Первые планы американской интервенции России
Разочарование американских представителей углублялось по мере роста революционного настроения в стране, дальнейшего усиления недовольства войной и распространения среди солдатских масс на фронте настроений за выход из нее. Неспособность Временного правительства справиться с революционным движением и укрепить положение на фронте вызывали нескрываемое раздражение со стороны представителей США. В связи с этим, в заключительной части меморандума подчеркивалось, что единственной надеждой союзников и "истинно русских патриотов" была победа Корнилова, а после того, как он потерпел поражение, Россия оказалась "неспособной спасти себя от разрушения, поражения и ужасов".
Провал корниловского мятежа уменьшил шансы на интервенцию союзников в Россию, правительство которой, как отмечалось в меморандуме, могло теперь и не дать своего согласия на это. Действительно, для подобного суждения были веские основания, ибо сам Керенский в интервью корреспонденту "Ассошиэйтед пресс" в тот самый день, которым датирован меморандум, т. е. 31 октября, дал отрицательный ответ на вопрос о возможности посылки американских войск в Россию. Керенский признавал, что его правительство находится в опасном положении, но заявил, что интервенция практически неосуществима. Он обвинил союзников в недостаточной помощи России, силы которой истощены, чем вызвал негодование американской прессы, которая требовала от Временного правительства неукоснительного соблюдения союзнических обязательств.
Характеризуя отношение американского общественного мнения к Керенскому после провала корниловского мятежа, американский историк К. Лэш отмечает, что он "надоел" Соединенным Штатам. Действительно, ни в самих США, ни среди американских представителей в Петрограде Керенский не котировался высоко. Но поскольку именно его правительство рассматривалось как единственная в то время опора для борьбы, прежде всего, с ростом влияния большевиков, американские правящие круги продолжали оказывать ему всяческую поддержку. При этом для того, чтобы не допустить социалистической революции в России, некоторые высокопоставленные деятели США готовы были даже согласиться с выходом России из войны, хотя в целом американская администрация подобного подхода не разделяла. В меморандуме в категорической форме говорилось, что в случае отказа России от участия в войне, интервенция союзников станет неизбежной.
В первой части меморандума, составленной еще до поражения Корнилова, отмечалось, что "главный аргумент" в переговорах с Временным правительством об интервенции должен быть сформулирован так: "Если вы (Временное правительство) допустите поражение в войне с последующей оккупацией вашей территории Германией или заключите сепаратный мир, мы оккупируем Сибирь и возьмем в свои руки положение на фронте". Однако затем эта установка была ужесточена, и вопрос ставился более ультимативно: интервенция последует независимо от того, будет или не будет получено согласие на нее со стороны России. Кроме того, переставлялся акцент в обосновании необходимости посылки иностранных войск: с вопроса о возможном выходе России из войны он переносился на необходимость предотвращения дальнейшего развития революционных изменений в стране.
Об этом свидетельствует перечень целей интервенции, приводимый в заключительной (поздней по времени), части меморандума. Главное внимание теперь уделялось защите принципа частной собственности. Оккупация территории была необходима, согласно первому пункту, для гарантии оплаты или признания правительством и народом их долгов союзным державам. Второй пункт меморандума призывал использовать силу, чтобы внушить "несведущим, настроенным, в пользу конфискации собственности, массам", понимание того, что если в России нет сейчас законов, то в других странах законы эти "пока действуют", и тех, кто не захочет их выполнять, заставят подчиниться. В следующем пункте выражалась надежда, что интервенция позволит вытравить из сознания масс "представление о том, что они являются "авангардом всемирной цивилизации и прогресса", очернить идею, что социалистическая революция - это шаг вперед в развитии общества.
Обосновывая настоятельную необходимость посылки иностранных войск в Россию, автор меморандума честно заявлял, что интервенция нужна для защиты жизни и собственности средних и высших классов. Они, по его словам, поддержали буржуазную революцию в стихийном "порыве к свободе", иными словами, это были не те, кто участвовал в борьбе пролетарских масс и крестьянской бедноты под руководством партии большевиков. Забота проявлялась также о тех, кто остался верен "традициям старой русской армии".
Остальные части меморандума посвящены влиянию интервенции на отношение России к участию в войне, предотвращению ее выхода из войны с Германией и заключению мира с последней. В этом вопросе автор меморандума занимал столь же непреклонную позицию: заставить Россию вести себя так, как нужно союзным державам, а если она не пожелает, то примерно наказать ее. В этой части меморандума говорилось, что нынешняя слабость России, и ее неспособность к сопротивлению, равно как и неопределенное положение с Германией, делают желательным начать интервенцию союзников немедленно, ибо сейчас это возможно с меньшим риском, чем потом. Если же Россия все-таки попытается выйти из войны, то союзные войска, оккупировав территорию на Севере и Дальнем Востоке, не позволят ей этого сделать. Они помешают Германии воспользоваться плодами мирного соглашения и удержат русскую армию на фронте.
Неприкрытой угрозой звучали слова меморандума о том, что революционной России следует понять, что ей "придется повертеться на раскаленной сковородке" и "вместо одной войны вести сразу три": с Германией, союзниками и гражданскую. Как показало время, эти угрозы представляли собой вполне продуманный план реальных действий, выдвинутый по инициативе морского ведомства, представители которого на протяжении многих лет добивались права решающего голоса в принятии внешнеполитических решений.
Меморандум морской разведки США, к которому в той или иной мере приложил, очевидно, руку морской атташе в Петрограде, был, вероятно, знаком и руководителям дипломатической службы. Упоминавшиеся выше телеграммы Фрэнсиса о реакции военного и морского атташе на мятеж Корнилова - косвенное тому подтверждение. Несомненно и то, что дипломатическая служба вполне допускала предложенную морской разведкой интервенцию в Россию. Доказательством чему может служить телеграмма Фрэнсиса государственному секретарю Лансингу, посланная сразу после составления меморандума, в которой он запрашивал мнение Вашингтона о возможности посылки Соединенными Штатами в Россию через Владивосток или Швецию "двух дивизий или больше", если бы удалось получить на это согласие русского правительства или даже заставить его обратиться с такой просьбой.
1 ноября 2017 года американский министр финансов У. Мак-Аду сообщил русскому послу в Вашингтоне Б.А. Бахметьеву, что правительство Керенского получит до конца 1917 года 175 млн. долларов. Однако Фрэнсис, постоянно ходатайствовавший ранее о предоставлении кредитов, пришел к выводу, что ввод американских войск может оказаться выгоднее материальной поддержки, ибо даст толчок делу организации "здравомыслящих русских", т.е. противников большевиков.
Такая позиция практически совпадала с предложениями морской разведки США, а скорее всего, была даже ею подсказана. Но на следующий день после отправления Фрэнсисом в Вашингтон запроса о посылке американских войск, 7 ноября 1917 года в Петрограде произошло всем известное вооруженное восстание.
Впоследствии много писали о том, что Вильсон принял решение об интервенции в Россию, уступив будто бы давлению союзников и собственного кабинета. Как уже отмечалось, это решение действительно было принято в результате сложных дебатов. Но оно отнюдь не противоречило ни убеждениям главы Белого дома, ни его практическим действиям. Неоспоримые свидетельства этого содержат документы того времени, обстоятельно изученные американским историком В.Э. Вильямсом, который показал, что политика администрации Вильсона была насквозь пронизана антисоветизмом. Интервенция США в Россию, по его словам, ставила целью оказать прямую и косвенную поддержку противникам большевиков в России. Вильямс пишет: "Люди, принявшие решение об интервенции, взирали на большевиков, как на опасных, радикально настроенных революционеров, угрожавших американским интересам и капиталистическому строю во всем мире".
Контуры этого отношения отчетливо проступали в меморандуме 31 октября 1917 года. А после победы Октябрьской революции они получили логическое развитие во взглядах тогдашних американских руководителей на вопрос о дальнейших судьбах России и целях интервенции. В приобщенных к досье морской разведки меморандумах госдепартамента США от 27 июля и 4 сентября 1918 г., уже решенный к тому времени вопрос об интервенции по-прежнему увязывался с вопросом о продолжении войны с Германией, в которой людские и материальные ресурсы России должны были служить интересам союзников. Авторы этих документов выражали растущее беспокойство политическим положением в стране, заявляя о необходимости свержения Советской власти и замены ее другим правительством. Формально эта проблема привязывалась к вопросу о войне с Германией, но фактически она стала основной. В этом смысле верен вывод В.Э. Вильямса: "Стратегические цели войны отступали на второй план перед стратегической борьбой с большевизмом".
В меморандуме от 27 июля 1918 г., составленном через несколько дней после того, как правительство США сообщило союзникам о своем решении участвовать в антисоветской интервенции, подчеркивалось, что с Советской властью не следует поддерживать никаких отношений, дабы не оттолкнуть от себя "конструктивные элементы", на которые смогут опереться союзнические силы. Автор июльского меморандума, руководитель русского отдела госдепартамента Лэндфилд, отмечал, что цель интервенции сначала установить порядок, а затем образовать правительство, поясняя, что порядок будет основан военными, а гражданское правление должно быть образовано русскими. Впрочем, он оговаривался, что предоставить организацию правительства самим русским в настоящее время без руководства со стороны невозможно.
Та же проблема была затронута и в новом меморандуме от 4 сентября 1918 г., приуроченном к уже состоявшейся в августе высадке американских воинских контингентов на территории Советской России. Сентябрьский меморандум "О положении в России и союзнической интервенции" приобщен был к досье морской разведки сопроводительным письмом за подписью ее руководителя Р. Уэллеса. Кто именно подготовил документ, на этот раз не указывалось. По отношению к Советскому правительству новый меморандум носил еще более враждебный характер. В нем также говорилось, что интервенция необходима для успешного завершения войны против Германии, хотя главное внимание сосредоточено было на рассмотрении политического положения внутри России и мерах по борьбе с Советской властью.
Меморандум госдепартамента предлагал как можно скорее собрать старых и хорошо известных политических руководителей, чтобы из их состава организовать в тылу союзнических армий Временный комитет в противовес Советскому правительству. Основная надежда при этом возлагалась на интервенцию и объединение с белогвардейскими силами, при помощи которых рассчитывали успешно уничтожить силы большевиков. Меморандум предлагал отправку войск в Россию сопровождать посылкой туда "надежных, опытных, заранее подготовленных агентов", чтобы они могли развернуть надлежащим образом организованную пропаганду в пользу интервенции, повлиять на умы людей, убедить их "положиться" на союзников и доверять им, создав тем самым условия для политического и экономического переустройства России.
В исследовании американского историка Дж. Кеннана о происхождении интервенции США в Советскую Россию отмечается, что к концу 1918 года в связи с окончанием мировой войны и поражением Германии надобность в интервенции отпала. Тем не менее, войска Соединенных Штатов оставались на советской территории вплоть до 1920-го, оказывая поддержку антисоветским силам.
Источники:
Ганелин Р. Россия и США 1914 - 1917. Очерки истории русско- американских отношений. Л.: Наука, 1969 С. 346-350, 395-399.
Вильяме В. Американская интервенция в Россию в 1917 - 1920 гг. // История СССР. 1964, № 4, с. 177-192.
Иванов А. Американская интервенция: перекресток мнений. // Вестник МГИМО. 2012. №2(23). С. 106-111.
Фурсенко А. Подготовка американской интервенции в Советскую Россию. // Вопросы истории. 1990. №6. С. 53-57.
Самусев Е. Предыстория американской интервенции в Советскую Россию. // Военная мысль. 1992. №12. С. 56-67.
Старцев В. Крах керенщины. Л.: Наука 1988, С. 37-42.
Автор: Инженер-технарь