Роман Злотников: «Русские, белорусы и украинцы – это один народ, разделённый в 1917 году»
Роман Валерьевич Злотников – русский писатель, работающий в жанре научной фантастики и фэнтези. Служил в войсках МВД, с 1992 года преподавал стрельбу (огневая подготовка и тактика огневого контакта) и психологию (психология толпы, психология конфликта) в Обнинской школе милиции.
Имеет опубликованные научные работы, участвовал в научных конференциях. Вышел в отставку в 2004 году в звании полковника милиции. С 1998 года пишет фантастические книги. Лауреат множества литературных премий и наград, один из наиболее популярных российских авторов.
В июне 2012 года в Обнинске прошла встреча с Романом Злотниковым, организованная Право-Консервативным Альянсом.
– Насколько я знаю, вы – в некотором роде земляк. Вы родились в Сарове (Арзамас-16), но долгое время прожили в Обнинске. А сейчас вы проживаете в Москве. Это так?
Роман Злотников: Да, большую часть жизни провёл в Обнинске. Сейчас живу на два города: в Обнинске все друзья остались, в Москве тоже, конечно, есть общение – но там оно гораздо менее обширное.
– И всё-таки, положа руку на сердце – где лучше живется?
Роман Злотников: Москва даёт больше возможностей. Но мы специально в Обнинске не продаём квартиру на случай, если я пойму, что Москва меня окончательно напрягла – и вернусь в Обнинск спокойно доживать здесь.
– Где вы предпочитаете работать?
Роман Злотников: У меня есть квартира в Греции, в поселке таунхаусов – и основную массу текстов пишу там. Почему там? Потому что когда я здесь, то очень тяжело настроиться. У меня настройка идёт несколько дней. Когда я приезжаю на рабочий этап, то я первый день практически ничего не делаю. На следующий день я могу написать строчек двадцать, на третий день листик, на четвертый день – пару листиков. Максимально я за день писал до восьми листов «десятым кеглем». И на протяжении двух-трёх недель, когда я уезжаю – мой так называемый рабочий этап – я могу написать половину, может быть, две трети книжки, если работа идёт.
– Если бы была возможность уехать в Сибирь или Китай, то это можно было делать и в Китае – с Грецией ничего особо не связано, кроме удобства проживания?
Роман Злотников: С Грецией у меня связано несколько вещей. Вы правы в том, что нет ориентации на вдохновении, хотя бывают моменты, которые я называю «не идёт». Что касается того, почему Греция? У меня был застой после книжки пятой или седьмой, когда мне перестало писаться здесь, в Обнинске. Я ходил, мучился, злился, потому что есть задача, и она не выполняется. И мы поехали в Грецию на отдых. И я за две недели до моря дошёл четыре раза – зато мне очень хорошо писалось. Это было в июне. В июле я написал страниц пять, в августе – дай Бог, страниц пятнадцать, когда уже вернулись. Жена говорит: «Чего ты мучаешься? В Греции тебе вон как писалось. Иди в турагентство, покупай путевку – и езжай!». Я поехал и за две недели закончил книжку, которую начал в июне.
Таким образом, с Грецией у меня связана первая попытка выйти из ситуации, когда происходит творческий «затык», причем попытка успешная. Поэтому у меня к ней есть некий пиетет, который появился ещё тогда. Зимой большинство гостиниц в Греции закрываются, поэтому зимой я пробовал ездить писать в Египет – в Египте писалось гораздо хуже.
– Как вы оцениваете те изменения, которые происходят в системе образования в России?
Роман Злотников: Я считаю, что уровень образованности человека не сильно зависит от системы образования. Гораздо сильней он зависит от системы личной мотивации. Есть достаточно большое количество людей, которые получили достаточно хорошее образование, не занимаясь в государственных или частных системных органах образования своих стран. Достаточно сказать о системе дворянского домашнего образования в России.
– Чему и куда вы бы порекомендовали идти учиться молодым людям, которые хотят быть полезными свое Родине? Профессии, образовательные учреждения, если такие есть.
Роман Злотников: В армию сходить. В наше время была такая фраза: «Армия – школа жизни». Фраза избитая, но, на самом деле, это так и есть. Очень много про себя и людей понимаешь и хорошего, и плохого после того, как послужишь. Желательно это сделать не когда это само случится – а когда ты сам это спланируешь. Например, поступить в какое-нибудь учебное заведение, отучиться первый курс, взять «академку» – и сходить в армию, чтобы совершенно спокойно не напрягаться и не бегать от службы.
– Ваш ответ заставляет задать вопрос: читали ли вы книгу Роберта Хайнлайна «Звёздный десант»?
Роман Злотников: Конечно. Книжка очень интересная, и в этом смысле фильм – абсолютно никакой! Книга выстроена полностью на предельно демократических основаниях. Грубо говоря, что сделал Хайлайн? Он взял древнегреческие города-полисы и всю их политическую систему перенёс в современный мир. Человек создал реально работающую демократическую систему.
На данный момент демократия, хотя и переводится как «власть народа», представляет собой некий механизм управления. У него есть свои плюсы и минусы – но это механизм обеспечения власти элиты и ничего больше. То есть в условиях демократии элита должна соблюдать некие правила.
Преимущество демократии в двух вещах и оно серьёзное – поэтому элементы демократии должны быть присущи любой системе управления, как бы она не называлась. Первое – это разделение ответственности. Если некое решение принято людьми, которых избрали, если всё сделано по закону, значит, вы в этом участвовали и извольте выполнять. И второе – при демократии правящим элитам приходится разъяснять свою позицию, свои шаги, свои действия, почему они происходят. Потому что мы знаем, что в современном мире много проблем из-за недопонимания. Элита, которая умеет работать с информационным пространством, всегда выигрывает.
– Известно, что вы считаете литературу инструментом влияния на общество. Какое из ваших произведений внесло наибольший вклад в положительные изменения в нашем обществе?
Роман Злотников: «Империя». Мне рассказывали достаточно много народу, что когда Путин готовился к первым выборам президента, он создал так называемые центры стратегических разработок (ЦСРы). В одном из них, «Центре стратегических разработок “Северо-Запад”» в Питере, у меня были знакомые, которые там работали. Они говорят, что у людей, которые занимались формированием предложений (но, конечно, не принятием решений) – у них моя «Империя» лежала на столе.
Я считаю себя более-менее внятным транслятором. Существует некая идея, которая висит в воздухе, которая многим понятна. Но поскольку люди заняты в других областях (то есть у них иные ключевые функции), то они это как-то чувствуют – но задачи сформулировать до внятного предложения не могут. А, прочитав мою книгу, примерно так реагируют: «О! Да я же вот так всё и представлял!». У меня такая задача и была.
Плюс это была одна из первых книг. У нас тогда была модной «чёрная литература», где показывалось, как у нас все плохо – это были 1998-1999 годы, когда эти книжки писали. И действительность подтверждала это: 1998 год – дефолт, потом нас послали с Сербией, бомбардировка Сербии («Ребята, вы никто и зовут вас никак!»). А это была книжка, как стать кем-то в России. Она наивная, конечно, во многом – но, грубо говоря, это был один из очень немногих положительных образов будущего страны. Образов, к которым людям хотелось присоединиться: «Я хочу жить вот в этой стране».
– Вы неоднократно высказывались в поддержку монархической формы правления. Не могли бы вы для читателей пояснить свою позицию? Или, может быть, что-то изменилось – и вы не поддерживаете?
Роман Злотников: Я не высказываюсь в поддержку монархической формы правления – я выступаю за монархическую форму организации общества. Сегодня, в современном обществе, к сожалению, восстановить монархию будет сложно, а может, и невозможно. Я уже говорил, что элементы демократии должны присутствовать в любой форме политической организации общества в современном мире просто в силу их эффективности.
Для меня наличие суверена – прежде всего, точка общественной связности. Многие страны существуют на карте только потому, что людей связывает правящая династия. Чем больше страна, тем больше существует такая потребность. Я не отношу себя к числу сторонников «маленьких уютных стран», вроде Дании. Надо понимать, что высокий уровень жизни, отсутствие военных расходов и, как следствие – внешнеполитических амбиций, оборачивается необходимостью действовать в форватере той или иной крупной державы.
Ни Дания, ни Голландия, ни Бельгия не имели никаких собственных интересов и никаких собственных планов ни на Первую, ни на Вторую мировую войну. Однако поучаствовать в них им пришлось. Все проблемы военного времени в этих странах всё равно присутствовали.
В первую очередь, на качество жизни влияют эффективность управления и уровень доступных технологий, а не отказ от самостоятельности. А малым странам технологии приходится или покупать, или заимствовать, что часто невозможно. Например, датчанину практически невозможно стать космонавтом или капитаном атомного ледокола, вулканологом.
– Как вы оцениваете происходящие в России миграционные процессы? На ваш взгляд, не грозит ли неконтролируемое никем переселение из стран Средней Азии для русской идентичности и в целом политической стабильности страны?
Роман Злотников: К происходящему я отношусь плохо. Но, прежде всего, не к самим этим процессам, а к реакции властных структур на складывающуюся ситуацию. В этом вопросе страны, которые исповедовали достаточно консервативный подход, сейчас в выигрыше. А страны, которые исповедовали свободу передвижения, жизни, вероисповедания – начинают заметно, хотя пока ещё не очень ярко выражено, но довольно заметно – откат к большему консерватизму, предъявлять претензии по поводу тех, кто собирается сюда приехать. Мы почему-то последовательно повторяем ошибки, которые совершили на Западе.
На самом деле, движение с юга на север существует во всём мире. Как-то так получилось, что север просто богаче, так уж развивалось человечество. Нам просто не удастся «вытолкнуть» среднеазиатов и кавказцев из страны. А даже если это удастся – их места пустовать не будут.
То есть эти узбеки, таджики и азербайджанцы – это некоторым образом наш иммунитет против курдов, турок и марокканцев. Не думаю, что такая замена будет лучше. Эти хотя бы пытаются на русском разговаривать, у нас с ними есть некая общая история.
Ошибка власти – в позволении создавать диаспоры. Я не понимаю, когда в СМИ встречается упоминание главы азербайджанкой диаспоры Калуги или лидера чеченской диаспоры Санкт-Петербурга… Иммигранты приехали в город, где уже живут люди по своим правилам, с определёнными традициями – извольте эти традиции соблюдать. Нежелающие принимать существующий порядок вещей могут оставаться у себя. Все приезжие, желающие не разово заработать денег и вернуться к себе на родину, а оставаться жить в России – должны принимать русскую культуру и образ жизни, становиться такими вот славянообразными русскими: русскими армянами, русскими таджиками, русскими чеченцами. Никаких диаспор!
– Но ведь создание диаспор – это естественный процесс, когда число приезжих превышает некую пропорцию по сравнению с местным населением?
Роман Злотников: Неформальные объединения существуют везде и всюду. Например, в армии народ распределялся по землячествам: московские, калужские, тверские и т.д. Но этому ни в коем случае нельзя давать официальный статус, каким-либо образом вступать в официальные отношения. Есть общий официальный порядок для всех.
Сначала создается диаспора, потом её формально признают, потом сами собой появляются требования по строительству мечетей и компактному расселению приезжающих «земляков», требования соблюдать предписания Корана или иных привезенных культурных норм. Начинается ползучее выдавливание местных жителей.
– Вы упомянули мечети. Для москвича это очень актуальный вопрос. Как вы оцениваете проблему строительства мечетей в Москве, сопутствующие конфликты с местными жителями. Каким вы видите решение этой проблемы?
Роман Злотников: Из предыдущих моих слов понятно, что я оцениваю это негативно. Должен честно сказать, что решения я не вижу. Это конфликтная точка. Проблема не в мечети, как в таковой: у нас, ещё в имперской столице, в Петербурге была построена мечеть, и в Москве была. Ислам – религия миллионов граждан нашей страны, как и христианство. Но когда требуют пятнадцать мечетей и желают их построить в течение пяти лет, одну за другой – это негативное явление. И требуют ведь именно под предлогом того, чтобы поддерживать анклавы своих стран у нас в столице, сохранять привычный образ жизни.
– Концептуальный творческий вопрос. Всё-таки история знает сослагательное наклонение?
Роман Злотников: Я считаю, что да. Мы не знаем нашу историю настолько хорошо, чтобы утверждать, что всё, о чем мы читаем в книгах, является абсолютной и непреложной истиной, что было именно так. Даже академическая история знает не один подход, а в каких-то моментах знает несколько версий событий. Более того, разные версии могут поддерживаться разными академиками, руководителями научных направлений. Достаточно сказать, что у нас на время образования Российского государства существует несколько версий.
Поэтому история не просто знает сослагательное наклонение – она с ним работает. Работа в сослагательном наклонении с теми фактами, которые уже были, позволяет нам вычленять некие закономерности, которые можно использовать в современном течении жизни. Можно увидеть, например, где мы проиграли, на каком этапе. Можно спроецировать, что было бы, если бы вот здесь пошли этим путём, а не тем.
– Из открытых источников известно, что вы преподавали стрельбу в обнинской школе милиции и являетесь полковником милиции в отставке. Как вы оцениваете перспективы возвращения в гражданский оборот короткоствольного огнестрельного нарезного оружия?
Роман Злотников: К сожалению, перспективы я пока особой не вижу. Но я бы это поддержал. У меня была статья на antiterror.ru. Там я, как раз, высказываюсь по перспективам оборота гражданского оружия. Если это сделают, это будет очень верным шагом властей. Вопрос о том, как это сделать.
Для меня вариантом возвращения является некий организационный момент, когда человек должен иметь возможность приобрести оружие – но при этом он должен понимать, что этот шаг возлагает на него определённые обязанности. В первую очередь, по поддержанию себя любимого в адекватном боеготовом состоянии.
Если ты хочешь приобрести оружие – то ты можешь сделать это только вступив в стрелковый клуб, который будет отвечать за тебя и за твое психологическое состояние. Будет не только давать возможность, но и требовать от тебя, чтобы ты приезжал и отстреливал какой-то объём боеприпасов.
Оружие – это ответственность. Но возможность им владеть и использовать его для защиты своей семьи, себя и своего имущества – это важнейший признак настоящего человека, гражданина, свободного человека. Не хочешь ты им владеть, напрягаться – не делай этого. Я считаю, что к пистолетам и револьверам должно быть отношение такое, как к вождению машины: если ты имеешь оружие – то должен ограничить себя в употреблении спиртного, ты должен научиться контролировать свои эмоции. Если гражданин не хочет этой дополнительной ответственности, то вопросов нет: продал пистолет, вышел из клуба. Всё, тебя никто не трогает.
– На ваш взгляд, существующее государство в лице его чиновников готово на возвращение прав граждан владеть и носить короткоствольное огнестрельное нарезное оружие?
Роман Злотников: Именно поэтому я и сказал, что не вижу особых перспектив для его возвращения. Прежде всего, нет политической воли. Государственный аппарат у нас сегодня дрессированный. При чётко поставленной задаче и достаточном финансировании, пусть и очень далеко от требуемого уровня эффективности, наши чиновники могут решить весьма амбициозные задачи. Саммит G8 в Санкт-Петербурге, саммит АТЭС во Владивостоке и Олимпиада в Сочи тому подтверждение. Сделать если и не хорошо, то, по крайней мере, так, что потом не будет стыдно.
Поэтому без ярко выраженной политической воли в данном направлении по своей инициативе никакие государственные структуры никаких шагов предпринимать не будут. Криминал же имеет сегодня оружия на руках в более чем достаточных объемах – оружия нет у обычных людей.
– Каково ваше отношение к проводимым правительством антиалкогольным и антитабачным компаниям?
Роман Злотников: Наверно, особого отношения нет. Курить я никогда не курил – в своё время родители сказали (хотя оба курили), что курить плохо и я, наверно, как послушный сын их послушался. Что касается алкоголя – в самом алкоголе никакого особого негатива я не вижу. Он переходит в негативное явление, только когда его употребление начинается без какого-либо самоконтроля. А что касается сигарет – у нас не растет качественного табака. Поэтому то, что мы выкуриваем – это наши деньги, отправленные кому-то, например, в Виргинию. А потом они возвращаются пятью миллиардами на Украину.
– Вопрос о компьютерных играх. Играете ли вы? И если играете – то во что? Что вы можете порекомендовать? Может быть, раньше, лет десять-двадцать назад, во что-то играли, что сейчас вообще забыто?
Роман Злотников: Играл. Более того, и сейчас играю. У меня был период, когда я играл в серию «Меч и магия», «Might and magic». Шестая, седьмая, восьмая части, девятую не прошёл. «Готика» очень нравилась. Надеюсь, выпустят и следующую часть.
В целом, меня два жанра привлекают – RPG и стратегии. Из сетевых игр я активно играл в «World of tanks», причём мы играли вместе с сыном.
Так что к играм я отношусь хорошо. У меня есть желание когда-нибудь поиграть в игру и по своей книжке. Было пару попыток это сделать. По «Арвендейлу» в «Акелла» хотели делать игру. Было ещё одно серьёзное предложение – планировалась многопользовательская игра по миру «Вечного». Но пока ни один из проектов до реализации не дошёл. Студии «Акелла» я просто вернул гонорар и забрал права. Про многопользовательскую игру пока ещё даже до покупки прав дело не дошло.
– Следующий вопрос, наверно, самый тяжелый. Ваша оценка происходящих на Украине событий? И желательно раздельно: период перманентного Майдана, захвата власти евроинтеграторами-радикалами, возвращение Крыма и вот сейчас – идущая фактически гражданская война на юго-востоке.
Роман Злотников: Ситуация проста – нет противостояния России и Украины. Нет и противостояния России и США, на самом деле. Всё, что там происходит, по моему мнению – эта некая спецоперация США, направленная не против России – мы такой же инструмент, как и Украина. Всё происходящее – операция, направленная против Европы.
С момента после ввода войск в Афганистан – это последняя точка, когда США и Европа были жёстко вместе не словесно, а реально. Всё остальное время шёл развод, т.е. Европа становилась всё более своенравной, переставала реально поддерживать американцев в экономике, политике, других вопросах.
А американцы же готовятся к глобальному противостоянию с Китаем, и их задача – вернуть в стойло Европу. Для этого нужно европейцев как можно сильнее к Америке привязать. Один из вожжей – это американская нефть и американский газ (в частности, сланцевый). Но для этого надо заставить европейцев покупать этот газ, а он дорогой.
На мой взгляд, первый Майдан был стихийным протестом. Я уверен: протестующие искренне хотели в ЕС. И до сих пор хотят. Более того, я уверен, что многие граждане России не против на определенных условиях создать с ЕС единое валютное, визовое, экономическое, таможенное пространство. И это очень неплохой выбор! Беда в том, что Украине этого не предлагали. Для ассоциации были выставлены жуткие условия. Поэтому и новые киевские власти экономические соглашения не подписали, хотя свергали Януковича под предлогом отказа от подписания этих же соглашений.
Были реализованы заготовки, которые не были до конца отработаны. Их готовили к 2015 году. Дальше началась совместная игра США и Европы. Европейцы пытались работать в рамках своих представлений о «правильном мироустройстве», работали с выдвинутыми народом политиками. Американцы работали в стиле англосаксов: «я не общаюсь с господином министром – я покупаю его секретаря, а господин министр подпишет всё, что ему поднесёт секретарь». Американцы традиционно работали по множеству направлений и оказались эффективней европейцев. Сразу перехватили управление, как только произошло выдавливание Януковича.
На этом фоне возвращение Крыма стало настоящей неожиданностью для обеих сторон. Мне лично очевидно, что если бы не возвращение Крыма, то произошедшее в Одессе началось бы в Крыму.
– И всё-таки русские, белорусы и украинцы – это один народ, разделённый в 1917-м году или разные народы?
Роман Злотников: На самом-то деле это, конечно, один народ. В этом смысле даже разница в языке между, допустим, русскими из Москвы и русскими из Киева в том же 17-м году была не больше, чем между русским из Москвы и русским из Нижнего Новгорода, русским из Рязани и русским из Касимова. Диалекты даже были разные. Какие-то отголоски дошли до нас, до сегодняшних дней: мы все знаем, что москвичи акают, нижегородцы окают, а рязанцы говорят «тяперь», «тябе», «лятить» и так далее.
Все говорили на русском – но в одной области могло существовать слово, которое не понимали в другой. Например, поскольку у меня корни из Рязани, я знаю такое слово «занудаку» – оно означает «вместе, сообща». Китайцы из разных провинций куда более разнородны, чем разница между русскими-украинцами и русскими-белорусами.
А в остальном – да, мы разделённый народ, точно так же, как Северная и Южная Корея или Восточная и Западная Германия.
Информация