Гибель Катаров (часть 2)
Армию возглавил граф Симон де Монфор, уже участвовавший в четвертом крестовом походе в 1204 году. Граф Тулузский тоже предусмотрительно принял в нем участие, что обеспечило его землям иммунитет со стороны войск крестоносцев. Впрочем, он не привел к ним своей дружины и верховодил крестоносцами на территориях своих вассалов, всячески избегая прямого участия в боевых действиях. Наконец, войска достигли феода Транкавеля, и тому – молодому виконту, и племяннику графа Тулузского пришлось поневоле возглавить сопротивление захватчиков с севера, пусть даже они и выступали под знаменем креста, а сам он являлся примерным католиком. То есть своих вассалов сюзерену следовало защищать любой ценой, иначе он рисковал своей рыцарской честью. Вот как обрисовал его положение провансальский поэт Гийом де Тюдель, в 1210 году сложивший песню об альбигойском крестовом походе:
«И днем, и ночью думает виконт
О том, как защитить края родные,
Нет рыцаря отважнее его.
Племянник графа, сын его сестры,
Католик он примерный – это могут
Вам подтвердить священники, которым
Он предоставил бескорыстно кров.
Но в юности заботился виконт
О тех, кому он был тогда сеньором,
И кто ему доверился, а он
Казался им достойным компаньоном.
Одним грешили верные вассалы –
Еретиков неявным поощреньем».
Вот они «божьи воины» с севера, пришедшие грабить и уничтожать богатую культуру благословенного юга Франции! Такими их увидели режиссер и костюмер советского детектива «Ларец Марии Медичи».
Когда пришла армия крестоносцев, то первым у них на пути оказался город Безье, который отказался выдать своих еретиков и был захвачен в результате неожиданного нападения. Ворота крепости были атакованы находившейся в армии рыцарской челядью, которая устроила в городе самую настоящую резню, в результате которой 22 июля 1209 года погибло едва ли не все население города. Папский легат аббат Арнольд Амальрик в своем послании папе обо всем этом написал так: «…в то время как бароны совещались о том, к каким уловкам прибегнуть, чтобы вывести из города католиков, слуги и другие люди низкого звания, а некоторые даже без оружия, напали на город, не ожидая приказов вождей… крича «К оружию, к оружию!» они пересекли ров, перелезли через стены, и Безье был взят. Они не пощадили никого, всех предали мечу, почти 20 000 человек, причем не оказали пощады ни сану, ни возрасту, ни полу. После этой резни город был разграблен и сожжен. Так чудным образом осуществилась Божья кара…». Известие о страшной участи Безье быстро распространились, и впоследствии множество укреплений катаров сдались без всякого сопротивления. Кстати, именно тогда, как считают, и была произнесена всем известная фраза – «Убивайте всех, Бог узнает своих!», которую, предположительно, Арнольд Амальрик сам же и произнес.
Затем наступила очередь крепости Каркассон, считавшейся неприступной, к которой крестоносцы подошли 28 июля, то есть в самую летнюю жару. Уже на третий день осады они захватили первое предместье и отрезали горожанам выход к реке. Затем они атаковали второе предместье, которое было защищено значительно лучше, и вынуждены были отступить. При этом они активно использовали различные требюше, и непрерывно забрасывали город камнями и разной тухлятиной, а их землекопы, под градом камней и поленьев, рыли под стену подкоп.
На следующий день, рано утром 8 августа, стена на месте подкопа рухнула, и крестоносцы приблизились к древней крепостной стене, возведенной еще во времена римского владычества и укрепленной затем графом Транкавелем. Гийом де Тюдель затем напишет об этих днях:
«Сражаются бесстрашные бойцы,
Врага их стрелы метко поражают,
И в каждом стане – множество смертей».
По его словам, если бы не столько пришельцев со всего края, никогда не была бы взята так быстро эта крепость, в которой были и высокие башни, и прочные зубчатые стены. Но в городе не было воды, в то время стояла изнуряющая жара, от чего начались эпидемии, а мясо животных, которое не успели засолить, начало гнить, кругом стало полно мух, и жителей осажденного города охватил ужас. Однако и крестоносцы, справедливо опасаясь пожара в городе, решили начать переговоры. Возможно, что, поверив данному им слову, граф Транкавель согласился явиться в стан крестоносцев для переговоров, и там был коварно захвачен ими в плен. Это случилось 15 августа 1209 года. После этого город капитулировал, а его жители вынуждены были бежать из Каркассона «в одних рубашках и штанах», ничего не взяв с собой. Транкавель же погиб в камере одной из башен своего же замка 10 ноября. Не исключено, что он просто заболел и умер, потому что условия содержания узников в ту пору были просто отвратительными.
Изгнание катаров из Каркассона в 1209 г. Им повезло, что, раздев их догола, крестоносцы их все же не убили! «Большая хроника Франции», около 1415 г. Британская библиотека.
Совет крестоносцев передал графу Симону де Монфору Каркассон и все феоды Транкавеля, которые еще предстояло завоевать. Гийом де Тюдель сообщает, что граф де Монфор не знал, что делать, поскольку большинство сеньоров не хотели продолжать крестовый поход, чтобы умереть во вражеском краю при осаде соседних замков, где скрывались самые упрямые из местных сеньоров. Похоже, что крестоносцы не считали слишком праведным делом убивать больше христиан, чем еретиков. У них не было ни малейшего желания завладевать землями окситанских рыцарей, и поэтому они не собирались продлевать сорокодневный поход, за участие в котором всем крестоносцам было обещано отпущение грехов, хотя, безусловно, возможностью пограбить богатый Лангедок они были очень и очень довольны!
Глава крестоносцев Симон де Монфор. Таким он показан в советском кинофильме «Ларец Марии Медичи». Сам по себе фильм снят хорошо. Но… ну зачем на него надели шлем с забралом, ведь дело-то происходит в 1217 году!
Впрочем, и после 1209 года война на юге Франции продолжалась не один год, а шла, то затухая, то вновь разгораясь, в течение нескольких десятилетий. Например, в 1215 году крестоносцы захватили Тулузу, также переданную Симону де Монфору, но в 1217 году граф Раймон VII отвоевал ее обратно. Сам же Симон де Монфор начал новую осаду города спустя год и был убит камнем из камнемета, которым, по преданию, управляли женщины города. Причем Гийом де Тюдель написал о его смерти так:
«Пока печалился Симон и с братом говорил,
Тулузцы мощный камнемет, что плотник смастерил,
Установили на стене, дабы вести обстрел,
И камень, описав дугу, над лугом пролетел,
Туда попав и угодив, куда сам Бог велел.
Кремень, ударив прямо в шлем, Симона с ног свалил,
На части челюсти разнес и череп раскроил,
Тот камень стукнул графа так, что граф весь почернел
И тотчас рыцарю сему досталась смерть в удел...
Вот так жестокий граф Монфор, что кровожаден был,
Как нехристь, камнем был убит и дух свой испустил».
(Перевод Б. Карпова)
Однако и дальше поход следовал за походом, только теперь руководить ими взялись уже короли Франции, сумевшие сообразить, какой лакомый кусок представляют собой земли Южной Франции. Но только лишь в 1244 году – и то, только лишь спустя девять месяцев после начала осады, пала последняя твердыня катаров – замок Монсегюр, а в 1255 году – последний оплот их открытого сопротивления – замок Керибюс в горах Корбьер. Соответственно, во всех взятых крестоносцами городах и замках катары либо насильственно возвращались в лоно католической церкви, либо, в том случае если они отказывались это сделать или же делали, но не проходили испытания убийством живого существа, например, собаки, их сжигали на кострах. Последние катары Лангедока прятались в пещерах вплоть до 1330 года, когда их убежище было открыто. Инквизитор Жак Фурнье, вступивший на папский престол спустя пять лет под именем Бенедикта XII, приказал замуровать их там заживо. Последние катары нашли себе убежище в горах Италии. Однако в 1412 году их там также выследили, и все они были убиты.
Замок Керибюс в горах Корбьер. Глядя на это сооружение, словно составляющее одно целое со скалой, хорошо сохранившееся даже сегодня, кажется вообще непонятным, как можно захватить такое укрепление. Но… вот как-то захватили.
Несмотря ни на что, некоторые из них все-таки сумели спастись, после чего они поселились на Балканах, и, в частности, в Боснии. Причем их секта сохранилась здесь до середины XV века и прихода турецких завоевателей. Последним было все равно, каких догматов придерживаются их христианские подданные, лишь бы те не затевали смуту. В этой спокойной обстановке секта катаров умерла сама собой. Многие ее члены добровольно перешли в ислам. Так что среди боснийцев-мусульман, участников недавней Балканской войны, были также потомки катаров – тех самых людей, которым задолго до Реформации едва не удалось перестроить католическую церковь на совершенно новых началах.
Донжон замка Керибюс и вход в него.
Да, нечего сказать, хорошие дела творились в ту эпоху именем Господа. И остается только удивляться душевной стойкости людей того далекого времени, которые даже после всех этих ужасов находили в себе силы и мужество придерживаться той веры, которую они считали единственно правильной, в первую очередь, за присущий ей гуманизм!
Кстати, интересно отметить, что по распоряжению церковных властей кающиеся катары должны были носить на своей одежде жёлтый латинский крест, так что они в какой-то тоже степени становились «крестоносцами» …
(Продолжение следует)
«И днем, и ночью думает виконт
О том, как защитить края родные,
Нет рыцаря отважнее его.
Племянник графа, сын его сестры,
Католик он примерный – это могут
Вам подтвердить священники, которым
Он предоставил бескорыстно кров.
Но в юности заботился виконт
О тех, кому он был тогда сеньором,
И кто ему доверился, а он
Казался им достойным компаньоном.
Одним грешили верные вассалы –
Еретиков неявным поощреньем».
Вот они «божьи воины» с севера, пришедшие грабить и уничтожать богатую культуру благословенного юга Франции! Такими их увидели режиссер и костюмер советского детектива «Ларец Марии Медичи».
Когда пришла армия крестоносцев, то первым у них на пути оказался город Безье, который отказался выдать своих еретиков и был захвачен в результате неожиданного нападения. Ворота крепости были атакованы находившейся в армии рыцарской челядью, которая устроила в городе самую настоящую резню, в результате которой 22 июля 1209 года погибло едва ли не все население города. Папский легат аббат Арнольд Амальрик в своем послании папе обо всем этом написал так: «…в то время как бароны совещались о том, к каким уловкам прибегнуть, чтобы вывести из города католиков, слуги и другие люди низкого звания, а некоторые даже без оружия, напали на город, не ожидая приказов вождей… крича «К оружию, к оружию!» они пересекли ров, перелезли через стены, и Безье был взят. Они не пощадили никого, всех предали мечу, почти 20 000 человек, причем не оказали пощады ни сану, ни возрасту, ни полу. После этой резни город был разграблен и сожжен. Так чудным образом осуществилась Божья кара…». Известие о страшной участи Безье быстро распространились, и впоследствии множество укреплений катаров сдались без всякого сопротивления. Кстати, именно тогда, как считают, и была произнесена всем известная фраза – «Убивайте всех, Бог узнает своих!», которую, предположительно, Арнольд Амальрик сам же и произнес.
Затем наступила очередь крепости Каркассон, считавшейся неприступной, к которой крестоносцы подошли 28 июля, то есть в самую летнюю жару. Уже на третий день осады они захватили первое предместье и отрезали горожанам выход к реке. Затем они атаковали второе предместье, которое было защищено значительно лучше, и вынуждены были отступить. При этом они активно использовали различные требюше, и непрерывно забрасывали город камнями и разной тухлятиной, а их землекопы, под градом камней и поленьев, рыли под стену подкоп.
На следующий день, рано утром 8 августа, стена на месте подкопа рухнула, и крестоносцы приблизились к древней крепостной стене, возведенной еще во времена римского владычества и укрепленной затем графом Транкавелем. Гийом де Тюдель затем напишет об этих днях:
«Сражаются бесстрашные бойцы,
Врага их стрелы метко поражают,
И в каждом стане – множество смертей».
По его словам, если бы не столько пришельцев со всего края, никогда не была бы взята так быстро эта крепость, в которой были и высокие башни, и прочные зубчатые стены. Но в городе не было воды, в то время стояла изнуряющая жара, от чего начались эпидемии, а мясо животных, которое не успели засолить, начало гнить, кругом стало полно мух, и жителей осажденного города охватил ужас. Однако и крестоносцы, справедливо опасаясь пожара в городе, решили начать переговоры. Возможно, что, поверив данному им слову, граф Транкавель согласился явиться в стан крестоносцев для переговоров, и там был коварно захвачен ими в плен. Это случилось 15 августа 1209 года. После этого город капитулировал, а его жители вынуждены были бежать из Каркассона «в одних рубашках и штанах», ничего не взяв с собой. Транкавель же погиб в камере одной из башен своего же замка 10 ноября. Не исключено, что он просто заболел и умер, потому что условия содержания узников в ту пору были просто отвратительными.
Изгнание катаров из Каркассона в 1209 г. Им повезло, что, раздев их догола, крестоносцы их все же не убили! «Большая хроника Франции», около 1415 г. Британская библиотека.
Совет крестоносцев передал графу Симону де Монфору Каркассон и все феоды Транкавеля, которые еще предстояло завоевать. Гийом де Тюдель сообщает, что граф де Монфор не знал, что делать, поскольку большинство сеньоров не хотели продолжать крестовый поход, чтобы умереть во вражеском краю при осаде соседних замков, где скрывались самые упрямые из местных сеньоров. Похоже, что крестоносцы не считали слишком праведным делом убивать больше христиан, чем еретиков. У них не было ни малейшего желания завладевать землями окситанских рыцарей, и поэтому они не собирались продлевать сорокодневный поход, за участие в котором всем крестоносцам было обещано отпущение грехов, хотя, безусловно, возможностью пограбить богатый Лангедок они были очень и очень довольны!
Глава крестоносцев Симон де Монфор. Таким он показан в советском кинофильме «Ларец Марии Медичи». Сам по себе фильм снят хорошо. Но… ну зачем на него надели шлем с забралом, ведь дело-то происходит в 1217 году!
Впрочем, и после 1209 года война на юге Франции продолжалась не один год, а шла, то затухая, то вновь разгораясь, в течение нескольких десятилетий. Например, в 1215 году крестоносцы захватили Тулузу, также переданную Симону де Монфору, но в 1217 году граф Раймон VII отвоевал ее обратно. Сам же Симон де Монфор начал новую осаду города спустя год и был убит камнем из камнемета, которым, по преданию, управляли женщины города. Причем Гийом де Тюдель написал о его смерти так:
«Пока печалился Симон и с братом говорил,
Тулузцы мощный камнемет, что плотник смастерил,
Установили на стене, дабы вести обстрел,
И камень, описав дугу, над лугом пролетел,
Туда попав и угодив, куда сам Бог велел.
Кремень, ударив прямо в шлем, Симона с ног свалил,
На части челюсти разнес и череп раскроил,
Тот камень стукнул графа так, что граф весь почернел
И тотчас рыцарю сему досталась смерть в удел...
Вот так жестокий граф Монфор, что кровожаден был,
Как нехристь, камнем был убит и дух свой испустил».
(Перевод Б. Карпова)
Однако и дальше поход следовал за походом, только теперь руководить ими взялись уже короли Франции, сумевшие сообразить, какой лакомый кусок представляют собой земли Южной Франции. Но только лишь в 1244 году – и то, только лишь спустя девять месяцев после начала осады, пала последняя твердыня катаров – замок Монсегюр, а в 1255 году – последний оплот их открытого сопротивления – замок Керибюс в горах Корбьер. Соответственно, во всех взятых крестоносцами городах и замках катары либо насильственно возвращались в лоно католической церкви, либо, в том случае если они отказывались это сделать или же делали, но не проходили испытания убийством живого существа, например, собаки, их сжигали на кострах. Последние катары Лангедока прятались в пещерах вплоть до 1330 года, когда их убежище было открыто. Инквизитор Жак Фурнье, вступивший на папский престол спустя пять лет под именем Бенедикта XII, приказал замуровать их там заживо. Последние катары нашли себе убежище в горах Италии. Однако в 1412 году их там также выследили, и все они были убиты.
Замок Керибюс в горах Корбьер. Глядя на это сооружение, словно составляющее одно целое со скалой, хорошо сохранившееся даже сегодня, кажется вообще непонятным, как можно захватить такое укрепление. Но… вот как-то захватили.
Несмотря ни на что, некоторые из них все-таки сумели спастись, после чего они поселились на Балканах, и, в частности, в Боснии. Причем их секта сохранилась здесь до середины XV века и прихода турецких завоевателей. Последним было все равно, каких догматов придерживаются их христианские подданные, лишь бы те не затевали смуту. В этой спокойной обстановке секта катаров умерла сама собой. Многие ее члены добровольно перешли в ислам. Так что среди боснийцев-мусульман, участников недавней Балканской войны, были также потомки катаров – тех самых людей, которым задолго до Реформации едва не удалось перестроить католическую церковь на совершенно новых началах.
Донжон замка Керибюс и вход в него.
Да, нечего сказать, хорошие дела творились в ту эпоху именем Господа. И остается только удивляться душевной стойкости людей того далекого времени, которые даже после всех этих ужасов находили в себе силы и мужество придерживаться той веры, которую они считали единственно правильной, в первую очередь, за присущий ей гуманизм!
Кстати, интересно отметить, что по распоряжению церковных властей кающиеся катары должны были носить на своей одежде жёлтый латинский крест, так что они в какой-то тоже степени становились «крестоносцами» …
(Продолжение следует)
Информация