Проект «ЗЗ». Корень российского неравенства
Едва ли санкции что-то изменят в политике Путина. Исторически сложилось так, что господа «санкционеры» редко достигали своих целей. Особенно это касалось России, как советской, так и нынешней. Однако для «укрощения» русских олигархов, полагают аналитики, лазейка есть: следует ударить по оффшорным капиталам. К 2015 году богачами-россиянами было накоплено в оффшорах, по некоторым данным, 75% от национального дохода страны, т. е. в 3 раза больше золотовалютных резервов!
Если санкции что-то и меняют, то это происходит редко, пишет Штефан Кауфманн в издании «Frankfurter Rundschau».
Исторически финансовые и экономические эмбарго, вводимые США, Западом, редко приводили к ослаблению неугодных режимов. Одним из нынешних примеров является санкционное противостояние Дональда Трампа и Ким Чен Ына. Другой известный пример — война санкций против России. Тот же рычаг Вашингтон задействовал против Ирана и Венесуэлы. Однако Кауфманн сомневается в успехе американских политиков на этих финансовых «фронтах».
Уже сто двадцать (!) раз США объявляли санкции с 1945 года. Примеров успеха — всего несколько. Экономист Гэри Хуфбауэр (США) собрал любопытную статистику по этому вопросу, заглянув в историю ещё глубже. Он взял период с 1914 по 2009 гг. и насчитал две сотни случаев применения международных санкций. Всего тринадцать раз санкции заставили политические режимы сменить курс.
Из-за санкций Югославия в 1921 г. отказалась от аннексии частей Албании. После Второй мировой войны был другой случай успеха: США прекратили помощь Нидерландам по плану Маршалла, чем вынудили страну предоставить независимость Индонезии. В начале 1960-х гг. санкции США поспособствовали свержению правительства на Цейлоне, ранее национализировавшему американские нефтяные компании. В 1970-е гг. Южная Корея и Тайвань отказались от своих планов, предусматривающих разработку ядерных вооружений — и тоже из-за введённых против них санкций. И ещё пример: в 1980-е гг. санкции содействовали краху апартеида в ЮАР.
И вот что интересно: запретительные меры били отнюдь не по тем, кому адресованы, а вредили в основном бедным слоям населения. Социолог Джой Гордон пишет, что из-за санкций в Ираке в 1990-е гг. умерло до 880 тысяч детей (за период в 5 лет). Такой же сценарий может повториться сегодня с КНДР: в этой бедной стране 40 процентов населения недоедает, 70 процентов получает продовольственную помощь. Санкции США против КНДР существуют давно, с Корейской войны. И что? Династия Кимов правит по сей день, и ракетная программа не останавливается, а, наоборот, развивается.
С режимом Асада в Сирии санкции тоже не смогли что-либо поделать: запретительные меры действуют с 2004 года, иностранные капиталы семьи Асадов был заморожены, но никакого особого эффекта это не произвело.
А вот и Россия. Её экономике санкции Запада едва ли навредили по-настоящему. В основном по сырьевой России ударило обрушение мировых нефтяных цен. Нынче в России даже наметился рост: согласно прогнозам МВФ, в 2017 году экономика страны подрастёт на 1,4%.
Ограничительные меры, введённые США и ЕС, могли бы ущемить интересы Путина и его окружения, однако никакого влияния на этих людей незаметно: они по-прежнему занимают свои места.
С мнением немецкого автора соглашается американка Шелли Карабелл. Она объясняет в журнале «Forbes», отчего не работают санкции против России.
По мнению обозревательницы, с тех пор, когда на Россию наложили санкции, ни в Москве, ни в глубинке страны почти ничего не изменилось. На российских окраинах люди никогда не получали никаких выгод от высоких цен на нефть, отмечавшихся в годы, предшествовавшие санкциям. И поэтому в их жизни при санкциях ровным счётом ничего не переменилось, считает журналистка. У неё есть экономическое объяснение происходящему.
В постсоветской экономике, указывает она, перераспределения благ, по сути, не произошло. Так называемый коммунизм развалился, однако его лидеры, сидевшие в верхах, забрали всё, что могли. Остальным достались крохи — и они поторопились сбыть это с рук, продав товар туда, где наметился рынок сбыта. Уходил на продажу даже уран, не говоря уж об оружии.
В статье Карабелл цитируется материал экономиста Андрея Мовчана, который возглавляет программу «Экономическая политика» в Московском центре Карнеги. В статье «Упадок, а не крах: мрачные перспективы российской экономики» Мовчан напоминает следующее: когда в стране пришёл к власти Путин (2000 год), большая часть ключевых активов принадлежала или государству, или малой группе частных лиц, получивших активы от государства в обмен на политическую лояльность.
В беседе с Мовчаном обозревательница составила для себя интересную картину государственной экономики советской и нынешней России.
По словам Мовчана, к 2008 г. до 70% бюджета РФ состояло из доходов от продажи за рубеж углеводородов, прямо или косвенно. Позднее, к 2013 г., не более 10 процентов ВВП приходилось на независимый частный сектор и производство, не связанное со сферой минеральных ресурсов. В тому году инфляция составила 6,5%, рост ВВП не превышал 1,3 процента, зато реальные заработные платы выросли на 11,4%. Такая разница сложилась из-за «беспечной» социальной политики российского правительства.
В тот период многие капиталисты продали свой бизнес государству и уехали за границу, не забыв прихватить с собою денежки. Государство контролировало в 2013 г. более 70% коммерческих фирм. Показатель выше, чем при Горбачёве: в годы перестройки показатель составлял 60 процентов. Что касается сегодняшних реалий, то в наши дни, вероятно, у частного сектора находится всего процентов 25 ВВП.
Кроме того, государственную экономическую статистику следует принимать осторожно, потому как «больше тридцати процентов её засекречено». Считается, что засекреченные бюджетные статьи содержат расходы на сферу военно-промышленного комплекса и на спецслужбы, но эксперт допускает, что денежные средства используются и для иных нужд, например, для поддержки заграничных «друзей России» или затыкания дыр в компаниях, контролируемых государством. Кроме того, из этих средств могут предположительно совершать личные покупки «чиновники высшего ранга».
Отсюда обозревательница делает вывод: непрозрачность — национальная особенность России, а вовсе не модель, построенная во времена Советов.
Леонид Бершидский в издании «Bloomberg View» рассказал об исследовании Томаса Пикетти, который недавно обратил свой взор на Россию. Тому, кто пережил в России переход от коммунизма к капитализму, гипотеза Пикетти может показаться слабой и не лишённой глубоких недостатков в общей методологии. Вместе с тем политикам Запада стоит принять во внимание некоторые из выводов учёного.
В новой работе Пикетти, его коллеги Филипа Новокме (Парижская школа экономики) и Габриэля Цукмана (Калифорнийский университет в Беркли) показали, что проводники политики в США значительно недооценивают неравенство в России и степень влияния олигархов на это неравенство. Пикетти и коллеги пришли к следующему выводу: уровень жизни в России в 1989-1990 годах составлял около 60-65% от среднеевропейского значения, а к середине 2010 года достиг около 70-75%.
Эти показатели Бершидский высмеивает. Их высмеял бы любой житель Советского Союза периода 1989-1990 гг. Те люди помнят очереди за хлебом и повсеместный дефицит на многие товары народного потребления вплоть до туалетной бумаги. В продуктовых магазинах стояли лишь банки с берёзовым соком. Автор, впервые попав в Грецию в 1992 году, поразился контрасту: греки показались ему намного богаче россиян.
Сам Пикетти признаёт, что данные, с которыми они работали, могут оказаться недостоверными. Кроме того, в советские времена значение имело и неденежное неравенство.
Впрочем, есть у этой несовершенной работы и свои достоинства. Они проявляются там, где статистические данные приобретают иное качество — с 2000-х годов. В те времена был введён 13-процентный подоходный налог, налог с плоской шкалой. Этому радовались российские богачи. О подобном низком налоге могли лишь мечтать политики вроде Рейгана, Тэтчер, Трампа. Та эпоха в России характеризуется прекращением массового уклонения от налогов, а потому государственная статистика в стране уже заслуживает серьёзного к себе отношения.
И вот два момента. Первый: исследователи обнаружили разницу между активным сальдо торгового баланса и чистой стоимостью зарубежных активов: 25% от нацдохода к 2015 г. Частично это огромное расхождение исследователи объяснили крупной прибылью, полученной иностранными инвесторами от скупки за копейки российских активов в середине 1990-х годов. Но вот и второй момент: куда более значительным фактором оказалось бегство капитала из страны. Пикетти считает, что к 2015 г. размеры богатства в оффшорах, скопленного российскими богачами, составило 75% от национального дохода — втрое больше золотовалютных резервов Российской Федерации!
Автор материала не удивлён таким количеством денег россиян за границей. Власти этого и не скрывают. К примеру, советник президента Сергей Глазьев говорит, что оффшорных богатств россиян наберётся на триллион долларов, причём половина этого богатства на родину не вернётся. Между прочим, триллион долларов — это 78 процентов объёма производства за прошлый год.
Картина, нарисованная Пиккетти и его соавторами, показывает страну, разорённую олигархами, которые ныне владеют сказочными богатствами. Что же позволяет сохранять им столь неравное положение? Подобное неравенство представляется «приемлемым» до того времени, пока олигархи «остаются лояльными российскому государству». Так считают учёные.
Отсюда Бершидский переходит к тому самому вопросу эффективности санкций. Правда ли западные санкции бьют в сердце российской системы? И другой животрепещущий вопрос: ни одно западное правительство со введения санкций не предприняло серьёзных попыток выяснить происхождение сотен миллиардов долларов на оффшорных счетах россиян. Действия Запада по отслеживанию источников богатств на благо демократической России, каковая могла бы возникнуть после ухода Путина, коренным образом изменили бы положение дел.
С другой стороны, желает ли Запад тех «неприятных разоблачений», которые могли бы коснуться и бизнеса, и политики?
Последнее, надо полагать, вопрос чисто риторический. Его замалчивание есть точка в «деле санкций», которую поставил сам Запад. Гораздо проще спекулировать на тему Крыма и «вооружённой агрессии» на украинском востоке, нежели собственными действиями показать, кто на Западе содействует отмыванию русских денежек. Лондон уже пытался объявить соответствующую новую финансовую политику в отношении «новых русских», чьи тёмные капиталы поделены между Великобританией и оффшорами, однако инициатива, озвученная на уровне премьер-министра, очень скоро заглохла. Точно так же обстоит дело и в Вашингтоне. Капиталистический мир построен на чистогане, и лицам, читающим нотации на тему свободы, демократии, законности, нравственности и прочего, нечего совать нос в большой бизнес. Любопытной Варваре на базаре нос оторвали.
Если санкции что-то и меняют, то это происходит редко, пишет Штефан Кауфманн в издании «Frankfurter Rundschau».
Исторически финансовые и экономические эмбарго, вводимые США, Западом, редко приводили к ослаблению неугодных режимов. Одним из нынешних примеров является санкционное противостояние Дональда Трампа и Ким Чен Ына. Другой известный пример — война санкций против России. Тот же рычаг Вашингтон задействовал против Ирана и Венесуэлы. Однако Кауфманн сомневается в успехе американских политиков на этих финансовых «фронтах».
Уже сто двадцать (!) раз США объявляли санкции с 1945 года. Примеров успеха — всего несколько. Экономист Гэри Хуфбауэр (США) собрал любопытную статистику по этому вопросу, заглянув в историю ещё глубже. Он взял период с 1914 по 2009 гг. и насчитал две сотни случаев применения международных санкций. Всего тринадцать раз санкции заставили политические режимы сменить курс.
Из-за санкций Югославия в 1921 г. отказалась от аннексии частей Албании. После Второй мировой войны был другой случай успеха: США прекратили помощь Нидерландам по плану Маршалла, чем вынудили страну предоставить независимость Индонезии. В начале 1960-х гг. санкции США поспособствовали свержению правительства на Цейлоне, ранее национализировавшему американские нефтяные компании. В 1970-е гг. Южная Корея и Тайвань отказались от своих планов, предусматривающих разработку ядерных вооружений — и тоже из-за введённых против них санкций. И ещё пример: в 1980-е гг. санкции содействовали краху апартеида в ЮАР.
И вот что интересно: запретительные меры били отнюдь не по тем, кому адресованы, а вредили в основном бедным слоям населения. Социолог Джой Гордон пишет, что из-за санкций в Ираке в 1990-е гг. умерло до 880 тысяч детей (за период в 5 лет). Такой же сценарий может повториться сегодня с КНДР: в этой бедной стране 40 процентов населения недоедает, 70 процентов получает продовольственную помощь. Санкции США против КНДР существуют давно, с Корейской войны. И что? Династия Кимов правит по сей день, и ракетная программа не останавливается, а, наоборот, развивается.
С режимом Асада в Сирии санкции тоже не смогли что-либо поделать: запретительные меры действуют с 2004 года, иностранные капиталы семьи Асадов был заморожены, но никакого особого эффекта это не произвело.
А вот и Россия. Её экономике санкции Запада едва ли навредили по-настоящему. В основном по сырьевой России ударило обрушение мировых нефтяных цен. Нынче в России даже наметился рост: согласно прогнозам МВФ, в 2017 году экономика страны подрастёт на 1,4%.
Ограничительные меры, введённые США и ЕС, могли бы ущемить интересы Путина и его окружения, однако никакого влияния на этих людей незаметно: они по-прежнему занимают свои места.
С мнением немецкого автора соглашается американка Шелли Карабелл. Она объясняет в журнале «Forbes», отчего не работают санкции против России.
По мнению обозревательницы, с тех пор, когда на Россию наложили санкции, ни в Москве, ни в глубинке страны почти ничего не изменилось. На российских окраинах люди никогда не получали никаких выгод от высоких цен на нефть, отмечавшихся в годы, предшествовавшие санкциям. И поэтому в их жизни при санкциях ровным счётом ничего не переменилось, считает журналистка. У неё есть экономическое объяснение происходящему.
В постсоветской экономике, указывает она, перераспределения благ, по сути, не произошло. Так называемый коммунизм развалился, однако его лидеры, сидевшие в верхах, забрали всё, что могли. Остальным достались крохи — и они поторопились сбыть это с рук, продав товар туда, где наметился рынок сбыта. Уходил на продажу даже уран, не говоря уж об оружии.
В статье Карабелл цитируется материал экономиста Андрея Мовчана, который возглавляет программу «Экономическая политика» в Московском центре Карнеги. В статье «Упадок, а не крах: мрачные перспективы российской экономики» Мовчан напоминает следующее: когда в стране пришёл к власти Путин (2000 год), большая часть ключевых активов принадлежала или государству, или малой группе частных лиц, получивших активы от государства в обмен на политическую лояльность.
В беседе с Мовчаном обозревательница составила для себя интересную картину государственной экономики советской и нынешней России.
По словам Мовчана, к 2008 г. до 70% бюджета РФ состояло из доходов от продажи за рубеж углеводородов, прямо или косвенно. Позднее, к 2013 г., не более 10 процентов ВВП приходилось на независимый частный сектор и производство, не связанное со сферой минеральных ресурсов. В тому году инфляция составила 6,5%, рост ВВП не превышал 1,3 процента, зато реальные заработные платы выросли на 11,4%. Такая разница сложилась из-за «беспечной» социальной политики российского правительства.
В тот период многие капиталисты продали свой бизнес государству и уехали за границу, не забыв прихватить с собою денежки. Государство контролировало в 2013 г. более 70% коммерческих фирм. Показатель выше, чем при Горбачёве: в годы перестройки показатель составлял 60 процентов. Что касается сегодняшних реалий, то в наши дни, вероятно, у частного сектора находится всего процентов 25 ВВП.
Кроме того, государственную экономическую статистику следует принимать осторожно, потому как «больше тридцати процентов её засекречено». Считается, что засекреченные бюджетные статьи содержат расходы на сферу военно-промышленного комплекса и на спецслужбы, но эксперт допускает, что денежные средства используются и для иных нужд, например, для поддержки заграничных «друзей России» или затыкания дыр в компаниях, контролируемых государством. Кроме того, из этих средств могут предположительно совершать личные покупки «чиновники высшего ранга».
Отсюда обозревательница делает вывод: непрозрачность — национальная особенность России, а вовсе не модель, построенная во времена Советов.
Леонид Бершидский в издании «Bloomberg View» рассказал об исследовании Томаса Пикетти, который недавно обратил свой взор на Россию. Тому, кто пережил в России переход от коммунизма к капитализму, гипотеза Пикетти может показаться слабой и не лишённой глубоких недостатков в общей методологии. Вместе с тем политикам Запада стоит принять во внимание некоторые из выводов учёного.
В новой работе Пикетти, его коллеги Филипа Новокме (Парижская школа экономики) и Габриэля Цукмана (Калифорнийский университет в Беркли) показали, что проводники политики в США значительно недооценивают неравенство в России и степень влияния олигархов на это неравенство. Пикетти и коллеги пришли к следующему выводу: уровень жизни в России в 1989-1990 годах составлял около 60-65% от среднеевропейского значения, а к середине 2010 года достиг около 70-75%.
Эти показатели Бершидский высмеивает. Их высмеял бы любой житель Советского Союза периода 1989-1990 гг. Те люди помнят очереди за хлебом и повсеместный дефицит на многие товары народного потребления вплоть до туалетной бумаги. В продуктовых магазинах стояли лишь банки с берёзовым соком. Автор, впервые попав в Грецию в 1992 году, поразился контрасту: греки показались ему намного богаче россиян.
Сам Пикетти признаёт, что данные, с которыми они работали, могут оказаться недостоверными. Кроме того, в советские времена значение имело и неденежное неравенство.
Впрочем, есть у этой несовершенной работы и свои достоинства. Они проявляются там, где статистические данные приобретают иное качество — с 2000-х годов. В те времена был введён 13-процентный подоходный налог, налог с плоской шкалой. Этому радовались российские богачи. О подобном низком налоге могли лишь мечтать политики вроде Рейгана, Тэтчер, Трампа. Та эпоха в России характеризуется прекращением массового уклонения от налогов, а потому государственная статистика в стране уже заслуживает серьёзного к себе отношения.
И вот два момента. Первый: исследователи обнаружили разницу между активным сальдо торгового баланса и чистой стоимостью зарубежных активов: 25% от нацдохода к 2015 г. Частично это огромное расхождение исследователи объяснили крупной прибылью, полученной иностранными инвесторами от скупки за копейки российских активов в середине 1990-х годов. Но вот и второй момент: куда более значительным фактором оказалось бегство капитала из страны. Пикетти считает, что к 2015 г. размеры богатства в оффшорах, скопленного российскими богачами, составило 75% от национального дохода — втрое больше золотовалютных резервов Российской Федерации!
Автор материала не удивлён таким количеством денег россиян за границей. Власти этого и не скрывают. К примеру, советник президента Сергей Глазьев говорит, что оффшорных богатств россиян наберётся на триллион долларов, причём половина этого богатства на родину не вернётся. Между прочим, триллион долларов — это 78 процентов объёма производства за прошлый год.
Картина, нарисованная Пиккетти и его соавторами, показывает страну, разорённую олигархами, которые ныне владеют сказочными богатствами. Что же позволяет сохранять им столь неравное положение? Подобное неравенство представляется «приемлемым» до того времени, пока олигархи «остаются лояльными российскому государству». Так считают учёные.
Отсюда Бершидский переходит к тому самому вопросу эффективности санкций. Правда ли западные санкции бьют в сердце российской системы? И другой животрепещущий вопрос: ни одно западное правительство со введения санкций не предприняло серьёзных попыток выяснить происхождение сотен миллиардов долларов на оффшорных счетах россиян. Действия Запада по отслеживанию источников богатств на благо демократической России, каковая могла бы возникнуть после ухода Путина, коренным образом изменили бы положение дел.
С другой стороны, желает ли Запад тех «неприятных разоблачений», которые могли бы коснуться и бизнеса, и политики?
Последнее, надо полагать, вопрос чисто риторический. Его замалчивание есть точка в «деле санкций», которую поставил сам Запад. Гораздо проще спекулировать на тему Крыма и «вооружённой агрессии» на украинском востоке, нежели собственными действиями показать, кто на Западе содействует отмыванию русских денежек. Лондон уже пытался объявить соответствующую новую финансовую политику в отношении «новых русских», чьи тёмные капиталы поделены между Великобританией и оффшорами, однако инициатива, озвученная на уровне премьер-министра, очень скоро заглохла. Точно так же обстоит дело и в Вашингтоне. Капиталистический мир построен на чистогане, и лицам, читающим нотации на тему свободы, демократии, законности, нравственности и прочего, нечего совать нос в большой бизнес. Любопытной Варваре на базаре нос оторвали.
- Олег Чувакин
- https://www.eastnews.ru/
Информация