Почему мы стали меньше говорить о Донбассе
Очень сложно писать о том, что совсем недавно было частью души. Было, но потом почему-то перестало быть. Изменилась душа? Может быть. Или пришла мудрость? Дай-то Бог. Но факт остается фактом. Нас все меньше и меньше интересует то, что происходит на Украине и, в частности, на Донбассе? Однозначно, нет.
Читатели уже заметили резкое уменьшение количества материалов по этой тематике. И сокращение это произошло не от лени авторов. Сокращение пришло именно с потерей самой возможности получения информации. Мы специально просмотрели материалы по Новороссии за последние недели. Неинтересно и нечитаемо.
Но сегодня — не о глобальной усталости от темы Донбасса в частности. Почему мы прекратили писать о Донбассе? Почему «ВО» прекратило писать о Донбассе? Виноват "путинслил" или что-то другое?
Никто и никого не сливал. Кроме, конечно, самого Донбасса. С сентября этого года этот регион превратился в зону информационного отчуждения. Нет, конечно, началось все чуть раньше. Как-то стали исчезать контакты. Потом, через других людей, мы стали узнавать о том, что кто-то попал на подвал. Кто-то ушел по непонятным причинам. Кто-то вообще вернулся или переехал в Россию. А кого-то не могут найти. Просто потерялся, и все. Война.
Были документы, были записи разговоров, были видеосъемки. И эти материалы становились основой для наших статей. Любой, кто когда-либо был в зоне боевых действий, подтвердит простую истину — всякая информация должна быть строго ограничена. Иначе стремление к правде может привести к гибели людей. Потому некоторые материалы уже больше года лежат и ждут своего часа. Их время просто еще не пришло. Но они есть.
Но все равно мы старались честно писать не только о победах, но и о негативе. Не скажу, что были друзьями с бойцами и командирами тогда ещё ополчения, но хорошими знакомыми точно. И при этом часто спорили о дальнейших путях развития Донбасса. С чем-то соглашались, в чем-то оставались на своих позициях. При этом все понимали, у каждого своя работа. И работа добровольца-помощника, журналиста нисколько не легче работы солдата.
То, что власть на Донбассе меняется, стало ясно тогда, когда каким-то непостижимым (но не для тех, кто представлял себе подноготную власти) обстоятельствам был смещен председатель законодательного собрания. Тогда, когда были окончательно отстранены от власти те, кто противостоял Захарченко и Пушилину.
Помните информационный всплеск после этого переворота? Писали многие. Писали много. Писали разное. Но у большинства все-таки проскальзывала надежда на то, что ничего страшного не случилось. Этакая арифметическая уверенность — от перестановки слагаемых сумма не меняется. Ну, поменяли одну фамилию на другую. Одного на другого. На месте виднее, кто какому месту соответствует.
Да и вместе с хрупким миром пришли возможности получить какие-то деньги. А тот, кто выше во власти имеет, соответственно, больше возможностей. Мы ни в коем случае никого не обвиняем. Мы просто констатируем то, что происходило в Донецке и других городах. Для обвинений нужны железобетонные доказательства. С документами, с показаниями свидетелей и потерпевших. У нас этого нет. Да и не наше это дело. Для этого существуют спецслужбы, следственные органы, прокуратура.
А что было потом? Потом были сообщения о множестве добровольцев из нашей страны, которые по разным причинам задержаны. Потом был поток других добровольцев, которые разочаровавшись в ЛДНР, вернулись домой. Потом были странные и трагические происшествия. Потом были ещё более странные изменения в людях. Поверьте, среди наших знакомых есть люди, которым сам черт не брат. Люди, которые не знают слова «страх». И доказали это много раз в боях. И эти люди, даже тогда, когда есть возможность о чем-то поговорить, что-то выяснить, сразу уходят от разговора. Я этого не знаю, я сейчас вообще этим не интересуюсь. И дальше в том же духе.
Больше всего удивил звонок от человека, который пользовался нашим безграничным доверием в те времена. На его слово можно было полагаться с закрытыми глазами. Офицер, бывший советский спецназовец-ГРУшник. Он водил своих людей, самим же созданное небольшое подразделение туда, куда не приснилось бы в самом страшном кошмаре. Теперь он тоже водит. Правда, китайский тяжелый самосвал на одной из строек в России. Хороший итог для карьеры. Спросить о судьбе его группы язык не повернулся.
Точно так же изменилось и информационное пространство Донбасса. Вспомните статьи авторов с той стороны. Ни одной статьи о бойцах. Ни одной статьи о политической ситуации. Ни одной статьи о том, как строят республики. Не военный регион, а какое-то подобие рая на земле. То праздник, то конкурс, то посещение руководством детского дома. То цветы сажают.
Сейчас, читая комментарии к статьям, можно видеть людей из ЛДНР. Это прекрасно. Значит, свобода осталась. Свобода пока еще есть. Только вот периодически в комментариях стали появляться те же нотки, что и в украинских СМИ. Россия уже не интересуется Донбассом. Россия слила русский мир. Россия не бросила только Крым. Остальных бросила.
УкроСМИ, правда, те же претензии предъявляют к Западу. Но это не особо важно. Главное, все почему-то бросили.
Почему Донбасс отгородился от России в информационном плане, мы не знаем. И не хотим знать. Всегда придерживались и придерживаемся мнения: это должны решать те, кто там живет. Почему Новороссия, которая когда-то начиналась как свободная страна с народной властью, стала полностью закрытой территорией, тоже не понятно. Почему МГБ и прочие силовые структуры стали там всесильными, тем более странно. Это больше похоже на диктатуру, знаете ли...
Все это время мы не оставляли попыток наладить двустороннее общение с независимыми коллегами из обеих республик. С теми, кто может дать реальную картинку происходящего и реальную аналитику. И, хотя наши усилия увенчались успехом, ощущение странности происходящего не покидает.
Хочешь сделать репортаж о школе — принеси разрешение от минобразования. Хочешь рассказать о коммунальщиках — разрешение от соответствующего министерства.
И так в любой, особо подчеркиваю, в любой сфере. Что в ЛНР, что в ДНР. Я был крайне удручен тем фактом, что для того, чтобы человек попал в интернат, для которого мы в прошлом году привезли подарки, и сделал несколько снимков, надо ехать в Луганск и везти письменное разрешение на съемку и интервью. Это несмотря на то, что человек — журналист и сотрудник СМИ из Алчевска.
Не лучше, отмечу, обстоят дела и в ДНР. Там без разрешения можно только праздники и митинги посещать. Мы очень надеемся, что наши оставшиеся друзья в обеих республиках все-таки помогут нам прорвать информационную блокаду, имеющую место быть.
Читатели уже заметили резкое уменьшение количества материалов по этой тематике. И сокращение это произошло не от лени авторов. Сокращение пришло именно с потерей самой возможности получения информации. Мы специально просмотрели материалы по Новороссии за последние недели. Неинтересно и нечитаемо.
Но сегодня — не о глобальной усталости от темы Донбасса в частности. Почему мы прекратили писать о Донбассе? Почему «ВО» прекратило писать о Донбассе? Виноват "путинслил" или что-то другое?
Никто и никого не сливал. Кроме, конечно, самого Донбасса. С сентября этого года этот регион превратился в зону информационного отчуждения. Нет, конечно, началось все чуть раньше. Как-то стали исчезать контакты. Потом, через других людей, мы стали узнавать о том, что кто-то попал на подвал. Кто-то ушел по непонятным причинам. Кто-то вообще вернулся или переехал в Россию. А кого-то не могут найти. Просто потерялся, и все. Война.
Были документы, были записи разговоров, были видеосъемки. И эти материалы становились основой для наших статей. Любой, кто когда-либо был в зоне боевых действий, подтвердит простую истину — всякая информация должна быть строго ограничена. Иначе стремление к правде может привести к гибели людей. Потому некоторые материалы уже больше года лежат и ждут своего часа. Их время просто еще не пришло. Но они есть.
Но все равно мы старались честно писать не только о победах, но и о негативе. Не скажу, что были друзьями с бойцами и командирами тогда ещё ополчения, но хорошими знакомыми точно. И при этом часто спорили о дальнейших путях развития Донбасса. С чем-то соглашались, в чем-то оставались на своих позициях. При этом все понимали, у каждого своя работа. И работа добровольца-помощника, журналиста нисколько не легче работы солдата.
То, что власть на Донбассе меняется, стало ясно тогда, когда каким-то непостижимым (но не для тех, кто представлял себе подноготную власти) обстоятельствам был смещен председатель законодательного собрания. Тогда, когда были окончательно отстранены от власти те, кто противостоял Захарченко и Пушилину.
Помните информационный всплеск после этого переворота? Писали многие. Писали много. Писали разное. Но у большинства все-таки проскальзывала надежда на то, что ничего страшного не случилось. Этакая арифметическая уверенность — от перестановки слагаемых сумма не меняется. Ну, поменяли одну фамилию на другую. Одного на другого. На месте виднее, кто какому месту соответствует.
Да и вместе с хрупким миром пришли возможности получить какие-то деньги. А тот, кто выше во власти имеет, соответственно, больше возможностей. Мы ни в коем случае никого не обвиняем. Мы просто констатируем то, что происходило в Донецке и других городах. Для обвинений нужны железобетонные доказательства. С документами, с показаниями свидетелей и потерпевших. У нас этого нет. Да и не наше это дело. Для этого существуют спецслужбы, следственные органы, прокуратура.
А что было потом? Потом были сообщения о множестве добровольцев из нашей страны, которые по разным причинам задержаны. Потом был поток других добровольцев, которые разочаровавшись в ЛДНР, вернулись домой. Потом были странные и трагические происшествия. Потом были ещё более странные изменения в людях. Поверьте, среди наших знакомых есть люди, которым сам черт не брат. Люди, которые не знают слова «страх». И доказали это много раз в боях. И эти люди, даже тогда, когда есть возможность о чем-то поговорить, что-то выяснить, сразу уходят от разговора. Я этого не знаю, я сейчас вообще этим не интересуюсь. И дальше в том же духе.
Больше всего удивил звонок от человека, который пользовался нашим безграничным доверием в те времена. На его слово можно было полагаться с закрытыми глазами. Офицер, бывший советский спецназовец-ГРУшник. Он водил своих людей, самим же созданное небольшое подразделение туда, куда не приснилось бы в самом страшном кошмаре. Теперь он тоже водит. Правда, китайский тяжелый самосвал на одной из строек в России. Хороший итог для карьеры. Спросить о судьбе его группы язык не повернулся.
Точно так же изменилось и информационное пространство Донбасса. Вспомните статьи авторов с той стороны. Ни одной статьи о бойцах. Ни одной статьи о политической ситуации. Ни одной статьи о том, как строят республики. Не военный регион, а какое-то подобие рая на земле. То праздник, то конкурс, то посещение руководством детского дома. То цветы сажают.
Сейчас, читая комментарии к статьям, можно видеть людей из ЛДНР. Это прекрасно. Значит, свобода осталась. Свобода пока еще есть. Только вот периодически в комментариях стали появляться те же нотки, что и в украинских СМИ. Россия уже не интересуется Донбассом. Россия слила русский мир. Россия не бросила только Крым. Остальных бросила.
УкроСМИ, правда, те же претензии предъявляют к Западу. Но это не особо важно. Главное, все почему-то бросили.
Почему Донбасс отгородился от России в информационном плане, мы не знаем. И не хотим знать. Всегда придерживались и придерживаемся мнения: это должны решать те, кто там живет. Почему Новороссия, которая когда-то начиналась как свободная страна с народной властью, стала полностью закрытой территорией, тоже не понятно. Почему МГБ и прочие силовые структуры стали там всесильными, тем более странно. Это больше похоже на диктатуру, знаете ли...
Все это время мы не оставляли попыток наладить двустороннее общение с независимыми коллегами из обеих республик. С теми, кто может дать реальную картинку происходящего и реальную аналитику. И, хотя наши усилия увенчались успехом, ощущение странности происходящего не покидает.
Хочешь сделать репортаж о школе — принеси разрешение от минобразования. Хочешь рассказать о коммунальщиках — разрешение от соответствующего министерства.
И так в любой, особо подчеркиваю, в любой сфере. Что в ЛНР, что в ДНР. Я был крайне удручен тем фактом, что для того, чтобы человек попал в интернат, для которого мы в прошлом году привезли подарки, и сделал несколько снимков, надо ехать в Луганск и везти письменное разрешение на съемку и интервью. Это несмотря на то, что человек — журналист и сотрудник СМИ из Алчевска.
Не лучше, отмечу, обстоят дела и в ДНР. Там без разрешения можно только праздники и митинги посещать. Мы очень надеемся, что наши оставшиеся друзья в обеих республиках все-таки помогут нам прорвать информационную блокаду, имеющую место быть.
Информация