1917 год. Красная гвардия Питера и Москвы. Часть 3
Москва являлась одним из двух главных и основополагающих городов России, где должен был быть осуществлен захват власти пролетариатом. Здесь к началу восстания не имелось той централизации революционных боевых сил, как в Петрограде. Руководили восстанием тесно связанные с Красной гвардией некоторые члены Московского комитета и райкомов, на свой страх и риск. Кроме всего прочего, Красная гвардия Москвы испытывала дефицит оружия. Рабочие отряды, в начале октябрьских дней, имели около 900 винтовок,в т.ч. около 400 берданок и некоторое количество «итальянок» (видимо, речь идет о магазинной винтовке системы Веттерли-Витали образца 1871-1887 года — Авт.), около 9000 револьверов, браунингов, наганов и около 200 маузеров.
Гарнизон Москвы предусмотрительно был разоружён командованием. Солдаты некоторых полков гарнизона, были подвержены влиянию эсеров, слабо представляли себе цели большевиков и организованного ими восстания. Основную тяжесть боёв на улицах вынесли на себе красногвардейцы, в т.ч. из рядом расположенных рабочих посёлков и городов.
Не все районы Москвы имели Красную гвардию и свои штабы. О.Чаадаева пишет: «Возьмем, к примеру, Пресненский штаб Красной гвардии. Организация этого штаба не была оформлена вплоть до октябрьских дней; были лишь отдельные товарищи, которые занимались организацией Красной гвардии на некоторых предприятиях. Этот процесс был весьма слабо централизован. На крупнейшей фабрике района — Трехгорной мануфактуре подготовка и массовое обучение рабочих развернулись в основном лишь в момент октябрьских боев». Как бы там не было, работа по подготовке восстания в Москве велась. При отсутствии плана восстания, не было бы уличных боёв такой продолжительности: силы контрреволюции сразу бы разбили неорганизованного противника. Только план этот был, скорее всего оборонительный и малоподвижный по своей сути: составляли его ветераны московских боёв, опираясь на опыт Декабрьского восстания 1905 года.
После получения известия из Петрограда о свержении Временного правительства, днём 25 октября состоялась встреча ведущих большевистских органов, на которой был создан штаб по руководству восстанием — Боевой центр, а затем на пленуме московских Советов — Военно-революционный комитет. Создали свой головной орган и контрреволюционеры — Комитет общественной безопасности, где первую скрипку играли эсеры.
Первыми выступили солдаты двух рот 56-го полка. Они взяли почту и телеграф под охрану. Другие революционные отряды заняли в это время, Государственный банк и вокзалы. Кремль и Арсенал были в руках восставшего 56-го полка. Центральный штаб Красной гвардии предложил назначить комиссаром и комендантом Кремля опытного подпольщика и боевика 1905 года П. К. Штернберга. Однако ВРК назначил комендантом арсенала Кремля, молодого и малоопытного большевика - прапорщика О. Берзина. Рабочие держали связь с представителями 56-го полка и роты 193-го полка, находившимися в Кремле. Красногвардейцы Хамовнического района предложили послать в Кремль свой отряд с опытными большевиками, для агитации воинских частей в Кремле, которые держали нейтралитет. Операция по захвату Кремля завершалась. Красногвардейский отряд под руководством Страхова, въехал в Кремль, частью на грузовиках через ворота, частью через стену со стороны гостиницы «Метрополь», где их пропустили часовые 56-го полка. Войдя в Кремль, красногвардейцы стали проводить переговоры с солдатами, затем провели митинг, где решили взять из Арсенала оружие для Красной гвардии. Симпатии солдат оказались на стороне восставших. Красногвардейцы, по разрешению коменданта Берзина, загрузили грузовики оружием. Обнаружив в казармах офицеров, красногвардейцы разоружили их и строем вывели за ворота Кремля, которые затем закрыли.
Тем же вечером, Красная гвардия других районов приступила к реквизиции всех видов автотранспорта. В ночь с 25 на 26 октября бойцы-красногвардейцы привели к Моссовету под вооруженной охраной, около 30 грузовиков 17-й автомобильной роты. Работа по подготовке реквизированного транспорта проводилась по всем районам. Были немедленно мобилизованы грузовики, легковые автомобили, мотоциклетки различных организаций, были реквизированы автомобили у частных лиц.
Также, большевики предприняли активные действия в области информационной войны и пропаганды. Около полуночи, отряды красногвардейцев заняли московские типографии. Готовые к печати тиражи эсеро-меньшевистских и других буржуазных газет были арестованы. Наборы конфискованы, типографские служащие распущены по домам. На территории контролируемой восставшими, не распространялись листовки, афиши и газеты с воззваниями городских властей. Напротив, Московский комитет большевиков регулярно издавал, и распространял свой «боевой листок». Издавали специальные бюллетени и районные Военно-революционные комитеты.
Бюллетени прямо направляли красногвардейцев в те пункты, которые в данный момент требовали подкрепления . В «нейтральных» воинских частях агитировали, уполномоченные партийными комитетами РСДРП(б), делегаты.
Противники большевиков тоже не дремали: в ночь на 26 октября начал действовать штаб Московского военного округа под руководством полковника Рябцева. Юнкера заняли Манеж и здание Городской Думы, захватили телефонную станцию, окружили Кремль. Как уже говорилось, накануне, 25 октября Военно-революционный комитет дал сигнал в районные штабы Красной гвардии, о возможности выдать вооружение и послал грузовики с красногвардейцами в Арсенал. Грузовики прибыли в Кремль, красногвардейцы получили в Арсенале оружие, однако доставить его в районы не смогли: юнкера окружили Кремль, выставили у ворот усиленные посты и заблокировали выход. Кремль оказался ловушкой для солдат 56, 193-го полков и красногвардейцев, прибывших из районов в Кремль. Когда юнкера начали наступление на Кремль, солдаты и красногвардейцы бросились к стенам и открыли огонь. Командиры Красной гвардии - Страхов, Иевлев приняли активное участие в организации обороны. Они возглавили роту солдат и с её помощью обеспечили бесперебойную подачу патронов стрелкам, снаряжение и доставку пулеметных лент пулеметчикам. При сдаче Кремля некоторые солдаты, при поддержке красногвардейцев продолжали стрелять в юнкеров и офицеров.
С 26 октября, почти весь центр города, кроме части Тверской улицы, стали контролировать юнкера. Они заняли также трамвайную и электрическую станции, ВРК сразу оказался почти отрезанным от районов. Районы, не имевшие связи между собой, не знали, что делалось в центре. В 8 утра, 26 октября отряд Красной гвардии занял Центральную телефонную станцию и почтамт на Мясницкой улице. Красная гвардия Хамовнического района, выставила посты на Крымской, Зубовской, Сенной площадях, на Смоленском бульваре, на Стрелке и Плющихе. Эти посты задерживали и направляли в свой штаб всех подозрительных (офицеров, буржуа), а при наличии оружия - отбирали его. Выступление отрядов Красной гвардии и конфискация оружия у подозрительных лиц, происходили и в соседнем районе: Дорогомиловском. По всему городу происходят захваты комиссариатов гражданской милиции. Рабочая молодёжь — вчерашние выходцы из деревень, в поисках оружия вышла на московские улицы. Очевидец тех дней, анархист Атабекян пишет: «Высыпала на улицу также «красная гвардия», с ружьями разных образцов, со штыками и без штыков, некоторые с револьверами, кое-кто с шашками, у одного я видел на боку даже мишурную чиновничью шпагу, по-видимому, «реквизированную» во время обыска. У красной гвардии оружия оказалось недостаточно, и было сделано распоряжение обыскивать и отбирать оружие у частных лиц и даже обезоруживать домовые комитеты».
Тем временем, повсеместно формировались и вооружались добровольческие отряды из студентов. Эти отряды действовали под эгидой Комитета общественной безопасности. Противопоставляя себя Красной гвардии, бойцы этих добровольческих формирований стали называть себя «Белой гвардией». Когда у молодых людей в руках оказались винтовки, сразу зазвучали выстрелы: стали возникать стихийные перестрелки – это Красная гвардия вступила в бой с «белой» молодёжью. Именно тогда, в те грозные октябрьские дни, на улицах Москвы и родился термин «Белая гвардия».
Не остался в стороне и женский пол. Многие девушки из рабочих семей ходили с нарукавными повязками с красным крестом. Рабочий завода «Каучук» Сядук вспоминает: «Из 600 работавших в то время на заводе рабочих явилось 450, из них женщин — около 30 человек. Большая часть женщин была направлена в распоряжение районного штаба, где они все дни боя несли санитарную службу. Остальные же были включены в десятки. Всего у нас было 42 десятка». Студентам, юнкерам и офицерам тоже помогали. Сергей Эфрон, прапорщик 56-ого полка, писал в своих мемуарах о том, как девушки и женщины из близлежащих, к местам боевых действий, домов выносили горячую пищу, конфеты, снабжали сигаретами, оказывали моральную поддержку.
Во время неразберихи уличных боёв, нередко случались провокации и передача ложных данных, которые посылали друг другу противоборствующие стороны по телефонной связи. Нельзя было недооценивать возможности «телефонной борьбы». Связь является важным инструментом, как в оперативном управлении войсками, так и в своевременном снабжении их боеприпасами и др. «Белые» в полной мере владели телефонными средствами, а рабочие - красногвардейцы успешно учились на ходу.
Редактор сборника «Октябрьское восстание в Москве» О.Чаадаева рассказывает о создании в Сущевско-Марьинском районе особой дружины, получившей название «огневой». В нее были набраны самые надежные рабочие - добровольцы, которые обещали «пойти куда угодно на завоевание власти, жизнь отдать за это дело». Дружина участвовала в боях у Кремля и в районе Страстной площади.
С вечера 27 октября, красногвардейцы с крыш домов на Поварской улице, возле Страстного монастыря, периодически обстреливали патрули юнкеров. Отряды юнкеров и «белых» добровольцев атаковали пикеты Красной гвардии на Садовом кольце в районе Крымского моста, Смоленского рынка и Кудринской площади. В результате коротких перестрелок рабочие отошли от Садового кольца, а юнкера вышли на участок от Крымского моста до Кудринской площади. В плен взято около сотни красногвардейцев. Шли перестрелки во всех районах, в переулках, дворах. Стреляли из окон домов, подъездов, крыш, вдоль проспектов и улиц. Максим Горький вспоминал о тех огненных днях: «Первые дни город представлял собой слоеное тесто; вот слой — «наших», за ним слой «ихних», и снова «наши», «ихние». В запутанных переулках Москвы люди бессмысленно расстреливали друг друга в затылок, с боков, особенно часты были случаи перестрелки между своими по ночам, когда на темных улицах, с погашенными фонарями, царил страх смерти…».
Восстание проходило в первые дни в вялотекущей форме. Силы сходились, обстреливали друг друга, расходились, наступали и откатывались вновь. Не было пока ещё массовых расстрелов и запредельной жестокости. Стороны, как будто проводили пробу сил. На стороне «белых» была военная подготовка и корпоративная солидарность, у рабочих – красногвардейцев, не было первого, но присутствовало второе. Благодаря чувству революционного долга, цехового товарищества, рабочие не сложили оружия, несмотря на трудности на начальном этапе восстания. Они продолжили борьбу с классовым врагом, не побоявшись возможной расправы и репрессий.
Бои в Москве продолжались, обстановка накаливалась. 27 октября, днём, к Моссовету прорвался броневик правительственных войск. Он дал несколько пулеметных очередей по зданию и ушёл на исходную позицию. Нападение броневика заставило усилить внешнюю и внутреннюю охрану Московского Совета. А вечером, наращивая свою активность, контрреволюционеры, силами офицерской роты и отряда юнкеров, отбивают у красногвардейцев Центральную телефонную станцию и Почтамт . Позже, возле здания Моссовета, разыгрался трагический эпизод восстания. Здесь пробивалась к своим, крупная группа солдат, т.н. «двинцев». Юнкера остановили их огнем, а потом контратакой отбросили назад. Солдаты отступили с большими потерями.
Телефонная связь Моссовета с другими Советами на окраинах города была прервана. Руководители восстания ждали ареста с минуты на минуту. Немногочисленные защитники ВРК, с оружием в руках, заняли позиции у окон. Охрану здания Моссовета взяли на себя красногвардейцы Городского района. Они бессменно находились в течение всех боёв и не покидали Моссовета, даже во время перемирия 29-30 октября.
В те дни, в Моссовете кипела работа. В следственной части Совета шёл допрос арестованных, почти непрерывно приходивших туда под конвоем. Прибывшие в Моссовет рабочие, обучались обращению с винтовкой. Пройдя краткий инструктаж под руководством солдат, тут же во дворе, рабочие сразу отправлялись в бой .
Большевики сделали немало для победы в восстании. Но ряд грубейших политических и стратегических ошибок, привёл к тому, что восстание растянулось по времени и пространству. Появились жертвы, которых могло не быть. Вместо немедленного призыва к выступлению Красной гвардии, ареста всех лидеров антибольшевистских сил, ВРК начал переговоры с командующим МВО. И только вечером 27 октября, после ультиматума Рябцева и объявления им военного положения в Москве, ВРК издает приказ №271/в о приведении в полную боевую готовность всех вооруженных красногвардейцев и о переходе к самостоятельным действиям.
Гарнизон Москвы предусмотрительно был разоружён командованием. Солдаты некоторых полков гарнизона, были подвержены влиянию эсеров, слабо представляли себе цели большевиков и организованного ими восстания. Основную тяжесть боёв на улицах вынесли на себе красногвардейцы, в т.ч. из рядом расположенных рабочих посёлков и городов.
Не все районы Москвы имели Красную гвардию и свои штабы. О.Чаадаева пишет: «Возьмем, к примеру, Пресненский штаб Красной гвардии. Организация этого штаба не была оформлена вплоть до октябрьских дней; были лишь отдельные товарищи, которые занимались организацией Красной гвардии на некоторых предприятиях. Этот процесс был весьма слабо централизован. На крупнейшей фабрике района — Трехгорной мануфактуре подготовка и массовое обучение рабочих развернулись в основном лишь в момент октябрьских боев». Как бы там не было, работа по подготовке восстания в Москве велась. При отсутствии плана восстания, не было бы уличных боёв такой продолжительности: силы контрреволюции сразу бы разбили неорганизованного противника. Только план этот был, скорее всего оборонительный и малоподвижный по своей сути: составляли его ветераны московских боёв, опираясь на опыт Декабрьского восстания 1905 года.
После получения известия из Петрограда о свержении Временного правительства, днём 25 октября состоялась встреча ведущих большевистских органов, на которой был создан штаб по руководству восстанием — Боевой центр, а затем на пленуме московских Советов — Военно-революционный комитет. Создали свой головной орган и контрреволюционеры — Комитет общественной безопасности, где первую скрипку играли эсеры.
Первыми выступили солдаты двух рот 56-го полка. Они взяли почту и телеграф под охрану. Другие революционные отряды заняли в это время, Государственный банк и вокзалы. Кремль и Арсенал были в руках восставшего 56-го полка. Центральный штаб Красной гвардии предложил назначить комиссаром и комендантом Кремля опытного подпольщика и боевика 1905 года П. К. Штернберга. Однако ВРК назначил комендантом арсенала Кремля, молодого и малоопытного большевика - прапорщика О. Берзина. Рабочие держали связь с представителями 56-го полка и роты 193-го полка, находившимися в Кремле. Красногвардейцы Хамовнического района предложили послать в Кремль свой отряд с опытными большевиками, для агитации воинских частей в Кремле, которые держали нейтралитет. Операция по захвату Кремля завершалась. Красногвардейский отряд под руководством Страхова, въехал в Кремль, частью на грузовиках через ворота, частью через стену со стороны гостиницы «Метрополь», где их пропустили часовые 56-го полка. Войдя в Кремль, красногвардейцы стали проводить переговоры с солдатами, затем провели митинг, где решили взять из Арсенала оружие для Красной гвардии. Симпатии солдат оказались на стороне восставших. Красногвардейцы, по разрешению коменданта Берзина, загрузили грузовики оружием. Обнаружив в казармах офицеров, красногвардейцы разоружили их и строем вывели за ворота Кремля, которые затем закрыли.
Тем же вечером, Красная гвардия других районов приступила к реквизиции всех видов автотранспорта. В ночь с 25 на 26 октября бойцы-красногвардейцы привели к Моссовету под вооруженной охраной, около 30 грузовиков 17-й автомобильной роты. Работа по подготовке реквизированного транспорта проводилась по всем районам. Были немедленно мобилизованы грузовики, легковые автомобили, мотоциклетки различных организаций, были реквизированы автомобили у частных лиц.
Также, большевики предприняли активные действия в области информационной войны и пропаганды. Около полуночи, отряды красногвардейцев заняли московские типографии. Готовые к печати тиражи эсеро-меньшевистских и других буржуазных газет были арестованы. Наборы конфискованы, типографские служащие распущены по домам. На территории контролируемой восставшими, не распространялись листовки, афиши и газеты с воззваниями городских властей. Напротив, Московский комитет большевиков регулярно издавал, и распространял свой «боевой листок». Издавали специальные бюллетени и районные Военно-революционные комитеты.
Бюллетени прямо направляли красногвардейцев в те пункты, которые в данный момент требовали подкрепления . В «нейтральных» воинских частях агитировали, уполномоченные партийными комитетами РСДРП(б), делегаты.
Противники большевиков тоже не дремали: в ночь на 26 октября начал действовать штаб Московского военного округа под руководством полковника Рябцева. Юнкера заняли Манеж и здание Городской Думы, захватили телефонную станцию, окружили Кремль. Как уже говорилось, накануне, 25 октября Военно-революционный комитет дал сигнал в районные штабы Красной гвардии, о возможности выдать вооружение и послал грузовики с красногвардейцами в Арсенал. Грузовики прибыли в Кремль, красногвардейцы получили в Арсенале оружие, однако доставить его в районы не смогли: юнкера окружили Кремль, выставили у ворот усиленные посты и заблокировали выход. Кремль оказался ловушкой для солдат 56, 193-го полков и красногвардейцев, прибывших из районов в Кремль. Когда юнкера начали наступление на Кремль, солдаты и красногвардейцы бросились к стенам и открыли огонь. Командиры Красной гвардии - Страхов, Иевлев приняли активное участие в организации обороны. Они возглавили роту солдат и с её помощью обеспечили бесперебойную подачу патронов стрелкам, снаряжение и доставку пулеметных лент пулеметчикам. При сдаче Кремля некоторые солдаты, при поддержке красногвардейцев продолжали стрелять в юнкеров и офицеров.
С 26 октября, почти весь центр города, кроме части Тверской улицы, стали контролировать юнкера. Они заняли также трамвайную и электрическую станции, ВРК сразу оказался почти отрезанным от районов. Районы, не имевшие связи между собой, не знали, что делалось в центре. В 8 утра, 26 октября отряд Красной гвардии занял Центральную телефонную станцию и почтамт на Мясницкой улице. Красная гвардия Хамовнического района, выставила посты на Крымской, Зубовской, Сенной площадях, на Смоленском бульваре, на Стрелке и Плющихе. Эти посты задерживали и направляли в свой штаб всех подозрительных (офицеров, буржуа), а при наличии оружия - отбирали его. Выступление отрядов Красной гвардии и конфискация оружия у подозрительных лиц, происходили и в соседнем районе: Дорогомиловском. По всему городу происходят захваты комиссариатов гражданской милиции. Рабочая молодёжь — вчерашние выходцы из деревень, в поисках оружия вышла на московские улицы. Очевидец тех дней, анархист Атабекян пишет: «Высыпала на улицу также «красная гвардия», с ружьями разных образцов, со штыками и без штыков, некоторые с револьверами, кое-кто с шашками, у одного я видел на боку даже мишурную чиновничью шпагу, по-видимому, «реквизированную» во время обыска. У красной гвардии оружия оказалось недостаточно, и было сделано распоряжение обыскивать и отбирать оружие у частных лиц и даже обезоруживать домовые комитеты».
Тем временем, повсеместно формировались и вооружались добровольческие отряды из студентов. Эти отряды действовали под эгидой Комитета общественной безопасности. Противопоставляя себя Красной гвардии, бойцы этих добровольческих формирований стали называть себя «Белой гвардией». Когда у молодых людей в руках оказались винтовки, сразу зазвучали выстрелы: стали возникать стихийные перестрелки – это Красная гвардия вступила в бой с «белой» молодёжью. Именно тогда, в те грозные октябрьские дни, на улицах Москвы и родился термин «Белая гвардия».
Не остался в стороне и женский пол. Многие девушки из рабочих семей ходили с нарукавными повязками с красным крестом. Рабочий завода «Каучук» Сядук вспоминает: «Из 600 работавших в то время на заводе рабочих явилось 450, из них женщин — около 30 человек. Большая часть женщин была направлена в распоряжение районного штаба, где они все дни боя несли санитарную службу. Остальные же были включены в десятки. Всего у нас было 42 десятка». Студентам, юнкерам и офицерам тоже помогали. Сергей Эфрон, прапорщик 56-ого полка, писал в своих мемуарах о том, как девушки и женщины из близлежащих, к местам боевых действий, домов выносили горячую пищу, конфеты, снабжали сигаретами, оказывали моральную поддержку.
Во время неразберихи уличных боёв, нередко случались провокации и передача ложных данных, которые посылали друг другу противоборствующие стороны по телефонной связи. Нельзя было недооценивать возможности «телефонной борьбы». Связь является важным инструментом, как в оперативном управлении войсками, так и в своевременном снабжении их боеприпасами и др. «Белые» в полной мере владели телефонными средствами, а рабочие - красногвардейцы успешно учились на ходу.
Редактор сборника «Октябрьское восстание в Москве» О.Чаадаева рассказывает о создании в Сущевско-Марьинском районе особой дружины, получившей название «огневой». В нее были набраны самые надежные рабочие - добровольцы, которые обещали «пойти куда угодно на завоевание власти, жизнь отдать за это дело». Дружина участвовала в боях у Кремля и в районе Страстной площади.
С вечера 27 октября, красногвардейцы с крыш домов на Поварской улице, возле Страстного монастыря, периодически обстреливали патрули юнкеров. Отряды юнкеров и «белых» добровольцев атаковали пикеты Красной гвардии на Садовом кольце в районе Крымского моста, Смоленского рынка и Кудринской площади. В результате коротких перестрелок рабочие отошли от Садового кольца, а юнкера вышли на участок от Крымского моста до Кудринской площади. В плен взято около сотни красногвардейцев. Шли перестрелки во всех районах, в переулках, дворах. Стреляли из окон домов, подъездов, крыш, вдоль проспектов и улиц. Максим Горький вспоминал о тех огненных днях: «Первые дни город представлял собой слоеное тесто; вот слой — «наших», за ним слой «ихних», и снова «наши», «ихние». В запутанных переулках Москвы люди бессмысленно расстреливали друг друга в затылок, с боков, особенно часты были случаи перестрелки между своими по ночам, когда на темных улицах, с погашенными фонарями, царил страх смерти…».
Восстание проходило в первые дни в вялотекущей форме. Силы сходились, обстреливали друг друга, расходились, наступали и откатывались вновь. Не было пока ещё массовых расстрелов и запредельной жестокости. Стороны, как будто проводили пробу сил. На стороне «белых» была военная подготовка и корпоративная солидарность, у рабочих – красногвардейцев, не было первого, но присутствовало второе. Благодаря чувству революционного долга, цехового товарищества, рабочие не сложили оружия, несмотря на трудности на начальном этапе восстания. Они продолжили борьбу с классовым врагом, не побоявшись возможной расправы и репрессий.
Бои в Москве продолжались, обстановка накаливалась. 27 октября, днём, к Моссовету прорвался броневик правительственных войск. Он дал несколько пулеметных очередей по зданию и ушёл на исходную позицию. Нападение броневика заставило усилить внешнюю и внутреннюю охрану Московского Совета. А вечером, наращивая свою активность, контрреволюционеры, силами офицерской роты и отряда юнкеров, отбивают у красногвардейцев Центральную телефонную станцию и Почтамт . Позже, возле здания Моссовета, разыгрался трагический эпизод восстания. Здесь пробивалась к своим, крупная группа солдат, т.н. «двинцев». Юнкера остановили их огнем, а потом контратакой отбросили назад. Солдаты отступили с большими потерями.
Телефонная связь Моссовета с другими Советами на окраинах города была прервана. Руководители восстания ждали ареста с минуты на минуту. Немногочисленные защитники ВРК, с оружием в руках, заняли позиции у окон. Охрану здания Моссовета взяли на себя красногвардейцы Городского района. Они бессменно находились в течение всех боёв и не покидали Моссовета, даже во время перемирия 29-30 октября.
В те дни, в Моссовете кипела работа. В следственной части Совета шёл допрос арестованных, почти непрерывно приходивших туда под конвоем. Прибывшие в Моссовет рабочие, обучались обращению с винтовкой. Пройдя краткий инструктаж под руководством солдат, тут же во дворе, рабочие сразу отправлялись в бой .
Большевики сделали немало для победы в восстании. Но ряд грубейших политических и стратегических ошибок, привёл к тому, что восстание растянулось по времени и пространству. Появились жертвы, которых могло не быть. Вместо немедленного призыва к выступлению Красной гвардии, ареста всех лидеров антибольшевистских сил, ВРК начал переговоры с командующим МВО. И только вечером 27 октября, после ультиматума Рябцева и объявления им военного положения в Москве, ВРК издает приказ №271/в о приведении в полную боевую готовность всех вооруженных красногвардейцев и о переходе к самостоятельным действиям.
Информация