Разгромный спецсчет
Новый закон о гособоронзаказе принес предприятиям ОПК лишь неприятности
В статье генерального директора АО «Арзамасский приборостроительный завод имени П. И. Пландина» Олега Лавричева «Для кого писан новый закон?» были названы основные недостатки нормативно-правовой базы деятельности предприятий ОПК. Разговор о проблемах, возникающих с исполнением федерального закона № 275 «О гособоронзаказе», продолжает Олег Кошкур, генеральный директор ООО «Завод высоковольтных электронных компонентов «Прогресс» (Ухта).
После прочтения закона первой возникает мысль: на основе какой концепции и идеологии он писался? Декларируемые цели благие, слов нет – усиление контроля, снижение себестоимости продукции, повышение эффективности работы предприятий, выполняющих ГОЗ. Но речь пойдет не о цели, а о пути, к ней ведущем. И вариант выбран явно не оптимальный.
Перечислю наиболее очевидные проблемы, возникающие при реализации закона.
1. Разрушение реальной кооперации, поскольку в предложенных условиях более чем вероятен отказ части поставщиков работать с соблюдением вводимых норм. Законодательно принудить их выполнять букву этого закона невозможно, они просто уйдут с рынка поставщиков комплектующих, чтобы не работать себе в убыток.
2. Развал реального производства посредством финансовых манипуляций со спецсчетами и деньгами на них. Например, прибыль блокируется на спецсчетах до выполнения головным исполнителем контракта (1–7 и более лет). Кто будет компенсировать инфляционные потери? Где брать средства на обновление основных фондов? При ставке кредита в банке 20–23 процента и разрешенной рентабельности 20 процентов (для любых предприятий всех форм собственности, всех отраслей) развитие исключается. Проценты по кредиту не могут быть выше рентабельности.
3. Невозможность или крайняя затруднительность выполнения налогового, гражданского и трудового законодательства. Как следствие – соответствующие проблемы у предприятия. Например, существует прямой запрет на выплату авансов по зарплате. Непонятно, как ее вообще выплачивать с одновременным начислением налогов ста семидесяти сотрудникам с пятисот счетов. И как вести расчеты с поставщиками с тех же 500 счетов, если мелкие, средние и даже крупные поставщики отказались открывать у себя спецсчета в уполномоченных банках?
4. Кратное увеличение численности бухгалтерии, создание экономических отделов, отделов труда и заработной платы и прочих подразделений для ведения раздельного учета финансово-хозяйственной деятельности по контрактам. Расчеты показывают, что для буквального выполнения закона нам необходимо набрать 50–60 специалистов в вышеуказанные подразделения. (Справка: на заводе работают 170 человек. То есть более 30 процентов персонала будет занято в непроизводственном секторе?) При средней зарплате 35 тысяч рублей (с налогами) фонд заработной платы в год увеличивается минимум на 25 миллионов, а еще нужно создать рабочие места, обеспечить их техникой и ПО… Это тоже стоит немалых денег. Для непосвященных: все эти суммы лягут на себестоимость продукции, то есть повысят ее цену. В нашем конкретном случае – и он типичен для огромного числа предприятий, связанных с поставками комплектующих, в том числе для оборонной промышленности, – набрать высококвалифицированных специалистов для данной работы невозможно. В поселке, где находится предприятие, просто нет соответствующей кадровой базы. И как мы работали без этого 12 лет? Кто установил нормативы для обслуживания спецсчетов и ведения раздельных учетов по контрактам для крупносерийных производств общепромышленных комплектующих?
Отсутствуют как методики, адаптированные для конкретных предприятий, по ведению раздельных спецучетов финансово-хозяйственной деятельности по контрактам, так и программные платформы для автоматизации таких учетов. А практика такова: завод выпускает более 250 тысяч учетных единиц в год, 2500 номиналов, по 20 рецептурам, циклы производства – от 45 до 120 дней, количество штук в заказе – от 1 до 10 тысяч различных типов и номиналов, причем разделение изделий по принадлежности к конкретному контракту появляется лишь в конце технологической цепочки, а вести раздельный учет по операциям не позволяет технология. Для примера, даже если не вдаваться в технологические подробности: невозможно в мельницу на 250 литров загрузить рецептуру состава на одно изделие в объеме 0,1 литра. А конкретный контракт может подразумевать поставку именно одного изделия – и будь добр обеспечить его полным бюрократическим сопровождением.
5. Кратное увеличение затрат на администрирование в связи с обслуживанием сотен спецсчетов в нескольких банках. Ближайший от нас банк находится в 35 километрах, при этом надо принять во внимание отсутствие системы электронного управления и документооборота «клиент – спецсчет – банк» и крайне ограниченный интернет-трафик (в Москве, возможно, удивятся, но в стране еще много мест, куда не дотянулось оптоволокно и где Интернета может не быть по нескольку дней).
Допустим, все предприятия нашли силы и возможности работать строго в соответствии с буквой нового закона, им не оставили выбора. Что получим в результате? Коллапс или как минимум сильное ухудшение экономического состояния предприятий, связанных с ОПК, и собственно оборонных компаний, а также отрасли в целом. Срыв выполнения ГОЗ по срокам фактически гарантирован.
К тому же монополизация финансовых потоков в пяти банках и бюрократизация в проведении операций наверняка приведут к понуждению в привлечении кредитов для выполнения ГОЗ именно в этих банках. Фактически закон предопределяет «национализацию» предприятий любых форм собственности всей кооперационной цепочки. При этом монополии (электроэнергетика, газ, ЖКХ и прочие) остались за рамками этой «национализации» и не участвуют в ней. За 12 лет (с 2003 по 2015-й) мы имеем рост тарифов на электроэнергию – 496 процентов, на газ – 547 процентов, на воду – 384 процента, что можно вполне трактовать как наложенный государством запрет на экономическое развитие.
Есть еще и такая неочевидная, на первый взгляд, вещь, как раскрытие кооперационных цепочек, что облегчает иностранным «партнерам» усложнение или блокировку работы отдельных предприятий и целых отраслей. Вся информация о кооперации идет по открытым каналам связи. Скажем, при закупках прецизионных станков ведущего мирового производителя условием для поставки оборудования продавец выставил раскрытие информации о кооперации покупателя. При обнаружении в цепи кооперации предприятий, работающих на ОПК, сделка прекращается и оборудование не поставляется. То, что в конкретном случае российских аналогов таким станкам нет и в обозримом будущем не появится, никого не волнует.
275-й ФЗ запрещает закупать оборудование на деньги по контрактам, мотивируя это тем, что предприятие должно осуществлять подобные закупки только из собственных средств. То есть из прибыли, которая, как отмечалось выше, блокируется до полного выполнения головным предприятием госконтракта, или на кредитные средства под безумные проценты. Как же выполнять производственную программу по выпуску изделий без возможности оперативного управления ресурсами – хотя бы с целью покупки нового оборудования?
275-й ФЗ блокирует и возможность самостоятельных закупок предприятием материалов, сырья (в частности химического) за рубежом. При полном отсутствии импортозамещения по основным видам используемого сырья (химически чистые оксиды) нам грозит остановка производства. В нашем случае сырье невозможно приобретать исключительно к конкретному контракту, в граммах и килограммах, как того требует новый закон. Закупки ведутся большими партиями, тоннами, в противном случае стоимость поставок многократно возрастает.
А еще пресловутый закон ставит малые и средние предприятия, поставляющие для ОПК комплектующие и материалы, в заведомо неравные условия с предприятиями госсектора:
-нет компенсации процентной ставки по кредитам;
-нет финансирования фондов по модернизации;
-нет планируемой загрузки производственных мощностей;
-нет ритмичности работы.
Очень важно. Этот закон ставит отечественные предприятия в заведомо невыгодные условия по сравнению с иностранными компаниями.
Методика применения 275-го ФЗ не прописана, но уже озвучивается военными чиновниками. Картина получается такая. Пока не подписан контракт и не получена оплата по нему (за любое количество изделий), завод должен стоять, сырья на склад не закупать, внешние источники (электроэнергия, газ, вода и пр.) отключить, люди сидят по домам и ждут команды. Как только контракт подписан и получена оплата (а по госконтракту и без нее), предприятие обязано выпустить изделия: мгновенно закупается, контролируется, опробуется и завозится сырье, включаются внешние источники обеспечения (электричество, тепло…), пооперационно приглашаются работники и начинается цикл производства. И так по каждому контракту – от одного до десятков тысяч изделий.
Однако военные чиновники не дают ответов на вопросы:
-какое производство выдержит такой ритм работы;
-как быстро это производство прекратит свое существование;
-какая будет себестоимость изделий;
-какие сроки выпуска изделий будут в реальности при существующей логистике с учетом удаленности предприятия от промышленных, ресурсных и логистических центров, от поставщиков сырья и как быть с поставками специального импортного сырья;
-какие поставщики будут делить поставки сырья на граммы и килограммы по контрактам, если предусмотрены только крупнотоннажные поставки?
А если (в большинстве случаев это именно так) стоимость контракта не покрывает ни фонд заработной платы, ни налоговые отчисления, ни оплату электроэнергии, газа, воды? Не забудем, что перерывы между контрактами могут составлять от одного до трех месяцев. Что делать с технологией, людьми в это время?
Еще один пример из практики: высокотемпературная печь выходит на режим +1 градус в час, а нужно вывести на +1500 градусов и остановка после выполнения контракта должна идти с такой же обратной скоростью. А если скорость будет другая, то для второго контракта нужно строить новую печь (4–6 месяцев и 30 миллионов рублей).
Я жду того, кто сможет внятно рассказать, как управлять пятьюстами счетами на малом предприятии. Кто объяснит, почему ни слова не говорится о планировании заказов хотя бы на пять лет вперед. Хотелось бы узнать, дождемся ли мы распоряжений о строительстве отечественных заводов по производству химического сырья, о создании производств специализированного испытательного оборудования и измерительной техники.
В итоге хотелось бы законов, которые будут стимулировать развитие предприятий, а не усложнять им жизнь. А для этого те, кто инициирует и разрабатывает подобные документы, должны хотя бы иногда прислушиваться к людям, которым приходится руководствоваться этими законами, применять их в практической деятельности.
В статье генерального директора АО «Арзамасский приборостроительный завод имени П. И. Пландина» Олега Лавричева «Для кого писан новый закон?» были названы основные недостатки нормативно-правовой базы деятельности предприятий ОПК. Разговор о проблемах, возникающих с исполнением федерального закона № 275 «О гособоронзаказе», продолжает Олег Кошкур, генеральный директор ООО «Завод высоковольтных электронных компонентов «Прогресс» (Ухта).
После прочтения закона первой возникает мысль: на основе какой концепции и идеологии он писался? Декларируемые цели благие, слов нет – усиление контроля, снижение себестоимости продукции, повышение эффективности работы предприятий, выполняющих ГОЗ. Но речь пойдет не о цели, а о пути, к ней ведущем. И вариант выбран явно не оптимальный.
Перечислю наиболее очевидные проблемы, возникающие при реализации закона.
1. Разрушение реальной кооперации, поскольку в предложенных условиях более чем вероятен отказ части поставщиков работать с соблюдением вводимых норм. Законодательно принудить их выполнять букву этого закона невозможно, они просто уйдут с рынка поставщиков комплектующих, чтобы не работать себе в убыток.
2. Развал реального производства посредством финансовых манипуляций со спецсчетами и деньгами на них. Например, прибыль блокируется на спецсчетах до выполнения головным исполнителем контракта (1–7 и более лет). Кто будет компенсировать инфляционные потери? Где брать средства на обновление основных фондов? При ставке кредита в банке 20–23 процента и разрешенной рентабельности 20 процентов (для любых предприятий всех форм собственности, всех отраслей) развитие исключается. Проценты по кредиту не могут быть выше рентабельности.
3. Невозможность или крайняя затруднительность выполнения налогового, гражданского и трудового законодательства. Как следствие – соответствующие проблемы у предприятия. Например, существует прямой запрет на выплату авансов по зарплате. Непонятно, как ее вообще выплачивать с одновременным начислением налогов ста семидесяти сотрудникам с пятисот счетов. И как вести расчеты с поставщиками с тех же 500 счетов, если мелкие, средние и даже крупные поставщики отказались открывать у себя спецсчета в уполномоченных банках?
4. Кратное увеличение численности бухгалтерии, создание экономических отделов, отделов труда и заработной платы и прочих подразделений для ведения раздельного учета финансово-хозяйственной деятельности по контрактам. Расчеты показывают, что для буквального выполнения закона нам необходимо набрать 50–60 специалистов в вышеуказанные подразделения. (Справка: на заводе работают 170 человек. То есть более 30 процентов персонала будет занято в непроизводственном секторе?) При средней зарплате 35 тысяч рублей (с налогами) фонд заработной платы в год увеличивается минимум на 25 миллионов, а еще нужно создать рабочие места, обеспечить их техникой и ПО… Это тоже стоит немалых денег. Для непосвященных: все эти суммы лягут на себестоимость продукции, то есть повысят ее цену. В нашем конкретном случае – и он типичен для огромного числа предприятий, связанных с поставками комплектующих, в том числе для оборонной промышленности, – набрать высококвалифицированных специалистов для данной работы невозможно. В поселке, где находится предприятие, просто нет соответствующей кадровой базы. И как мы работали без этого 12 лет? Кто установил нормативы для обслуживания спецсчетов и ведения раздельных учетов по контрактам для крупносерийных производств общепромышленных комплектующих?
Отсутствуют как методики, адаптированные для конкретных предприятий, по ведению раздельных спецучетов финансово-хозяйственной деятельности по контрактам, так и программные платформы для автоматизации таких учетов. А практика такова: завод выпускает более 250 тысяч учетных единиц в год, 2500 номиналов, по 20 рецептурам, циклы производства – от 45 до 120 дней, количество штук в заказе – от 1 до 10 тысяч различных типов и номиналов, причем разделение изделий по принадлежности к конкретному контракту появляется лишь в конце технологической цепочки, а вести раздельный учет по операциям не позволяет технология. Для примера, даже если не вдаваться в технологические подробности: невозможно в мельницу на 250 литров загрузить рецептуру состава на одно изделие в объеме 0,1 литра. А конкретный контракт может подразумевать поставку именно одного изделия – и будь добр обеспечить его полным бюрократическим сопровождением.5. Кратное увеличение затрат на администрирование в связи с обслуживанием сотен спецсчетов в нескольких банках. Ближайший от нас банк находится в 35 километрах, при этом надо принять во внимание отсутствие системы электронного управления и документооборота «клиент – спецсчет – банк» и крайне ограниченный интернет-трафик (в Москве, возможно, удивятся, но в стране еще много мест, куда не дотянулось оптоволокно и где Интернета может не быть по нескольку дней).
Допустим, все предприятия нашли силы и возможности работать строго в соответствии с буквой нового закона, им не оставили выбора. Что получим в результате? Коллапс или как минимум сильное ухудшение экономического состояния предприятий, связанных с ОПК, и собственно оборонных компаний, а также отрасли в целом. Срыв выполнения ГОЗ по срокам фактически гарантирован.
К тому же монополизация финансовых потоков в пяти банках и бюрократизация в проведении операций наверняка приведут к понуждению в привлечении кредитов для выполнения ГОЗ именно в этих банках. Фактически закон предопределяет «национализацию» предприятий любых форм собственности всей кооперационной цепочки. При этом монополии (электроэнергетика, газ, ЖКХ и прочие) остались за рамками этой «национализации» и не участвуют в ней. За 12 лет (с 2003 по 2015-й) мы имеем рост тарифов на электроэнергию – 496 процентов, на газ – 547 процентов, на воду – 384 процента, что можно вполне трактовать как наложенный государством запрет на экономическое развитие.
Есть еще и такая неочевидная, на первый взгляд, вещь, как раскрытие кооперационных цепочек, что облегчает иностранным «партнерам» усложнение или блокировку работы отдельных предприятий и целых отраслей. Вся информация о кооперации идет по открытым каналам связи. Скажем, при закупках прецизионных станков ведущего мирового производителя условием для поставки оборудования продавец выставил раскрытие информации о кооперации покупателя. При обнаружении в цепи кооперации предприятий, работающих на ОПК, сделка прекращается и оборудование не поставляется. То, что в конкретном случае российских аналогов таким станкам нет и в обозримом будущем не появится, никого не волнует.
275-й ФЗ запрещает закупать оборудование на деньги по контрактам, мотивируя это тем, что предприятие должно осуществлять подобные закупки только из собственных средств. То есть из прибыли, которая, как отмечалось выше, блокируется до полного выполнения головным предприятием госконтракта, или на кредитные средства под безумные проценты. Как же выполнять производственную программу по выпуску изделий без возможности оперативного управления ресурсами – хотя бы с целью покупки нового оборудования?
275-й ФЗ блокирует и возможность самостоятельных закупок предприятием материалов, сырья (в частности химического) за рубежом. При полном отсутствии импортозамещения по основным видам используемого сырья (химически чистые оксиды) нам грозит остановка производства. В нашем случае сырье невозможно приобретать исключительно к конкретному контракту, в граммах и килограммах, как того требует новый закон. Закупки ведутся большими партиями, тоннами, в противном случае стоимость поставок многократно возрастает.
А еще пресловутый закон ставит малые и средние предприятия, поставляющие для ОПК комплектующие и материалы, в заведомо неравные условия с предприятиями госсектора:
-нет компенсации процентной ставки по кредитам;
-нет финансирования фондов по модернизации;
-нет планируемой загрузки производственных мощностей;
-нет ритмичности работы.
Очень важно. Этот закон ставит отечественные предприятия в заведомо невыгодные условия по сравнению с иностранными компаниями.
Методика применения 275-го ФЗ не прописана, но уже озвучивается военными чиновниками. Картина получается такая. Пока не подписан контракт и не получена оплата по нему (за любое количество изделий), завод должен стоять, сырья на склад не закупать, внешние источники (электроэнергия, газ, вода и пр.) отключить, люди сидят по домам и ждут команды. Как только контракт подписан и получена оплата (а по госконтракту и без нее), предприятие обязано выпустить изделия: мгновенно закупается, контролируется, опробуется и завозится сырье, включаются внешние источники обеспечения (электричество, тепло…), пооперационно приглашаются работники и начинается цикл производства. И так по каждому контракту – от одного до десятков тысяч изделий.
Однако военные чиновники не дают ответов на вопросы:
-какое производство выдержит такой ритм работы;
-как быстро это производство прекратит свое существование;
-какая будет себестоимость изделий;
-какие сроки выпуска изделий будут в реальности при существующей логистике с учетом удаленности предприятия от промышленных, ресурсных и логистических центров, от поставщиков сырья и как быть с поставками специального импортного сырья;
-какие поставщики будут делить поставки сырья на граммы и килограммы по контрактам, если предусмотрены только крупнотоннажные поставки?
А если (в большинстве случаев это именно так) стоимость контракта не покрывает ни фонд заработной платы, ни налоговые отчисления, ни оплату электроэнергии, газа, воды? Не забудем, что перерывы между контрактами могут составлять от одного до трех месяцев. Что делать с технологией, людьми в это время?
Еще один пример из практики: высокотемпературная печь выходит на режим +1 градус в час, а нужно вывести на +1500 градусов и остановка после выполнения контракта должна идти с такой же обратной скоростью. А если скорость будет другая, то для второго контракта нужно строить новую печь (4–6 месяцев и 30 миллионов рублей).
Я жду того, кто сможет внятно рассказать, как управлять пятьюстами счетами на малом предприятии. Кто объяснит, почему ни слова не говорится о планировании заказов хотя бы на пять лет вперед. Хотелось бы узнать, дождемся ли мы распоряжений о строительстве отечественных заводов по производству химического сырья, о создании производств специализированного испытательного оборудования и измерительной техники.
В итоге хотелось бы законов, которые будут стимулировать развитие предприятий, а не усложнять им жизнь. А для этого те, кто инициирует и разрабатывает подобные документы, должны хотя бы иногда прислушиваться к людям, которым приходится руководствоваться этими законами, применять их в практической деятельности.
Информация