Мифотворчество о Цусимском сражении. Часть 1

17 июня прочитал первую статью из цикла «Мифы Цусимы» гражданина Андрея Колобова. Гражданин Андрей Колобов провел большую работу по выявлению этих самых «мифов», старательно перелопатил не один десяток документов, свидетелей тех событий. Только вот к трактовке исторических фактов гражданин Андрей Колобов подошел с несколько своеобразной логикой, отчего конечные выводы его трилогии просто поразили меня своим комформизмом в отношении того, уже порядком гнилого царского режима. Выводы эти с точки зрения любого здравого смысла являются на редкость абсурдными. Элементы в причинно-следственных связях поставлены с ног на голову. Надо отдать должное гражданину Андрею Колобову — все это ему удалось сделать достаточно грамотно. Стиль повествования внешне имеет претензию на «не предвзятость» и «честность», что внушило очень многим читателям (судя по последующим комментариям) уверенность в исключительной правдивости изложенного. Вместе с тем лично меня откровенно покоробило откровенное выгораживание главного и очевидного виновника той трагедии — вице-адмирала Зиновия Петровича Рожественского. Да и вообще к высшему военно-политическому руководству Российской империи автор особых претензий не предъявляет. Наоборот — глупые, а зачастую и совершенно абсурдные, преступные приказы и распоряжения командования старательно оправдываются. Дескать, там по-другому и нельзя было, другого выхода не было. При этом главными причинами величайшей катастрофы ВМФ России автор видит всего два фактора (!): первый — это якобы малая скорость русских кораблей, второй — якобы плохие снаряды. Все гениально и просто. По мнению автора, именно эти два ключевых фактора и привели к тому, что отечественный флот потерпел самое большое и позорное поражение за всю свою историю.

Напомню, что подобных «сливов» наш боевой флот не имел более никогда. Ни до, ни после. Тот факт, что оба этих фактора, являлись лишь следствием, автора нисколько не интересует. Вернее, не так. Это его очень даже смущает. Причиной первого фактора, как известно, стал четкий и ясный приказ адмирала Рожественского: «Держать ход 9 узлов». Казалось бы, тут все ясно и понятно, однако в своей повести гражданин Андрей Колобов занял немало места доводами и рассуждениями на тему скорости русских кораблей. Придя в конечном итоге к «закономерному» выводу, что даже новейшие линкоры типа «Бородино» на самом-то деле если и могли двигаться быстрее 9 узлов, то очень ненамного, плавно подводя читателя к мысли о том, что адмирал Рожественский, даже не попытавшись в той отчаянной ситуации хоть как-то реализовать скоростные возможности новейших русских кораблей, был на самом деле абсолютно прав. Тоже самое касается и второго фактора, где в дебрях своих рассуждений автор умудрился перепутать заряд ВВ в русских 152-мм и 305-мм бронебойный снарядах. Ко всему этому мы еще вернемся, а сейчас о главном.

Почему же такой почти фундаментальный труд с массой вроде бы логичных и грамотных рассуждений привел в конечном итоге к столь абсурдным выводам? Это мы и попытаемся выяснить в данной статье.

Внимательно прочитав всю повесть гражданина Андрея Колобова, я пришел к выводу, что этот военный историк с одной стороны достаточно трудолюбиво и подробно рассматривает все исторические факты и документы, о них свидетельствующие. А другой стороны крайне неумело, если не сказать умышленно, собирает их в какой-то компот, создавая из них совершенно немыслимые версии с кучей логических ошибок, не брезгуя зачастую и откровенным софизмом. Вскользь поведаем читателю о том, что в данном случае имеется в виду.

Логические ошибки — нарушения законов или правил логики. Если ошибка допущена неумышленно, она называется паралогизмом, если же правила логики нарушают умышленно с целью доказать недоказуемое или ввести кого-то в заблуждение, то это софизм. Итак, поехали.

О подготовке русских артиллеристов. Сергей Колобов с ходу пишет: «В завязке Цусимского боя по «Микасе» могли стрелять только пять головных русских броненосцев и, быть может, «Наварин». Аксиома, которой предлагается поверить на слово. При этом, что касается пеленга «Микасы» по отношению к флагманскому «Суворову», Сергей пишет следующее: «Дистанция была сравнительно небольшой — 37-38 кбт», и всё. О пеленге, т.е. курсовом угле, на котором находился «Микаса» по отношению к «Суворову», не сказано ни слова. «Мелочь», которая ж однако не помешала Сергею Колобову заявить ровно следующее «К тому же «Микаса», развернувшись, шел наперерез (!) курсу русской эскадры, и наши броненосцы не могли стрелять по нему всем бортом — вела бой только часть орудий…»

Интересно — с чего это гражданин Сергей Колобов сделал такие выводы, не зная при этом даже пеленга «Микасы»? Опросы сведущих в этом деле людей на профильном Цусимском форуме (тех, в чьей компетенции сомневаться не приходится) дают следующую картину начала боя. «Микаса» в момент открытия огня действительно находился на расстоянии порядка 37 кабельтовых (6,85 км), на курсовом угле 78°, т.е. почти в траверзе «Суворова», немного его обгоняя, и шел курсом N/O-67. То есть вовсе не пытался пересекать наш курс, а лишь слегка «подрезал». Применяя нехитрые знания по геометрии, определяем положение «Микасы» по отношению к концевому кораблю нашей эскадры — броненосцу береговой обороны «Апраксину» и всем остальным. Для «Апраксина» «Микаса» находился на расстоянии 47 кабельтовых (8,78 км), что вполне доступно для его артиллерии и в курсовом угле 50 градусов. Прекрасно зная характеристики всех наших кораблей и возможности их артиллерии в частности, сообщаю вам, что, несмотря на то, что в момент начала боя японский линкор «Микаса» находился вне угла обстрела кормовой артиллерии большинства русских кораблей, он все-таки оказался под сосредоточенным огнем по меньшей мере 82 русских орудий калибра 120 мм и более, из которых 22 калибра 305 мм, 14 — калибра 254 мм, 1 — 229 мм и 6 — 203 мм. Вся эта мощь за указанный Андреем Колобовым промежуток времени в 15 минут (с 14-10 по 14-25) теоретически могла выпустить в «Микасу» порядка 400 снарядов калибра от 203 мм до 305 мм и около 2000 калибра 120-152 мм (при средней скорострельности этих орудий 3-4 выстрела в минуту). Что, старательно выполняя приказ адмирала Рожественского «Бить по головному», скорее всего и сделала, похерив правильное использование СУО.

Все корабли еще были исправны к тому времени. Все люди в строю. Все работало. Это позволяет допустить максимально возможный темп огня русских кораблей в этот период сражения. И что же мы в итоге видим? Андрей Колобов нам пишет: «Тем не менее, согласно сведениям из рапорта капитана Пэкинхема, британского наблюдателя, располагавшегося на «Асахи», в течение пятнадцати минут с начала боя, с 14:10 до 14:25, «Микаса» получил ДЕВЯТНАДЦАТЬ попаданий — пять 12" и четырнадцать 6" снарядов. Еще шесть попаданий получили другие японские корабли…»

Парадокс, но в данном случае я не вижу оснований не верить тут автору «мифов». 5 попаданий — это где-то 1,25% от 400 выпущенных снарядов крупного калибра. 14 попаданий + 6 в другие корабли (не ясно, какого калибра, но примем, что среднего), итого 20 — это 1% от общего количества выпущенных снарядов среднего калибра. 1-1,25% процента попаданий — это вполне нормальная точность стрельбы, какую могла выдать измотанная эскадра, в последний раз нормально проводившая учебные стрельбы более полугода назад — в октябре 1904-го. И то на дистанцию не более 25 кабельтовых. Да, конечно, в походе тоже один раз были проведены стрельбы, но очень мало и слабенько, на мизерные дистанции. Точность стрельбы (1-1,25%) также вполне соответствует воспоминаниям баталера Новикова о тех стрельбах. Он, в частности, указывал, что когда щиты доставали из воды, на них не нашли ни одной царапины. Чудес не бывает, товарищи. Относительно большое количество попаданий, полученных «Микасой» в начале сражения, было достигнуто лишь сосредоточенным огнем большого количества еще полностью исправных на тот момент русских кораблей. Смею предположить, что большинство «подарков» тогда «Микаса» получил от ближайших к нему и самых новых русских кораблей. Задние русские линкоры и крейсеры стреляли уже на расстояние, требующие хорошего умения работать с СУО корабля, которого ни у кого, естественно, не было. То есть никакой «отличной стрельбы» русских комендоров тогда не было и, что характерно, быть не могло. Это «фейк». Соответственно, и другие рассуждения автора на эту тему — не более чем мешанина крайне недостоверных, но при этом весьма «удобных» для бредовой теории гражданина Андрея Колобова.

Взять хотя бы показания некого офицера Малечкина: «Стрельбы производились всегда эскадрой под личной командой и руководством начальника эскадры, вице-адмирала Рожественского… Стрельбы производились на больших расстояниях, приблизительно начиная с 70 каб. (!) и до 40 каб., но «Сисой Великий» обыкновенно начинал стрельбы с 60 каб. из 12" орудий, и…» — и тут же сделанный на основе этого сомнительного заявления вывод: «Судя по всему, Рожественский первым в русском флоте организовал учебную стрельбу на такие дальности». Мать честная! Может, гражданин Андрей Колобов пояснит нам тогда, почему же мы не расстреляли японцев с дистанции 70-80 кабельтовых?

И как с этим вот бредом сочетается вот этот вполне достоверный приказ адмирала Рожественского? Из воспоминаний баталера Новикова: «Четыре неприятельских крейсера продолжали идти слева, на виду у нас. Расстояние до них уменьшилось до сорока кабельтовых. Эти крейсеры все время находились под прицелом наших орудий. Многие волновались, почему командующий не отдает приказа открыть огонь. Вдруг с броненосца "Орел", из левой средней шестидюймовой башни, раздался выстрел, сделанный нечаянно наводчиком… Бой длился около десяти минут без единого попадания с той и другой стороны. На "Суворове" подняли сигнал: "Не бросать даром снаряды».

Как это можно соотнести с предыдущими «правдивыми» суждениями? Как сочетается с этими заявлениями достоверный факт расстрела эсминца «Буйный» нашим крейсером «Дмитрий Донской»? Когда в неподвижно стоявший на расстоянии 200-250 метров корабль смогли попасть только пятым, ПЯТЫМ выстрелом!!! Так с 70-ти кабельтовых уверенно стреляем, или с 200 метров попасть не можем? Гражданин Андрей Колобов даже не упомянул сей факт в своем произведении. Не посчитал нужным упоминать. Если факты противоречат его теории, тем хуже для фактов.

На сем по данному абзацу можно закругляться, прокомментировав разве что еще вот что. Андрей Колобов пишет: «У русских эскадренных броненосцев была изрядная проблема — низкая скорострельность 305-мм обуховских пушек. Они стреляли один раз в полторы минуты, а то и реже, в то время как японские 305-мм могли стрелять раз в 40-50 секунд». Тут необходимо дать некоторые пояснения. Во-первых, пушка крупного калибра — это не автомат Калашникова, и сама она стрелять и заряжаться не может. Пушка — это артиллерийское орудие или артсистема, которая, будучи в комплексе с приводами ее наведения, механизмами заряжания, прицельными приспособлениями и элементами защиты, образует артиллерийскую установку. Сегодня сей девайс носит название «артустановка». Тогда их называли просто установками. Так вот, скорострельность русских 305-мм установок была порядка одного залпа в 90 секунд, что действительно было меньше, чем у японских установок нового поколения — залп в 50 секунд. Это объяснялось тем, что операция открытия и закрытия затворов производилась ручными механизмами при нулевом угле возвышения (а заряжание орудия производилось при угле возвышения +5 градусов). Сделано это было исключительно из соображений безопасности. Недозакрытие затвора грозило разрывом орудия и как минимум гибелью всех, находящихся в боевом отделении артустановки, и потому доверить это дело сервоприводу тогда еще не решились. Что касается японских кораблей, то делать залп в 50 секунд могли тоже не все, а только четыре их линкора из шести. 305-мм установки линкоров типа «Фудзи» и «Яшима» производили заряжание только при нулевом горизонтальном угле поворота башни (прямо в нос или в корму), и потому технически не могли давать залп менее чем раз в 150 секунд (2,5 минуты). Но основной момент заключается в том, что такая скорострельность требовала либо очень малую дистанцию боя — «в упор», либо достаточно совершенной и высокоскоростной СУО. Оба этих фактора в Цусимском сражении отсутствовали и потому японские линкоры за все сражение выпустили всего 446 снарядов главного калибра, т.е. меньше чем наши корабли, хотя характеристики скорострельности их установок, казалось бы, говорят об обратном.

О перегрузке углем. Как умело гражданин Андрей Колобов сразу расставил тут точки над i. И как грамотно рассказал нам о необходимости иметь на борту повышенный запас угля. С углем на борту еще можно мириться. Но нельзя мириться с другим. А потому поговорим не о «перегрузке углем», а просто о перегрузке кораблей. Чувствуете «тенденцию»? Так вот, нормальное водоизмещение броненосцев типа «Бородино» составляло 14400 тонн. А перед боем все они весили аж по 15275 тонн. То бишь на 875 тонн больше положенного. И главный броневой пояс новейших линкоров действительно в начале сражения был полностью под водой. Все это адмирал Рожественский безусловно знал. Но никаких мер для ликвидации или хотя бы снижения перегрузки не предпринял. И что характерно, не только не предпринял, но и прямо запретил командирам кораблем принимать такие меры самостоятельно. Пусть уголь на кораблях необходим — можно было разгрузить корабли иным способом. Например, на «Орле» был разработан перечень мероприятий по подготовке к бою. Он включал в себя удаление с корабля всего хлама, части грузов, ненужного дерева, а также шлюпок и катеров. Но адмирал Рожественский отверг данное предложение, мотивировав это тем, что офицеры «Орла» слишком любят «играть в войну». Итогом данного бездействия (вернее, сознательного действия) адмирала Рожественского стало то, что во время сражения все шлюпки и другие плавсредства были в момент уничтожены японскими осколочно-фугасными снарядами, став к тому же пищей для пожаров. Для тушения этих пожаров использовалась вода из Японского моря, от которой наши корабли просто захлебывались. Кроме осколочно-фугасных снарядов, японцы активно применяли против наших кораблей и бронебойные снаряды. Которые хотя и не могли пробить главный броневой пояс (ушедший под воду), но иной раз пробивали верхний 152-мм пояс, а также оконечности. Через дыры, практически над поверхностью воды, внутрь кораблей опять же проникала вода, снижая остойчивость до недопустимого уровня. Именно по этому и погиб «Александр III». Еле-еле, неимоверными усилиями наши смогли «откачать» «Орла». Что касается «Бородино», который погиб якобы от взрыва погреба 152-мм артустановки, что гражданин Андрей Колобов сравнил с британскими линейными крейсерами: « От подобной детонации погибли три линейных крейсера британцев в Ютланде». Ну, во-первых, кто может достоверно подтвердить, что «Бородино» погиб именно от детонации погреба? Семен Ющин? Он никаких свидетельств на этот счет не оставил. Те, кто якобы видел взрыв? Погреб в «Бородине» был под надежной бронированной капсулой глубоко ниже ватерлинии. А теоретически попасть ему могли либо в барбет (подачную трубу) средней 152-мм артустановки. Под башню, строго говоря (отвлекусь — в системе бронирования кораблей типа «Бородино» это было слабым местом, единственным изъяном так сказать). Либо в саму башню. Взрыв мог быть не от всего погреба, а только от двух артвыстрелов, что в тот момент двигались по транспортеру барбета вверх в башню. Или от тех снарядов, что находились уже в башне. В любом случае британские крейсера гибли от детонации погребов главного калибра — 305-343 мм. А это совсем не то же самое, что 152-мм калибр. Если бы не это роковое попадание, то еще не известно, как бы повел себя ночью отряд наших кораблей во главе с «Бородино» с обычным парнем за штурвалом, не знающим об ограничениях скорости, введенных адмиралом Рожественским.

О «быстроходном крыле» русской эскадры. Это один из самых «интересных» моментов в повести Андрея Колобова. Известно, что все корабли 2ТОЭ в бою шли со скоростью 9 узлов курсом N/O-23 и, по крайней мере до тех пор пока «Суворов» оставался во главнее колонны, даже и не пытались маневрировать. Ну не считать же в самом-то деле за «маневрирование» приказ Рожественского повернуть на 2 румба (это был его единственный приказ за все сражение). Так вот, гражданин Андрей Колобов приложил неимоверные усилия для того, чтобы убедить читателя в том, что реальная максимальная скорость даже новейших линкоров типа «Бородино» будто бы не превышала 13-14 узлов (остальных и вовсе 11 узлов). Причем, доказывая это, автор мифов опирается на показания подследственных людей, несущих прямую ответственность за разгром и сдачу в плен флота! Чего стоят их показания, в общем-то ясно и понятно любому здравомыслящему человеку. Не ясно это только Андрею Колобову.

При этом показания с одной стороны куда более приближенных к технике людей, а с другой являвшихся просто «свидетелями по делу»: инженеров, механиков, электриков, рядовых матросов, Андрея Колобова почему-то не интересуют. «По паспорту» и реально как на испытаниях, так и в последующей многолетней эксплуатации («Славы») максимальная скорость кораблей типа «Бородино» составляла 17,8-18 узла. «Ослябя» ходил чуть быстрее — до 18,6 узла. Максимальная скорость, паспортная, наших устаревших линкоров, броненосцев береговой обороны и броненосного крейсера «Адмирал Нахимов», составляла ~15-16 узлов — не так и плохо, надо сказать. Так вот, тут есть два основных момента, о чем стоит сказать.

Первый. Адмирал Рожественский — человек, несущий прямую ответственность за разгром русского флота, побег с «Суворова» и позорную сдачу в плен со всем штабом. Адмирал Небогатов — человек, сдавший в плен четыре боевых корабля. Старший офицер «Орла» Шведе — человек, сдавший в плен в частности «Орла». Для тех, кто не в курсе: Небогатов поднял белый флаг только на «Николае I», и остальные не обязаны и не должны были делать то же самое. Соответственно, это не только Небогатов сдал отряд кораблей, это командиры «Орла», «Апраксина» и «Севянина» по факту сдали в плен каждый свой корабль и несут за это ответственность. Так вот, любой обвиняемый в том или ином преступлении в своих показаниях не говорит истинной правды, если только это не «чистосердечное признание», конечно. Подсудимый совместно со своим адвокатом выстраивает определенную линию защиты и в своих показаниях четко этой линии придерживается. Его задача по максимуму снять с себя обвинение, вывести себя из-под удара, «переведя стрелку» на кого-нибудь другого, чтобы избежать наказания или минимизировать его. Естественно, что именно это и делали и Рожественский, и Шведе, и Небогатов. На кого эти люди теоретически могли «перевести стрелку»? Естественно, только на технику, которая, по их мнению, была абсолютно ни на что негодной. Отсюда и нелепые цифры максимальной скорости, заниженные раза в полтора. Отсюда и плохие снаряды, и всё остальное. Как известно, плохому танцору всегда что-то мешает. Причем я лично не могу предъявить каких-то претензий в данном случае к тому же Рожественскому. К контексте своей линии защиты на суде он действовал, вернее, давал показания, абсолютно верно. Я бы на его месте тоже говорил бы нечто подобное. Претензии можно предъявить тут лишь к гражданину Андрею Колобову, который этот специфический материал использовал для того, чтобы «определить» реальную максимальную скорость кораблей. Это не говоря уж про то, что он традиционно не обратил внимание на показания того же инженера «Орла» Костенко»: «16,5 узла можем дать без проблем…» — это после боя уже. Или командира крейсера «Изумруд» Ферзена: «Адмирал поднял сигнал держать ход 14 узлов», «Адмирал (Небогатов) шел во Владивосток со скоростью 13-14 узлов». И многие, многие другие. Они были просто отброшены как противоречащие теории Андрея Колобова о тотальной тихоходности русских кораблей. Хотя показания этих людей куда более ценные, хотя бы потому, что сами они куда лучше разбирались в технике, а причин скрывать или искажать правду у них, в отличие от Рожественского, не было. И можно сколь угодно долго рассуждать об обрастании днища, плохом угле, механических проблемах и т.п., но я этого делать даже не буду. Не буду потому, что все эти многостраничные рассуждения в секунду побиваются одним железобетонным фактом. Андрей Колобов пишет: «О новейших своих кораблях Рожественский докладывал Следственной комиссии: «14-го мая новые броненосцы эскадры могли бы развивать до 13½ узлов хода, а прочие от 11½ до 12½». Вопрос: а они ПРОБОВАЛИ? Чтобы такое утверждать?

Андрей Колобов пишет: «Принимая во внимание, что во втором отряде броненосцев «Наварин» не мог развивать более 12-ти, а третий отряд имел предельную скорость в 11½ узла, головные броненосцы в сомкнутом строю не имели права держать более 10 узлов». Вопрос: а они ПРОБОВАЛИ? Чтобы такое утверждать?

Ответ очевиден. НЕТ, НЕ ПРОБОВАЛИ. Потому что если бы они попробовали разогнаться, тогда и не было бы всех этих жарких споров вокруг скорости, исследований и прочей мути с плохим углем и обрастанием днища. Обвиняя наши корабли в недостаточной скорости, благоговеющие перед «мудростью» адмирала Зиновия Петровича Рожественского как будто не понимают, что наши корабли и не пытались гоняться с японскими, т.к. на них была накинута петля в виде приказа адмирала «Держать ход 9 узлов». Однако есть и исключения: крейсер «Изумруд» попробовал и легко ушел от японцев, что характерно. К его командиру Ферзену вопросов в данном случае нет и быть не может. А вот если бы не попробовал, то гражданин Андрей Колобов, не моргнув глазом, доказал бы, что и «Изумруд» уйти от японцев не мог. Что касается реальной скорости, то практика показывает, что даже наши устаревшие корабли: «Николай I», «Севянин», «Апраксин» могли без особых проблем идти со скоростью 14 узлов. Потому лично я оцениваю максимальную скорость «бородинцев» при всех имеющихся там проблемах в диапазоне между 16,5 и 18 узлами.

Когда тыкаешь в лицо царским «старообрядцам» этим вот железобетонным аргументом («они пробовали?»), то сперва в ответ лишь угрюмое молчание и сплошные минусы, а потом самые изворотливые личности, наконец, находят некую логическую цепочку и начинают контраргументировать примерно так: «Если бы адмирал попробовал бы разогнать свои корабли, то в них начались бы отказы машин, они бы теряли ход, строй расстроился, и поломанные корабли стали бы легкой добычей для японцев, да и все равно не смогли бы сравниться с японцами в скорости…» Как-то так.

Убийственная, поражающая своей извращенностью логика! Едет Андрей Колобов на автомобиле и сбивает пешехода, при этом даже не нажимая на тормоз. А следователю в СИЗО на вопрос, почему он не применил экстренное торможение, не моргнув глазом, заявляет: «Я не мог. Если бы я нажал на тормоз, тогда у меня мог лопнуть тормозной шланг, и автомобиль стал бы и вовсе неуправляемым. Я бы мог столько бед наделать! Я вынужден был просто переехать этого недотепу…» Боюсь, что после таких вот «оправданий» человек получил бы столько, сколько и давать-то изначально не собирались… Если ты так заботишься о технике, ты должен был пойти не в боевые адмиралы, а в инженеры. Если ты так заботишься о людях, ты должен пойти не в боевые адмиралы, а в военные врачи. А если ты боевой адмирал, то, попав в такую отчаянную ситуацию, как Цусимский пролив с японским флотом на горизонте, ты обязан был использовать все возможности имеющейся у тебя техники на 110%! И если бы адмирал Рожественский это сделал, и началось бы действительно такое, о чем так любит говорить Андрей Колобов (поломки, распад строя, корабли быстрее 13 узлов реально не пошли и еще что-то подобное), то претензий в этом случае к Рожественскому не было бы.

Подводила ли в реальности именно ТЕХНИКА корабли 2ТОЭ? Безусловно, ДА. По моим подсчетам, это произошло три раза. Вышла из строя машина эсминца «Буйный», который потом так долго и упорно топил крейсер «Дмитрий Донской». Не сработала торпеда у эсминца «Громкий», что не позволило ему успешно торпедировать вражеский истребитель в отчаянном бою (один против трех). Полностью выработали свой ресурс 254-мм орудия главного калибра броненосца «Адмирал Ушаков». У них разошлись упорные кольца, и установки полностью вышли из строя. Стрелять они уже не могли — только плевались снарядами на небольшое расстояние. Это дало возможность японским броненосным крейсерам расстрелять «Ушакова» почти безнаказанно (при этом "Ушаков", зарывшись носом чуть ли не по саму носовую башню, еще умудрялся выдавать аж 10 узлов скорости, хотя деятели типа Андрея Колобова дают ему, полностью исправному, максимум 11,5 узла). Но что характерно, во всех этих трех случаях командиры этих судов сделали всё, что могли. И не просто сделали, а из кожи вон вылезли. Но подвела техника — такое бывает. Все эти три корабля в итоге погибли. Однако ни у кого, я думаю, язык не повернется предъявить претензии к Коломенцеву, Керну или Миклухе. Совсем другая ситуация с Рожественским, «забота» которого о технике и людях в итоге угробила и технику, и людей. Причем японцам не было нанесено почти никакого урона.

Продолжение следует…