У последнего станка
Глупые снаряды не дождались умных голов
Отработав в новом году две недели, коллектив специализирующегося на снарядном станкостроении Тульского научно-исследовательского технологического института (ТНИТИ) опять отправлен в вынужденный отпуск на два месяца – до 31 марта. С боеприпасами для артиллерии покончено или они возникнут в апрельской повестке дня?
Критическая ситуация с производством снарядов сложилась не сегодня. Сказать точнее – с непроизводством. Поднятая «Военно-промышленным курьером» минувшей осенью тема («Голодающий Бог войны») далека от закрытия.
“ От неприкосновенного государственного запаса артиллерийских снарядов к 2006 году осталось 20 процентов ”
Чтобы не случилось беды большей, нежели в 1941 году, настоятельно необходимо восстановление массового снарядного производства, что невозможно без подъема станкостроения, в первую очередь Тульского научно-исследовательского технологического института.
Что касается станкостроения вообще, в мае 2015-го в отрасли отмечено очередное 43-процентое падение по отношению к предыдущему году, а новые производства, создаваемые в Ульяновске и Тульской области, носят отверточный характер. К тому же их продукция не годится для изготовления корпусов крупнокалиберных снарядов, основных в современной артиллерии. Между тем ТНИТИ в этом году посулили заказ всего лишь на один снарядный станок.
Не надо аплодисментов
Специализированная вычислительная подсистема СВП-24, установленная на российские штурмовики и бомбардировщики, произвела сенсацию – в Сирии массово используют устаревшие по всем статьям бомбы свободного падения, которые доставляются к цели с точностью самых современных самонаводящихся боеприпасов. Россия может теперь использовать огромные резервы «глупых» бомб, накопленные за время холодной войны, запас их едва ли небесконечен. И каждая способна поразить цель с феноменальной точностью – три – пять метров.
Возникает резонный вопрос: зачем на протяжении двух десятков лет уничтожались армейские аналоги авиабомб – 152-мм артиллерийские снаряды. Наверняка нечто вроде СВП-24 можно создать и для крупнокалиберных орудий. Более того, система – давайте ее для простоты назовем СВП-152 – окажется проще и дешевле авиационной, поскольку пушка стоит на месте или перемещается с танком и самоходкой намного медленнее самолета.
Если бы производство новых артиллерийских снарядов остановили для того, чтобы с новыми прицельными системами с успехом использовать огромный советский запас, было бы понятно. Но его уже нет. Он в значительной степени уничтожен пожарами на складах и подрывом на полигонах. Нет и системы, которую мы условно назвали СВП-152.
Компания, производящая СВП-24, долгое время добивалась принятия своей разработки на вооружение – в Министерстве обороны было много противников. Можно лишь строить догадки, почему генералы противились появлению СВП-24. Ведь ее внедрение подрубило бесконтрольность утилизации авиабомб: сколько уничтожалось, а сколько исчезало иными способами – поди узнай.
Артиллерийским снарядам повезло меньше – для них никто не придумывал СВП, зато гордились «Краснополями» и «Китоловами». Результат выше всяких похвал. Индии последний раз поставляли по 37 тысяч долларов за штуку. Но вряд ли наши прославленные оружейники уровня Грабина и Шипунова рукоплескали бы этим победам.
Снаряды особой выдержки
Прежде чем запускать процесс варварской утилизации снарядов, стоило бы перечитать книгу Василия Грабина «Оружие победы»: «…в артиллерии длительность хранения боеприпасов была установлена в 25 лет, и даже после этого срока они должны служить безотказно». Инспектор артиллерии комкор Н. Н. Воронов при испытании новой грабинской пушки отказался заменить французские снаряды, пролежавшие на складах с 1915 года, несмотря на то, что случались разрывы гильз, сделанных из плохой латуни, утратившей пластичные свойства. «В армии французских снарядов столько, что на учебных стрельбах их не израсходовать. Что же, прикажете их выбросить?».
В остальном к снарядам не было претензий, и грабинцы… «создали иной затвор, обеспечивающий извлечение разорвавшейся гильзы». Вот это отношение к делу! А в военном министерстве образца двухтысячных предпочли для маневров залезть в неприкосновенный запас, нежели использовать боеприпасы с истекшими сроками хранения. Ведь можно же было продлевать сроки службы, периодически отстреливая некоторое количество от партий. Можно было разоружать изделия промышленным способом, сохраняя «корпуса» и прочие металлические детали, составляющие львиную долю стоимости. Тем не менее приговорили к смерти 108 миллионов артиллерийских снарядов и незамедлительно привели приговор в исполнение на 68 полигонах и 193 площадках подрыва во всех военных округах.
Откуда такая ретивость? Кому жгли карман неуничтоженные снаряды?
В те же двухтысячные с баллистическими ракетами поступили куда разумнее. Первоначальный гарантийный срок (10 лет) эксплуатации подвижных грунтовых комплексов «Тополь» продлевался неоднократно. Последний раз – до 2019 года, и кажется, уже достиг 30 лет.
За «Тополя» порадуемся, но ведь и артиллерийским снарядам можно было выдавать такое же продление срока годности… Неужели они менее надежны? Там же считаное количество деталей и все прошли 100-процентный контроль. Стало быть, 108 миллионов утилизированных снарядов могли еще использоваться – какие-то 10, а другие и все 30 лет.
Гром грянул. А что мужик?
Давайте пройдемся по азам. Во-первых, должен быть неприкосновенный государственный запас артиллерийских снарядов, по крайней мере на год войны. Насколько известно, от него уже к 2006 году осталось 20 процентов.
Во-вторых, текущее производство должно быть массовым, миллионным. Тем более что НЗ следует восполнять. К тому же в особый период разворачиваться будет поздно – воевать придется тем, что в наличии.
В-третьих, только производство, состоящее из высокопродуктивного оборудования, автоматических линий, а в идеале – полностью автоматизированное может обеспечить выпуск дешевой и качественной продукции, соответствующей требованиям времени. ТНИТИ понадобилось 25 лет, чтобы достичь такого уровня.
Главной причиной того, что институт не сумел реализоваться в псевдорыночной российской экономике, является не слабость руководства, далекого от снарядного производства, а отсутствие заказов от заводов отрасли. А тем снарядные станки не нужны из-за сокращения госзаказа до минимума, опасного для обороноспособности страны.
До поры само существование института, сохранявшего возможность и способность изготовления снарядных станков (все годы хоть поштучно, но делали), внушало надежды, что будет отмашка и все сумеем быстро вернуть на круги своя.
Но грянул гром (война в Донбассе и Сирии), а «мужик» в лице чиновников, отвечающих за снарядное дело, креститься не торопится.
Износ станочного парка в отрасли – от 80 до 100 процентов, и при этом новое оборудование никто не просит. Это можно объяснить лишь тем, что производство занимается «самоедством» – разбирает на запчасти одни станки, комплектуя другие. Такое возможно только при условии совершенно микроскопического госзаказа.
Стало быть, виноватых в бедственном положении ТНИТИ надо искать на самом верху. По-видимому, современная российская Военная доктрина, как это уже бывало в нашей истории, перестала считать артиллерию «Богом войны». Становится ясно, что кому-то кажется, что артиллерийские снаряды будто бы отжили свой век. Отсюда пренебрежение производством и станками.
Но с этим нельзя шутить. Отрасль не одним днем выращивалась и даже не годами, а десятилетиями. Четверть века забвения могут аукнуться весьма тяжкими последствиями.
Справка «ВПК»
Заказов нет, долги остались
Тульский научно-исследовательский технологический институт (ТНИТИ) создан 27 апреля 1961 года как межотраслевое проектно-конструкторское и технологическое бюро по автоматизации и механизации машиностроения. В 1994-м преобразован в ОАО «ТНИТИ».
Институт разрабатывал и внедрял уникальные операционные станки в массовых количествах, обеспечивая снарядное производство на всех заводах данного профиля в СССР. В 90-е годы из-за практически полного исчезновения госзаказа на выпускаемую продукцию ТНИТИ оказался в сложном экономическом положении. В настоящее время стоит вопрос о существовании уникального института: из 3500 человек остались 280, долги, по данным на середину декабря 2015 года, – 330 миллионов рублей.
Отработав в новом году две недели, коллектив специализирующегося на снарядном станкостроении Тульского научно-исследовательского технологического института (ТНИТИ) опять отправлен в вынужденный отпуск на два месяца – до 31 марта. С боеприпасами для артиллерии покончено или они возникнут в апрельской повестке дня?
Критическая ситуация с производством снарядов сложилась не сегодня. Сказать точнее – с непроизводством. Поднятая «Военно-промышленным курьером» минувшей осенью тема («Голодающий Бог войны») далека от закрытия.
“ От неприкосновенного государственного запаса артиллерийских снарядов к 2006 году осталось 20 процентов ”
Чтобы не случилось беды большей, нежели в 1941 году, настоятельно необходимо восстановление массового снарядного производства, что невозможно без подъема станкостроения, в первую очередь Тульского научно-исследовательского технологического института.
Что касается станкостроения вообще, в мае 2015-го в отрасли отмечено очередное 43-процентое падение по отношению к предыдущему году, а новые производства, создаваемые в Ульяновске и Тульской области, носят отверточный характер. К тому же их продукция не годится для изготовления корпусов крупнокалиберных снарядов, основных в современной артиллерии. Между тем ТНИТИ в этом году посулили заказ всего лишь на один снарядный станок.
Не надо аплодисментов
Специализированная вычислительная подсистема СВП-24, установленная на российские штурмовики и бомбардировщики, произвела сенсацию – в Сирии массово используют устаревшие по всем статьям бомбы свободного падения, которые доставляются к цели с точностью самых современных самонаводящихся боеприпасов. Россия может теперь использовать огромные резервы «глупых» бомб, накопленные за время холодной войны, запас их едва ли небесконечен. И каждая способна поразить цель с феноменальной точностью – три – пять метров.
Возникает резонный вопрос: зачем на протяжении двух десятков лет уничтожались армейские аналоги авиабомб – 152-мм артиллерийские снаряды. Наверняка нечто вроде СВП-24 можно создать и для крупнокалиберных орудий. Более того, система – давайте ее для простоты назовем СВП-152 – окажется проще и дешевле авиационной, поскольку пушка стоит на месте или перемещается с танком и самоходкой намного медленнее самолета.Если бы производство новых артиллерийских снарядов остановили для того, чтобы с новыми прицельными системами с успехом использовать огромный советский запас, было бы понятно. Но его уже нет. Он в значительной степени уничтожен пожарами на складах и подрывом на полигонах. Нет и системы, которую мы условно назвали СВП-152.
Компания, производящая СВП-24, долгое время добивалась принятия своей разработки на вооружение – в Министерстве обороны было много противников. Можно лишь строить догадки, почему генералы противились появлению СВП-24. Ведь ее внедрение подрубило бесконтрольность утилизации авиабомб: сколько уничтожалось, а сколько исчезало иными способами – поди узнай.
Артиллерийским снарядам повезло меньше – для них никто не придумывал СВП, зато гордились «Краснополями» и «Китоловами». Результат выше всяких похвал. Индии последний раз поставляли по 37 тысяч долларов за штуку. Но вряд ли наши прославленные оружейники уровня Грабина и Шипунова рукоплескали бы этим победам.
Снаряды особой выдержки
Прежде чем запускать процесс варварской утилизации снарядов, стоило бы перечитать книгу Василия Грабина «Оружие победы»: «…в артиллерии длительность хранения боеприпасов была установлена в 25 лет, и даже после этого срока они должны служить безотказно». Инспектор артиллерии комкор Н. Н. Воронов при испытании новой грабинской пушки отказался заменить французские снаряды, пролежавшие на складах с 1915 года, несмотря на то, что случались разрывы гильз, сделанных из плохой латуни, утратившей пластичные свойства. «В армии французских снарядов столько, что на учебных стрельбах их не израсходовать. Что же, прикажете их выбросить?».
В остальном к снарядам не было претензий, и грабинцы… «создали иной затвор, обеспечивающий извлечение разорвавшейся гильзы». Вот это отношение к делу! А в военном министерстве образца двухтысячных предпочли для маневров залезть в неприкосновенный запас, нежели использовать боеприпасы с истекшими сроками хранения. Ведь можно же было продлевать сроки службы, периодически отстреливая некоторое количество от партий. Можно было разоружать изделия промышленным способом, сохраняя «корпуса» и прочие металлические детали, составляющие львиную долю стоимости. Тем не менее приговорили к смерти 108 миллионов артиллерийских снарядов и незамедлительно привели приговор в исполнение на 68 полигонах и 193 площадках подрыва во всех военных округах.
Откуда такая ретивость? Кому жгли карман неуничтоженные снаряды?
В те же двухтысячные с баллистическими ракетами поступили куда разумнее. Первоначальный гарантийный срок (10 лет) эксплуатации подвижных грунтовых комплексов «Тополь» продлевался неоднократно. Последний раз – до 2019 года, и кажется, уже достиг 30 лет.
За «Тополя» порадуемся, но ведь и артиллерийским снарядам можно было выдавать такое же продление срока годности… Неужели они менее надежны? Там же считаное количество деталей и все прошли 100-процентный контроль. Стало быть, 108 миллионов утилизированных снарядов могли еще использоваться – какие-то 10, а другие и все 30 лет.
Гром грянул. А что мужик?
Давайте пройдемся по азам. Во-первых, должен быть неприкосновенный государственный запас артиллерийских снарядов, по крайней мере на год войны. Насколько известно, от него уже к 2006 году осталось 20 процентов.
Во-вторых, текущее производство должно быть массовым, миллионным. Тем более что НЗ следует восполнять. К тому же в особый период разворачиваться будет поздно – воевать придется тем, что в наличии.В-третьих, только производство, состоящее из высокопродуктивного оборудования, автоматических линий, а в идеале – полностью автоматизированное может обеспечить выпуск дешевой и качественной продукции, соответствующей требованиям времени. ТНИТИ понадобилось 25 лет, чтобы достичь такого уровня.
Главной причиной того, что институт не сумел реализоваться в псевдорыночной российской экономике, является не слабость руководства, далекого от снарядного производства, а отсутствие заказов от заводов отрасли. А тем снарядные станки не нужны из-за сокращения госзаказа до минимума, опасного для обороноспособности страны.
До поры само существование института, сохранявшего возможность и способность изготовления снарядных станков (все годы хоть поштучно, но делали), внушало надежды, что будет отмашка и все сумеем быстро вернуть на круги своя.
Но грянул гром (война в Донбассе и Сирии), а «мужик» в лице чиновников, отвечающих за снарядное дело, креститься не торопится.
Износ станочного парка в отрасли – от 80 до 100 процентов, и при этом новое оборудование никто не просит. Это можно объяснить лишь тем, что производство занимается «самоедством» – разбирает на запчасти одни станки, комплектуя другие. Такое возможно только при условии совершенно микроскопического госзаказа.
Стало быть, виноватых в бедственном положении ТНИТИ надо искать на самом верху. По-видимому, современная российская Военная доктрина, как это уже бывало в нашей истории, перестала считать артиллерию «Богом войны». Становится ясно, что кому-то кажется, что артиллерийские снаряды будто бы отжили свой век. Отсюда пренебрежение производством и станками.
Но с этим нельзя шутить. Отрасль не одним днем выращивалась и даже не годами, а десятилетиями. Четверть века забвения могут аукнуться весьма тяжкими последствиями.
Справка «ВПК»
Заказов нет, долги остались
Тульский научно-исследовательский технологический институт (ТНИТИ) создан 27 апреля 1961 года как межотраслевое проектно-конструкторское и технологическое бюро по автоматизации и механизации машиностроения. В 1994-м преобразован в ОАО «ТНИТИ».
Институт разрабатывал и внедрял уникальные операционные станки в массовых количествах, обеспечивая снарядное производство на всех заводах данного профиля в СССР. В 90-е годы из-за практически полного исчезновения госзаказа на выпускаемую продукцию ТНИТИ оказался в сложном экономическом положении. В настоящее время стоит вопрос о существовании уникального института: из 3500 человек остались 280, долги, по данным на середину декабря 2015 года, – 330 миллионов рублей.
Информация