"Я пришла из школы в блиндажи сырые"
С первых дней Великой Отечественной войны в Красную Армию были мобилизованы десятки тысяч женщин-медработников. Тысячи женщин добровольно вступали в Действующую армию и в дивизии народного ополчения. На основании постановлений ГКО от 25 марта, 13 и 23 апреля 1942 года началась массовая мобилизация женщин. Только по призыву комсомола воинами стали 550 тыс. советских гражданок. 300 тыс. – призваны в войска ПВО. Сотни тысяч – в военно-медицинскую и санитарную службу, войска связи, дорожные и другие части. В мае 1942 года было принято еще одно постановление ГКО – о мобилизации 25 тыс. женщин в Военно-морской флот.
ОТ ЛЕТЧИКОВ ДО СНАЙПЕРОВ
Известно, что из женщин были сформированы три авиаполка (два бомбардировочных и один истребительный), а также 1-я отдельная женская добровольческая стрелковая бригада и 1-й отдельный женский запасной стрелковый полк. Созданная в 1942 году Центральная женская снайперская школа подготовила 1300 девушек-снайперов, а Рязанское пехотное училище им. К.Е. Ворошилова, готовившее женщин – командиров стрелковых подразделений, только в 1943 году окончило 1388 человек.
Всего же в Красной Армии проходили службу 800 тыс. женщин. 150 тыс. из них удостоены боевых орденов и медалей. 200 – орденов Славы 2-й и 3-й степени. Четверо стали полными кавалерами ордена Славы трех степеней. 86 женщин удостоены звания Героя Советского Союза.
В годы войны женщины служили во всех родах войск и представляли все воинские специальности. Женщины составляли 41% всех врачей, 43% фельдшеров, 100% медсестер. Однако, как указывает Вера Семеновна Мурманцева в труде «Советские женщины в Великой Отечественной войне 1941–1945», вышедшем из печати в 1979 году, женщины-санинструкторы и санитарки в Действующей армии составляли лишь 40%, что нарушает сложившиеся представления о девушке под огнем, спасающей раненых. В своем интервью А. Волков, прошедший всю войну санинструктором, опровергает миф о том, что санинструкторами были только девушки. По его словам, они были медсестрами и санитарками в медсанбатах, а санинструкторами и санитарами на передовой в окопах служили в основном мужчины. Но именно этим девушки-санинструкторы спасали раненых, вытаскивая их на себе, волоча за собой, тому есть множество примеров.
Примечательно, что сами женщины-фронтовички отмечают несоответствие стереотипных экранных образов с правдой войны. Например, в книге «У войны не женское лицо» Светлана Александровна Алексиевич приводит следующие слова бывшего санинструктора Софьи Дубняковой: «Смотрю фильмы о войне: медсестра на передовой, она идет аккуратная, чистенькая, не в ватных брюках, а в юбочке, у нее пилоточка на хохолке… Ну, неправда!.. Разве мы могли вытащить раненого вот такие?.. Не очень-то ты в юбочке наползаешь, когда одни мужчины вокруг. А по правде сказать, юбки нам в конце войны только выдали. Тогда же мы получили и трикотаж нижний вместо мужского белья».
Все было в жизни на фронте, где «до смерти четыре шага». Однако большинство ветеранов с искренним уважением вспоминают девушек, сражавшихся на фронте. Злословили же чаще всего те, кто отсиживался в тылу, за спинами женщин, ушедших на фронт добровольцами.
Бывшие фронтовички, несмотря на трудности, с которыми им приходилось сталкиваться в мужском коллективе, тоже с теплотой и благодарностью вспоминают своих боевых друзей.
Рашель Березина – переводчик-разведчик войсковой разведки, находилась в армии с 1942 года. Она рассказывает, что относились к ней очень уважительно, в разведотделе в ее присутствии даже перестали ругаться матом. Мария Фридман, разведчица 1-й дивизии НКВД, сражавшейся в районе Невской Дубровки под Ленинградом, вспоминает, что разведчики оберегали ее, заваливали сахаром и шоколадом, который находили в немецких блиндажах... «Грубоватый был народ, но добрый. И справедливый. Такой воинствующей справедливости, как в окопах, я позже не встречала никогда».
Бытовые трудности, с которыми пришлось столкнуться Марии Фридман на фронте, теперь вспоминаются с иронией.
«Вши заели солдат. Они стаскивают рубахи, штаны, а каково девчонке? Я должна искать брошенную землянку и там, раздевшись догола, пыталась очиститься от вшей. Иногда мне помогали, кто-нибудь встанет в дверях и говорит: «Не суйся, Маруська там вшей давит!»
А банный день! А сходить по нужде! Как-то уединилась, забралась под кустик, над бруствером траншеи, немцы то ли не сразу заметили, то ли дали мне спокойно посидеть, но когда стала натягивать штанишки, просвистело слева и справа. Я свалилась в траншею, штанишки у пяток. Ох, гоготали в окопах о том, как Маруськин зад немцев ослепил…
Поначалу, признаться, меня раздражал этот солдатский гогот, пока не поняла, что смеются не надо мной, а над своей солдатской судьбой, в крови и вшах, смеются, чтобы выжить, не сойти с ума. А мне было достаточно, чтобы после кровавой стычки кто-либо спросил в тревоге: «Манька, ты жива?!»
Мария Фридман сражалась на фронте и в тылу врага, трижды ранена, награждена медалью «За отвагу», орденом Красной Звезды…
ГЕББЕЛЬС ПРОСЧИТАЛСЯ
Девушки-фронтовички несли все тяготы фронтовой жизни наравне с мужчинами, не уступая им ни в храбрости, ни в воинском умении.
Немцы, у которых в армии женщины несли только вспомогательную службу (преимущественно в штабах, канцеляриях, службе связи и лишь в последние месяцы войны началось обучение женщин для службы в зенитной артиллерии и пр.), были чрезвычайно удивлены столь активному участию советских женщин в боевых действиях. Они даже пытались разыграть «женскую карту» в своей пропаганде, говоря о бесчеловечности советской системы, которая бросает женщин в огонь войны.
Примером этой пропаганды служит листовка, появившаяся на фронте в октябре 1943 года:
«Женщина на фронте! Каждый народ стремится уберечь своих женщин от опасности, сохранить женщину, ибо женщина – это мать, от нее зависит сохранение нации. Может погибнуть большинство мужчин, но женщины должны сохраниться, иначе может погибнуть вся нация».
Неужели немцы вдруг задумались о судьбе русского народа, их волнует вопрос его сохранения? Конечно, нет! Оказывается, все это лишь преамбула к самой главной немецкой мысли:
«Поэтому правительство всякой другой страны в случае чрезмерных потерь, угрожающих дальнейшему существованию нации, постаралось бы вывести свою страну из войны, потому что всякому (далее выделено немцами. – А.Ш.) национальному правительству дорог свой народ».
Вот, оказывается, какова основная мысль: надо кончать войну, да и правительство нужно национальное.
Но немцы, конечно, просчитались, не учли искреннего патриотического порыва тысяч советских женщин, девушек-добровольцев. Конечно, были мобилизации, чрезвычайные меры в условиях возникшей серьезной опасности для государства, трагического положения, сложившегося на фронтах, но будет неправильно не учитывать искреннего патриотического порыва молодежи, родившейся после революции и идеологически подготовленной в предвоенные годы к борьбе и самопожертвованию.
Одной из таких девушек была Юлия Друнина, 17-летней школьницей ушедшая на фронт. Стихотворение, написанное ею после войны, объясняет, почему она и тысячи других девушек добровольно уходили на фронт:
Я ушла из детства
В грязную теплушку,
В эшелон пехоты,
В санитарный взвод.
...Я пришла из школы
В блиндажи сырые.
От Прекрасной Дамы –
В «мать» и «перемать».
Потому что имя
Ближе, чем «Россия»,
Не могла сыскать.
Женщины сражались на фронте, утверждая этим свое, равное с мужчинами, право на защиту Отечества.
Противник неоднократно давал высокую оценку участию советских женщин в боях: «Русские женщины... коммунистки ненавидят любого противника, фанатичны, опасны. Санитарные батальоны в 1941 году отстаивали с гранатами и винтовками в руках последние рубежи перед Ленинградом».
Офицер связи принц Альберт Гогенцоллерн, участник штурма Севастополя в июле 1942 года, «восхищался русскими и особенно женщинами, которые, по его словам, проявляют поразительную храбрость, достоинство и стойкость». Эрих фон Манштейн также счел необходимым отметить в своих «Утерянных победах» роль женщин в обороне Севастополя: «Заключительные бои на Херсонесском полуострове длились еще до 4 июля... Противник предпринимал неоднократные попытки прорваться… Нередко впереди всех находились женщины и девушки-комсомолки, которые тоже с оружием в руках воодушевляли бойцов».
В ПЛЕНУ
Но особенно тяжело советским женщинам-военнослужащим приходилось в плену.
Наши союзники по антигитлеровской коалиции были поражены красотой и мужеством советских женщин-военнослужащих. Фото Национального архива Нидерландов. 1945 год
Сколько женщин-военнослужащих Красной Армии оказалось в немецком плену – точно неизвестно. Многочисленные факты свидетельствуют, что на протяжении всей войны немцы неоднократно расстреливали женщин-военнослужащих. В городе Мглинск Брянской области в 1941 году немцы захватили двух девушек из санитарной части и расстреляли их.
По словам одного итальянского солдата, ему и его товарищам пришлось сражаться под Харьковом против «русского женского полка». Несколько женщин оказалось в плену у итальянцев. Однако, в соответствии с соглашением между вермахтом и итальянской армией все солдаты, взятые в плен итальянцами, передавались немцам. Они приняли решение расстрелять всех женщин. По словам итальянца, «женщины другого не ожидали. Только попросили, чтобы им разрешили предварительно вымыться в бане и выстирать свое грязное белье, чтобы умереть в чистом виде, как полагается по старым русским обычаям. Немцы удовлетворили их просьбу. И вот они, вымывшись и надев чистые рубахи, пошли на расстрел…»
Часто захваченные в плен женщины перед смертью подвергались жестоким издевательствам и насилию. В архиве Яд Вашем содержится документ, в котором приводится такое свидетельство немецкого солдата Ганса Рудгофа об одном из фактов нацистских зверств, которому он стал свидетелем зимой 1942 года: «...на дороге лежали русские санитарки. Их расстреляли и бросили на дорогу. Они лежали обнаженные. На этих мертвых телах были написаны похабные надписи».
Ротная санитарка Фрида Фельдман участвовала в Сталинградской битве, в боях под Смоленском и в Белоруссии. Она была награждена орденом Славы и медалью «За отвагу». Во время боя в первых числах июня 1944 года она попала в плен. Вскоре красноармейцы вновь перешли в наступление, отбросили врага и нашли истерзанное тело Фриды. Во фронтовой газете «За честь Родины» 3 июня 1944 года в статье А. Шумского «Мы припомним и это» написано: «На примятой траве лежала мертвая нагая девушка... Обнаженная и залитая кровью грудь была исколота... на спине кровавые рубцы изображали пятиконечную звезду».
Насилию и издевательствам подвергались и женщины-военнопленные, оказавшиеся в лагерях. Особенно цинично относилась к женщинам-военнопленным лагерная охрана из числа самих военнопленных и лагерные полицаи. Они насиловали пленниц или под угрозой смерти заставляли сожительствовать с ними.
КРАСНОАРМЕЙСКИЙ МАРШ В КОНЦЛАГЕРЕ
Женщины-военнопленные содержались во многих лагерях. В условиях лагерной жизни им было особенно тяжело: они, как никто другой, страдали от отсутствия элементарных санитарных условий.
После падения Севастополя в июле 1942 года в плену оказалось около 300 женщин-медработников: врачей, медсестер, санитарок. В феврале 1943 года, собрав в лагере около 600 женщин-военнопленных, немцы погрузили их в вагоны и повезли на Запад. 23 февраля 1943 года привезли в город Зоест, выстроили и объявили, что они будут работать на военных заводах. В группе пленных была и Евгения Лазаревна Клемм – преподаватель истории Одесского пединститута. Она пользовалась особым авторитетом среди женщин-военнопленных. Клемм от имени всех на немецком языке заявила: «Мы – военнопленные и на военных заводах работать не будем». В ответ всех начали избивать, а потом непокорных отправили в Равенсбрюк.
536 женщин-военнопленных прибыли в лагерь 27 февраля 1943 года. О том, какое впечатление произвели на узниц Равенсбрюка советские женщины, свидетельствует в своих воспоминаниях, вышедших под названием «Слесарная команда Равенсбрюка», одна из узниц немка Шарлотта Мюллер: «В одно из воскресений апреля нам стало известно, что советские заключенные отказались выполнить какой-то приказ, ссылаясь на то, что согласно Женевской Конвенции Красного Креста с ними следует обращаться как с военнопленными. Для лагерного начальства это была неслыханная дерзость. Всю первую половину дня их заставили маршировать по Лагерштрассе (главная «улица» лагеря. – А.Ш.) и лишили обеда.
Но женщины из красноармейского блока (так мы называли барак, где они жили) решили превратить это наказание в демонстрацию своей силы. Помню, кто-то крикнул в нашем блоке: «Смотрите, Красная Армия марширует!» Мы выбежали из бараков, бросились на Лагерштрассе. И что же мы увидели?
Это было незабываемо! Пятьсот советских женщин по десять в ряд, держа равнение, шли, словно на параде, чеканя шаг. Их шаги, как барабанная дробь, ритмично отбивали такт по Лагерштрассе. Вся колонна двигалась как единое целое. Вдруг женщина на правом фланге первого ряда дала команду запевать. Она отсчитала: «Раз, два, три!» И они запели:
Вставай, страна огромная,
Вставай на смертный бой…
Я и раньше слышала, как они вполголоса пели эту песню у себя в бараке. Но здесь она звучала как призыв к борьбе, как вера в скорую победу.
Потом они запели о Москве.
…Фашисты были озадачены: наказание маршировкой униженных военнопленных превратилось в демонстрацию их силы и непреклонности, словно это шла сама Красная Армия!
…Советские женщины продемонстрировали нам, как велика сила единства даже в концлагере. И сегодня при воспоминании об этом их марше сердце начинает биться сильнее».
ВСЕ ОНИ – ГЕРОИ
В концлагере Штуттгоф в 1944 году были убиты пять советских старших офицеров, в том числе женщина-майор. Их доставили в крематорий – место казни. Сначала привели мужчин и одного за другим расстреляли. Затем – женщину. По словам поляка, работавшего в крематории и понимавшего русский язык, эсэсовец, говоривший по-русски, издевался над женщиной, заставляя выполнять его команды: «направо, налево, кругом...» После этого эсэсовец спросил ее: «Почему ты это сделала?» Что она сделала, я так и не узнал. Она ответила, что сделала это для родины. После этого эсэсовец влепил пощечину и сказал: «Это для твоей родины». Русская плюнула ему в глаза и ответила: «А это для твоей родины». Возникло замешательство. К женщине подбежали двое эсэсовцев и ее живую стали заталкивать в топку для сжигания трупов. Она сопротивлялась. Подбежали еще несколько эсэсовцев. Офицер кричал: «В топку ее!» Дверца печи была открыта, и из-за жара волосы женщины загорелись. Несмотря на то, что женщина энергично сопротивлялась, ее положили на тележку для сжигания трупов и затолкали в печь. Это видели все работавшие в крематории заключенные». К сожалению, имя этой героини осталось неизвестным.
В годы войны в Красной Армии служило 20 тыс. евреек. Многие из них пошли на фронт добровольцами. Они служили во всех родах войск. 44% – в сухопутных войсках, 29% – военными медиками, 11% – в войсках связи, 10% – в войсках ПВО, 6% – в авиации.
Вот что писала в красноармейской газете «В бой за Родину» старшина Неля Манович: «Скоро будет три года, как я в армии и на войне. Награждена орденом Отечественной войны II степени и медалью «За отвагу»... И всей силой своей молодости я яростно ненавижу немцев и буду биться с ними до последнего моего дыхания.
Была у меня любимая мать. Теперь нет моей мамы. Ее расстреляли немцы.
Был у меня братишка Вовочка. Но и его расстреляли немецкие подлецы. Сколько советских людей растерзали лютые враги нашего народа – гитлеровцы. Вот почему я так ненавижу немецких палачей.
Очень люблю ходить в разведку, в логово врага, – наводить ужас на немцев, давать им понять, что нет и не будет им жизни на земле».
Особо следует упомянуть о тех, кто оказался в плену и на оккупированной территории. Напомним, что малейшее подозрение в принадлежности к еврейству приводило к отправке в гестапо. Так, русская медсестра Ольга Ленковская попала в плен под Вязьмой в октябре 1941 года. В феврале 1942 года немцы отправили ее в гестапо, приняв за еврейку. Однако ей удалось переубедить гестаповцев. А вот ее подруг – врачей Марию Карасик из Караганды и Татьяну Грановскую из Одессы немцы расстреляли.
Среди женщин-военнопленных, прибывших в Равенсбрюк, тоже были еврейки. Григорьева (Коган), скрывавшаяся под именем Наташи Козловой, в ходе беседы с автором называет еще несколько евреек, живших под чужими именами в лагере: Марина Смолянская, Мария Клугман, Галя Матузова, Циля Гедалева. Многие знали их тайну, но скрывали и помогали.
В 1944 году группу женщин-военнопленных и среди них военврача Раису Бердичевскую отправили в варшавскую тюрьму Павиак. Раису Юльевну перевели в камеру смертников. Через несколько дней ее повели на расстрел. Когда Бердичевскую вели по коридору, она прокричала: «Дорогие подруги, я иду умирать. Отомстите за мою смерть, да здравствует…» Дальше женщины не поняли, потому что украинский гестаповец (вероятно, речь – о ком-то из тех тысяч украинцев-военнопленных, кто после окончания тренировочного лагеря СС в Травниках служил в немецких лагерях и тюрьмах охранниками. – А.Ш.) ударил ее по лицу.
К сожалению, после освобождения из лагерей многие бывшие узницы столкнулись с несправедливостью, подозрением к ним, прошедшим ад немецких лагерей. Александра Ивановна Макс, одна из 15 советских женщин, освобожденных в лагере Нейхаммер, рассказывает, как советский офицер в лагере для репатриантов отчитывал их: «Как вам не стыдно, в плен сдались, вы...» А я спорить с ним: «А что же мы должны были сделать?» А он говорит: «Вы должны были себя застрелить, а в плен не сдаваться!» А я говорю: «А где же у нас пистолеты были?» – «Ну, вы могли, должны были повеситься, убить себя. Но не сдаваться в плен».
Пребывание в фашистской неволе неисправимо отразилось на здоровье многих женщин. У большинства из них еще в лагере прекратились естественные женские процессы и у многих так и не восстановились. Одна из узниц свидетельствует: «У меня не было детей после стерилизации в лагере. И так я осталась как бы калекой… Многие из наших девушек не имели детей. Так некоторых мужья бросали, потому что хотели иметь детей. А мой муж меня не бросил, как есть, говорит, так и будем жить. И до сих пор мы с ним живем». Уже через несколько лет после войны Вера Ивановна, одна из бывших военнопленных, писала в частном письме, находящемся сегодня в архиве Яд Вашем: «Все-таки многие не знают, что это была за «жизнь», если можно это назвать жизнью. Многие не верят, что мы там честно переносили тяжести плена и остались честными гражданами Советского государства».
Но именно так и было – женщины перенесли все тяготы и лишения плена и остались верны своей стране. И мы должны помнить об этом всегда.
Информация