Бить или не бить?

После выхода статьи «ЕвроПэтурра» («2000», № 50(681), 13-19.12.2013) среди множества благожелательных отзывов я получаю от некоторых читателей и такие, в которых категорически не воспринимается мой тезис о применении физического насилия органами правопорядка над нашими нацистами, призывающими к свержению законной власти. Эти читатели уверены, что наведение порядка таким способом совершенно неприемлемо в нашей стране и не имеет ничего общего с европейскими ценностям, базирующимися, по их мнению, исключительно на гуманизме.

Полицейское насилие, убеждены «евроозабоченные» авторы, практикуется исключительно в нецивилизованных странах мира. Некоторые авторы, например vladmich из Луцка, dragangid из Киева, обвинили меня в «циничном» подходе к определению такой меры насилия над правонарушителями. Они также осудили «неадекватность применения силы органами правопорядка», которая, по их мнению, была при разгоне «Беркутом» «майданных детей» Киева.

Стало очевидным, что понятие адекватности применения силы имеет разное толкование в обществе и трактуется достаточно свободно. Особенно сейчас, когда «оранжевые» СМИ и оппозиция (да и многие «государевы» люди!) стали проливать крокодильи слезы по «невинным жертвам революции». А читатель П. Петрик из Дрогобыча, приславший мне послание с гневными филиппиками в адрес «кровавого» «Беркута», так и вовсе назвал избитых демонстрантов «героями сучасних Крут», упрекнул меня даже в разжигании насилия.

Не стану вникать в юридические тонкости адекватности или неадекватности применения силы нашими силовиками при разгоне демонстрантов майдана, все это в компетенции соответствующих государственных органов. Приведу два случая из собственной жизни, непосредственным свидетелем которых пришлось мне быть. Они должны многое прояснить в «адекватном» вопросе, особенно для той категории наших граждан, для которых такие понятия как гуманизм и толерантность в жизни общества вполне уживаются с полной вседозволенностью и анархией.

Первый случай — из далекой уже осени 1994 года в Киеве, когда мне пришлось стать очевидцем противостояния нашей милиции и футбольных хулиганов. В матче Лиги чемпионов «Динамо» уступило тогда одной из европейских команд и по окончании матча толпа бесчинствующих футбольных фанатов недалеко от метро «Республиканский стадион» (теперь — «Олимпийская») начала крушить на своем пути все, что попадалось на ее пути.

Когда бесчинства, казалось, пошли на убыль, неожиданно молодые люди (человек 200—300) стали пытаться выместить горечь поражения любимой команды на ... троллейбусе. Толпа хулиганов стала раскачивать машину, чтобы опрокинуть ее набок, женщина-водитель от страха покинула кабину и наблюдала за происходящим уже на улице. Милиция в мегафон призывала толпу прекратить безобразие, при этом милиционеры не предпринимали реальных действий для пресечения беспорядков.

Обращение милицейского начальника к толпе футбольных фанатов было похоже на слезную отеческую просьбу, но никак не на предупреждение об ответственности за происходящее варварство. Человек в форме подполковника милиции, наделенный полномочиями для наведения общественного порядка, обращался по мегафону к хулиганам: «Хлопцi, що ви робите! Сьогоднi ви курочите троллейбус, а завтра не зможете в ньому до роботи добратися. Прошу вас, облиште неподобство!»

Пока продолжались просьбы милиции к бесчинствующим фанатам, все стекла салона машины были вдребезги разбиты, сиденья изрезаны ножами, после чего погромщики с диким визгом разбежались во все стороны. Милиция, фактически, была статистом происходящего и не приняла никаких мер по защите правопорядка и сохранности городского имущества, поощряя тем самым хулиганов на дальнейшие безобразия.

Помню, как после случившегося, усталый и очевидно добрый по характеру подполковник снял с головы форменную фуражку, вытер лоб платком и удалился к своему служебному автомобилю.

Во втором случае футбольное хулиганство, подобное киевскому, мне пришлось наблюдать ровно через год, но уже в немецком Дортмунде. Местная «Боруссия» в матче футбольного первенства немецкой бундеслиги проиграла с крупным счетом на своем поле берлинской «Герте», после чего ее футбольные фанаты начали дерзко вести себя и их поведение в городе стало неконтролируемым.

Я проезжал в тот день на автомобиле через Дортмунд и за несколько кварталов до стадиона, меня остановила полиция. Полицейский попросил съехать в сторону, он сослался при этом на неожиданно возникшие непредвиденные обстоятельства, которые стали причиной остановки не только меня, но и других автомобилистов.

На вопрос, что это за обстоятельства, полицейский проинформировал, что сюда направляется разгоряченная толпа местных болельщиков и не исключены хулиганские эксцессы, а значит, возможен и разгон футбольных хулиганов. Он предупредил, что не стоит ничего опасаться, однако порекомендовал оставаться в собственной машине, заверив при этом, что остановка будет недолгой.

Когда на улице показалась толпа разгоряченных пивом футбольных фанатов «Боруссии», честно говоря, меня охватило беспокойство. Их численность в десятки раз превосходила количество экипированных в черную форму и вооруженных, что называется «до зубов» полицейских из спецподразделения для разгона футбольных хулиганов, которых навскидку было не более полусотни человек. Дортмундские фанаты вели себя точно так, как и их киевские собратья по разуму, правда, они пока ничего не били.

Проигнорировав рекомендацию оставаться в машине, я решил понаблюдать за происходящим с расстояния, минимально разрешенного стоявшим недалеко полицейским оцеплением. Совсем рядом находился высокий полицейский чин, подобно своему киевскому коллеге, он командовал немногочисленным личным составом и отдавал соответствующие распоряжения. Судя по его запрокинутой голове, по рации он получал информацию сверху, очевидно из полицейского вертолета, который барражировал в воздухе.

Когда раздался звук треснувшего стекла первой разбитой футбольными фанатами витрины, немецкий начальник громко отдал несколько отрывистых команд и спецназ начал зачистку улицы от толпы фанатов. Я расслышал всего две команды: «Кампфберайтшафт!» («Боевая готовность!») и «Ахтунг! Анштифтерин линкс!» («Внимание! Зачинщики слева!») Спецназовцы мгновенно рассекли толпу футбольных фанатов на несколько частей и принялись их избивать, визуально на одного полицейского приходились десятки фанатов.

Меня поразило, что в человеческом месиве, которое напоминало сезонную охоту морских касаток за огромной стаей сельди, спецназ избивал, все-таки, избирательно и ударов больше доставалось более агрессивным фанатам. Асфальт на улице через какие-то секунды был устелен зонтами, оторванными фрагментами курток, очками, рюкзаками, банками из-под пива, ботинками и кроссовками, бейсболками, окровавленными носовыми платками и еще тысячами предметов.

Фанаты, у которых каждый второй имел разбитое до крови лицо, не могли никуда убежать, входы во все близлежащие улицы и переулки были предусмотрительно заблокированы полицией. Полицейские заслоны оттесняли их на открытое пространство улицы под град дубинок спецназа, который свою работу, как говорил киношный Глеб Жеглов, «добре знал».

Агрессивные хулиганы выдергивались полицейскими из толпы, им надевали на руки пластиковые «браслеты» и пристегивали друг к другу. Затем появился мощный полицейский водомет, который довершил дело спецназа. Агрессивная толпа была рассеяна полицией в считанные минуты, на улице остались «упакованные» агрессивные фанаты, их волоком подтаскивали к машинам, пинками загоняли в салон и авто с задержанными быстро покидали место зачистки. Работники коммунальной службы в оранжевых жилетах начали приводить улицу в порядок.

Полицейский, который меня остановил, жестом дал понять задержанным автомобилистам, что пора уезжать. Проезжая мимо него, я спросил: «Что будет с теми, кого увезли полицейские после задержания в столкновениях? Какое наказание они понесут?» Он ответил, что ровным счетом ничего, кроме одной серьезной неприятности — хулиганы солидно пополнят городскую казну, возместив финансовый ущерб за разбитые витрины и уплатив немалый денежный штраф за нарушение общественного порядка. Я понял, что самоокупаемость немецкого спецназа так же высока, как и уровень его профессионализма.

Может быть, эти два конкретных случая, свидетелем которых мне пришлось стать, помогут определиться с оценкой адекватности применения силы против погромщиков тем нашим гражданам и чиновникам из силовых структур, которые пропитаны еще благодушием в отношении наших нацистов. Не тот ли «гуманный» милицейский подполковник образца 1994 года, который по — отечески уговаривал киевских балбесов не «курочити» троллейбус, стоял у истоков будущих уличных «оранжевых» безобразий?

Если в вопросе адекватности применения силы против погромщиков все останется так, как это понимает наша оппозиция и некоторые чиновники от власти, вопрос «Бить или не бить?» может очень быстро для Украины перейти в гамлетовский, который, как известно, звучит по — другому — «Быть или не быть?». Только уже как быть или не быть нашему государству.