Киргизия и надвигающаяся угроза «Исламского Государства»
Возникшее, казалось бы, ниоткуда ИГИЛ стремительно набирает сторонников в Средней Азии. Отдельной «кузницей кадров» для «Исламского Государства» в регионе является Ферганская долина — клубок противоречий и социально-экономических проблем. В этом регионе расположена непростая Ошская область Киргизии, которая лидирует среди других регионов республики по количеству граждан, воюющих сегодня на стороне нового террористического молоха.
Сухопутная «Тортуга XXI века»
По разным оценкам, численность ИГИЛ — безусловного лидера по частоте упоминания мировыми таблоидами — составляет от 30 до 200 (!) тыс. человек.
Ряд экспертов утверждает, что ИГИЛ — это результат близорукой ближневосточной политики Вашингтона. Другие видят в нём хитроумный проект западных спецслужб, призванный обрушить цены на нефть и повиснуть «дамокловым мечом» над Ираном. Третьи отмечают роль Саудовской Аравии и Катара, которым, оказывается, ИГИЛ тоже выгоден по ряду причин.
Реальность, как всегда, гораздо сложнее. Те, кто понимает, что такое ИГИЛ, знают, что контролировать его невозможно. Да, есть контакты американцев и их ближневосточных друзей с лидерами «умеренных» групп внутри «Исламского Государства». И да, ИГИЛ возникло в результате вмешательства Запада в ближневосточные дела: в первую очередь это касается вторжения в Ирак и поддержки т.н. «сирийской оппозиции».
Но в предыстории возникновения «Исламского Государства» важно ещё и то, что ИГИЛ — это результат «революции» внутри «Аль-Каиды». «Арабская весна» — размах которой даже для тех, кто её фактически спровоцировал, стал сюрпризом — привела к тому, что революционные процессы в регионе стали самовоспроизводиться в непредсказуемой форме и в неожиданных местах. Одна из таких форм — международные террористические структуры.
Таким образом, «Исламское Государство» — это своего рода джинн, выпущенный из бутылки. Его существование не может не представлять угрозу.
Другая сторона ИГИЛ — это его деятельность как «хозяйствующего субъекта», доходными статьями бюджета которого являются наркотрафик, торговля нефтью, торговля людьми (похищения с целью получения выкупа или продажи человеческих органов), торговля предметами, представляющими историческую и художественную ценность. Основная расходная часть «бюджета» ИГИЛ — оплата услуг боевиков, «джентельменов удачи», воюющих под чёрным флагом с белой вязью. Всё остальное оседает у главарей группировок «Исламского Государства». Так что в основе всего так или иначе лежит экономический смысл. Поэтому, прежде всего, ИГИЛ — это не «контркультурный феномен», не геополитический проект или инструмент «управляемого хаоса». ИГИЛ — это бизнес.
Впрочем, причины популярности ИГИЛ среди радикально настроенных элементов имеют региональные особенности. Так, рост числа сторонников «Исламского Государства» из Франции или Великобритании происходит в результате в т.ч. «культурного шока» и сепаративной стратегии его преодоления новыми жителями Европы, имеющими ближневосточные или африканские корни, отторжения ими т.н. «европейских ценностей», что в целом обуславливает их маргинализацию. В то же время лавинообразный рост количества среднеазиатских боевиков ИГИЛ — это сигнал о необходимости обратить внимание властей государств Средней Азии, в первую очередь, на социально-экономические проблемы, деятельность зарубежных религиозных образовательных учреждений на территории региона, а также на лиц, выезжающих учиться в такие заведения в Саудовскую Аравию, Египет, Турцию или Бангладеш.
ИГИЛ и Средняя Азия
По различным оценкам, сегодня на стороне ИГИЛ воюет до 4000 выходцев из Средней Азии, и эта цифра растёт ежедневно. Экономические трудности, резкое падение курсов национальных валют государств региона побуждает радикалов из числа малообеспеченных слоёв населения бросать свои дома, работу и ехать на «заработки» в Сирию.
Падение курса российского рубля с одновременным ужесточением миграционных правил в Российской Федерации первоначально спровоцировало отток среднеазиатских мигрантов из России. По данным ФМС России, в РФ работает около 4 млн граждан Узбекистана, Киргизии и Таджикистана. Нельзя исключать того, что часть из них предпочтёт присоединиться к ИГИЛ в погоне за «лёгкими деньгами», чем долго зарабатывать их в России, существуя в режиме жёсткой экономии, претерпевая лишения и порой весьма некомфортные условия труда.
Среди боевиков ИГИЛ — выходцев из Средней Азии существенную часть, по данным экспертов, составляют этнические узбеки, в т.ч. граждане Узбекистана, а также выходцы из Ферганской долины, включая район киргизского города Ош. По разным оценкам, порядка 1000 мужчин и женщин, выходцев из Ферганской долины, в т.ч. более 500 граждан Киргизской Республики, воюют на стороне ИГИЛ, а также работают в структурах «Исламского Государства», ответственных за медицинское и тыловое обеспечение. Кроме этого, более 20 кыргызстанцев из северных районов республики в 2013 году выехали в Сирию через Турцию для участия в гражданской войне на стороне т.н. «сирийской оппозиции». Экспертами «Международной группы по предотвращению кризисов» (МГПК) отмечается, что кроме указанных цифр порядка 300 киргизских граждан, выехавших в Сирию в 2013–2014 гг., не учтены уполномоченными структурами Киргизии.
Исход и его причины
Что заставляет кыргызстанцев покидать свою родину и ехать в самое пекло ближневосточного пожара? Некоторые отмечают, что главную роль здесь играет исламизация. Да, на юге Киргизии можно встретить фанатично верующих людей без образования. Это благодатная почва для радикальных проповедников.
Но у этой точки зрения есть ряд проблем с аргументацией. Скажем, попытки установить корреляцию между решением человека присоединиться к ИГИЛ и наличием у него, по крайней мере, общего среднего образования ничего не дали: выезжают равно как образованные, так и необразованные люди. Справедливости ради нужно отметить, что наличие образования, что называется, «на бумаге» и реальная образованность — это всё же разные вещи. Понятно, что выезжающих боевиков никто никогда не тестировал.
Но всё же мы можем отметить одну закономерность: большая часть боевиков ИГИЛ из Средней Азии — это неженатые мужчины в возрасте около 25–26 лет. То есть семья может быть естественным социальным якорем, сдерживающим этот процесс.
Что толкает этих парней в ИГИЛ? В первую очередь нищета. А она уже вытаскивает целый куст других проблем, связанных с невозможностью удовлетворить свои базовые потребности. Кроме того, к сожалению, официант с образованием инженера или уборщица с дипломом биолога в Киргизии не редкость. При наличии же приличной работы молодой человек может позволить себе жениться и завести детей. Вряд ли он будет думать о том, чтобы взять в руки оружие и встать под чёрные знамёна террористов.
Однако выявлены случаи выезда на т.н. «джихад» и целыми семьями. И это уже вызывает большие опасения. О чём это говорит? О наличии очень серьёзных социально-экономических проблем и о весьма успешной работе проповедников псевдоислама. Мужчины более склонны к риску и авантюрам. Но для того, чтобы женщина взяла детей и поехала туда, где стреляют и убивают каждый день, нужно
— во-первых, создать её семье невыносимые условия жизни;
— во-вторых, очень качественно и серьёзно промыть мозг.
Да, и ещё одна проблема. Эксперты отмечают, что большую часть т.н. «группы риска» в Киргизии составляют в основном граждане узбекской национальности, проживающие в Ошской области, как мы уже и говорили. Понятно, что среди них есть члены осколков «Исламского движения Узбекистана» и других, более мелких региональных террористических группировок. Но представляется, что это в большей степени последствия межнациональных столкновений 2010 года на юге Киргизии, когда вся эта история чуть не вылилась в гражданскую войну. И конфликт может повториться, когда эти парни начнут возвращаться в свои дома.
Таким образом, в основе описываемого явления закономерно лежат социально-экономические процессы и те сложнейшие проблемы, которые предстоит решить руководству Киргизии. Естественно, для их решения республике нужна политическая стабильность, и каждый кыргызстанец должен это понимать.
Путёвка на «джихад»
Несколько слов стоит сказать о том, каким образом потенциальные боевики попадают на территорию, контролируемую ИГИЛ. Существует множество маршрутов из Киргизии до обители ИГИЛ. К сожалению, формат статьи не позволяет описать каждый из них. Поэтому остановимся на самом популярном.
Основной перевалочной базой на пути в зону, контролируемую «Исламским Государством», является Турция. Кстати, если не ошибаюсь, для кыргызстанцев виза туда не нужна. Итак, прямо из ошского аэропорта за сравнительно небольшие деньги человек попадает в Турцию, а уже оттуда автотранспортом добирается до границы с Сирией и относительно спокойно её переходит. К слову, в киргизских аэропортах довольно либеральный режим безопасности: паспортный контроль осуществляют, как правило, молодые девушки, которые даже банальных вопросов не зададут: «Зачем?», «Куда?», «Когда вернётесь?». Хотя здесь гайки всё же стоит закрутить, это вопрос безопасности людей.
В Турции огромный поток туристов и отсутствие визовых ограничений для большого количества стран не позволяют своевременно выявить тех, кто целенаправленно едет воевать на стороне террористов. Стоит отметить, что люди едут не на пустое место. Приезжает один, затем через социальные медиа связывается с друзьями и родными, вынашивающими подобные планы, и помогает им перебраться, в т.ч. и финансово.
Вербовка новых членов на месте тоже активно ведётся как со стороны проповедников всевозможных мелких джамаатов, так и членами более серьёзных структур, поддерживающих связи с ИГИЛ. Взять хотя бы «Исламское движение Узбекистана», которое, конечно, уже изрядно потрёпано, но всё же имеет существенное влияние, связи, действующие каналы финансирования, вербовщиков и т.д. Кроме этого, часть экспертов называют «Хизб ут-Тахрир», которое также весьма активно на юге Киргизии. Впрочем, оценки, касающиеся влияния этого движения на исследуемый процесс, весьма противоречивы.
Таким образом, мы наблюдаем весьма разветвлённую структуру, которая будет развиваться и жить своей жизнью, если с этим ничего не делать.
Что делать?
Ответ на этот вопрос, казалось бы, на поверхности, но это только кажется. Понятно, что лучше бы обратить внимание на проблемы Ферганской долины всем сторонам (в первую очередь Киргизии и Узбекистану). Но, как мы понимаем, киргизско-узбекские отношения переживают не лучшие времена. Соответственно, сотрудничество антитеррористических и правоохранительных структур не просто слабое, его практически нет. Как в басне «Лебедь, рак и щука», СНБ Узбекистана тянет в свою сторону, киргизский ГКНБ — в свою. И в ближайшей перспективе киргизско-узбекские противоречия не разрешатся. Поэтому рассчитывать, что в вопросе взаимодействия спецслужб что-то изменится, не приходится.
Однако Бишкек всё же не одинок. Киргизия — член ОДКБ, куда также входит Казахстан, который не имеет богатого опыта антитеррористических операций, но у которого те же проблемы с местными сторонниками «Исламского Государства». Есть и Россия, которая имеет жизненно важные интересы в регионе, а также располагает богатым опытом борьбы с терроризмом. И это сотрудничество нужно активно развивать. Впрочем, не нужно забывать про Китай, который и географически близок, и столкнулся с тем, что граждане КНР уйгурской национальности также активно пополняют ряды ИГИЛ. Словом, общие интересы налицо.
Однако стоит отметить, что киргизские спецслужбы к активной борьбе с терроризмом и его профилактикой сегодня не готовы: сказываются и слабое оснащение, и годы политической и экономической нестабильности, сильно ударившие по качеству кадрового состава ГКНБ. Речь не идёт о том, что не осталось профессионалов. Они есть, и в пользу этого говорят последние громкие успехи спецслужб как на поле борьбы с наркотрафиком, так и в части задержания сторонников «Исламского Государства», а также в противодействии спецслужбам других государств. В частности, совсем недавно сотрудники ГКНБ задержали американского журналиста, связанного с «Хизб ут-Тахрир». Однако надвигающаяся угроза потребует гораздо большего. В связи с этим было бы не лишним также обратиться за помощью к союзникам по ОДКБ.
Это вопросы хоть и организационные, но необходимые. Далее нужно обратить внимание на все критические точки инфраструктуры экстремистов в республике: каналы финансирования, каналы вербовки боевиков (включая иностранные религиозные учебные заведения как в Киргизии, так и за рубежом), среда, в которой работают вербовщики и т.д.
И самое сложное. Киргизии нужна политическая стабильность для того, чтобы произошли большие перемены в экономике, которую необходимо развивать с целью решения острых социально-экономических проблем. И первое, где это нужно сделать, — юг республики. Из этого закономерно следует, что Бишкек жизненно нуждается в беспрецедентно тесном сотрудничестве с теми государствами, для которых стабильность в республике является желательной.
Как мы видим, вопросы безопасности тесно увязаны также с экономическими и социальными проблемами. Киргизия должна развивать свою реальную экономику, а не оставаться перевалочной базой для китайских товаров. В этом процессе важно перестать оставаться безучастными наблюдателями, фиксируя лишь то, как степень реальности угрозы преодолевает очередной рубеж. В этих условиях фактор времени — это наиважнейший и дефицитный ресурс.
Сухопутная «Тортуга XXI века»
По разным оценкам, численность ИГИЛ — безусловного лидера по частоте упоминания мировыми таблоидами — составляет от 30 до 200 (!) тыс. человек.
Ряд экспертов утверждает, что ИГИЛ — это результат близорукой ближневосточной политики Вашингтона. Другие видят в нём хитроумный проект западных спецслужб, призванный обрушить цены на нефть и повиснуть «дамокловым мечом» над Ираном. Третьи отмечают роль Саудовской Аравии и Катара, которым, оказывается, ИГИЛ тоже выгоден по ряду причин.
Реальность, как всегда, гораздо сложнее. Те, кто понимает, что такое ИГИЛ, знают, что контролировать его невозможно. Да, есть контакты американцев и их ближневосточных друзей с лидерами «умеренных» групп внутри «Исламского Государства». И да, ИГИЛ возникло в результате вмешательства Запада в ближневосточные дела: в первую очередь это касается вторжения в Ирак и поддержки т.н. «сирийской оппозиции».
Но в предыстории возникновения «Исламского Государства» важно ещё и то, что ИГИЛ — это результат «революции» внутри «Аль-Каиды». «Арабская весна» — размах которой даже для тех, кто её фактически спровоцировал, стал сюрпризом — привела к тому, что революционные процессы в регионе стали самовоспроизводиться в непредсказуемой форме и в неожиданных местах. Одна из таких форм — международные террористические структуры.
Таким образом, «Исламское Государство» — это своего рода джинн, выпущенный из бутылки. Его существование не может не представлять угрозу.
Другая сторона ИГИЛ — это его деятельность как «хозяйствующего субъекта», доходными статьями бюджета которого являются наркотрафик, торговля нефтью, торговля людьми (похищения с целью получения выкупа или продажи человеческих органов), торговля предметами, представляющими историческую и художественную ценность. Основная расходная часть «бюджета» ИГИЛ — оплата услуг боевиков, «джентельменов удачи», воюющих под чёрным флагом с белой вязью. Всё остальное оседает у главарей группировок «Исламского Государства». Так что в основе всего так или иначе лежит экономический смысл. Поэтому, прежде всего, ИГИЛ — это не «контркультурный феномен», не геополитический проект или инструмент «управляемого хаоса». ИГИЛ — это бизнес.
Впрочем, причины популярности ИГИЛ среди радикально настроенных элементов имеют региональные особенности. Так, рост числа сторонников «Исламского Государства» из Франции или Великобритании происходит в результате в т.ч. «культурного шока» и сепаративной стратегии его преодоления новыми жителями Европы, имеющими ближневосточные или африканские корни, отторжения ими т.н. «европейских ценностей», что в целом обуславливает их маргинализацию. В то же время лавинообразный рост количества среднеазиатских боевиков ИГИЛ — это сигнал о необходимости обратить внимание властей государств Средней Азии, в первую очередь, на социально-экономические проблемы, деятельность зарубежных религиозных образовательных учреждений на территории региона, а также на лиц, выезжающих учиться в такие заведения в Саудовскую Аравию, Египет, Турцию или Бангладеш.
ИГИЛ и Средняя Азия
По различным оценкам, сегодня на стороне ИГИЛ воюет до 4000 выходцев из Средней Азии, и эта цифра растёт ежедневно. Экономические трудности, резкое падение курсов национальных валют государств региона побуждает радикалов из числа малообеспеченных слоёв населения бросать свои дома, работу и ехать на «заработки» в Сирию.
Падение курса российского рубля с одновременным ужесточением миграционных правил в Российской Федерации первоначально спровоцировало отток среднеазиатских мигрантов из России. По данным ФМС России, в РФ работает около 4 млн граждан Узбекистана, Киргизии и Таджикистана. Нельзя исключать того, что часть из них предпочтёт присоединиться к ИГИЛ в погоне за «лёгкими деньгами», чем долго зарабатывать их в России, существуя в режиме жёсткой экономии, претерпевая лишения и порой весьма некомфортные условия труда.
Среди боевиков ИГИЛ — выходцев из Средней Азии существенную часть, по данным экспертов, составляют этнические узбеки, в т.ч. граждане Узбекистана, а также выходцы из Ферганской долины, включая район киргизского города Ош. По разным оценкам, порядка 1000 мужчин и женщин, выходцев из Ферганской долины, в т.ч. более 500 граждан Киргизской Республики, воюют на стороне ИГИЛ, а также работают в структурах «Исламского Государства», ответственных за медицинское и тыловое обеспечение. Кроме этого, более 20 кыргызстанцев из северных районов республики в 2013 году выехали в Сирию через Турцию для участия в гражданской войне на стороне т.н. «сирийской оппозиции». Экспертами «Международной группы по предотвращению кризисов» (МГПК) отмечается, что кроме указанных цифр порядка 300 киргизских граждан, выехавших в Сирию в 2013–2014 гг., не учтены уполномоченными структурами Киргизии.
Исход и его причины
Что заставляет кыргызстанцев покидать свою родину и ехать в самое пекло ближневосточного пожара? Некоторые отмечают, что главную роль здесь играет исламизация. Да, на юге Киргизии можно встретить фанатично верующих людей без образования. Это благодатная почва для радикальных проповедников.
Но у этой точки зрения есть ряд проблем с аргументацией. Скажем, попытки установить корреляцию между решением человека присоединиться к ИГИЛ и наличием у него, по крайней мере, общего среднего образования ничего не дали: выезжают равно как образованные, так и необразованные люди. Справедливости ради нужно отметить, что наличие образования, что называется, «на бумаге» и реальная образованность — это всё же разные вещи. Понятно, что выезжающих боевиков никто никогда не тестировал.
Но всё же мы можем отметить одну закономерность: большая часть боевиков ИГИЛ из Средней Азии — это неженатые мужчины в возрасте около 25–26 лет. То есть семья может быть естественным социальным якорем, сдерживающим этот процесс.
Что толкает этих парней в ИГИЛ? В первую очередь нищета. А она уже вытаскивает целый куст других проблем, связанных с невозможностью удовлетворить свои базовые потребности. Кроме того, к сожалению, официант с образованием инженера или уборщица с дипломом биолога в Киргизии не редкость. При наличии же приличной работы молодой человек может позволить себе жениться и завести детей. Вряд ли он будет думать о том, чтобы взять в руки оружие и встать под чёрные знамёна террористов.
Однако выявлены случаи выезда на т.н. «джихад» и целыми семьями. И это уже вызывает большие опасения. О чём это говорит? О наличии очень серьёзных социально-экономических проблем и о весьма успешной работе проповедников псевдоислама. Мужчины более склонны к риску и авантюрам. Но для того, чтобы женщина взяла детей и поехала туда, где стреляют и убивают каждый день, нужно
— во-первых, создать её семье невыносимые условия жизни;
— во-вторых, очень качественно и серьёзно промыть мозг.
Да, и ещё одна проблема. Эксперты отмечают, что большую часть т.н. «группы риска» в Киргизии составляют в основном граждане узбекской национальности, проживающие в Ошской области, как мы уже и говорили. Понятно, что среди них есть члены осколков «Исламского движения Узбекистана» и других, более мелких региональных террористических группировок. Но представляется, что это в большей степени последствия межнациональных столкновений 2010 года на юге Киргизии, когда вся эта история чуть не вылилась в гражданскую войну. И конфликт может повториться, когда эти парни начнут возвращаться в свои дома.
Таким образом, в основе описываемого явления закономерно лежат социально-экономические процессы и те сложнейшие проблемы, которые предстоит решить руководству Киргизии. Естественно, для их решения республике нужна политическая стабильность, и каждый кыргызстанец должен это понимать.
Путёвка на «джихад»
Несколько слов стоит сказать о том, каким образом потенциальные боевики попадают на территорию, контролируемую ИГИЛ. Существует множество маршрутов из Киргизии до обители ИГИЛ. К сожалению, формат статьи не позволяет описать каждый из них. Поэтому остановимся на самом популярном.
Основной перевалочной базой на пути в зону, контролируемую «Исламским Государством», является Турция. Кстати, если не ошибаюсь, для кыргызстанцев виза туда не нужна. Итак, прямо из ошского аэропорта за сравнительно небольшие деньги человек попадает в Турцию, а уже оттуда автотранспортом добирается до границы с Сирией и относительно спокойно её переходит. К слову, в киргизских аэропортах довольно либеральный режим безопасности: паспортный контроль осуществляют, как правило, молодые девушки, которые даже банальных вопросов не зададут: «Зачем?», «Куда?», «Когда вернётесь?». Хотя здесь гайки всё же стоит закрутить, это вопрос безопасности людей.
В Турции огромный поток туристов и отсутствие визовых ограничений для большого количества стран не позволяют своевременно выявить тех, кто целенаправленно едет воевать на стороне террористов. Стоит отметить, что люди едут не на пустое место. Приезжает один, затем через социальные медиа связывается с друзьями и родными, вынашивающими подобные планы, и помогает им перебраться, в т.ч. и финансово.
Вербовка новых членов на месте тоже активно ведётся как со стороны проповедников всевозможных мелких джамаатов, так и членами более серьёзных структур, поддерживающих связи с ИГИЛ. Взять хотя бы «Исламское движение Узбекистана», которое, конечно, уже изрядно потрёпано, но всё же имеет существенное влияние, связи, действующие каналы финансирования, вербовщиков и т.д. Кроме этого, часть экспертов называют «Хизб ут-Тахрир», которое также весьма активно на юге Киргизии. Впрочем, оценки, касающиеся влияния этого движения на исследуемый процесс, весьма противоречивы.
Таким образом, мы наблюдаем весьма разветвлённую структуру, которая будет развиваться и жить своей жизнью, если с этим ничего не делать.
Что делать?
Ответ на этот вопрос, казалось бы, на поверхности, но это только кажется. Понятно, что лучше бы обратить внимание на проблемы Ферганской долины всем сторонам (в первую очередь Киргизии и Узбекистану). Но, как мы понимаем, киргизско-узбекские отношения переживают не лучшие времена. Соответственно, сотрудничество антитеррористических и правоохранительных структур не просто слабое, его практически нет. Как в басне «Лебедь, рак и щука», СНБ Узбекистана тянет в свою сторону, киргизский ГКНБ — в свою. И в ближайшей перспективе киргизско-узбекские противоречия не разрешатся. Поэтому рассчитывать, что в вопросе взаимодействия спецслужб что-то изменится, не приходится.
Однако Бишкек всё же не одинок. Киргизия — член ОДКБ, куда также входит Казахстан, который не имеет богатого опыта антитеррористических операций, но у которого те же проблемы с местными сторонниками «Исламского Государства». Есть и Россия, которая имеет жизненно важные интересы в регионе, а также располагает богатым опытом борьбы с терроризмом. И это сотрудничество нужно активно развивать. Впрочем, не нужно забывать про Китай, который и географически близок, и столкнулся с тем, что граждане КНР уйгурской национальности также активно пополняют ряды ИГИЛ. Словом, общие интересы налицо.
Однако стоит отметить, что киргизские спецслужбы к активной борьбе с терроризмом и его профилактикой сегодня не готовы: сказываются и слабое оснащение, и годы политической и экономической нестабильности, сильно ударившие по качеству кадрового состава ГКНБ. Речь не идёт о том, что не осталось профессионалов. Они есть, и в пользу этого говорят последние громкие успехи спецслужб как на поле борьбы с наркотрафиком, так и в части задержания сторонников «Исламского Государства», а также в противодействии спецслужбам других государств. В частности, совсем недавно сотрудники ГКНБ задержали американского журналиста, связанного с «Хизб ут-Тахрир». Однако надвигающаяся угроза потребует гораздо большего. В связи с этим было бы не лишним также обратиться за помощью к союзникам по ОДКБ.
Это вопросы хоть и организационные, но необходимые. Далее нужно обратить внимание на все критические точки инфраструктуры экстремистов в республике: каналы финансирования, каналы вербовки боевиков (включая иностранные религиозные учебные заведения как в Киргизии, так и за рубежом), среда, в которой работают вербовщики и т.д.
И самое сложное. Киргизии нужна политическая стабильность для того, чтобы произошли большие перемены в экономике, которую необходимо развивать с целью решения острых социально-экономических проблем. И первое, где это нужно сделать, — юг республики. Из этого закономерно следует, что Бишкек жизненно нуждается в беспрецедентно тесном сотрудничестве с теми государствами, для которых стабильность в республике является желательной.
Как мы видим, вопросы безопасности тесно увязаны также с экономическими и социальными проблемами. Киргизия должна развивать свою реальную экономику, а не оставаться перевалочной базой для китайских товаров. В этом процессе важно перестать оставаться безучастными наблюдателями, фиксируя лишь то, как степень реальности угрозы преодолевает очередной рубеж. В этих условиях фактор времени — это наиважнейший и дефицитный ресурс.
Информация