Следователи МВД Чеченской республики ищут преступников среди русских солдат
В августе 2011 года оперативная группа МВД Чечни арестовала офицера ханты-мансийского ОМОНа Сергея Захарова и этапировала его в Грозный, где он находится под следствием по сей день. За месяц до этого из Грозного в управление МВД по ХМАО пришел запрос: как выяснилось, Захарова и его сослуживцев «подозревают» в избиении мирного жителя Грозного, которого они «обвиняли» в хранении взрывчатки. Всё бы ничего, да это дело было не вчера, а в 2000 году, в ходе проведения в Чеченской республики антитеррористической операции и установления конституционного порядка.Данный инцидент вызвал настоящую волну возмущения как в обществе, так и в силовых структурах ХМАО. В адрес президента и премьер-министра была отправлена серия обращений с требованиями разрешить сложившуюся ситуацию и защитить офицера МВД от произвола. Авторы обращений, среди которых немало ветеранов боевых действий, сообщают о нахождении в Нижневартовске группы чеченских следователей, которая занимается незаконным сбором личных сведений о сотрудниках ханты-мансийского ОМОНа, принимавших участие в антитеррористической операции в Чечне. Сообщается, что на многих омоновцев уже собрано достаточно большое количество данных. При этом сбор данных производится с явным нарушением законодательства и использованием коррупционных механизмов. По некоторым сведениям, у ветеранов есть основания подозревать, что к находящемуся под следствием Захарову применяются пытки, выбиваются показания на его сослуживцев.
Среди ханты-мансийских полицейских распространяется убеждение, что арест Захарова и сбор сведений на других его сослуживцев является ни чем иным, как местью со стороны бывших боевиков, встречающих «понимание» в среде местного руководства силовых структур.
История с Захаровым – это определённый рубеж, которого достигла политика по разрешению чеченского конфликта, в основе которой одновременно лежат:
• успешное завершение антитеррористической операции и уничтожение организованных сил бандподполья, поддерживаемого из-за рубежа;
• добрая воля федеральной власти, пошедшей на «обнуление» всех прегрешений отдельных чеченских граждан;
• стопроцентное признание чеченской элитой первого обстоятельства и согласие на игру по правилам, вытекающим из предыдущего пункта.
Политика федеральной власти в Чечне также предполагает возвращение боевиков к мирной жизни, в том числе и их возвращение в органы местной власти и МВД. Однако эта политика ни в коей мере не подразумевает такого «энтузиазма», какой проявляется в действиях некоторых официальных лиц Чеченской Республики с точки зрения осмысления, а тем более пересмотра итогов боевых действий.
И вот в этом смысле засекречивание командованием личных данных своих бойцов – шаг, безусловно, правильный, но являющийся полумерой. Оно имеет сугубо «оборонительный» характер и похоже на уход от проблемы: вы можете «расследовать» что угодно и искать кого угодно, а мы от вас «спрячемся», так что вы ничего и никого не найдёте.
Подчеркнём, что ни о каком «межэтническом конфликте» речи не идёт. Проблема носит сугубо административный характер. Однако сказать, что проблема дошла до критического рубежа, – ничего не сказать. За этим рубежом следует либо решение проблемы российской власти на самом высшем уровне, либо всплеск националистического радикализма.
Информация