Франции позволили компенсировать потери от санкций?
«Интерфакс» со ссылкой на квартальный отчёт нефтегазовой компании «Total» сообщил, что французские власти разрешили ей работу в России на трёх проектах: «Ямал СПГ», Харьягинском нефтяном месторождении Ненецкого автономного округа и Термокарстовом газоконденсатном — это в Ямало-Ненецком автономном округе. В отчете изложены условия, при которых можно продолжить российские проекты, не нарушая установленных Евросоюзом санкций. Но эти оговорки не принижают значение опубликованной новости — казначейство Франции выдало компании «Total» разрешение на работу в России.
В поход за нефтью, газом и долларами
Случилось это после ереванской встречи Владимира Путина и Франсуа Олланда, на которой среди прочего обсуждались и расчёты за непоставленные вертолётоносцы. Возможно, осознав теперь финансовые потери, французы захотели компенсировать их доходами своей нефтегазовой компании, или решение это приняли раньше, а два события просто совпали по времени… Ясно одно — на кону серьёзные активы и очень большие деньги.
Вот «Ямал СПГ». Этот проект предполагает строительство в районе ямальского поселка Сабетта завода по производству сжиженного природного газа (СПГ) мощностью 16,5 млн. тонн в год, транспортной инфраструктуры, включающей морской порт и аэропорт. Доля Total в «Ямал СПГ» составляет 20 процентов. (В этом проекте российской компании «Новатэк» принадлежит 60 % акций, оставшиеся 20 — китайской CNODC).
Пока французы соблюдали санкции, строились завод и газопровод от Южно-Тамбейского месторождения. В феврале начал работать аэропорт. Принимает суда морской порт. Всё по графику: первая линия по производству СПГ должна войти в строй в 2017 году. Можно посчитать. Тонна СПГ на дефицитном азиатском рынке стоит от 500 долларов США. Даже по этой нижней границе цены годовой доход от работающего завода превысит $ 8 миллиардов, пятая часть которых (почти в четыре «Мистраля») — доля Total. И так — каждый год!
Теперь о Харьяге. В этом проекте собственность Total повыше — 40 процентов. С ней в компании — норвежская Statoil (30%), наши «Зарубежнефть» (20%) и «Ненецкая нефтяная компания» (10%). Извлекаемые запасы Харьягинского месторождения оцениваются в 160 млн. тонн нефти. Простые расчеты показывают, Total здесь может получить (в нынешних ценах на нефть!) $ 25 миллиардов. Не за год, конечно, но какая перспектива!
Наконец, Термокарстовое газоконденсатное месторождение. Его открыли ещё в советское время. Доказанные запасы газа здесь составляют 24,6 млрд. куб. м и жидких углеводородов — 4,6 млн. тонн. Не буду считать в этот раз доходы французов. Кому хочется получить спазмы в горле, может сделать подсчёты самостоятельно, учитывая, что компании «TOTAL Termokarstovoye B.V.» в проекте принадлежат 49 процентов акций.
Такие разные перспективы
Сегодня у французской компании есть проблемы. В прошлом году её прибыль сократилась на 10 процентов. В первом квартале нынешнего — на 20. Подключение к работе в российских проектах не принесет быстрой прибыли, однако позволит увеличить капитализацию, а, главное, — удержаться на российском рынке углеводородов, что для Total крайне важно. Некогда четвертая в мире по объёму добычи углеводородного сырья, она потихоньку сдает свои позиции. Поскольку объёмы эти делает не во Франции, где совокупные запасы нефти едва превышают 10 млн. тонн, а в 110 странах мира, включая Россию. Здесь любой из сегодняшних проектов Total в разы перекрывает все французские месторождения вместе взятые. Что, впрочем, не удивительно.
Удивительно другое. Пока в санкционной паузе пребывают американская ExxonMobil, британская British Petroleum и прочие, французам позволили продолжить работу в России. Оговорки, что это не шельфовые и сланцевые проекты, и что при инвестициях не будут использоваться доллары, на самом деле мало что меняют — раньше ведь не разрешали! «Добро» получено, и этим всё сказано.
Скорее всего, так поощрили Францию за её неуступчивую позицию по вертолётоносцам. Ведь что бы там ни говорили, но это, на мой взгляд, самая публичная и резонансная акция всех западных санкций. Мы делаем вид, будто и не очень хотелось нам этих «Мистралей», что на самом деле это большие консервные банки с сомнительными боевыми возможностями... Только вот забываем, что перспектива получить под боком пару таких десантных кораблей с универсальными качествами до сих пор держит в напряжении японцев, а нам для демонстрации флага (чем во многом и занимается флот в мирное время) совсем не лишними были бы сейчас корабли с водоизмещением больше крейсерского. И потом, репутационные потери нашей страны как-то не учитываются. А они есть, и очень серьёзные. Это результат прямых действий французского правительства.
Для сравнения возьмём другую западную компанию — германскую Siemens AG. Российских контактов у этого транснационального концерна больше, чем у французов. (Спасибо дружбе В.Путина и Г.Шредера). Он имеет блокирующий пакет акций в российской энергомашиностроительной корпорации «Силовые машины», контрольный пакет — одного из крупнейших российских производителей люминесцентных ламп ОАО СВЕТ, владеет поставщиком автомобильных компонентов НПП «АВТЭЛ». Но, пожалуй, самым важным контрактом Siemens с Россией стала поставка для РЖД (с последующим в течение тридцати лет техническим облуживанием подвижного состава) высокоскоростных электропоездов «Сапсан» и «Ласточка».
Мало найдётся компаний с такими прочными связями в российской экономике. (Годовой оборот Siemens в России составлял два миллиарда евро. Портфель новых заказов — 1,7 млрд.) Руководители концерна вначале неохотно приняли западные санкции, но потом, несмотря на огромные убытки, стали всё активнее поддерживать политику германского правительства.
И вот итог: глава федеральной пассажирской компании Михаил Акулов на днях сообщил РИА Новости, что с июня на маршруте Нижний Новгород — Москва вместо «Сапсанов» будут использовать скоростные поезда «Стриж» испанского производства.
Сигнал серьёзный. В немецком концерне его оценили и среагировали мгновенно. Президент Siemens в России Дитрих Меллер связался с агентством ТАСС и высказал заинтересованность в проекте высокоскоростной магистрали «Москва-Казань». По его словам, компания готова принять участие в проектировании и подрядных работах, а, главное, — поставках электропоездов на базе их локального производства вместе с российской "Синарой". Упоминание «Синары» отражает, скорее, отчаяние от угасающих перспектив. Ведь с этой компанией Siemens делает в уральской Верхней Пышме только грузовые магистральные электровозы. От них дистанция до скоростных поездов, как от «КамАЗа» до «Мерседеса». Но что не придумаешь, если из-за санкций остаешься за бортом миллиардных проектов, за один из которых теперь взялись на равных наша компания «Скоростные магистрали» и корпорация «Китайские железные дороги».
Чему научили санкции?
Случай с Siemens хоть и показательный, но не отражает всех тенденций в политике нашего правительства. Она соткана из противоречий. С одной стороны кабинет министров признаёт серьёзные уроны, которые несёт российская экономика от санкций западных стран, с другой — помогает тем решить свои острые проблемы. Так было в начале года, когда ракетно-космическая корпорация «Энергия» подписала с американской Orbital Sciences Corporation контракт на поставку в США двигателей РД-181. Они разработаны специально для ракеты-носителя Antares. Первые два двигателя заказчики получат уже в июне. То есть, несмотря на санкции, американцы готовы потратить на Россию миллиард долларов, чтобы обеспечить реализацию космических программ. Мы — «за».
Иногда складывается впечатление, что власть принимает решения, как будто и нет никаких санкций. Не помешали, например, они развитию темы приватизации «Роснефти». Ещё десять лет назад 100 процентов её акций принадлежали государству. Потом «Роснефть» сделали публичной компанией, по ходу дела продав чуть не треть акций. (Сегодня доля государства здесь — 69,5 процента, у британской ВР — 19,75, остальное — в собственности физических лиц, в основном — иностранцев. Такой вывод напрашивается из того, что 62 процента первичного объёма IPO для физлиц размещали в Лондоне.) В разгар кризиса с валютным курсом, 27 ноября 2014 года премьер-министр Д. А. Медведев подписал распоряжение правительства о продаже ещё 19,5 % акций, принадлежащих государству. В распоряжении есть оговорка: цена продажи должна быть не ниже цены акций в период первого публичного размещения 2006-го года.
С этим пока проблемы. Капитализация включенной в санкционные списки «Роснефти» упала в сравнении с 2013-м почти втрое. Такая стоимость компании тормозит реализацию опрометчивого решения кабинета министров. Опрометчивого потому, что, даже при отчуждении значительной части собственности компании, проблемы «Роснефти» по-прежнему решает всего-навсего один акционер — государство, поддерживая её средствами своих резервных фондов. Прочие акционеры заняты подсчетом дивидендов. Так будет и дальше.
Другой удивительный пример преподнесла сделка по продаже российской буровой компании Eurasia Drilling Company (EDC) международному нефтесервисному гиганту Schlumberger. Предприятия EDC бурят, ремонтируют и обустраивают скважины наших основных добывающих компаний. Совокупная доля EDC на российском рынке — 29 процентов. Её готовы сдать западным инвесторам. Об этом министр энергетики РФ Александр Новак заявил на конференции по энергобезопасности Европы. Нужно лишь выполнить условия, которые сформулировала Федеральная антимонопольная служба.
Не буду погружаться в эти условия, тем более что проверка сделки ещё продолжается. Важно другое — формальное следование законам и правилам Российской Федерации не остановит по существу американскую компанию Schlumberger (с главной штаб-квартирой в Хьюстоне) от выполнения санкционных требований западных стран. Если такое случится, под удар попадёт почти треть российской нефтедобычи, а в телевизоре снова скажут «Мы как-то не подумали…»
…Интерес транснационального бизнеса к России будет всегда. Ведь в нашей стране сосредоточено более половины мировых запасов угля, древесины и торфа, треть нефти и газа, две пятых железных руд и калийных солей, четверть фосфоритов и апатитов… Потому вряд ли стоит заигрывать с западными компаниями, создавая им дополнительные преференции для работы. Пример «Total» показывает: им самим без России становится худо. А у нас выбор есть!
В поход за нефтью, газом и долларами
Случилось это после ереванской встречи Владимира Путина и Франсуа Олланда, на которой среди прочего обсуждались и расчёты за непоставленные вертолётоносцы. Возможно, осознав теперь финансовые потери, французы захотели компенсировать их доходами своей нефтегазовой компании, или решение это приняли раньше, а два события просто совпали по времени… Ясно одно — на кону серьёзные активы и очень большие деньги.
Вот «Ямал СПГ». Этот проект предполагает строительство в районе ямальского поселка Сабетта завода по производству сжиженного природного газа (СПГ) мощностью 16,5 млн. тонн в год, транспортной инфраструктуры, включающей морской порт и аэропорт. Доля Total в «Ямал СПГ» составляет 20 процентов. (В этом проекте российской компании «Новатэк» принадлежит 60 % акций, оставшиеся 20 — китайской CNODC).
Пока французы соблюдали санкции, строились завод и газопровод от Южно-Тамбейского месторождения. В феврале начал работать аэропорт. Принимает суда морской порт. Всё по графику: первая линия по производству СПГ должна войти в строй в 2017 году. Можно посчитать. Тонна СПГ на дефицитном азиатском рынке стоит от 500 долларов США. Даже по этой нижней границе цены годовой доход от работающего завода превысит $ 8 миллиардов, пятая часть которых (почти в четыре «Мистраля») — доля Total. И так — каждый год!
Теперь о Харьяге. В этом проекте собственность Total повыше — 40 процентов. С ней в компании — норвежская Statoil (30%), наши «Зарубежнефть» (20%) и «Ненецкая нефтяная компания» (10%). Извлекаемые запасы Харьягинского месторождения оцениваются в 160 млн. тонн нефти. Простые расчеты показывают, Total здесь может получить (в нынешних ценах на нефть!) $ 25 миллиардов. Не за год, конечно, но какая перспектива!
Наконец, Термокарстовое газоконденсатное месторождение. Его открыли ещё в советское время. Доказанные запасы газа здесь составляют 24,6 млрд. куб. м и жидких углеводородов — 4,6 млн. тонн. Не буду считать в этот раз доходы французов. Кому хочется получить спазмы в горле, может сделать подсчёты самостоятельно, учитывая, что компании «TOTAL Termokarstovoye B.V.» в проекте принадлежат 49 процентов акций.
Такие разные перспективы
Сегодня у французской компании есть проблемы. В прошлом году её прибыль сократилась на 10 процентов. В первом квартале нынешнего — на 20. Подключение к работе в российских проектах не принесет быстрой прибыли, однако позволит увеличить капитализацию, а, главное, — удержаться на российском рынке углеводородов, что для Total крайне важно. Некогда четвертая в мире по объёму добычи углеводородного сырья, она потихоньку сдает свои позиции. Поскольку объёмы эти делает не во Франции, где совокупные запасы нефти едва превышают 10 млн. тонн, а в 110 странах мира, включая Россию. Здесь любой из сегодняшних проектов Total в разы перекрывает все французские месторождения вместе взятые. Что, впрочем, не удивительно.
Удивительно другое. Пока в санкционной паузе пребывают американская ExxonMobil, британская British Petroleum и прочие, французам позволили продолжить работу в России. Оговорки, что это не шельфовые и сланцевые проекты, и что при инвестициях не будут использоваться доллары, на самом деле мало что меняют — раньше ведь не разрешали! «Добро» получено, и этим всё сказано.
Скорее всего, так поощрили Францию за её неуступчивую позицию по вертолётоносцам. Ведь что бы там ни говорили, но это, на мой взгляд, самая публичная и резонансная акция всех западных санкций. Мы делаем вид, будто и не очень хотелось нам этих «Мистралей», что на самом деле это большие консервные банки с сомнительными боевыми возможностями... Только вот забываем, что перспектива получить под боком пару таких десантных кораблей с универсальными качествами до сих пор держит в напряжении японцев, а нам для демонстрации флага (чем во многом и занимается флот в мирное время) совсем не лишними были бы сейчас корабли с водоизмещением больше крейсерского. И потом, репутационные потери нашей страны как-то не учитываются. А они есть, и очень серьёзные. Это результат прямых действий французского правительства.
Для сравнения возьмём другую западную компанию — германскую Siemens AG. Российских контактов у этого транснационального концерна больше, чем у французов. (Спасибо дружбе В.Путина и Г.Шредера). Он имеет блокирующий пакет акций в российской энергомашиностроительной корпорации «Силовые машины», контрольный пакет — одного из крупнейших российских производителей люминесцентных ламп ОАО СВЕТ, владеет поставщиком автомобильных компонентов НПП «АВТЭЛ». Но, пожалуй, самым важным контрактом Siemens с Россией стала поставка для РЖД (с последующим в течение тридцати лет техническим облуживанием подвижного состава) высокоскоростных электропоездов «Сапсан» и «Ласточка».
Мало найдётся компаний с такими прочными связями в российской экономике. (Годовой оборот Siemens в России составлял два миллиарда евро. Портфель новых заказов — 1,7 млрд.) Руководители концерна вначале неохотно приняли западные санкции, но потом, несмотря на огромные убытки, стали всё активнее поддерживать политику германского правительства.
И вот итог: глава федеральной пассажирской компании Михаил Акулов на днях сообщил РИА Новости, что с июня на маршруте Нижний Новгород — Москва вместо «Сапсанов» будут использовать скоростные поезда «Стриж» испанского производства.
Сигнал серьёзный. В немецком концерне его оценили и среагировали мгновенно. Президент Siemens в России Дитрих Меллер связался с агентством ТАСС и высказал заинтересованность в проекте высокоскоростной магистрали «Москва-Казань». По его словам, компания готова принять участие в проектировании и подрядных работах, а, главное, — поставках электропоездов на базе их локального производства вместе с российской "Синарой". Упоминание «Синары» отражает, скорее, отчаяние от угасающих перспектив. Ведь с этой компанией Siemens делает в уральской Верхней Пышме только грузовые магистральные электровозы. От них дистанция до скоростных поездов, как от «КамАЗа» до «Мерседеса». Но что не придумаешь, если из-за санкций остаешься за бортом миллиардных проектов, за один из которых теперь взялись на равных наша компания «Скоростные магистрали» и корпорация «Китайские железные дороги».
Чему научили санкции?
Случай с Siemens хоть и показательный, но не отражает всех тенденций в политике нашего правительства. Она соткана из противоречий. С одной стороны кабинет министров признаёт серьёзные уроны, которые несёт российская экономика от санкций западных стран, с другой — помогает тем решить свои острые проблемы. Так было в начале года, когда ракетно-космическая корпорация «Энергия» подписала с американской Orbital Sciences Corporation контракт на поставку в США двигателей РД-181. Они разработаны специально для ракеты-носителя Antares. Первые два двигателя заказчики получат уже в июне. То есть, несмотря на санкции, американцы готовы потратить на Россию миллиард долларов, чтобы обеспечить реализацию космических программ. Мы — «за».
Иногда складывается впечатление, что власть принимает решения, как будто и нет никаких санкций. Не помешали, например, они развитию темы приватизации «Роснефти». Ещё десять лет назад 100 процентов её акций принадлежали государству. Потом «Роснефть» сделали публичной компанией, по ходу дела продав чуть не треть акций. (Сегодня доля государства здесь — 69,5 процента, у британской ВР — 19,75, остальное — в собственности физических лиц, в основном — иностранцев. Такой вывод напрашивается из того, что 62 процента первичного объёма IPO для физлиц размещали в Лондоне.) В разгар кризиса с валютным курсом, 27 ноября 2014 года премьер-министр Д. А. Медведев подписал распоряжение правительства о продаже ещё 19,5 % акций, принадлежащих государству. В распоряжении есть оговорка: цена продажи должна быть не ниже цены акций в период первого публичного размещения 2006-го года.
С этим пока проблемы. Капитализация включенной в санкционные списки «Роснефти» упала в сравнении с 2013-м почти втрое. Такая стоимость компании тормозит реализацию опрометчивого решения кабинета министров. Опрометчивого потому, что, даже при отчуждении значительной части собственности компании, проблемы «Роснефти» по-прежнему решает всего-навсего один акционер — государство, поддерживая её средствами своих резервных фондов. Прочие акционеры заняты подсчетом дивидендов. Так будет и дальше.
Другой удивительный пример преподнесла сделка по продаже российской буровой компании Eurasia Drilling Company (EDC) международному нефтесервисному гиганту Schlumberger. Предприятия EDC бурят, ремонтируют и обустраивают скважины наших основных добывающих компаний. Совокупная доля EDC на российском рынке — 29 процентов. Её готовы сдать западным инвесторам. Об этом министр энергетики РФ Александр Новак заявил на конференции по энергобезопасности Европы. Нужно лишь выполнить условия, которые сформулировала Федеральная антимонопольная служба.
Не буду погружаться в эти условия, тем более что проверка сделки ещё продолжается. Важно другое — формальное следование законам и правилам Российской Федерации не остановит по существу американскую компанию Schlumberger (с главной штаб-квартирой в Хьюстоне) от выполнения санкционных требований западных стран. Если такое случится, под удар попадёт почти треть российской нефтедобычи, а в телевизоре снова скажут «Мы как-то не подумали…»
…Интерес транснационального бизнеса к России будет всегда. Ведь в нашей стране сосредоточено более половины мировых запасов угля, древесины и торфа, треть нефти и газа, две пятых железных руд и калийных солей, четверть фосфоритов и апатитов… Потому вряд ли стоит заигрывать с западными компаниями, создавая им дополнительные преференции для работы. Пример «Total» показывает: им самим без России становится худо. А у нас выбор есть!
Информация