Хуацяо. Диаспора номер один в экономике и политике Юго-Восточной Азии
В экономической и политической жизни Юго-Восточной Азии огромным влиянием пользуются «хуацяо». Так называют этнических китайцев, представителей многомиллионных китайских диаспор, которые проживают за пределами Китая. По данным исследователей, в современном мире насчитывается не менее 40 миллионов хуацяо, проживающих в основном в Америке, Европе и Юго-Восточной Азии. В Индокитае и на островах Малайского архипелага китайские торговцы появились еще в начале нашей эры, по мере развития экономических отношений между Китаем и «странами южных морей» их количество только увеличивалось. Экономическое процветание ряда стран Юго-Восточной Азии, прозванных «азиатскими тиграми», во многом было обусловлено и активной деятельностью местных китайских диаспор. В Сингапуре хуацяо фактически находятся у власти, в Малайзии их экономическое влияние очень велико, прочные позиции занимает китайский бизнес в Таиланде, Индонезии, на Филиппинах, в Мьянме, во многих других странах региона.
Хуацяо Юго-Восточной Азии — это классическое «торговое меньшинство» или, пользуясь терминологией американского социолога и философа Томаса Соуэлла, — «меньшинство-посредник». Согласно точке зрения Соуэлла, «меньшинство — посредник» обладает уникальным социальным положением. Как правило, это мигранты, занимающие важную нишу в обществе. Они осуществляют торгово-меновые функции, жизненно необходимые обществу, но, в т же время, воспринимаются обществом как «чужие». В определенных случаях на них выплескивается социальное недовольство, чем успешно спекулируют политики. Классический пример «меньшинства — посредника» в европейской истории — евреи, в свою очередь, как подчеркивает Соуэлл, «китайцев-хуацяо стали называть евреями Юго-Восточной Азии, народность ибо — евреями Нигерии, парсов — евреями Индии, а ливанцев- евреями Западной Африки».
Вплоть до европейской колонизации Юго-Восточной Азии китайские торговцы играли важнейшую роль в межнациональных коммерческих отношениях в регионе. Китайские купцы контролировали экспорт и импорт в регионе, сотрудничали с европейскими коммерсантами, которые позднее составили им серьезную конкуренцию. После колонизации большинства стран Юго-Восточной Азии, китайские предприниматели активно проявляли себя и в других сферах экономики, включая растениеводство и обрабатывающую промышленность. Они же стояли у истоков банковской сферы во многих странах региона.
Между тем, далеко не все хуацяо Юго-Восточной Азии являются предпринимателями или менеджерами коммерческих организаций. Массовая миграция китайцев, в особенности жителей южных провинций Китая, в Юго-Восточную Азию началась еще в середине XIX века и отнюдь не от хорошей жизни. Основные потоки мигрантов шли из провинций Южного Китая, особенно из Гуандуна, Гуанси, Гуйчжоу. Вчерашние крестьяне из китайских деревень нанимались рабочими на рудники и плантации. Однако, учитывая природную тягу китайцев к знаниям, их дисциплинированность и сплоченность, многие впоследствии «выбивались в люди», становясь предпринимателями или представителями интеллигенции. При этом, хуацяо не рвали связи с родиной, а напротив стремились помогать оставшимся в Китае родственникам и землякам, воспринимая их на тот период как жертв маньчжурской оккупации.
Сегодня китайская диаспора является наиболее богатой и образованной в странах Индокитая и Малайского архипелага. По данным исследователей, этнические китайцы контролируют до 70% богатств стран Юго-Восточной Азии, при этом составляя в совокупности лишь 6% населения региона. Из 200 богатейших людей мира 16 — это предприниматели из китайской диаспоры в Юго-Восточной Азии. Финансовые ресурсы и экономический потенциал китайской диаспоры в регионе огромен, что превращает ее в крайне важный компонент и политической жизни государств Юго-Восточной Азии.
Главным фактором, способствовавшим массовой миграции китайцев в страны Юго-Восточной Азии, стала их географическая доступность. Гораздо проще из южных провинций Китая попасть в Таиланд или Вьетнам, чем в страны Европы. В результате массовой миграции, во многих странах Юго-Восточной Азии хуацяо превратились в значительную часть населения. В настоящее время китайцы составляют 76% населения Сингапура, 24% населения Малайзии, 14% населения Таиланда, 11,2% населения Брунея. Менее многочисленны китайские диаспоры в таких странах как Индонезия (3%), Лаос (3%) и Мьянма (3%). На Филиппинах китайцы составляют 1,5% населения страны, во Вьетнаме — 1,1%. Менее всего повезло китайцам Камбоджи (1%), которые немало пострадали во время полпотовских репрессий (и это несмотря на то, что среди лидеров «красных кхмеров» было много лиц китайского происхождения). В Сингапуре, как мы уже отметили выше, китайцы доминируют в политической и экономической жизни страны. В Малайзии и Индонезии проживают неассимилировавшиеся диаспоры хуацяо, тогда как во Вьетнаме, Таиланде, Мьянме китайцы в значительной степени ассимилировались с местным населением. Главной причиной слабой ассимиляции в Индонезии и Малайзии являются конфессиональные различия — эти страны, как известно, являются мусульманскими, тогда как в Таиланде, Мьянме, Вьетнаме основная масса населения является буддистами и, соответственно, китайцам проще раствориться в близкой в культурном отношении среде. Однако, и в Малайзии, и в Индонезии существуют группы практически полностью ассимилировавшегося китайского населения — т.н. «перанакан», которые восприняли малайские и индонезийские имена, обычаи, часто состоят в смешанных браках с представителями народов Малайского архипелага.
Еще в первой половине ХХ в. китайцы превратились в серьезную политическую силу в странах Юго-Восточной Азии. Стоит отметить, что часто именно в эмиграции могли спокойно существовать китайские революционные группировки, выступавшие против династии Цин. После Синьхайской революции связи китайских диаспор с Китаем еще более усилились. Китайские предприниматели сотрудничали с Гоминьданом, а среди также многочисленного китайского пролетариата и, частично, интеллигенции набирала популярность коммунистическая идеология. Именно китайцы чаще всего стояли у истоков коммунистического и рабочего движения в британских, голландских и французских колониях в Индокитае и на Малайском архипелаге. В частности, Коммунистическая партия Малайи, долгое время ведшая партизанскую войну в джунглях сначала Британской Малакки, а затем и суверенной Малайзии, была практически полностью китайской организацией.
С другой стороны, долгое время в Бирме сражались остатки дивизий гоминьдановской армии, отступившие в район печально известного «Золотого треугольника» из южной китайской провинции Юньнань. Разнилось и отношение к китайским диаспорам со стороны «принимающих обществ». К примеру, в Таиланде китайцы ассимилировались наиболее успешно, существует множество смешанных семей и, по сути, многие таиландские хуацяо — это таиландцы китайского происхождения. Впрочем, еще в 1920-е — 1930-е гг. в Сиаме действовали дискриминационные законы в отношении китайцев, которым предписывалось принимать тайские имена и отказываться от своего языка. Позже политика таиландского правительства в отношении китайской диаспоры существенно либерализовалась.
Совершенно другая картина наблюдается в Индонезии, где китайцы выглядят чужеродной группой на фоне местного населения, по преимуществу — мусульманского. В истории Индонезии неоднократно происходили антикитайские погромы, вызванные социальными причинами и, прежде всего, недовольством местного населения условиями жизни в стране. Первый крупный антикитайский погром произошел еще в 1740 году. Голландские власти отдали приказ переселить всех китайских работников на плантации Цейлона (тогда Цейлон был еще голландским). В Батавии начались волнения, что вызвало трехдневный «китайский погром», во время которого были убиты от 5 о 10 тысяч китайцев. После погрома китайское население Батавии было переселено в специальные кварталы. Затем положение китайцев улучшилось. Они получили статус голландских подданных и превратились в посредников между европейскими колонизаторами и туземным населением.
Разумеется, после провозглашения национальной независимости Индонезии власти страны начали дискриминацию китайского населения, проявлявшуюся в запрете на китайский язык, использование китайских имен и фамилий. Наиболее жестко китайское население страны преследовалось в 1965-1998 гг. Антикитайская политика индонезийских властей объяснялась тем, что китайцы составляли большинство активистов и сторонников Коммунистической партии Индонезии и рассматривались в качестве «пятой колонны» Китая в индонезийском обществе. Но и после того, как Китай отказался от планов революций в странах Юго-Восточной Азии, Индонезия сохраняла антикитайскую линию во внутренней политике. Власти умело пускали протестную энергию масс в русло межнациональных конфликтов. Наиболее масштабные антикитайские выступления за последнее время в Индонезии произошли в 1997-1998 гг.
В Малайзии китайцы составляют четверть населения страны, но лишены тех прав, которыми обладают представители коренного населения — малайцы и некоторые другие более мелкие народы. Для Малайзии характерно существование установленных законом льгот и преференций коренному населению — «бумипутра», к которому не относятся китайские и индийские мигранты, составляющие значительную часть населения страны. В то же время, китайцы контролируют большую часть малазийского бизнеса, активно представлены в культуре, науке, в правительственных учреждениях. Поэтому вряд ли можно говорить о том, что положение китайцев в Малайзии очень плохое.
В Юго-Восточной Азии к китайцам двойственное отношение. С одной стороны, правительства государств региона не могут отрицать очевидное — вклад китайских диаспор в экономику стран ЮВА колоссален. Но, с другой стороны, экономические успехи китайских диаспор не могут не вызывать зависти, а в некоторых случаях — и опасений по поводу постепенного подчинения национальных экономик интересам Китая посредством деятельности богатых и активных диаспор. Поэтому во многих странах Юго-Восточной Азии всегда было настороженное отношение к попыткам местных китайцев перейти из экономической сферы жизнедеятельности общества в политическую. Но, и особенно это прослеживается в Таиланде, Камбодже, Лаосе, Вьетнаме, китайцы активно наращивали влияние диаспор через потомков смешанных браков с представителями местных народов. «Полукровки», чаще всего имевшие тайские, кхмерские, вьетнамские фамилии и имена, гораздо проще делали чиновничью карьеру, добивались успеха на политическом поприще. Впрочем, далеко не все из них ориентировались на связи с диаспорой — многие предпочитали, напротив, окончательно ассимилироваться в окружении принимающего общества и дистанцироваться от диаспорной среды.
Антикитайские настроения в странах Юго-Восточной Азии основаны не только на зависти к экономическим успехам активных хуацяо. На самом деле, последние далеко не всегда добивались преумножения своих богатств законными способами. Не нуждается в пояснении феномен знаменитых китайских «триад», распространивших свою деятельность на всю Юго-Восточную Азию. Некоторые представители китайских диаспор еще во второй половины XIX века были замешаны в торговле опиумом, а в ХХ веке наркобизнес стал одним из главных теневых сфер деятельности китайских мафиозных организаций в Юго-Восточной Азии. Попытки КНР в 1950-е — 1960-е гг. использовать китайские диаспоры как главную боевую силу прокоммунистических революций в Юго-Восточной Азии также привели к росту неприязненного и подозрительного отношения к китайским диаспорам. В частности, в Индонезии в 1965 г. — после военного переворота генерала Сухарто, зверски расправившегося с коммунистическим движением страны, — было запрещено телевещание на китайском языке. Формально запрет был снят лишь в 1994 году, но только в 2000 г. вышла первая телепередача на китайском языке.
Сегодня КНР все активнее развивает сотрудничество с зарубежными китайскими диаспорами всего мира, и общины хуацяо в странах Юго-Восточной Азии стоят в этом списке на первом месте. В то же время, серьезным соперником КНР в сотрудничестве с диаспорами хуацяо является Тайвань. Следует отметить, что Тайвань никогда не прерывал связей с китайскими диаспорами Юго-Восточной Азии, тем более, что как капиталистической стране, ему было гораздо проще и комфортнее сотрудничать с китайским бизнесом, чем Китайской Народной Республике, особенно во времена председателя Мао. Тем более, китайцы Юго-Восточной Азии, по крайней мере та их часть, которая реально имеет экономическое влияние и возможности, исторически были связаны именно с Гоминьданом, то есть находились в оппозиции коммунистам, утвердившимся в материковом Китае.
Однако, изменения, последовавшие в политико-идеологической сфере КНР и вскоре отразившиеся на внешней политике Китая, не могли не привести и к существенным сдвигам в отношениях между Пекином и диаспорами хуацяо. Сегодня китайские диаспоры рассматриваются КНР как важный инструмент влияния в регионе, а сами хуацяо, в свою очередь, прекрасно понимают, что такая сверхдержава мирового уровня как Китай является наилучшим гарантом безопасности и дальнейшего роста экономического благосостояния и влияния диаспоры. Можно выделить две основные тенденции во взаимоотношениях Китая с диаспорами хуацяо в Юго-Восточной Азии. Во-первых, культурные и экономические связи китайской диаспоры и КНР будут только расти и развиваться. Во-вторых, китайские диаспоры в странах Юго-Восточной Азии будут стремиться (в большинстве своем) придерживаться политического нейтралитета, так как понимают, что отсутствие выраженных политических амбиций является гарантией их социально-экономического благополучия и спокойного существования в принимающих странах. Поэтому вряд ли можно ожидать превращения китайских диаспор в открытых проводников китайского политического влияния.
Хуацяо Юго-Восточной Азии — это классическое «торговое меньшинство» или, пользуясь терминологией американского социолога и философа Томаса Соуэлла, — «меньшинство-посредник». Согласно точке зрения Соуэлла, «меньшинство — посредник» обладает уникальным социальным положением. Как правило, это мигранты, занимающие важную нишу в обществе. Они осуществляют торгово-меновые функции, жизненно необходимые обществу, но, в т же время, воспринимаются обществом как «чужие». В определенных случаях на них выплескивается социальное недовольство, чем успешно спекулируют политики. Классический пример «меньшинства — посредника» в европейской истории — евреи, в свою очередь, как подчеркивает Соуэлл, «китайцев-хуацяо стали называть евреями Юго-Восточной Азии, народность ибо — евреями Нигерии, парсов — евреями Индии, а ливанцев- евреями Западной Африки».
Вплоть до европейской колонизации Юго-Восточной Азии китайские торговцы играли важнейшую роль в межнациональных коммерческих отношениях в регионе. Китайские купцы контролировали экспорт и импорт в регионе, сотрудничали с европейскими коммерсантами, которые позднее составили им серьезную конкуренцию. После колонизации большинства стран Юго-Восточной Азии, китайские предприниматели активно проявляли себя и в других сферах экономики, включая растениеводство и обрабатывающую промышленность. Они же стояли у истоков банковской сферы во многих странах региона.
Между тем, далеко не все хуацяо Юго-Восточной Азии являются предпринимателями или менеджерами коммерческих организаций. Массовая миграция китайцев, в особенности жителей южных провинций Китая, в Юго-Восточную Азию началась еще в середине XIX века и отнюдь не от хорошей жизни. Основные потоки мигрантов шли из провинций Южного Китая, особенно из Гуандуна, Гуанси, Гуйчжоу. Вчерашние крестьяне из китайских деревень нанимались рабочими на рудники и плантации. Однако, учитывая природную тягу китайцев к знаниям, их дисциплинированность и сплоченность, многие впоследствии «выбивались в люди», становясь предпринимателями или представителями интеллигенции. При этом, хуацяо не рвали связи с родиной, а напротив стремились помогать оставшимся в Китае родственникам и землякам, воспринимая их на тот период как жертв маньчжурской оккупации.
Сегодня китайская диаспора является наиболее богатой и образованной в странах Индокитая и Малайского архипелага. По данным исследователей, этнические китайцы контролируют до 70% богатств стран Юго-Восточной Азии, при этом составляя в совокупности лишь 6% населения региона. Из 200 богатейших людей мира 16 — это предприниматели из китайской диаспоры в Юго-Восточной Азии. Финансовые ресурсы и экономический потенциал китайской диаспоры в регионе огромен, что превращает ее в крайне важный компонент и политической жизни государств Юго-Восточной Азии.
Главным фактором, способствовавшим массовой миграции китайцев в страны Юго-Восточной Азии, стала их географическая доступность. Гораздо проще из южных провинций Китая попасть в Таиланд или Вьетнам, чем в страны Европы. В результате массовой миграции, во многих странах Юго-Восточной Азии хуацяо превратились в значительную часть населения. В настоящее время китайцы составляют 76% населения Сингапура, 24% населения Малайзии, 14% населения Таиланда, 11,2% населения Брунея. Менее многочисленны китайские диаспоры в таких странах как Индонезия (3%), Лаос (3%) и Мьянма (3%). На Филиппинах китайцы составляют 1,5% населения страны, во Вьетнаме — 1,1%. Менее всего повезло китайцам Камбоджи (1%), которые немало пострадали во время полпотовских репрессий (и это несмотря на то, что среди лидеров «красных кхмеров» было много лиц китайского происхождения). В Сингапуре, как мы уже отметили выше, китайцы доминируют в политической и экономической жизни страны. В Малайзии и Индонезии проживают неассимилировавшиеся диаспоры хуацяо, тогда как во Вьетнаме, Таиланде, Мьянме китайцы в значительной степени ассимилировались с местным населением. Главной причиной слабой ассимиляции в Индонезии и Малайзии являются конфессиональные различия — эти страны, как известно, являются мусульманскими, тогда как в Таиланде, Мьянме, Вьетнаме основная масса населения является буддистами и, соответственно, китайцам проще раствориться в близкой в культурном отношении среде. Однако, и в Малайзии, и в Индонезии существуют группы практически полностью ассимилировавшегося китайского населения — т.н. «перанакан», которые восприняли малайские и индонезийские имена, обычаи, часто состоят в смешанных браках с представителями народов Малайского архипелага.
Еще в первой половине ХХ в. китайцы превратились в серьезную политическую силу в странах Юго-Восточной Азии. Стоит отметить, что часто именно в эмиграции могли спокойно существовать китайские революционные группировки, выступавшие против династии Цин. После Синьхайской революции связи китайских диаспор с Китаем еще более усилились. Китайские предприниматели сотрудничали с Гоминьданом, а среди также многочисленного китайского пролетариата и, частично, интеллигенции набирала популярность коммунистическая идеология. Именно китайцы чаще всего стояли у истоков коммунистического и рабочего движения в британских, голландских и французских колониях в Индокитае и на Малайском архипелаге. В частности, Коммунистическая партия Малайи, долгое время ведшая партизанскую войну в джунглях сначала Британской Малакки, а затем и суверенной Малайзии, была практически полностью китайской организацией.
С другой стороны, долгое время в Бирме сражались остатки дивизий гоминьдановской армии, отступившие в район печально известного «Золотого треугольника» из южной китайской провинции Юньнань. Разнилось и отношение к китайским диаспорам со стороны «принимающих обществ». К примеру, в Таиланде китайцы ассимилировались наиболее успешно, существует множество смешанных семей и, по сути, многие таиландские хуацяо — это таиландцы китайского происхождения. Впрочем, еще в 1920-е — 1930-е гг. в Сиаме действовали дискриминационные законы в отношении китайцев, которым предписывалось принимать тайские имена и отказываться от своего языка. Позже политика таиландского правительства в отношении китайской диаспоры существенно либерализовалась.
Совершенно другая картина наблюдается в Индонезии, где китайцы выглядят чужеродной группой на фоне местного населения, по преимуществу — мусульманского. В истории Индонезии неоднократно происходили антикитайские погромы, вызванные социальными причинами и, прежде всего, недовольством местного населения условиями жизни в стране. Первый крупный антикитайский погром произошел еще в 1740 году. Голландские власти отдали приказ переселить всех китайских работников на плантации Цейлона (тогда Цейлон был еще голландским). В Батавии начались волнения, что вызвало трехдневный «китайский погром», во время которого были убиты от 5 о 10 тысяч китайцев. После погрома китайское население Батавии было переселено в специальные кварталы. Затем положение китайцев улучшилось. Они получили статус голландских подданных и превратились в посредников между европейскими колонизаторами и туземным населением.
Разумеется, после провозглашения национальной независимости Индонезии власти страны начали дискриминацию китайского населения, проявлявшуюся в запрете на китайский язык, использование китайских имен и фамилий. Наиболее жестко китайское население страны преследовалось в 1965-1998 гг. Антикитайская политика индонезийских властей объяснялась тем, что китайцы составляли большинство активистов и сторонников Коммунистической партии Индонезии и рассматривались в качестве «пятой колонны» Китая в индонезийском обществе. Но и после того, как Китай отказался от планов революций в странах Юго-Восточной Азии, Индонезия сохраняла антикитайскую линию во внутренней политике. Власти умело пускали протестную энергию масс в русло межнациональных конфликтов. Наиболее масштабные антикитайские выступления за последнее время в Индонезии произошли в 1997-1998 гг.
В Малайзии китайцы составляют четверть населения страны, но лишены тех прав, которыми обладают представители коренного населения — малайцы и некоторые другие более мелкие народы. Для Малайзии характерно существование установленных законом льгот и преференций коренному населению — «бумипутра», к которому не относятся китайские и индийские мигранты, составляющие значительную часть населения страны. В то же время, китайцы контролируют большую часть малазийского бизнеса, активно представлены в культуре, науке, в правительственных учреждениях. Поэтому вряд ли можно говорить о том, что положение китайцев в Малайзии очень плохое.
В Юго-Восточной Азии к китайцам двойственное отношение. С одной стороны, правительства государств региона не могут отрицать очевидное — вклад китайских диаспор в экономику стран ЮВА колоссален. Но, с другой стороны, экономические успехи китайских диаспор не могут не вызывать зависти, а в некоторых случаях — и опасений по поводу постепенного подчинения национальных экономик интересам Китая посредством деятельности богатых и активных диаспор. Поэтому во многих странах Юго-Восточной Азии всегда было настороженное отношение к попыткам местных китайцев перейти из экономической сферы жизнедеятельности общества в политическую. Но, и особенно это прослеживается в Таиланде, Камбодже, Лаосе, Вьетнаме, китайцы активно наращивали влияние диаспор через потомков смешанных браков с представителями местных народов. «Полукровки», чаще всего имевшие тайские, кхмерские, вьетнамские фамилии и имена, гораздо проще делали чиновничью карьеру, добивались успеха на политическом поприще. Впрочем, далеко не все из них ориентировались на связи с диаспорой — многие предпочитали, напротив, окончательно ассимилироваться в окружении принимающего общества и дистанцироваться от диаспорной среды.
Антикитайские настроения в странах Юго-Восточной Азии основаны не только на зависти к экономическим успехам активных хуацяо. На самом деле, последние далеко не всегда добивались преумножения своих богатств законными способами. Не нуждается в пояснении феномен знаменитых китайских «триад», распространивших свою деятельность на всю Юго-Восточную Азию. Некоторые представители китайских диаспор еще во второй половины XIX века были замешаны в торговле опиумом, а в ХХ веке наркобизнес стал одним из главных теневых сфер деятельности китайских мафиозных организаций в Юго-Восточной Азии. Попытки КНР в 1950-е — 1960-е гг. использовать китайские диаспоры как главную боевую силу прокоммунистических революций в Юго-Восточной Азии также привели к росту неприязненного и подозрительного отношения к китайским диаспорам. В частности, в Индонезии в 1965 г. — после военного переворота генерала Сухарто, зверски расправившегося с коммунистическим движением страны, — было запрещено телевещание на китайском языке. Формально запрет был снят лишь в 1994 году, но только в 2000 г. вышла первая телепередача на китайском языке.
Сегодня КНР все активнее развивает сотрудничество с зарубежными китайскими диаспорами всего мира, и общины хуацяо в странах Юго-Восточной Азии стоят в этом списке на первом месте. В то же время, серьезным соперником КНР в сотрудничестве с диаспорами хуацяо является Тайвань. Следует отметить, что Тайвань никогда не прерывал связей с китайскими диаспорами Юго-Восточной Азии, тем более, что как капиталистической стране, ему было гораздо проще и комфортнее сотрудничать с китайским бизнесом, чем Китайской Народной Республике, особенно во времена председателя Мао. Тем более, китайцы Юго-Восточной Азии, по крайней мере та их часть, которая реально имеет экономическое влияние и возможности, исторически были связаны именно с Гоминьданом, то есть находились в оппозиции коммунистам, утвердившимся в материковом Китае.
Однако, изменения, последовавшие в политико-идеологической сфере КНР и вскоре отразившиеся на внешней политике Китая, не могли не привести и к существенным сдвигам в отношениях между Пекином и диаспорами хуацяо. Сегодня китайские диаспоры рассматриваются КНР как важный инструмент влияния в регионе, а сами хуацяо, в свою очередь, прекрасно понимают, что такая сверхдержава мирового уровня как Китай является наилучшим гарантом безопасности и дальнейшего роста экономического благосостояния и влияния диаспоры. Можно выделить две основные тенденции во взаимоотношениях Китая с диаспорами хуацяо в Юго-Восточной Азии. Во-первых, культурные и экономические связи китайской диаспоры и КНР будут только расти и развиваться. Во-вторых, китайские диаспоры в странах Юго-Восточной Азии будут стремиться (в большинстве своем) придерживаться политического нейтралитета, так как понимают, что отсутствие выраженных политических амбиций является гарантией их социально-экономического благополучия и спокойного существования в принимающих странах. Поэтому вряд ли можно ожидать превращения китайских диаспор в открытых проводников китайского политического влияния.
Информация