Бастион неприступного немецкого духа русские взяли за три дня
Как же их много! Судьбы, судьбы, судьбы. Как мало мы знаем о них, о рядовых солдатах войны, ковавших победу. Тысячи статей написаны о военачальниках, но кто же вспомнит о них, безвестных, фамилии которых вносит лишь писарь в список состава части, или они появляются скорбной строкой в похоронке. Вот и вся жизнь.
Что знает молодёжь о войне? Конкретно о той, самой страшной, что унесла, по самым грубым подсчётам, жизни более 20 миллионов человек. О той, что закончилась 71 год назад Великой Победой нашего народа над ужасом «коричневой чумы». Увы, очень мало, некоторые порою даже не помнят имена своих прадедов, сложивших головы на полях сражений. Но пока еще живы фронтовики, способные рассказать о ночных бомбежках, разоренных деревнях, расстрелянных мирных людях, замученных узниках концлагерей и о победных маршах наших полков и дивизий, мы должны их слушать, внимать каждому слову, запоминать и передавать следующим поколениям, чтобы, не дай Бог, этот кошмар не повторился вновь. А он ведь повторяется.
— Я вам покажу сейчас все документы, чтобы вы не думали, что я сочиняю что-то о своих военных годах, — начал нашу беседу ветеран Великой Отечественной войны Владимир Стефанович Гайворонский, хотя я даже не сомневалась в его боевых заслугах.
Ветеран достал потрепанный портфель, из которого извлек аккуратно перевязанную ленточкой коробку из-под конфет, и протянул мне пачку удостоверений: орден Отечественной войны, медаль Жукова, медали «За боевые заслуги» и «За отвагу», «За взятие Кенигсберга» и «За победу над Германией», множество юбилейных медалей — в основном в честь победы в Сталинградской битве.
— Сталинград я прошел от начала до конца, — продолжает рассказ Владимир Стефанович. — В июне 1942 года окончил восемь классов и вместе с другими ребятами-одногодками погнал колхозный скот за Волгу. Немцы подходили уже к нашему району, и надо было уводить стада, чтобы они не достались фашистам. Дошли мы до Капустина Яра, а тут приехали из полевого военкомата и забрали всех парней в Сталинград — на охрану заводов «Красный Октябрь» и «Метиз». Естественно, обороной лишь заводов дело не ограничилось.
Рядовой Гайворонский участвовал в боях за освобождение Сталинграда, служил в разведке.
— За полгода обороны города я привел 13 языков, — вспоминает Владимир Стефанович. — Были среди них и рядовые танкисты, и офицеры, и даже генерал! Девятерых немцев я уничтожил в бою один на один.
Не удивительно, что после этих подвигов рядовой боец был назначен командиром взвода разведки.
Ветеран развернул тряпичный свёрток и показал два ножа, с которыми ходил на задания. На одном из них был все тот же шнурок, что и 70 лет назад, с помощью которого нож крепился к ремню.
Уже в марте, после освобождения Сталинграда и начала нашего наступления, Гайворонского переправили в Саратовскую область, где готовили маршевые роты.
— Представляете, у нас там был целый подземный город! Сверху не было ничего заметно, а под землёй — множество ходов, там и проходило обучение солдат. Я, как уже опытный разведчик, объяснял бойцам, как идти в бой, на что обращать внимание в разведке, как оказать себе первую медицинскую помощь.
Через год Гайворонского перебросили в Брянскую область на обучение в кандидатскую роту младшего командного состава, а затем в Москву, где он прошел обучение на воздушного стрелка-радиста. И уже после этого в составе 129-го истребительного авиационного полка 1-й воздушной армии Владимир Стефанович оказался в Вильнюсе.
Свой первый вылет ветеран помнит, будто бы он был вчера, хотя прошел уже 71 год.
— Вдыхаешь, грузишься в самолет, летишь, выполняешь поставленную задачу, возвращаешься на аэродром, докладываешь начальству и только потом выдыхаешь. Сумасшедшее напряжение.
На счету стрелка Гайворонского два сбитых самолёта, но и немцы дважды сбивали их машины. Один раз пилот вынужден был садиться на лёд реки.
Больше всего запомнился Владимиру Стефановичу в этот момент бегущий по снегу заяц.
Второй раз вынужденную посадку совершили на немецкой территории. Фашисты их не обнаружили, и группа добралась к своим. А те их арестовали и три дня держали в камере, пока командование не разобралось, в чем дело.
Кенигсберг — отдельная страница в жизни Гайворонского. Здесь он получил ранение в голову.
— Почувствовал, что пуля попала в каску лишь тогда, когда кровь стала заливать лицо. Снял каску, в ней — отверстие, и тут выпадает пуля. Вот, храню до сих пор, — ветеран достал небольшой сверточек, — это пули и осколки, которые в меня попадали.
День Победы Владимир Стефанович встретил в Германии, в Восточной Пруссии, но до Берлина ещё было далеко. Он вспоминает, что их группа только что вернулась с вылета, и командир собрал всех в столовой. На столах вместо положенных ста граммов стояли маленькие бутылочки водки. Командир сказал «Победа!» Лишь на следующее утро бойцы осознали, что нацистская Германия повержена, и войне конец.
Сейчас Владимир Стефанович Гайворонский, прошедший Сталинград, Белоруссию, Польшу, Чехословакию, «вращавший Землю на запад», как пел Высоцкий, живёт один в стареньком домишке. Ему во всём помогает добросердечная соседка, а сам ветеран каждый год ждёт День Победы — самый значимый для него праздник.
За три дня учитель и его товарищи взяли Кенингсберскую крепость
Детство его прошло в хуторе Широко-Бахолдине Милютинского района. Когда ему было шесть лет, семья переехала в живописный хутор Вербочки. Многое пришлось ему пережить, потому что те годы для страны были тяжелые. Но Степан не жаловался никогда, стойко, по-мужски переносил все невзгоды и лишения. Решительность и твердость характера сформировались в нём рано. Ещё одна его отличительная черта — настойчивость. Это — Степан Фёдорович Наконечников, бывший учитель Вербочанской школы.
Родившись в простой крестьянской семье, он с юных лет мечтал стать учителем. И добился своего: в августе 1938 года Степан Федорович прибыл в начальную школу хутора Вербочки, где проработал сорок лет, всю свою жизнь посвятив воспитанию детей.
10 октября 1939 года он был призван на действительную службу и стал механиком-водителем танка, а потом окончил школу младших авиаспециалистов. Войну встретил Степан Федорович в городе Орше. Воевать ему довелось в жестоких оборонительных боях под Минском, Смоленском, Дорогобужем, Ельней, Вязьмой.
Это были самые тяжёлые дни: войскам приходилось отступать, оставляя родную землю. Видел Степан Фёдорович разрушенные города и села, слышал плач детей и матерей. Сердце разрывалось от боли, но руки еще тверже сжимали оружие. Верил и надеялся он на скорую победу, потому не прятался за спины друзей, не отсиживался в окопах. Не задумываясь, смело шел в атаку, рвался в самые опасные места. Не дрогнул он и перед надвигающейся опасностью стальных «тигров», взял у убитого казака противотанковое ружье, и в нескольких метрах от окопа — под немецкий танк, а потом открыл огонь по убегающим врагам из своего личного оружия.
Несколько раз Наконечников был ранен, контужен. Но, подлечившись, непременно возвращался в строй. В составе Прибалтийского фронта принимал участие в штурме Кенигсберга. Степан Фёдорович вспоминал, что, когда их полк подошёл к городским стенам и временно занял оборону, то они постоянно слышали с немецкой стороны весёлую музыку, которую специально была включена на полную мощность. Также солдаты слышали радиотрансляции с яростными призывами и воззваниями, смысл которых сводился к одному — такую защищённую крепость большевику взять не смогут, сломают себе зубы.
Но фашистские хвастуны ошиблись. Крепость была взята за считанные дни: штурм непосредственно Кенигсберга начался шестого апреля, а к вечеру девятого «абсолютно неприступный бастион немецкого духа» пал. Когда солдаты шли по городу, они видели, как на некоторых общественных зданиях были написаны призывы сражаться так, как сражались русские в Сталинграде. Только эти призывы не помогли немцам отстоять свою древнюю крепость, которая была взята в течение трёх дней.
А ещё солдаты видели, как на улицах висел ещё поистине удивительный призыв-сравнение: Севастополь немцы взяли за 250 дней, а Кенигсберг не будет взят никогда.
Удивительно, что немецкие идеологи приводили в качестве примера образцы русского мужества и основывали на них свою пропаганду.
До самой смерти бережно хранил сельский учитель медаль «За взятие Кенигсберга» и фотографию штурма города, где довелось ему встретить День Победы, до которого вместе со всеми шагал долгих 1418 дней и ночей. Одиннадцать медалей и орден Красной Звезды — его награды за ратные дела. Но разве они соизмеримы с жизнью?
1 ноября 1945 года вернулся Степан Наконечников в свои родные Вербочки, а через неделю уже вышел на работу, снова стоял у доски и учил детей премудростям грамоты. Любопытные мальчишки часто одолевали его вопросами, как и где воевал, а он всегда неизменно отвечал: «Про себя рассказывать ни к чему, а вот рядом со мной…» И подолгу вспоминал подвиги своих однополчан.
В 1978 году Степан Фёдорович ушел на пенсию, но был частым и желанным гостем в школе, помогал детям лучше познать историю родного края. Не пришлось ему встретить 40-летие Великой Победы, он ушёл из жизни накануне, 8 мая 1982 года.
Горящий снаряд в руках
Николаю Николаевичу Асанову — 92 года. Его «путь-дорожка фронтовая» началась в 1943 году, когда его мобилизовали и отправили в полковую школу, где готовили младший командирский состав. Получив там специализацию артиллериста и звание старшего сержанта, Николай был направлен в воинскую часть на Украину. Боевое крещение наш земляк получил в первый же день на фронте. Его батарея должна была по понтонам переправиться на другой берег Северского Донца и закрепиться там.
— Когда я оказался на том берегу, — вспоминает Николай Николаевич, — просто оторопел. Вся земля была устлана телами погибших. Говорят, что ко всему можно привыкнуть, но мне кажется, что к смерти привыкнуть невозможно. Не успели артиллеристы опомниться от увиденного, как налетели вражеские самолеты. Эскадрилья за эскадрильей немецкие асы по квадратам бомбили растущий у берега лесочек и прилегающую к нему территорию. После того как фашисты улетели, принялись подсчитывать потери. Трое погибших, раненые, из лошадей осталось только две, так что орудия пришлось переносить вручную.
Тем не менее, укрепились, заняли оборону, приняли бой.
— Вдруг я заметил, что рядом с боеприпасами произошел взрыв — ящики загорелись. В голове была только одна мысль: снарядов очень мало, их надо беречь, нельзя допустить, чтобы они взрывались. Я подбежал к горящему ящику, вытащил из него все боеприпасы, а ящик откинул далеко в сторону.
Командир обнял его и сказал: «Как ты не боялся, что снаряд взорвется у тебя в руках? Ты спас всю нашу батарею!» За этот мужественный поступок он был представлен к награде и получил свою первую медаль — «За отвагу».
В лес не только по грибы
При штурме укреплений Кенигсберга в апреле 1945 года Алексей Максимович Терехов был ранен легко в ногу и в живот. Пуля от немецкой винтовки на излете застряла под кожей (через 20 лет пуля выкатилась, когда он играл с внуком). Фронтовики неохотно отправлялись в тыловой госпиталь с лёгкими ранениями, потому что после выздоровления уже не попадали в свои части, а шли на пополнение в другие подразделения. Старшина Алексей Максимович поступил так же: курс лечения проходил в своей санитарной части.
Однажды с таким же раненым решили они добыть грибов для разнообразия солдатской пищи. После разгрома немецкой группировки в лесах оставались разрозненные группы немцев, не желавших сдаваться. Это все знали, поэтому взяли с собой оружие: товарищ — пистолет, а Алексей Максимович — ручной костыль, на который опирался, но при повороте ручки костыля извлекался штык. Так и пошли они за грибами.
Сначала шли вместе, но потом разошлись, перекликаясь, увлеклись и уже не слышали позывных. Грибов было в то время много. Уже корзина была полна, когда Алексей Максимович почуял запах дыма. За густой елью у костра сидели спиной к старшине два крупных немца в форме СС. На команду «Хенде хох!» они даже не пошевелились. Повторил команду — то же самое, но у немца справа рука медленно поползла в карман брюк. Решение принял мгновенно, вынул штык и вонзил в правое плечо.
Раненый не смог рукой достать «Вальтер» — оружие перешло к старшине. Последовала команда встать и следовать к расположению части. Немцы не хотели выполнять команду, пришлось пригрозить пистолетом.
Немецкий раненый требовал перевязку, но, как говорил старшина, он опасался, что могут появиться ещё враги, поэтому не позволял. Второй оказался без оружия, не нападал. С ними были два больших черных чемодана, и старшина заставил здорового немца нести их, тогда руки у немца были заняты. Привёл в штаб части. После допросов пленных выяснилось, что это два работника штаба дивизии, в чемоданах у них были ценные топографические карты.
Информация