Министерская оборона Анатолия Сердюкова
Командир сгоревшей в жаркое лето 2010 года базы ВМФ в Подмосковье признан судом невиновным и восстановлен на воинской службе. Теперь министр обороны Анатолий Сердюков, незаслуженно опорочивший офицера перед президентом страны, фактически скрывается от судебных приставов. 70 постановлений, отправленных судебным приставом заказными письмами на имя министра обороны, проигнорированы высокопоставленным адресатом!
…Десять дней военнослужащие базы ВМФ 2512, рискуя своими жизнями, тушили горящий лес. Командир получил ожоги первой степени. На просьбы о помощи присланный из министерства генерал скажет: «Лучше б ты сам сгорел!» Вместо награды за самоотверженность офицеры получили пинок под зад…
История эта началась памятным летом 2010 года, когда полстраны заволокло гарью лесных пожаров. Огонь подступил и к авиационно-технической базе ВМФ 2512, что находится в лесу под Коломной. Десять дней кряду, не получая никакой помощи и рискуя жизнью, личный состав базы – четыре офицера и тридцать матросов – самоотверженно боролся со страшным «верховым» огнём. Отстояли 16 хранилищ из 41. Но высшее командование оценило героизм подчинённых весьма своеобразно – по формуле «наказание невиновных и награждение непричастных». Виновными были признаны все служившие на базе офицеры во главе со своим командиром, подполковником Виктором Биронтом. Всех офицеров немедленно и без соблюдения положенных по закону формальностей просто вышвырнули из Вооружённых Сил.
Выжженная земля
С подполковником Виктором Биронтом я познакомилась год назад, когда он спасал часть от огня. Теперь еду к нему в гости. Подполковник ждёт меня на своих зелёных «Жигулях» у дорожной развязки. Дальше едем вместе, сворачиваем с основной дороги и оказываемся в «мёртвой зоне»: в этом лесу нет ни зверья, ни пения птиц – только колючая проволока и обгоревшие от корней до верхушек деревья.
Виктор Биронт рассказывает, как всё здесь полыхало 29 июля 2010 года, в тот самый день, когда огонь уничтожил часть базы. В местном садоводческом товариществе сгорели несколько домов, погибли люди. Вызывали пожарных, но они так и не могли проехать по узкой лесной дорожке. «Сил и средств у МЧС тогда не хватило, – говорит Виктор Биронт. – Две пожарные машины приехали из Каширы лишь через шесть часов после нашего звонка. Дачники тушили свои дома, а мы спасали свою часть, сражаясь сами, как могли – с помощью лопат, веников из листьев и десяти огнетушителей – каждый вместимостью по двадцать литров воды».
Въезжаем с офицером на территорию части, которая похожа на послевоенную деревню: выжженная земля, сгоревшие здания, сгорбившиеся бараки, какая-то военная техника. А ведь прошёл год. Мёртвая тишина. Заходим в подъезд дома, где живёт командир части: жуть! Сказать, что это убого, не сказать ничего. На пороге квартиры нас встречает дворняга Тузик – у него тогда на пожаре обгорели лапы, но он выжил. И вот теперь благодарит здешнее народонаселение – стережёт подъезд. Он добрый, смотрит с прищуром, мол, «у меня всё под контролем». А Виктор с гордостью рассказывает, что матросы смогли вытащить из огня двенадцать собак, хотя их вольер сгорел дотла.
Подполковник живёт в служебной квартире на территории части с женой и дочерью- студенткой. И до сих пор стоит на очереди на жильё. Виктор мечтал стать военным с детства – как дед, бывший поручиком царской армии. В 17 лет Виктор приехал из Украины и поступил в Рязанское высшее военное автомобильное инженерное училище. Вскоре познакомился с будущей женой и уже вместе с ней отправился по распределению в 6-ю отдельную армию войск ПВО. Затем служил на Балтийском флоте – под Калининградом, учился в военной академии, в 2005 году получил назначение заместителем командира той самой базы ВМФ под Коломной. Ещё спустя пять лет стал командиром части.
Жена офицера – инвалид, с трудом передвигается самостоятельно и едва не погибла во время того самого пожара: из огня её вынесли военнослужащие. Сам же подполковник, к тому времени уже изрядно обгоревший (Биронт получил ожоги первой степени рук и ног), спасал военное имущество.
«Десять дней мы не выходили из леса, тушили огонь,– вспоминает подполковник. – А 29-го июля в четыре часа дня поднялся сильный ветер, огонь каким-то образом перекинулся в часть на водонапорную башню. Она первая и загорелась, горящие щепки полетели в сторону нашего клуба. Мы выбежали из леса и принялись спасать новую технику».
Когда огонь, распространявшийся со скоростью до шестидесяти метров в секунду, перекинулся на административную часть, все силы были брошены на штаб, казарму, склад горюче-смазочных материалов (ГСМ), газовую котельную, на спасение секретной документации, оружия и боеприпасов. Всё это удалось отстоять, хотя любая искра, долетевшая до ГСМ или котельной, могла бы вызвать взрыв, и тогда человеческих жертв было бы не избежать.
Позже отдел Государственного пожарного надзора по Коломенскому району ГУ МЧС России подсчитал убытки, выдав Биронту справку, согласно которой сгорели «шестнадцать хранилищ, здание клуба и несколько вспомогательных зданий АХТ» общей стоимостью примерно в четыре миллиарда рублей. По словам же офицера, сгорело старое, требующее списания имущество – откуда взялись миллиарды рублей, непонятно! Вероятно, эти цифры возникли из-за того, что оценивали оборудование как новое, хотя ему уже более тридцати пяти лет.
В связи с такими масштабами материальных потерь Виктора Биронта уволили из рядов Вооружённых Сил со скоростью ветра – за два дня. Президент тогда потребовал от Министерства обороны найти виноватых. И министр, как впоследствии установил суд, фактически ввёл в заблуждение президента России. С подачи Сердюкова, давая оценку последствиям страшных летних пожаров, Дмитрий Медведев произнёс, по сути, приговор командованию базы: «Всё, что произошло, – это просто невыполнение должностных обязанностей, преступная халатность, когда пожар, который распространялся, причём достаточно спокойными темпами, не удалось локализовать. А руководство базы вообще неизвестно где находилось!»
К увольнению тут же были представлены командир в/ч 13180 подполковник Виктор Биронт, его заместитель майор Руслан Гидаятов, начальник материально-технического обеспечения В. Карандак, глава седьмого отдела хранения авиабазы В. Мельсисиденков, подполковник В.Марченко и командир роты обеспечения, майор А. Ермолов.
Кстати, когда генералы принимали решение об увольнениях, лес и войсковая часть продолжали гореть. И помощи не было. И тут уж было не до бюрократизма: ни один из уволенных не оставил часть – все боролись с огнём, пока не поменялся ветер. Вспоминаю, что Виктор Биронт говорил мне тогда, год назад: «Нас в части четыре офицера, и режим работы у нас круглосуточный. Все мы здесь остались, потому что пожар ещё продолжается, продолжаются возгорания. Никто не помогает тушить огонь. Прислали десять человек. Я уже практически уволен, и все офицеры уволены. Я только попросил: давайте дождёмся тех, кто придёт взамен, чтобы здесь полного раздрая не было. У нас тут ещё тридцать матросов, один очень сильно обгорел. Никто с нами не поговорил, кроме прокуратуры, и сраного молока даже выписать не смогли! Сгорела треть имущества. Гражданский персонал приходит, идёт инвентаризация того, что осталось. А осталось-то ещё – ого-го. Для нас сейчас самое опасное – это ветер: как только ветер поднимается, снова начинается возгорание. Тут имущество по 40 лет лежит: как оно может стать миллиардами, имущество для самолётов и вертолётов, которое не эксплуатируется, снято с вооружения? Оно лежало ещё с советских времен, по нему никто не принимал решения: может, понадобится, может – не понадобится, может, в ремонт сдадим на заводы. Не было здесь ни ракет, ни бомб – обычный хозяйственный склад. Склад ГСМ мы отстояли. Газовую котельную тоже отстояли. Основные объекты, которые могли принести вред, слава Богу, с матросами отстояли. Десять дней за территорией части были возгорания: мы туда ходили, окапывали, тушили, потому что лес горел. А потом шквалистый ветер всё поднял...».
50-метровая полоса между министром обороны и подчинёнными
Подполковника Виктора Биронта уволили за то, что вокруг базы отсутствовала пятидесятиметровая полоса вырубленного леса. Хотя сам Виктор Биронт с момента вступления в должность командира части, с мая 2010 года, неоднократно обращался с рапортами к начальству, прося разрешить сделать противопожарную полосу – вырубить лес на подходах к части. Но руководство такой самодеятельности не одобрило. «113 гектаров забито имуществом. Никакой специальной техники, вырубания зон, валёжки леса, – говорит Биронт. – Я приглашал сюда экологов, представителей местной власти, просил: начинайте пилить лес, начинайте». Предыдущий командир базы Борис Долхонов, дабы не допустить пожара, в 2008 году начал было самостоятельно рубить лес. Так в отношении него возбудили уголовное дело, уволили, да ещё и приговорили к штрафу в 500 тысяч рублей. (И это ещё один показательный образец растаптывания офицерской чести).
Военные тушили пожар и спасали часть, а чем же в этот момент занималось МЧС? Или, как водится, «спасение утопающих – дело рук самих утопающих»? Оказывается, из части пожарным звонили беспрестанно, но помощи так и не дождались. А ночью 30 июля в Коломну самолично прибыл заместитель министра обороны Дмитрий Булгаков и громко ругался, увидев, что там происходит. А подполковнику Биронту генерал армии Булгаков бросил: «Лучше б ты сам сгорел!». На что Биронт спокойно ответил ему: «Да успею ещё сгореть».
– Замминистра вызывал с моего телефона МЧС, звонил руководству, – вспоминает подполковник. – Но никто не прибыл даже после его звонков. Пожарный поезд, который он тоже пытался вызвонить, появился только через сутки. Я получил ожоги, но по госпиталям не прятался. Нас было 30 человек на 113 гектаров части, и, если бы ветер снова подул, всё загорелось бы снова. И мы считались преступниками! В приказе министра обороны о моём увольнении меня полковником напечатали, хотя я пока подполковник. Думал, вот радость-то какая, наконец-то полковником стал! Я тогда не уехал, всё ждал, пока кто-то заменит меня, ведь нужно было передать оружие, боеприпасы. Все были свидетелями: я отсюда никуда не отлучался и всё это время спасал часть. Но я же, поймите, не пожарный, и такой огонь в своей жизни первый раз видел.
А вот что рассказал Сергей Манаков, заместитель начальника базы по тылу: «Я в то время был временно исполняющим обязанности начальника тыла. Назначен был на должность 21 июля, а 29-го случился пожар. Приехал в часть через два часа после возгорания. А в это время город отключил свет и тем самым отключили насосы подачи воды в пожарные гидранты, на территории войсковой части набрать воду было невозможно. У Биронта была одна пожарная машина. По дороге я вызвал туда ещё из Остафьево наш пожарный автомобиль, позвонил в МЧС по Москве, по области, Коломны. Через Центральный командный пункт морской авиации ВМФ мы попросили, чтобы нам с торфяников выделили вертолёт. Две пожарные МЧС-совские машины подошли лишь в час или в два ночи, а возгорание-то произошло ещё в 16 часов. У нас не было ни масок, ни противогазов... Меня тоже уволили, никто ни в чём разбираться не стал. У меня было желание служить, но в сложившейся обстановке его уже нет, потому что нет ни правды, ни справедливости».
Тогда же президент Медведев объявил об увольнении и начальника морской авиации ВМФ генерал-майора Николая Куклева.
«Меня уволили из вооружённых сил после пожара на базе ВМФ 2512 совершенно несправедливо, – говорит Николай Куклев. – Но не может часть, не имея никаких пожарных расчётов, людей, которые сокращены, сама справиться с огнём. (За восемь месяцев до пожара, 17 ноября 2009 года, была сокращена вся пожарная команда войсковой части. Из Генерального штаба ВС РФ пришла директива с требованием: убрать лишних двенадцать человек, два пожарных автомобиля и весь отряд военизированной охраны (ВОХР) в составе ста четырёх военнослужащих, в обязанности которых входило в том числе и обеспечение противопожарной безопасности. – Авт.) Мы боролись против сокращения, но нас так никто не послушал. Но склад же не может быть без пожарных средств, тем паче создавался он ещё в советское время, потому и расположили его в дремучем лесу – для маскировки. А если опять загорится, что делать – снова матросы должны бегать с лопатами и песком засыпать? Пожарных машин нет, вместо них выдали им какие-то там ранцы – побрызгать локальные пожары. Но ведь стихии противостоять такими средствами невозможно. Тем не менее, тушение пожаров было возложено на МЧС, на пожарные машины города Коломны. Но они тоже не помогали, не приехали. Потом приехал замминистра обороны генерал армии Булгаков, стал напрямую звонить руководству МЧС. Часть каких-то средств выделил. Когда всё произошло, по распоряжению Главкома ВМФ я был в краткосрочном отпуске, но срочно вылетел на следующий же день. В Вооружённых силах я с 1975 года, 35 лет прослужил, но у меня ничего нет – ни квартиры, ни дачи. Живу в общежитии с семьей из пяти человек. Я же не паркетный генерал – 27 лет прослужил на Северном флоте, летал в палубной авиации, ходил в боевые службы на авианосце «Кузнецов», по паркету не скользил...».
Вместо Биронта в часть прислали майора Дениса Косякова с Черноморского флота. Прошёл год, но за это время так ничего и не изменилось. Центральная авиационно-техническая база Морской авиации ВМФ 2512 окружена мёртвым сухим сгоревшим лесом, везде сухая трава по пояс. Никакой противопожарной полосой по-прежнему и не пахнет, а торфяники в близлежащем Луховицком районе только чудом не загорелись этим летом.
Хотя статс-секретарь – заместитель министра РФ по делам гражданской обороны, чрезвычайным ситуациям и ликвидации последствий стихийных бедствий Владимир Пучков полагает, что выводы всё же сделаны: «В законодательство внесли изменения, которые чётко теперь разграничивают ответственность по профилактике и предупреждению лесных пожаров, а также регламентировано взаимодействие федеральных структур в решении этих проблем и взаимодействие с регионами». Но вот мне непонятно, что скрывается за этой красивой речью: мы обзавелись суперсовременной техникой для пожаротушения и увеличили штат соответствующих сотрудников? Или та же база ВМФ 2512 застрахована от повторения старшного пожара 2010 года?
По «весенним» данным заместителя начальника Национального центра управления в кризисных ситуациях МЧС России Игоря Солохова, «из одиннадцати с половиной тысяч муниципалитетов, которые подвержены угрозе перехода огня из леса, только 60 процентов более или менее готовы к пожароопасному сезону». Видимо, ведомство снова полагается на русский авось, а мы – на самих себя.
В начале лета Виктор Биронт был уверен, что повторение прошлогоднего пожара в части было даже более реально, чем раньше. Если бы вспыхнули сухой лес и трава, база ВМФ в считанные минуты сгорела бы дотла– ведь здесь ничего так и не изменилось за год. И незаконно уволенный подполковник Биронт готовился к тому, что вместе с другими офицерами и матросами они снова бросятся на борьбу со стихией, снова будут сражаться с огнём– для них это дело чести.
Этим летом Министерству обороны повезло – пожары обошли стороной Подмосковье. А пока Виктор Биронт продолжает жить в части – в служебной квартире, находящейся в самом натуральном бараке постройки первых послевоенных лет. Получает подполковник двадцать тысяч рублей в месяц – никаких премий и надбавок ему не выплачивают...
Пристав Сугробов и министр Сердюков
Весь год подполковник Биронт и другие уволенные офицеры судились с Министерством обороны и Главкомом ВМФ, оспаривая незаконное увольнение. Офицеры отстояли свою честь в судебном порядке, выиграв дело в Люберецком гарнизонном военном суде. Московский окружной военный суд это решение подтвердил. Дело, казалось бы, за малым: реализовать вступившее в законную силу судебное решение – там в качестве должников значатся Министр обороны и Главком ВМФ. Они-то и обязаны восстановить незаконно уволенных офицеров в должности. Но исполнять решение суда министр обороны не спешит. Более того, Анатолий Сердюков бегает от судебных приставов, словно злостный алиментщик! Исполнитель по делу Биронта, сотрудник Управления Федеральной службы судебных приставов по Москве Владимир Сугробов пытается вручить Анатолию Сердюкову постановление уже в 70-й раз! Пристав, как и положено, сначала пошёл в Министерство обороны – его туда просто не впустили. Теперь он исправно высылает документы министру обороны заказными письмами по почте: 70 писем отправил – и никакой реакции со стороны высокопоставленного государственного чиновника. Видимо, Анатолию Сердюкову нелегко признать, что он, не разобравшись, опорочил имя своего офицера и к тому же ввёл в заблуждение своего Верхновного Главнокомандующего.
На мой вопрос, «доколе будете слать письма в министерство?», пристав Сугробов ответил: «До окончания срока исполнения». А почему бы не принять к министру другие законные меры, не привлечь, например, к уголовной ответственности за злостное неисполнение решения суда?
Мы попрощались с Виктором Биронтом у подъезда его барака. Ещё раз окинула взглядом часть, и стало стыдно за мою страну: полная разруха и бедность – вот бы куда наведаться президенту или премьеру, посмотреть, какую убогость можно встретить на базе Военно-морского флота в нескольких десятках километров от Москвы. Мне было стыдно перед подполковником, который двадцать семь лет отдал служению Родине и живёт в ободранной квартире, ездит на стареньких «Жигулях».
Информация