Позывной «Тёмыч». О тихих подвигах простых людей на гражданской войне
Наверняка все уже заметили, что война на Донбассе имеет очень мощную пиар-составляющую. Прямо на наших глазах нарождается новая профессия — полевой имиджмейкер. Объяснить это просто — если группы ополченцев на Донбассе действуют по своему усмотрению без единого командования и системы снабжения, они, будучи даже объединёнными одной целью, неизбежно конкурируют друг с другом за ресурсы. Тем более что эти ресурсы серьёзно ограничены.
Именно в таких условиях и зародился феномен нынешней пиар-войны, когда неожиданно выяснилось, что густая борода и надвинутая на суровые брови папаха, став интернет-мемом, здорово стимулирует приток финансовой помощи и помогает в конкуренции за потоки гуманитарки. Или в конкуренции идей и политических лозунгов — оставим более детальный разбор этой интереснейшей темы на потом, нынешняя статья не об этом.
Отметим лишь, что когда важность пиар-сопровождения собственных действий была осознана командирами ополчения, мы и стали получать одного за другим новых героев.
Но всё это привело к двум печальным последствиям. Первое — когда пиара стало слишком много, он стал утрачивать свою эффективность, размываться. Одно дело, когда мы следим за одним-двумя героями ополчения и жертвуем средства только им, а другое дело, когда их становится больше десятка и все с виду одинаково хороши. Это вывело конкуренцию между командирами на новый уровень, включив механизмы анти-пиара. В результате мы как простые наблюдатели очень быстро запутались в том, кто там на самом деле хорош, а кто простой бандит или лжец. Что не замедлило отразиться на имидже всего ополчения. Второй негативный эффект военного пиара в том, что он заслонил от нас во многом картину настоящей войны. Той, которую пиарить нет практического смысла, но которая очень важна для правильного понимания происходящего. Мы хорошо знаем, иногда поминутно историю отдельных важных сражений, знаем подноготную взаимоотношений между популярными лидерами ополчения, но совершенно упустили из вида судьбу простого ополченца.
О ней и будет наш короткий рассказ.
Рассказать я вам хочу про Артёма Владимировича Духовского. Это не пиар, потому что человека уже нет в живых — погиб под обстрелом на Донбассе 8 декабря 2014 года. И ещё хочу рассказать про его дочь Екатерину. Вообще-то их история заслуживает пера опытного литератора (как и множество других историй этой войны, о которых мы не знаем), но пока что я до лучших времён зафиксирую её как есть, чтобы не исчезла совсем.
Артём Владимирович свой подвиг совершил ещё до того, как взял в руки автомат. Тогда, когда после долгих раздумий сказал дочери, что теперь точно решил — нужно ехать. На тот момент он был простым российским пенсионером, которому вроде бы следовало заслуженно отдыхать у телевизора и на огороде. Пояснил он своё решение тоже просто — там молодые пацаны погибают, я их хотя бы азам обучу, чтоб не пропадали по глупости. Да и невозможно смотреть каждый день по телевизору, как мирные люди гибнут. Лучше я войну там встречу, чем на пороге собственного дома.
И поехал.
Дочь не отговаривала, потому что знала — бесполезно. Батя был человеком волевым, если решил, то обязательно сделает. Уже потом, созваниваясь с ним, просила его только возвращаться поскорее, но он отшучивался, что вернётся только после полной победы над врагом… Ждала его и престарелая мать, но и она сына поняла и не винила. Сколько гордости и мальчишечьей радости в нём было, когда по телефону он говорил: «Мама! Я же здесь в окопах воюю! На фронте! Как наш дед!»
А ведь он сам и не воевал никогда прежде. За плечами только срочка и многие годы работы в море — по профессии он был инженером-гидрологом. Там, собственно, закалился характер и выработалась привычка работать в экстремальных условиях, как и понимание дружбы и взаимовыручки.
Молодые сослуживцы его называли «Батей» и дали позывной «Тёмыч». Про его боевой путь нам не известно вообще ничего — дочери не рассказывал, но на связь всегда выходил бодрым и жизнерадостным. Грустил только, когда, жалея, его не брали в тяжёлые бои, вроде боёв за донецкий аэропорт. Но он это компенсировал тем, что брался за любую опасную работу на своём месте, там, где сам жалел молодёжь, — например, ходил за полтора километра за водой по минному полю. Мол, ему помирать не страшно. И был очень рад и горд, когда отправили в по-настоящему опасное место — город Кировское, который тогда вовсю утюжила артиллерия противника.
Там и погиб вместе с молодым напарником под обстрелом.
Ну, а дальше началась история подвига его дочери. Тело отца ей предложили кремировать, так как вывезти его назад в Россию не представлялось возможным. Она не согласилась, отец был верующим. Сама собралась в дорогу. Наверное, непросто ехать на войну к своему погибшему отцу. Но она справилась. «Батю» проводили в последний путь с честью, похоронив в донецком посёлке на Аллее славы. Прощались, закрыв воину лицо из-за сильной травмы, но Катя до погребения держала отца за руку.
А потом была долгая и полная опасностей дорога домой по израненным воронками и танковыми гусеницами дорогам Донбасса под звуки разрывов и треск пулемётов. Она и с этим справилась, совершив свой собственный, личный подвиг. Отец наверняка был бы горд.
…Я не знаю, что сказать в утешение Кате. Разве что раскрыть мужскую тайну — отец её на этой войне, уверен, чувствовал себя лучше, чем дома перед очередным выпуском кровавых новостей с Донбасса. Да и любой нормальный мужчина предпочтёт погибнуть от руки врага в бою, нежели на больничной койке под капельницей и нетерпеливыми взглядами родни. Просто не каждый может на такое решиться. А он решился. И гордость за него вытесняет жалость. Жил как мужчина и погиб как воин. Снимите шляпу.
Ну и ещё — слова благодарности. Катя говорит, что этот трагический случай позволил ей узнать много простых и замечательных людей Донбасса. Тех, кто помогал ей с дорогой и хлопотами. Она им бесконечно признательна. А они, по её словам, несмотря на адские условия, остаются людьми и не теряют ни лица, ни веры в то, что впереди их ждут мирные, добрые времена.
И ещё: на Донбассе сейчас продолжает свою войну молодой человек, которого Катя очень сильно любит и ждёт домой. Дай бог, так и случится. Это не военный пиар, это про простых людей.
Вот, собственно, и всё.
Именно в таких условиях и зародился феномен нынешней пиар-войны, когда неожиданно выяснилось, что густая борода и надвинутая на суровые брови папаха, став интернет-мемом, здорово стимулирует приток финансовой помощи и помогает в конкуренции за потоки гуманитарки. Или в конкуренции идей и политических лозунгов — оставим более детальный разбор этой интереснейшей темы на потом, нынешняя статья не об этом.
Отметим лишь, что когда важность пиар-сопровождения собственных действий была осознана командирами ополчения, мы и стали получать одного за другим новых героев.
Но всё это привело к двум печальным последствиям. Первое — когда пиара стало слишком много, он стал утрачивать свою эффективность, размываться. Одно дело, когда мы следим за одним-двумя героями ополчения и жертвуем средства только им, а другое дело, когда их становится больше десятка и все с виду одинаково хороши. Это вывело конкуренцию между командирами на новый уровень, включив механизмы анти-пиара. В результате мы как простые наблюдатели очень быстро запутались в том, кто там на самом деле хорош, а кто простой бандит или лжец. Что не замедлило отразиться на имидже всего ополчения. Второй негативный эффект военного пиара в том, что он заслонил от нас во многом картину настоящей войны. Той, которую пиарить нет практического смысла, но которая очень важна для правильного понимания происходящего. Мы хорошо знаем, иногда поминутно историю отдельных важных сражений, знаем подноготную взаимоотношений между популярными лидерами ополчения, но совершенно упустили из вида судьбу простого ополченца.
О ней и будет наш короткий рассказ.
Рассказать я вам хочу про Артёма Владимировича Духовского. Это не пиар, потому что человека уже нет в живых — погиб под обстрелом на Донбассе 8 декабря 2014 года. И ещё хочу рассказать про его дочь Екатерину. Вообще-то их история заслуживает пера опытного литератора (как и множество других историй этой войны, о которых мы не знаем), но пока что я до лучших времён зафиксирую её как есть, чтобы не исчезла совсем.
Артём Владимирович свой подвиг совершил ещё до того, как взял в руки автомат. Тогда, когда после долгих раздумий сказал дочери, что теперь точно решил — нужно ехать. На тот момент он был простым российским пенсионером, которому вроде бы следовало заслуженно отдыхать у телевизора и на огороде. Пояснил он своё решение тоже просто — там молодые пацаны погибают, я их хотя бы азам обучу, чтоб не пропадали по глупости. Да и невозможно смотреть каждый день по телевизору, как мирные люди гибнут. Лучше я войну там встречу, чем на пороге собственного дома.
И поехал.
Дочь не отговаривала, потому что знала — бесполезно. Батя был человеком волевым, если решил, то обязательно сделает. Уже потом, созваниваясь с ним, просила его только возвращаться поскорее, но он отшучивался, что вернётся только после полной победы над врагом… Ждала его и престарелая мать, но и она сына поняла и не винила. Сколько гордости и мальчишечьей радости в нём было, когда по телефону он говорил: «Мама! Я же здесь в окопах воюю! На фронте! Как наш дед!»
А ведь он сам и не воевал никогда прежде. За плечами только срочка и многие годы работы в море — по профессии он был инженером-гидрологом. Там, собственно, закалился характер и выработалась привычка работать в экстремальных условиях, как и понимание дружбы и взаимовыручки.
Молодые сослуживцы его называли «Батей» и дали позывной «Тёмыч». Про его боевой путь нам не известно вообще ничего — дочери не рассказывал, но на связь всегда выходил бодрым и жизнерадостным. Грустил только, когда, жалея, его не брали в тяжёлые бои, вроде боёв за донецкий аэропорт. Но он это компенсировал тем, что брался за любую опасную работу на своём месте, там, где сам жалел молодёжь, — например, ходил за полтора километра за водой по минному полю. Мол, ему помирать не страшно. И был очень рад и горд, когда отправили в по-настоящему опасное место — город Кировское, который тогда вовсю утюжила артиллерия противника.
Там и погиб вместе с молодым напарником под обстрелом.
Ну, а дальше началась история подвига его дочери. Тело отца ей предложили кремировать, так как вывезти его назад в Россию не представлялось возможным. Она не согласилась, отец был верующим. Сама собралась в дорогу. Наверное, непросто ехать на войну к своему погибшему отцу. Но она справилась. «Батю» проводили в последний путь с честью, похоронив в донецком посёлке на Аллее славы. Прощались, закрыв воину лицо из-за сильной травмы, но Катя до погребения держала отца за руку.
А потом была долгая и полная опасностей дорога домой по израненным воронками и танковыми гусеницами дорогам Донбасса под звуки разрывов и треск пулемётов. Она и с этим справилась, совершив свой собственный, личный подвиг. Отец наверняка был бы горд.
…Я не знаю, что сказать в утешение Кате. Разве что раскрыть мужскую тайну — отец её на этой войне, уверен, чувствовал себя лучше, чем дома перед очередным выпуском кровавых новостей с Донбасса. Да и любой нормальный мужчина предпочтёт погибнуть от руки врага в бою, нежели на больничной койке под капельницей и нетерпеливыми взглядами родни. Просто не каждый может на такое решиться. А он решился. И гордость за него вытесняет жалость. Жил как мужчина и погиб как воин. Снимите шляпу.
Ну и ещё — слова благодарности. Катя говорит, что этот трагический случай позволил ей узнать много простых и замечательных людей Донбасса. Тех, кто помогал ей с дорогой и хлопотами. Она им бесконечно признательна. А они, по её словам, несмотря на адские условия, остаются людьми и не теряют ни лица, ни веры в то, что впереди их ждут мирные, добрые времена.
И ещё: на Донбассе сейчас продолжает свою войну молодой человек, которого Катя очень сильно любит и ждёт домой. Дай бог, так и случится. Это не военный пиар, это про простых людей.
Вот, собственно, и всё.
Информация