НАТО – виртуальный противник
Недавно в издании «Украинская правда» было опубликовано интервью с грузинским генералом Георгием Каландадзе, экс-главой Объединенного Генштаба ВС Грузии, который с конца 2014 года работает на Украине, помогая ее армии. Самый интересный момент в этом интервью – рассказ о переходе ВС Грузии на стандарты НАТО. У нас по поводу этих стандартов написана масса глупостей, даже многие военные считают, что это, например, подразумевает обязательное немедленное перевооружение ВС нового члена альянса на «натовскую технику» (неясно только, какую – американскую, французскую, немецкую?). На самом деле стандарты эти относятся в первую очередь к системе управления. Ключевой момент этого рассказа следующий:
«Они очень внимательно относятся к потерям, потому что государство потом несет материальную ответственность.
Грубо говоря, ввязываться в бой можно, когда на одного противника приходится три наших. И при этом у нас есть поддержка авиации.
– То есть нет такого понятия, как «держать стратегические высоты до последнего солдата»?
– Не будем вдаваться в детали, потому что бывают разные ситуации. Важно понять, что натовский генерал прежде всего думает о потерях, а потом о задачах. Это другой тип управления».
Здесь надо добавить, что это не только другой тип управления, это другой тип мышления, который для армии является приговором. И это подтверждает то, что столь популярные у нас разговоры о «натовской угрозе» являются либо глупостью, либо пропагандой, либо тем и другим одновременно.
ДУТЫЙ ПОТЕНЦИАЛ
Можно было бы в очередной раз привести цифры, демонстрирующие, во сколько раз сократился натовский военный потенциал со времен окончания холодной войны, но это сокращение – лишь следствие нового типа мышления. Натовцы больше не могут воевать, потому что их армии перестали быть армиями (именно поэтому они массово сокращают танки, артиллерию и даже авиацию, которые все равно больше не нужны). А это, в свою очередь, отражение процессов, происходящих в западных обществах.
Разумеется, нет ничего хорошего, если боевая задача решается любой ценой, противник «заваливается трупами» солдат. Но если армия вообще отказывается от решения задачи, чтобы избежать потерь, то это уже не армия. Ее гораздо честнее просто распустить, чем кормить этого бессмысленного, но дорогостоящего паразита. Нет особых сомнений в том, что в обозримом будущем некоторые европейские страны сделают этот естественный и логичный шаг.
Здесь нельзя не привести пример Израиля. Эта страна со всех точек зрения – классическая западная демократия. А к жизни своих военнослужащих в армии Израиля относятся так трепетно, как, наверное, больше нигде в мире. Тем не менее израильский генерал думает прежде всего о задачах, а потом – как их решить с минимальными потерями. И почти всегда решает, причем именно с минимальными потерями.
Обсуждение того, что произошло с западными (в первую очередь европейскими) обществами – тема очень большая и совершенно отдельная. Видимо, наибольшее влияние на эти общества оказали два противоположных по содержанию фактора. С одной стороны, по психологии европейцев сокрушительный удар нанесли две мировых войны, перепахавшие эту часть света физически и морально. С другой стороны, слишком высокий уровень благосостояния тоже, видимо, наносит очень сильный удар по психологии: людям становится некуда стремиться и нечего желать. В итоге получился кумулятивный эффект, подтверждающий, что любая идея, доведенная до абсурда, превращается в свою противоположность.
КОРЯВАЯ ДЕМОКРАТИЯ
В Европе возобладал один весьма специфический тип демократии – леволиберальный с характерным для него гипертрофированным потаканием любым меньшинствам в ущерб нормальному большинству (это называется толерантностью и политкорректностью). До какой степени подавление меньшинствами большинства является демократией – вопрос чрезвычайно интересный. При этом нельзя не отметить, что эта самая леволиберальная идеология становится, по сути, тоталитарной (хотя ее лозунгом является как раз максимальная свобода), поскольку человек, не согласный с данной идеологией, немедленно, без всяких промежуточных этапов, объявляется фашистом. На самом деле европейские партии, на которые леволиберальный мейнстрим навесил ярлык фашистских (например, французский Национальный фронт), являются классическими правыми партиями первой половины ХХ века. Именно в таких партиях состояли два главных европейских антифашиста – Черчилль и де Голль. Но в их времена в Европе была демократия в ее классическом, естественном понимании, а не ее нынешнее извращение.
В высшей степени показательной в этом плане является ситуация, складывающаяся в Европе с мигрантами с Ближнего и Среднего Востока и из Африки. Эта миграция началась, разумеется, не с нынешней волны беженцев, она идет очень давно. Именно мигранты являются одними из главных объектов толерантности и политкорректности. В итоге почему-то все большая часть мигрантов воспринимает эти замечательные европейские идейные установки как слабость и глупость (причем создается ощущение, что это восприятие вполне справедливо). При этом не принято задавать толерантным и политкорректным европейским политикам вопрос: какое они имеют право, массово принимая мигрантов, ставить под удар безопасность и материальное благополучие собственных граждан, избирателей и налогоплательщиков? Какое они имеют право допускать создание в европейских городах растущих мигрантских районов, где никакие европейские законы не действуют (притом что равенство всех перед законом – один из столпов классической европейской демократии)? В конце концов, это негуманно даже по отношению к тем же мигрантам. И уж совершенно точно не имеет никакого отношения к демократии. Это имеет отношение к слабости и глупости.
Здесь снова невозможно не сослаться на опыт Израиля и не привести мнение его специалистов (их публиковала газета «Коммерсантъ» после брюссельских терактов). Так, старший научный сотрудник Израильского института национальной безопасности Йорам Швейцер сказал: «У нас в Израиле… есть места, где арабов больше, а евреев меньше, но у нас нет мест, где не действует закон». А подполковник Мордехай Кейдар, служивший в военной разведке Израиля, заявил: «Если европейцы будут и дальше придерживаться принципов политкорректности, они закончат в могиле. Демократия должна учиться защищать себя. Европейцам необходимо уже наконец определиться, кто они – демократия в осаде или демократия на пути к самоубийству».
Есть сильное подозрение, что правильным будет второй вариант ответа на вопрос подполковника Кейдара. В России очень многие люди всерьез надеются на то, что партии типа Национального фронта скоро в массовом порядке начнут приходить к власти в европейских странах. Увы, это иллюзия. На любой антииммигрантский митинг в любом европейском городе ответом становится как минимум не меньший по численности проиммигрантский митинг. При всей европейской свободе слова леволиберальная пропаганда очень эффективно промывает людям мозги на протяжении уже десятилетий. Поэтому для нормальных правых, к которым намертво приклеен ярлык «фашистов», даже 30% голосов – практически недостижимый потолок. Они могут быть довольно сильной оппозицией, но к власти не придут нигде и никогда.
Европейский гражданин, прочно усвоивший принципы толерантности и политкорректности, категорически не готов воевать с кем-либо и за что-либо. Очень высокий уровень материального благополучия также резко понижает желание человека идти на войну. Наконец, обязательным элементом леволиберальной идеологии является постмодернизм, в рамках которого, например, готовность к самопожертвованию (без которого военная профессия принципиально невозможна) не то что не приветствуется, а признается чем-то позорным. По всем этим причинам европейские армии способны воевать только против тех, кому вообще нечем ответить (о чем и сказал генерал Каландадзе). По всем этим причинам говорить о натовской угрозе для России как минимум абсурдно. Но Россия обязана извлекать из европейского опыта важнейшие уроки.
УРОКИ ДЛЯ РОССИИ
Один из них, например, в том, что грубейшей ошибкой является саморазоружение, моральное и физическое, которое демонстрирует Европа. Эту ошибку ни в коем случае нельзя повторять. Соответственно из того, что нынешнее НАТО не представляет для нас угрозы, ни в коем случае не следует, что нам можно разоружаться. Во-первых, НАТО – отнюдь не единственная потенциальная внешняя угроза для нас. Во-вторых, НАТО не является угрозой при нынешнем соотношении сил между ними и Россией, это принципиальный момент. При другом соотношении сил оно угрозой станет, как показали примеры Югославии и Ливии. Поэтому при любом сокращении государственного бюджета две сферы расходов должны быть «священны и неприкосновенны» – на оборону и безопасность и на науку и образование. Любые нынешние разговоры о том, что Россия слишком много тратит на оборону, должны пресекаться «в зародыше».
Другой урок в том, что армия всегда должна оставаться армией и ни в коем случае не должна превращаться в нынешней уродливый европейский синтез карательного отряда и богадельни. Поэтому, в частности, надо окончательно и навсегда забыть идею о «профессиональной армии», а воинский призыв со сроком службы в мирное время в один год вписать в Конституцию РФ.
Есть уроки не только военные, но и политические. Представители российской либеральной оппозиции предлагают вышеописанные европейские «странности» считать высшим достижением человеческой цивилизации, которые надо без осмысления и обсуждения ввести в нашей стране. Пожалуй, нет более верного способа быстрого и эффективного уничтожения России. Однако ответом на европейские уродства ни в коем случае не должны становиться собственные уродства, то есть впадение в откровенную архаику в стиле «православие, самодержавие, народность», признаки которой у нас сейчас просматриваются все сильнее. К сожалению, России очень сильно не хватает классической правой партии черчиллевско-деголлевского типа и классической демократии без ее доведения до абсурда.
Извлекать уроки России необходимо не только из европейского, но и из украинского опыта. Большая часть россиян считает события в этой стране результатом «происков Госдепа». Очень многие российские оппозиционеры умудряются видеть на Украине строительство то ли замечательной европейской демократии, то ли прекрасного национального государства, то ли великолепного синтеза этих двух явлений. На самом деле Украина – это Россия, доведенная до гротеска. То есть все наши недостатки там доведены до гипертрофированных, карикатурных масштабов. Только в этой стране криминально-олигархический переворот, случившийся в феврале 2014 года, могли назвать «революцией достоинства». Нынешняя украинская катастрофа показывает, к чему приводит страну слияние власти и олигархата до полной неразличимости в сочетании с пропагандистской промывкой мозгов населению до полной утраты им способности мыслить. Это не имеет ни малейшего отношения ни к демократии, ни к национальному строительству, а вот аналогии с нами видеть необходимо.
Если вернуться к началу статьи, то можно вспомнить о том, что в августе 2008 года грузинская армия, успешно перешедшая на натовские стандарты, при столкновении с российской армией, коей эти стандарты абсолютно чужды, не просто проиграла, но мгновенно развалилась и разбежалась, бросая вооружение и технику. И это притом что российская группировка не имела никакого численного превосходства над ВС Грузии (по крайней мере на земле). Украинская армия, разваленная всеми четырьмя предыдущими президентами этой страны, в последние два года демонстрирует способность хоть как-то воевать исключительно потому, что остается по своей сути глубоко советской. Переход на натовские стандарты для ВС Украины будет равнозначен их немедленному коллапсу. По крайней мере ни о какой войне в Донбассе после этого не может быть и речи. Соответственно остается только пожелать Киеву как можно быстрее осуществить этот процесс, столь удачно и откровенно описанный грузинским генералом.
Информация