позиции перед самой станицей. А воздушной поддержки немцы так и не дождались — в условиях близкого контакта с противником это было невозможно и самолеты улетели назад.
Очистив улицы, казаки снова пошли в атаку, они приближались вплотную к бронетехнике и на скаку забрасывали машины гранатами и бутылками с зажигательной смесью.
Казачьи эскадроны проносились среди разрывов и горящих домов, сея ужас и обращая пехоту в бегство. Сражение рассыпалось на отдельные схватки — из-за реки и со стороны хутора Большая Лопатина прибывали новые подразделения немцев, но они вступали в бой несогласованно, небольшими группами. И только численный перевес и подходящие с разных сторон подкрепления позволяли им продолжать борьбу.
В советских источниках и воспоминаниях участников этого сражения почти повсеместно упоминается элитная горнострелковая дивизия «Эдельвейс». В действительности в Кущевской была похожая, и тоже горнострелковая, «Энциан». Но отдельные подразделения «Эдельвейса» могли (и даже должны были) прийти на помощь своим частям во второй половине дня. Во всяком случае, современный немецкий автор Вильгельм Тике, основываясь на штабных документах, утверждает, что помимо частей 4-й горнострелковой дивизии, а также 73-й и 125-й пехотных дивизий вермахта 2 августа в районе Кущёвской находились подразделения 1-й горнострелковой дивизии «Эдельвейс».
Это лишь один из примеров того, как из-за тщательных усилий немцев исключить любые упоминания о победе казаков и многочисленных преувеличений в наших источниках, современным историкам очень трудно восстановить подробную картину сражения.
В целом потери немцев за весь день сражения в Кущёвской можно оценить в довольно широких пределах: от трех до пяти тысяч человек и около сотни орудий и минометов. Что же касается танков, если они вообще были, и другой бронетехники, то это вопрос, на который исследователям еще предстоит ответить.
А вот советские танки были: примерно через полтора часа в бой вступили подразделения отдельной Майкопской танковой бригады, сформированной из курсантов Орловского танкового училища, и получившей приказ очистить станицу Кущёвскую, взаимодействуя с частями 13-й кавалерийской дивизии.
К моменту появления танков немцы почти вытеснили из станицы казаков, большинство из которых спешились — им приходилось цепляться за любые укрытия. Управление дивизией в целом было потеряно, командиры эскадронов действовали самостоятельно, а немцы уже практически преодолели панику. Поэтому можно сказать, что наши танки появились вовремя, и они решили исход сражения. Они атаковали станицу несколько раз в течение полутора часов. При этом была успешно отбита еще одна контратака: немцы попытались, используя те же самые лесополосы, зайти в тыл к советским войскам, но (возможно, случайно) вышли прямо на русские танки.
К концу дня станица Кущёвская была, наконец, полностью очищена от врага.
Потери советских войск в боях 2 августа под Кущёвской оказались существенно меньше, чем у немцев — около тысячи человек, три танка Т-34 и четыре БТ-7.
А в завершение этой истории приведем цитату из дневника убитого немецкого офицера, найденного на следующий день 3 августа под станицей Шкуринской — там эскадроны 12-й Кубанской дивизии тоже ходили в атаку в конном строю: «…перед нами встали какие-то казаки. Это черти, а не солдаты. И кони у них стальные. Живым отсюда не выбраться…»
В 1967 году на окраине станицы Кущёвской был поставлен памятник — всадник на вздыбленном коне, с надписью: «Здесь в августе 1942 года стоял насмерть, защищая ворота Кавказа, 4-й Гвардейский Кубанский казачий корпус, удивив мир своей стойкостью и величием духа».
В 2008 году на месте сражения был построен мемориальный комплекс «Поле казачьей славы».
Информация