Первый послевоенный сев в разрушенном посёлке
Занимаясь изучением военных событий, историки незаслуженно обходят стороной жизнь после оккупации. В Матвеевом Кургане на протяжении долгих месяцев шли ожесточённые кровопролитные бои. Посёлок был дважды оккупирован. Здесь сходились в смертельной схватке несколько фронтов. Но вот как дальше продолжалась здесь жизнь, рассказывают лишь районные архивы, небольшую часть которых сегодня публикуем.
В конце августа 1943 года Матвеев Курган перестал быть фронтовым населённым пунктом. Можно было начинать здесь мирную жизнь.
"Опустив головы, старики снимали шапки, женщины вытирали слёзы"
Несколько человек поделились своими воспоминаниями об этом страшном времени. Екатерина Григорьевна Добрица рассказала: "Там, где сейчас ПТУ, во время фронта стояли наши танки. Немцы всё время бомбили, старались их уничтожить. Бомбами пропахали несколько улиц — от Харьковской до Московской, как огород. Воронки были — в каждую можно дом поместить целиком". Надежда Петровна Саломащенко вспоминает: "Кругом был бурьян — в нём тропинки. Только по ним и можно было ходить, ведь кругом были мины. Знакомую бабушку уже после освобождения хоронили — подорвалась на мине в собственном огороде". Борис Тихонович Прилуцкий свидетельствовал: "Дома в посёлке все были разбиты, только в двух соседних хуторах немного домов осталось. Немцы с горы били, всё старались разбить, чтобы нашим солдатам остановиться негде было".
Воспоминания жителей дополняет очерк Михаила Никулина "Огни на Миусе". Известный донской журналист и писатель побывал в посёлке в 1943 и 1947 годах и изложил свои впечатления в очерке. Интересно, что в первый раз он приехал вместе с людьми, прибывшими из эвакуации. Для большинства местных жителей эвакуация была организована в близлежащие сёла, что не спасло их от оккупации. М.Н. Никулин пишет: "Люди шли медленной, утомлённой походкой, шли по улицам родного села, когда-то славившегося красивыми домами, садами, общественными постройками. Было село, а теперь его не стало. Улицы слились в одну дикую, вспаханную бомбами и снарядами пустошь, поросшую бурьяном, как жестокой и колючей бородой. В бурьяне беспрепятственно гулял ветер, посвистывая и клубя прогорклый пепел пожарищ.
Бурьян трещал под ногами бредущих с пожитками людей. Опустив головы, старики снимали шапки, женщины вытирали слёзы".
Но надо восстанавливать разрушенное хозяйство и обеспечивать нормальное проживание людей.
Особенно привлекает внимание решение исполкома "О сдаче населением трофейного и прочего государственного и общественного имущества". В документе говорилось: "Обязать всех граждан, взявших на сохранение военное имущество и имущество, принадлежащее государственно-хозяйственным органам и частным лицам (эвакуировавшимся из территории во время оккупации), всё трофейное имущество сдать на приёмные пункты сельсоветов не позднее 10 октября 1943 года. Граждане, не сдавшие оружие, при обнаружении имущества будут считаться как мародёры. К виновным будут применения меры военного времени".
Имуществом, подлежащим сдаче, были и вещи, которые оставили бежавшие немцы, и брошенный скот, бродившим по полям. В документе обращает на себя внимание строка, где говорится о возврате имущества частным лицам, вернувшимся из эвакуации, причём уточняется, что только "эвакуировавшимся из территории во время оккупации".
Жили в землянках и щелях
Мария Константиновна Киричкова, служившая медсестрой во фронтовом госпитале, вспоминает с горечью и удивлением те ужасные разрушения, которым подвёргся Матвеев Курган: "Я в 1944 году была зимой проездом в посёлке. Вышла из вагона. Вместо вокзала — руины, а в обычном вагончике расположилась касса и дежурный сидит. Гляжу кругом — зданий нет, снег кругом, кое-где торчат трубы от разбитых хат. И пошла я к родителям. Знала уже, что они на Харьковской улице поселились. Только я направление попутала и вместо севера от вокзала на юг пошла. Улиц нет никаких, деревьев нет, никаких примет. Брела, брела по снегу, а потом какой-то мужчина навстречу попался и рассказал, что я ушла в совершенно другую сторону. Пришлось возвращаться. Еле нашла родителей. Они заняли полуразрушенный дом. Им ещё повезло. Люди в 1944 году ещё жили в землянках, в щелях, вырытых на огородах, в погреба".
Восстановление означало тяжёлый труд, в основном ручной, почти бесплатный, без всяких машин и с очень небольшим количеством механизмов. Нужно было проявить лучшие качества человека — выносливость, трудолюбие, терпение, чтобы выдержать такие условия, не пасть духом, да ещё вести за собой других. Такие женщины жили и в Матвеевом Кургане.
Пшеницу женщины носили на плечах
Вспоминает Виктор Матвеевич Моисеенко: "Мимо нашего дома проходила дорога, по которой скот гнали с летнего пастбища. Идут доярки и поют. Громко, красиво! Песни пели и военные, и простые. Запевала Александра Смыкунова. И народ говорил: "Доярочки идут!" Тогда развлечений мало было, а песни эти народу грели душу. Ранней весной 1944 года стали разделять землю. Всё вручную, лошадей почти не было. Вручную таскали борону, сеяли. Очень много работали люди, в основном женщины. Организатором и активисткой была Фёкла Тимофеевна Кулакова. Когда получали в области весной 1944 года зерно для посева, женщины несли его на плечах, так как из-за сильной грязи ничем было не проехать. В овощной бригаде была главной Евдокия Захаровна Калугина. Она со своими огородницами летом почти дома не бывала. С рассвета на поля, по темноте — домой. А дома дети малые ждут. И как они управлялись?"
Женщины-трактористки и первый послевоенный сев
О трудных днях возрождения также можно узнать в очерке Н.Д. Беликова "У нас на Миусе": "Не такие люди живут на миусской земле, чтобы робеть перед трудностями. Слава о самоотверженности наших хлеборобов ещё до войны шагнула за пределы района. Приступив к восстановлению хозяйства, люди равнялись на Марфу Арсентьевну Королёву, которая ещё до войны слыла в Ростовской области мастером высоких урожаев, на рядовую колхозницу сельхозартели имени Октябрьской революции Ф.Т. Кулакову, первых трактористок Александру Михайловну Кириченко, Надежду Семёновну Литюк, Степаниду Карповну Мищенко, Пелагею Тихоновну Осипеко, Полину Никитину Возяко".
Дальше Беликов пишет о хозяйстве: "К первому послевоенному севу озимых культур матвеевокурганцы приступили с 36 лошадьми, также были 117 волов, 148 конных плуга, 253 ярма, 130 хомута. Это всё, что удалось собрать в ограбленном и разрушенном врагами районе. Имелось ещё 10 тракторов, но все они были неисправны". Автор очерка рассказывает о большой помощи, которую оказали рабочие таганрогских заводов в ремонте техники. Хозяйства соседних районов помогали семенами. В районном архиве хранится документ о сборе семенного материала на посев в 1944 году".
На заседании бюро райкома партии (протокол №18 от 3 декабря 1943 года) было решено "собрать из своих личных запасов возможное количество семенных материалов яровых культур. На второй день после собрания было сдано в коллективные хозяйства 1293 кг зерна и прочих культур".
В ту осень колхозы и совхозы района засеяли озимыми 687 га, что составило около 23 процентов от довоенного озимого сева. Урожай получился неплохим, государству было сдано 66 278 пудов хлеба.
Из грязи подводы вытаскивали женские и детские руки
Председателем Матвеево-Курганского райисполкома был в то время Г.С. Токарев. Его воспоминания напечатала районная газета "Звезда" в 1990 году: "Женщины, ребятишки и старики переложили на свои плечи все трудовые тяготы. Да и техники в колхозах оставалось мало. Всё лучшее было отдано фронту.
Руки, всюду руки людей — женские, детские. Они сеяли, убирали, грузили тяжёлые мешки на подводы и отправляли зерно на заготовительные пункты. Осенью 1944 года по размытой дождём дороге доставляли хлеб колхозники села Кульбаково. Была такая грязь, что подводы приходилось вытаскивать руками. На передней из них алел лозунг: "Всё для фронта, всё для победы". Часто лились в ту пору вдовьи и сиротские слёзы, но работу не бросали. А по ночам, когда слипались от бессонницы глаза, уставшие женщины вязали для бойцов армии тёплые носки, перчатки. Каждая семья отправляла на фронт близким, родным и даже незнакомым солдатам кусочек своего тепла. Люди охотно отдавали свои сбережения в фонд обороны на специальный счёт Госбанка №350, предназначенный на постройку звена боевых самолётов "Освобождённый Матвеев Курган".
Картину трудового подвига дополняют и другие очевидцы. Любовь Ивановна Стрижакова 1926 года рождения вспоминает: "Сеяли вручную. Сумки вешали на шею, в них зерно — его сверху земли рассыпали, старались равномерно сделать. Чтобы птицы не склевали, волочили борону зубьями кверху. Косили урожай тоже вручную, серпами, сносили снопы к молотилке. Эта молотилка отделяла зерно от половы и соломы. Там тоже тяжело было работать".
Неподчинение
В районном архиве имеются документы, позволяющие восстановить картину работ, организованных райисполкомом в 1943-44 годах. Люди долгое время полагались только на себя в годы оккупации и оказалось, что они вообще отвыкли работать на производстве, в том числе и в колхозах. Они научились добывать себе пропитание без участия властей, скорее, желая их обмануть и не подчиняться. Поэтому мероприятия, намеченные райисполкомом, не всегда выполнялись, часто игнорировались. Человек скорее был готов отправиться в какую-то поездку, чтобы обменять какие-то вещи на продовольствие, или заняться собственным огородом, чем ходить на какую-то общественную работу.
В протоколах заседаний райисполкома можно прочесть, как трудно люди возвращались к упорядоченному образу жизни. В архиве нашлось два документа, в которых рассказывалось, что были сняты с должности руководители, не обеспечившие выполнения решений о строительстве и восстановлении учреждений посёлка.
Сохранилось много документов, в которых отражены отчёты руководителей разных районных служб. Часто члены райисполкома не были удовлетворены ходом работ, упоминаются жёсткие меры, которые применялись к отчитывавшимся руководителям, вплоть до уголовной ответственности.
Население посёлка было очень малочисленно, не хватало рабочих всех специальностей, особенно строителей. Так, 9 ноября 1943 года рассматривался вопрос о привлечении строителей "со стороны". Поэтому в повестку дня был включён вопрос: "О регистрации и учёте лиц, имевших строительную специальность". Принято решение: "...виновные в уклонении явки на регистрацию подвергаются штрафу в размере 100 рублей, а в злостных случаях привлекаются к уголовной ответственности".
Пекарня, базар, кредиты, суды
Многие мероприятия являлись разумными и своевременными. Осенью 1943 года было запланировано провести множество мероприятий по восстановлению мирной жизни:
— мобилизовать трудовое население для строительства железной дороги у станции Матвеев Курган;
— возобновить работу конторы связи, почтовую, телефонную и радиосвязь в районе;
— очистить и отремонтировать колодцы, убрать мусор, организовать беседы и лекции о санитарии;
— организовать работу с малярией; прививки против дифтерии и оспы детям от двух месяцев до восьми лет;
— организовать закладку просветов окон и дверей в разрушенных зданиях;
— построить пекарню;
— выделить кредиты для индивидуального строительства колхозникам, инвалидам войны, семьям военнослужащих;
— открыть базар;
— организовать работу суда;
— провести учёт учителей и врачей, предприятий и посевных площадей, а также скота в районе.
Из документов видно, что велика была и вероятность эпидемий, причём очень опасных. В условиях, когда многие колодцы были уничтожены, трудно помыться, кругом холод и разруха, обоснованные опасения вызывали такие заболевания, как дифтерия и оспа, тиф и малярия.
Учителя были первыми
Не хватало врачей, не хватало учителей. Многие очевидцы вспоминают, с какой радостью они встречали в посёлке именно учителей и врачей. Рассказывает В.М. Моисеенко: "После освобождения первыми начали восстановление мирной жизни учителя. Они пришли к людям раньше, чем участковые, раньше, чем врачи. Они первыми начали организовывать восстановление домов для школы. Здесь, на Харьковской улице, тоже открылась вечерняя школа. Собрали переростков и учили вечером. Сюда учителя приходили по темноте, по непролазной грязи целый год. Приходили Софья Романовна Гродская, Вера Романовна Журавлёва, Пётр Корнеевич Путивцев. Так было один год, а в 1944 году мы уже ходили в другую школу, в Жемчужном саду".
Мины МП-200 на поле
Забота о детях часто сопровождалась привлечением их к труду. О специальной организации труда детей записано решение в протоколе заседания райисполкома. Военное детство было наполнено тяжёлыми невзгодами, лишениями, часто голодом и холодом, но и в большей степени трудом. Взрослым, серьёзным трудом на ответственных работах. Николай Егорович Кущенко вспоминает: "Окончил только четыре класса. Всех подростков принимали на работу в колхоз, на меловой карьер и в другие места. Летом работа была обязательной. Часто ребят осенью не отпускали в школу с работы, даже когда начинались занятия. Сам председатель говорил: "Грамотный уже, хватит школы, работать некому!" Действительно, в наших краях работать было некому. Дети понимали это, рано взрослели, взяв на себя взрослые дела и обязанности. Часто детей назначали на ответственные работы — например, помощниками трактористов, телятницами, доярками".
В посёлке Матвеев Курган было очень много работы и мало людей. Часто на заседании исполкома просто назначали руководителя и поручали ему организовывать работу какого-то учреждения, например, "Заготскота". А люди, которые должны были тут работать, где они? Их было очень мало. И этот пробел заполняли подростки, кому до войны не доверили бы такие серьёзные работы. Без детских рук было не обойтись. Взрослые понимали это, проявляли терпение и снисходительность к детям и молодёжи. И дети трудились и старались помочь взрослым, хотя, конечно, были и шалости, и оплошности, и неудачи, и смертельные опасности. Любовь Петровна Мирошниченко рассказала: "Сначала работала в колхозе. Дали тяжёлую тяпку, а мне 14 лет. Надо было отгребать землю в канале, когда шёл полив. Тяжёлая работа для взрослых мужиков, а не для девочки".
Александр Дмитриевич Резниченко вспоминает: "В 15 лет работал на тракторе, пахал поле. Это было недалеко от хутора Колесниково. Однажды трактором зацепил мину. Взрыв. На тракторе ни царапинки, зато плуг разорвало. Мне очень повезло, я остался жив. После этого минёры обыскали всё поле и нашли там четыре мины МП-200. На этом поле также нашли останки 15 человек. Мы сами с ребятами их похоронили. Сносили убитых на тележку и на быках везли в большую яму. Помогали солдатам также разминировать поле под Волковой горой: сносили разминированные мины в кучу".
Информация