Горит небо и земля, но я вернусь
Выходят сотни материалов, десятки авторов пишут о солдатах Великой Отечественной. И всё равно последнего слова нет и быть не может. Я хочу этой публикацией напомнить о целом поколении тех, кто отстоял Победу, не вернулся с фронтов, о тех ветеранах, кто жил и живет с нами после войны.
Эти слова из его последнего письма после атаки немецких танков, самолётов и пехоты на подступах к Москве. Будут ещё слова, но уже о нём самом... когда его не станет. Отец всегда делил свою короткую судьбу с другими: в детстве — с голодными, но озорными лежанскими пацанами, в том числе и с моей будущей тёщей; в юности — с полуголодными, но жадными до знаний студентами; в зрелом возрасте — с учителями Целинского района Ростовской области, учившими не только детей, но и взрослых; тружениками колхоза имени 1-го Мая, одними из первых в стране получившими высшую награду Родины — орден Ленина.
А в грозную годину политрук Чехов тоже был первым: со сражающимися — на поле брани, с погибшими — в братской могиле... Остальную его судьбу разделили оставшиеся в живых.
Почти до самой войны учителей в армию не призывали — надо было учить детей. Поэтому и повестку отцу вручили за день до отправки. Вроде бы и ждали её, но всё равно оказалась неожиданной. Отец и мать — со мною на руках — из хутора Майского сходили в Лежанку (а это 32 км в один конец) попрощаться с родными, ночью вернулись, а утром, провожаемый учениками и их родителями, он с мамой ушёл в Целину. По дороге он её всё успокаивал, что пройдёт подготовку и скоро вернётся.
Вскоре на место отца на должность заведующего Майской начальной школы № 61 прибыл с женою и двумя детишками инвалид финской войны (без ноги) Иван Григорьевич.
В тот же день, когда стемнело, мать с сестрами и золовками (их мужья были призваны ранее) перенесла пожитки со школьной квартиры в 2-комнатную хату к бабушке, где уже жили ещё две семьи с детьми. Все надеялись, что это временно. Но это «временно» будет длиться всю долгую и тяжкую войну, с которой в эту хату не вернётся ни один ушедший на фронт мужчина. Они все трое погибнут. Их жены останутся вдовами и будут глушить свою тоску и горе песнями по пути на работу и с работы, а ночью — тихонько плакать, гася рыдания в подушке. Но это будет потом, а пока отца неожиданно отпустили в краткосрочный отпуск. Не верилось. Но это был мой отец!
Вскоре за встречей снова наступило прощание. На этот раз оно затянулось — провожали всем хутором до Дырдиной балки. Дальше мать почти бежала, а отец с вещмешком за плечами шёл быстрым шагом. Потом они побежали оба. Товарняк уже стоял и подавал гудки. Отец вскочил на подножку последнего вагона и махал платочком, пока не скрылся с виду. А мать, как пьяная, шла и шла следом, потом присела у железнодорожной насыпи и закрыла глаза.
Перестук вагонов становился всё глуше и глуше. Потом вдруг опять стал нарастать. Это со стороны Сальска спешил на Запад ещё один «товарняк». Из полуоткрытых дверей махали руками солдаты. Ни песен, как показывают в кино, ни гармошки. Они догадывались, если не точно знали, куда и зачем их так быстро везут. Каждый думал о своём, а все вместе — о войне, с которой им, первым вступившим в бой, вернуться не будет суждено почти никому.
... Плач Ярославны... Он по праву вошёл в историю России как стон по погибшим воинам. Но и он не сравним с реками слёз, пролитыми нашими женщинами по павшим мужьям и сыновьям, дочерям и братьям в той Великой войне.
...Перед самым занятием немцами Целинского района почтальон принёс «открытку». Все, кто брал её в руки, плакали навзрыд. Это была не открытка, а фотография маленького двухлетнего мальчика, в дедушкином вишнёвом саду, сделанная лично отцом. Вся в крови, а на её обратной стороне адрес и короткое письмо командира батальона, сообщавшего обстоятельства «геройской смерти» отца.
Эта фотография без конверта шла к нам полгода, но всё-таки дошла и вошла в моё сердце навеки.
...Повзрослев, мы, каждый по-своему, узнавали подробности гибели близких. Признаюсь, были планы найти могилу отца, поклониться ей низко, узнать что-то о тех боях, да хоть посмотреть места, где он воевал и погиб. Мне каждый год мешала то учёба, то работа, то нехватка денег, то всё вместе взятое.
Наконец, тут помогло стечение обстоятельств. На Ростов прямой рейс ожидался только завтра, мы полетели через Новосибирск и Москву. А назавтра Ростов не принимает. Мы круто разворачиваемся и едем из Москвы в Демянск. Вышли на станции Лычково. Холодно и безлюдно. Случайно ловим медицинский уазик и, чтоб не было отказа, скороговоркой поясняю, что я с сыном за 5 тысяч километров добирались, ищем могилу дедушки, добраться бы до военкомата, я заплачу...
— Из Сибири, говоришь, а откуда? Я сам из Новосибирской области, у меня и сейчас там два брата. А в этих краях я воевал, был ранен, женился, так и остался, — уже по дороге разговорился шофёр.
Проезжая по железнодорожному переезду, он рассказал, какие тут шли бои: «По западной стороне насыпи немцы окопались, по восточной — мы. Сидели в 10 метрах друг от друга. Им приказ не пропускать поезда ни в Ленинград, ни из него. Пока нет поезда, мы не воюем, как появился — рукопашная. В бой вступали поездные бригады, раненые, с их помощью отбрасывали немцев, а ночью они опять под насыпью. За спиной у немцев посёлок, за нами только снег. Остаться живыми могли как я, только раненые, их ночами от нас забирали, а живую силу подбрасывали. Каждый день бой — и всё повторяется. Вот такой был конвейер».
Оказывается, это были всего лишь «бои местного значения». И это далеко ещё не Демянский котёл, куда мы добираемся!
От такого «ликбеза» мурашки по телу поползли. Наконец мы в военкомате. Дежурный, выслушав нас, отправил в отдел по захоронению (так много погибших, что существует такой отдел), к майору. Тот раздвинул чёрные шторки на карте района и со знанием дела всё рассказал и показал. Но на мой вопрос «Как туда добраться?» он только пожал плечами. Пошли к военкому.
Нас отправились на автобусе. Мы подъехали к селу, около которого на пригорке угадывалось кладбище. У второго дома стояли женщины, мы подошли, рассказали, кто мы и зачем здесь.
Женщины охотно и уверенно отвечали на наши вопросы: «Да мы хорошо помним этот бой, врукопашную сходились. Бой только к вечеру стих, немца наши всё-таки отогнали. И за всю войну он дальше того холма не приближался. Да, день мы точно запомнили, был же Старый Новый год, как не запомнить».
— А много наших в том бою полегло, и как их хоронили?
— Много, — ответила одна из женщин. — С полсотни, наверное. Хоронили их на следующий день, во главе с комиссаром, молоденький такой. Да, мы на похоронах тоже были. Командир выступал, три раза вверх стреляли».
— Как же их хоронили, ведь земля была стылая, и столько надо было захоронить?
— А их в балочку посносили и закрыли снегом, а весной перезахоронили, вон на том кладбище. Война ж была.
…Отец! Ты не одинок. Ты лежишь в кругу тех солдат, с которыми шёл в атаку. Не грусти, мы еще навестим тебя и передадим поклон от родной земли!
Такая обычная жизнь
Родился Николай Иванча в селе Лопанка 20 января 1925 года в семье председателя колхоза «Труженик» Целинского района Александра Абрамовича и простой колхозницы Акулины Прокофьевны Иванча.
Николай был старшим сыном в семье. Помогал растить младшего брата Ивана и сестру Марию. На долю того поколения выпал 1933 голодный, холодный год. Из горького жмыха и сурепы, мать пекла лепёшки, давала детям по одной. Единственной кормилицей семьи была корова. Благодаря ей все остались живы. Николай перешел в восьмой класс. Продолжать учебу в школе не пришлось. 22 июня 1941 г. грянула Великая Отечественная. Школу закрыли, а детей отправили под город Батайск рыть окопы. Вернувшись домой, подростки, в том числе и Николай, были направлены на курсы трактористов.
В марте 1942 года, получив удостоверение механизатора, вместе со сверстниками он пахал, сеял, культивировал, убирал урожай. Тем временем немцы, захватив город Ростов-на-Дону, рвались к Сталинграду. Возникла необходимость эвакуации скота, техники. С болью в сердце целинцы подожгли элеватор, чтоб не достался врагу.
Женщины и подростки гнали скот, технику к Краснодару. Они не знали, что в этом городе идут ожесточенные бои. В пяти километрах от Кугульты эвакуированные были окружены колонной немцев и взяты в кольцо. Фашисты велели им вернуться обратно с техникой и скотом. За неповиновение — расстрел.
Они вернулись домой, оставив скот и технику. Так подростки спасли скот, трактора и комбайны.
В конце 1943 г. Советская Армия выбила фашистов из Целинского района. К этому времени Николаю исполнилось 18 лет. Он ушел добровольцем на фронт. В апреле 1943 года, приняв присягу, сражался с врагом на передовой.
Однажды, стоя часовым на посту, он увидел в траве немцев, поднял тревогу. Доложил командиру о предполагаемой дислокации немцев. Бойцы пошли в наступление, уничтожили большое количество немцев.
В боях на Миус-фронте был тяжело ранен. Находился на лечении в городе Ульяновске. После выписки из госпиталя был направлен в Сызрань для дальнейшего прохождения службы. Здесь Николай прошел спецподготовку, стал служить в отдельном 101-стрелковом корпусе при ОКР (отдел контрразведки) 221-й дивизии.
Группу из семи человек возглавлял Иванча. Контрразведчики проникали в тыл врага, брали «языков» с важными для командования сведениями, документами. Его десант «СМЕРШ» (смерть шпионам) наводил страх на немцев. Каждый раз, провожая группу на задание, командир просил:
— Ребята! Останьтесь живы!
Они возвращались, отдыхали и вновь шли в тыл врага.
После Победы над Германией солдатский путь Николая не завершился. Еще пять лет он служил в Чехословакии. Выполнял разведывательные задания…
В Россию шли своим ходом. Дойдя до города Коломня Львовской области, пришлось принять участие в разгроме Кишиневской и Шевченовской группировок. Бандеровцы всячески оказывали сопротивление. Командир взвода, старший сержант Николай Александрович Иванча был оставлен в армии. Но ему дали заслуженный отпуск. Приехал в родное село и понял, что к военной службе не вернётся. Он твердо решил вернуться к гражданской жизни.
Окончив школу десятников-строителей, работал в Мартыновском районе бригадиром комплексной строительной бригады. После отучился год в высшей партийной школе, работал секретарем парторганизации Целинского райпищекомбината. С его именем связано строительство винцеха, карамельного, маслоцеха, складов, конторы, мельницы. Здесь же доработал мельником до ухода на пенсию.
Исполняя обязанности секретаря партийной организации, он был отзывчивым, внимательным. Заходя в его кабинет, человек знал наверняка, что без решения своей проблемы оттуда не уйдет. Работая на пищекомбинате, был избран народным заседателем. В числе боевых наград земляка — Орден Отечественной войны первой степени, две медали Жукова, медаль «За Победу над Гер- манией в Великой Отечественной войне 1941-1945 г.г.», медаль за освобождение Праги, Чехословацкая медаль за храбрость, два Ордена Красной Звезды, Орден Красного Знамени, медаль «За отвагу», стойкость, мужество.
В мирное время награжден медалью «За доблестный труд», юбилейными медалями.
На главной улице Советской раньше стоял стенд «Лучшие люди Целинского района», на нём были размещены портреты передовиков производства, ветеранов войны и труда. Портрет Николая Александровича занимал свое заслуженное место в этом ряду.
Со своей супругой, Раисой Тимофеевной, познакомился на свадьбе друга. Прожили 58 лет в мире, согласии, любви — они ценили, понимали и уважали друг друга. Прошло 40 дней, как ушла из жизни любимая женщина, мама, бабушка, прабабушка. Инсульт… Но надо жить дальше. Дочь, Таисия Николаевна, внук Сергей Владимирович, внучка Светлана Владимировна Полуцкие заботятся об отце, дедушке. Правнуки Матвей и Дима ходят в детский сад. Они еще не знают, что их прадедушка Коля — человек, который своими руками делал историю…
Первый и последний бой
Война. Страшное слово. Годы войны были очень тяжёлыми для всего народа Советского Союза, а уж для тех, кто был на фронте, тяжесть их нельзя переоценить. Миллионы воинов погибли, миллионы вернулись с фронта калеками. Об одном участнике Великой Отечественной, ныне живущем в хуторе Тубянском, который 20 ноября этого года отметит свой 90-летний юбилей, я и хочу рассказать.
Степан Васильевич Лыков родился 20 ноября 1923 года в крестьянской семье в селе Верхняя Гнилуша Верхне-Мамоновского района Воронежской области. Как и у многих крестьянских детей, жизнь у Стёпы была трудной. Он рано познал тяжёлый труд, безденежную жизнь, постоянную борьбу за выживание.
В местной школе Степан закончил 7 классов, и правление совхоза направило его в Павловскую сельскохозяйственную школу, где он получил специальность агронома и стал работать в совхозе. Но счастливо жить помешала война.
19 декабря 1941 года Степан Лыков был призван в армию. Пройдя военную подготовку, он был зачислен стрелком-санинструктором в 5-ю стрелковую роту 335-го стрелкового полка. В начале апреля 1942 года сформированный полк был переброшен в Калужскую область, и уже 17 апреля вступил в бой с немцами в районе Зайцевой горы.
5-я стрелковая рота вела бой на главном направлении прорыва вражеской обороны. Этот бой для Степана Васильевича оказался первым и последним. Вытаскивая с поля боя тяжело раненных бойцов в безопасное место (а спас санинструктор 26 человек), он получил тяжёлое ранение в левое предплечье разрывной пулей. Несмотря на страшную боль и большое кровотечение, он смог доползти до второй нашей траншеи, откуда его сразу переправили в полковой полевой медпункт, где на второй день ему вручили медаль «За боевые заслуги». Так был оценён боевой труд санинструктора Степана Васильевича Лыкова, которому и было-то на тот момент 18 лет.
Через три дня его отправили в госпиталь в Москву, оттуда в госпиталь №1019 в Уфу, где он пробыл до конца августа 1942 года.
По состоянию здоровья после тяжёлого ранения он был признан инвалидом и комиссован из рядов армии. Этот период Степан Васильевич вспоминает с большой грустью, так как уже далеко позже от командиров и однополчан при встрече на Зайцевой горе в 1981 году узнал, что при освобождении этого района погибло более 4 тысяч бойцов и офицеров 58-й стрелковой дивизии, в составе которой был и 335-й стрелковый полк.
Возвратясь на родину инвалидом, Степан с боевого фронта попал на фронт трудовой. Работал Степан Васильевич агрономом в совхозах «Павловском», «Зубриловском» Чертковского района, в совхозе «Мигулинском» и сельхозорганизациях Верхнедонского района.
Перед юбилейным днём рождения я побывала у Степана Васильевича. Более двух часов вели беседу. По сей день память у ветерана светлая: «Частенько память меня возвращает в те далёкие военные годы, к которым я отношусь с большим уважением и гордостью. Только очень жаль, что умерли мои дорогие люди — жена и дочка».
С женой Фаиной Ивановной Степан Васильевич прожил в мире и согласии более 60 лет. Они родили и воспитали четырёх детей — сына и трёх дочерей, одна из них умерла. Старый воин гордится, что родился на воронежской земле, работал и живёт сегодня на Верхнем Дону среди трудолюбивых землепашцев, хлеборобов, гостеприимных, терпеливых, законопослушных и доверчивых россиян. Счастлив, что большую часть жизни прожил в эпоху становления и развития социализма. Добрыми словами отзывается о годах пребывания в комсомоле, «… которые меня и моих сверстников воспитали патриотами Родины».
По сей день Степан Васильевич считает себя настоящим коммунистом: вступив в КПСС в 1963 году, он и по сей день является членом КПРФ. На его парадном пиджаке строго по значимости расположены государственные награды, которыми награждён ветеран войны, инвалид второй группы С.В. Лыков. Среди многих юбилейных наград самыми значимыми для него являются орден Отечественной войны I степени, медаль «За боевые заслуги», медаль «За победу над Германией», медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне».
Да, какого-то отдельного подвига он не совершил. Но он в числе миллионов совершил тот подвиг, который мы называем Победой. Да и после победы он из разрухи поднимал нашу державу. К людям, которые прошли войну, я с юных лет чувствую глубокое уважение. С возрастом оно только усиливалось. Это очень «качественные» люди. Сколько испытаний на их долю выпало, а души не зачерствели. Часто думаю о том, что сегодня молодёжь может многое потерять, если не научится почитать, уважать старших. Некоторые молодые, материально обеспеченные люди (как сейчас говорят, «упакованные»), раздражаются, когда надо помочь старикам: дать денег, что-то купить. Я смотрю на них и думаю: «А что будет с вами через определённое время? Ваши дети могут быть ещё более чёрствыми». Неужели надо пережить бедность, трудности, чтобы быть добрым и не быть жадным?
В настоящее время Степан Васильевич Лыков живёт один, ему помогает соцработник. О причине такой жизни я его расспрашивать не стала, а он сам не рассказал.
[/center]Дожить до Победы и жить после
Василий Захарович Кондрашкин, ветеран Великой Отечественной войны, начал свой воинский путь в самом начале Второй мировой. В 1941 году ему было 17 лет.
Следуя огромному патриотическому подъему среди молодежи, да и не только, он явился с группой 17-летних парней в военкомат города Калинина (Твери) с требованием отправить их на фронт. Настойчивость молодых была удовлетворена — Василия с группой товарищей отправили на военную учебу в город Подольск, что под Москвой.
Фашисты рвались к столице со всех сторон, бои не прекращались ни днем, ни ночью. Через полтора месяца враг был уже под Можайском. Советские войска защищались с восточной стороны.
В одном из оборонительных боев под Москвой Василий принял боевое крещение. В этом бою он потерял своего лучшего товарища Николая Шишкина. Осенью 1941-го Василий вызвался идти в разведку — достать "языка", за что и получил самую дорогую свою награду — медаль "За отвагу".
Советские войска продолжали отступать на запад от Москвы. Ново-Александровка — деревня, где окопалась часть, в которой воевал Василий, не раз переходила из рук в руки, а 6 декабря, в одном из тяжелейших боев он получил контузию. Два с половиной месяца госпиталя — и снова на фронт. Из 36-го отдельного мотополка, где Кондрашкин был водителем мотоцикла, после контузии и лечения он стал командиром стрелкового отделения, участником обороны Сталинграда.
Здесь, под Сталинградом, его настигла вторая пуля — и снова госпитальная койка до апреля 1943 года. Потом шестимесячные курсы младших лейтенантов на станции Волчанец (Курская область), после них Василий становится командиром взвода ПТР 53-го отдельного противотанкового истребительного дивизиона.
В 1944-м году Василий Кондрашкин — командир взвода ПТР 224-го гвардейского стрелкового полка 72-й стрелковой дивизии до марта 1945 года, а потом до конца войны — командир стрелковой роты 215-го стрелкового полка 77-й стрелковой дивизии. Участвовал в штурме и взятии Будапешта, освобождал Прагу, штурмовал и брал Берлин.
Огненные дороги войны от Москвы до Берлина не прошли для Кондрашкина бесследно — он инвалид Великой Отечественной войны 2-й группы, имеет награды: орден Отечественной войны 1-й степени, медали "За взятие Будапешта", "За оборону Москвы", "За освобождение Праги", "За взятие Берлина", "В память 850-летия Москвы", знак "25 лет Победы в Великой Отечественной войне" и трудовую награду — медаль "Ветеран труда", полученную Василием Захаровичем в 1986 году.
19 августа Василий Захарович отпраздновал свое 87-летие. Пожелаем здоровья и долголетия ветерану!
«Всех не перебьют, кто-то да уцелеет!»
А 9 сентября шести фронтовикам Целинского района Ростовской области были вручены юбилейные медали "65 лет освобождения Республики Беларусь от немецко-фашистских захватчиков", переданные в Целинский отдел военного комиссариата посольством Белоруссии. Ветераны Великой Отечественной войны И.П. Ефимов, М.У. Лазарев, И.И. Маевский, И.С. Гриненко, В.Д. Еделькин, М.М. Гирфанов были весьма растроганы тем, что белорусский народ спустя десятилетия после окончания Второй мировой войны помнит и чтит российских воинов-освободителей, принёсших мир на их родную землю.
К сожалению, в этот день ещё один участник освобождения "отбился от строя". Дело в том, что В.И. Шестопалов уже месяц как переехал из станицы Сладкая Балка в город Сальск. Ведь самочувствие с годами лучше не становится, да и давнее ранение даёт о себе знать. Вот и перебрался Владимир Иванович вместе со своею супругою Александрой Леонтьевной к детям, а те и рады стараться окружить родителей теплотой и заботой.
Но вернёмся к медали. "Награда пришла, и мы её вручим обязательно!" — пообещал военком и слово своё сдержал. 13 сентября в актовом зале районной администрации В.И. Шестопалов получил-таки на свой китель долгожданную медаль от белорусов. Начальник отдела военного комиссариата Сергей Вячеславович Шпаков пожелал ветерану здоровья — это самое главное, а вместе с тем счастья, бодрости духа и семейного уюта.
"Служу России!" — с гордостью сказал ветеран.
После награждения мы немножко побеседовали с фронтовиком… Когда началась война, Владимиру Ивановичу едва исполнилось 16 лет, жил он тогда в станице Сладкая Балка. "Призвали меня на службу. Как себя вести в бою, всё нам преподавали на бегу, — рассказывает В.И. Шестопалов, — времени на вразумительное обучение не было. И когда кто-то говорил, что ему непонятно, единственным ответом инструктора было: "Поймёшь, как пулю в лоб получишь". Жёстко. Но такова была реальность. На войне как на войне — сегодня жив, а завтра — нет. И отступать некуда…"
На всю жизнь Владимиру Ивановичу врезалось в память, как их, ещё мальчишек, направили прорывать блокаду Ленинграда, выбивать оттуда немецких оккупантов. "Идём мы строем по одной из улиц Ленинграда с автоматами в руках, — вспоминает В.И. Шестопалов, — смотрим, а недалеко от полыхающего в огне дома стоит бабушка и, сложа в молитве ладони, причитает: "Да мои ж вы сыночки! Куда вас гонят! На верную смерть!" А мы ей хором в ответ: "Всех не перебьют, кто-то да уцелеет!"
А сколько боёв ещё было до конца войны! Каждый день — на волосок от смерти. Про таких, как Владимир Иванович, вообще говорят: "В рубашке родился", ведь он был не просто бойцом, а сапёром! И за всю войну — только одно ранение. "В метре от меня разорвался снаряд, я упал, — говорит В.И. Шестопалов, — тут ко мне подбегает друг Василий Кукушкин и говорит: "Да ты живой? Вот это удача!" Смотрим, а у меня большой палец на правой стопе прострелен. Вот так: от снаряда спасся, а пуля ужалила. Тут же нашли санинструктора, он мне ногу перевязал".
Четыре месяца в госпитале — и опять на передовую. Куда только ни заводила фронтовая дорога — и в Сибирь, и под Монголию… "А освобождение Белоруссии чем запомнилось?" — допытываюсь я у ветерана. "Мы пилили деревья, делали из них стеллажи и переправляли наши танки через болота. Волоком за собою тащили пушки. Заходили с тыла и выбивали немцев. Да, они такого не ожидали. Как мы их кромсали налево и направо! Я ведь, знаете, до Берлина дошёл, потом наши войска переправились на остров Рюген и там уже добили немцев".
"Что, отвоевали и домой?" — спрашиваю у Владимира Ивановича Шестопалова. Оказалось, нет. "Я после войны долг Родине отдавал ещё семь с половиной лет, — признаётся он. — Служил в Германии, в Бернау. А потом вернулся в Сладкую Балку. Как раз была уборочная страда…"
Великая Отечественная война осталась где-то позади — в прошлом веке, на страницах учебников по истории, в кинолентах. И навечно в памяти тех, кто воевал, кто видел всё это воочию, кто выстоял, выжил, победил! Каждый вечер к В.И. Шестопалову сбегаются внуки (а их у него пятеро, да ещё три правнучки) и просят: "Деда, расскажи о войне, тебе страшно было?"
И Владимир Иванович в очередной раз повествует, как разминировал блокадный Ленинград, о своём ранении, о том, за что получил боевые медали, добавляя при этом: "Страшно — не страшно, призвали — значит, надо бить врага!" Конечно, всех ужасов войны он детям не рассказывает.
"Не дай Бог, чтобы такое выпало на их долю, — говорит Владимир Иванович, — пусть живут и радуются каждому новому дню. Как мне хочется, чтобы войны больше никогда не было. А ещё можно я обращусь к жителям района? Храните память о тех, кто погиб в далёкие сороковые, и относитесь с уважением к ныне живущим ветеранам".
Информация