Мифы Великой Отечественной. «Die aktion kaminsky»: локотское «самоуправление» и создание бригады РОНА
Для российских историков-ревизиоиистов история «Локотского автономного округа» и сформированной в нем бригады Бронислава Каминского давно стала своеобразной «Малой землей». Подобно тому как в эпоху «застоя» действия 18-й армии на Новороссийском плацдарме стали превращаться чуть ли не в главное событие Великой Отечественной, в наше время ясно наметилась тенденция рассматривать создание в поселке Локоть на Брянщине местного самоуправления как событие практически всемирно-исторического значения, как некую «альтернативу» борьбе против пришедших на нашу землю оккупантов.
Разумеется, подобная точка зрения в российском обществе является откровенно маргинальной; ее сторонников можно встретить разве что среди полубезумных «истинно православных» сектантов, празднующих день рождения Гитлера неонацистов, сгруппировавшихся вокруг журнала «Посев» неовласовцев да прагматично отрабатывающих зарубежные гранты «либералов». А вот в историографии апологетика «локотской альтернативы» парадоксальным образом оказывается господствующей – просто потому, что писать о ней предпочитают почти исключительно ревизионисты. И пишут они активно: к настоящему времени о «Локотском округе» опубликовано четыре книги и несколько десятков статей [96]. При этом, правда, особого прироста фактической информации не наблюдается: в качестве основного источника в большинстве случаев используется издававшаяся в Локоте коллаборационистская пресса да отдельные сообщения советских партизан. Еще одна примета ревизионистской историографии – практически полный отказ от исследования преступлений формирований РОНА, совершавшихся во время карательных операций против советских партизан. Зато партизаны в работах ревизионистов непременно предстают кровавыми бандитами.
Публикуемая статья не претендует на полное раскрытие всех тем, связанных с историей Локотского округа бригады Каминского. За скобками остается участие бригады РОНА в борьбе с белорусскими партизанами под Лепелем, участие «каминцев» в подавлении Варшавского восстания и многие другие не менее интересные сюжеты. Написание полной истории «бригады Каминского» – дело будущего, пусть и недалекого. Пока же попробуем найти ответы на вопросы, связанные с т. н. «Локотским округом». Чем на самом деле являлось это административное образование? Действительно ли формирования Каминского, а не советские партизаны были «хозяевами Брянских лесов»? Участвовали ли «каминцы» в нацистском геноциде против населения оккупированных областей?
1. Оперативная обстановка
Для начала уясним обстановку на оккупированной нацистами Брянщине. Оккупирована эта территория была в начале октября 1941 г. Сокрушив войска Брянского фронта, 2-я танковая армия Гудериана ушла дальше – на Тулу и Москву. А перед командующим тылом армии встала нелегкая задача организации на захваченных территориях оккупационного порядка.
Анализ немецких документов, проведенный американскими историками, свидетельствует, что главной проблемой командующего тылом был недостаток войск.
«После продвижения боевых частей дальше на восток ответственность за управление и обеспечение безопасности в этом регионе была возложена на командование тыловых частей второго эшелона. Имеющихся в их распоряжении сил едва хватало для занятия крупных центров и защиты главных линий коммуникаций»
[97].Главными коммуникационными линиями были, естественно, железные дороги. В области их было немало. С запада в область вели две железные дороги: Гомель– Клинцы – Унеча – Брянск с юго-запада и Смоленск– Рославль – Брянск с северо-запада. Из Брянска железные дороги расходились по четырем направлениям. На юг шла железнодорожная ветка Брянск – Навля – Льгов– Харьков. От Льгова на восток уходила железная дорога к Курску. На юго-восток из Брянска шла железная дорога на Орел; на северо-восток – к Калуге, на севере – к Кирову и Вязьме. Еще одна железнодорожная ветка напрямую связывала Орел и Курск.
Значительная протяженность железных дорог сама по себе делала их защиту довольно-таки трудным делом. Ситуация усугублялась тем, что Брянщина была покрыта густыми лесами, в которых находили укрытие «окруженцы» разбитого Брянского фронта, а также организованные местными партийными властями и органами госбезопасности партизанские отряды и диверсионные группы. Согласно отчету начальника 4-го отдела УНКВД по Орловской области, в общей сложности на оккупированной территории было оставлено 72 партизанских отряда общей численностью 3257 человек, 91 партизанская группа общей численностью 356 человек и 114 диверсионных групп численностью 483 человека [98]. Немаловажным было то, что в отличие от партизан приграничных областей, которых летом 1941 г. забрасывали в тыл врага практически без подготовки, у орловских партизан было время на слаживание. Больше половины из них к тому же прошли подготовку в специальных школах, в первую очередь – в возглавлявшемся полковником Стариновым Оперативно-учебном центре. Результат не замедлил сказаться: в течение октября – середины декабря распалось лишь 8 партизанских отрядов общей численностью 356 человек [99]. Остальные продолжали борьбу.
Командующий 2-й армии мог противопоставить партизанам немногое: часть охранной дивизии тыла группы армий «Центр», батальон охраны и батальон военной полиции. 29 октября в помощь этим силам с фронта был снят полк из состава 56-й дивизии [100].
Кроме того, на территории Брянщины действовали подразделения айнзатцгруппы «Б» – сначала зондеркоманда 7–6, а затем зондеркоманда 7-а (дислоцировавшаяся в Клинцах) и айнзатцкоманда 8 (действовала в Брянске) [101]. Основной их задачей было уничтожение «нежелательных элементов», в первую очередь – коммунистов и евреев.
Без дела эти подразделения не оставались: практически сразу же после оккупации в районе железнодорожной станции Брянск-2 был проведен расстрел примерно семи тысяч человек, значительное число из которых составляли евреи [102]. В Орле в течение первого месяца оккупации было расстреляно и повешено 1683 человека [103]. Менее масштабные расстрелы проводились и в других населенных пунктах. «Расстреливали целыми группами, [по] 30–50, аресты и расстрелы, за кислородным заводом, трупы расстрелянных валялись несколько дней, – вспоминала впоследствии жительница города Бежица (Орджоникидзеград). – Так продолжалось весь 41-й и начало 42-го года. Достаточно было одного заявления какого-нибудь преданного негодяя, и человек переставал существовать» [104].
Массовые расстрелы, а также остававшийся безнаказанным произвол со стороны немецких солдат (в полном соответствии со знаменитым указом «О военном судопроизводстве») [105] быстро настроили городское население против оккупантов. Это хорошо прослеживается по немецким документам, исследованным американскими историками. В декабре 1941 г. в одном из донесений отмечалось:
«Города являются центрами партизан, которых, как правило, сельское население (крестьяне) отвергает»
[106].Крестьяне действительно были настроены к оккупантам несколько более лояльно, чем городские жители, – по той простой причине, что им еще не довелось ощутить на своей шкуре нацистский оккупационный порядок. А вот насчет неприятия крестьянами партизан авторы донесения выдавали желаемое за действительное. Тотального отторжения не было; некоторые крестьяне помогали партизанам как «своим», некоторые, опасаясь репрессий или испытывая неприязнь к советской власти, партизанам в помощи отказывали. Общей модели поведения к зиме 1941 г. не существовало.
Отсутствие полной поддержки со стороны сельского населения не мешало советским партизанам активно действовать. По данным 4-го отдела УНКВД Орловской области, к середине декабря орловские партизаны вывели из строя 1 бронепоезд противника, 2 танка, 17 бронемашин, 82 грузовые машины, убили 176 вражеских офицеров, 1012 солдат и 19 предателей. Кроме того, было уничтожено 11 деревянных мостов, 2 железнодорожных, 1 понтонный и произведено 3 подрыва железнодорожных путей [107]. Возможно, эти данные были несколько завышенными (суворовский принцип «пиши поболее, чего басурман жалеть» никто не отменял), однако в том, что партизаны причиняли оккупантам серьезные неприятности, сомневаться не приходится.
Ведь в противном случае снимать с фронта полк 56-й дивизии командованию 2-й армии не пришлось бы.
К концу 1941 г. «партизанская угроза» оккупантам увеличилась. В южную часть Брянских лесов между железной дорогой Брянск – Навля – Льгов и рекой Десной стали выходить партизанские отряды из соседней Курской области и с Украины (соединения Ковпака и Сабурова). На севере области советские войска освободили Киров, тем самым перерезав железнодорожную магистраль Брянск – Вязьма. В линии фронта образовалась брешь, через которую шла помощь партизанам. Концентрация партизан на Брянщине увеличивалась, а вместе с ней увеличивалась и активность боевых действий.
Немецких же охранных частей становилось меньше, поскольку после поражения под Москвой на фронте был важен каждый штык. Полк 56-й дивизии был направлен на фронт 10 декабря; задачи охраны оккупированной территории были возложены на базировавшуюся в Брянске региональную администрацию, имевшую в своем распоряжении батальон охраны, батальон полиции и несколько групп полевой жандармерии [108]. Собственно немецкие подразделения дополнялись местными коллаборационистами: в населенных пунктах Брянщины имелись назначенные немцами бургомистры, а при них – сформированные в последние месяцы 1941 г. небольшие отряды вооруженной «милиции». Один из первых таких отрядов был сформирован в поселке Локоть.
2. Начало «Локотского самоуправления»
Локоть – небольшой населенный пункт в Брасовском районе Орловской (в наше время – Брянской) области. До войны население этого поселка составляло несколько тысяч человек; еще примерно 35 тысяч проживали в прилегающей к Локотю и райцентру Брасово сельской местности. Крупных промышленных предприятий здесь не было: район был аграрным [109]. Единственным символом модернизации была разделяющая Локоть и райцентр Брасово железная дорога, шедшая от Брянска через Навлю, Локоть и Дмитриев на Льгов. Рядом с Навлей от железной дороги отходило ответвление, идущее через Хутор Михайловский на Конотоп. У Конотопа эта ветка соединялась с железнодорожной магистралью Киев – Льгов – Курск. Таким образом, проходящие через Брасовский район железные дороги были важными коммуникационными линиями, кратчайшим способом связывающими Брянск с Курском и Украиной. А в прилегавших к железным дорогам населенных пунктах оккупационная власть, по понятным причинам, устанавливалась в первую очередь.
В поселок Локоть немецкие войска вошли 4 октября; в тот же день им предложили свои услуги преподаватель физики в местном техникуме Константин Воскобойник и инженер Локотского спиртзавода Бронислав Каминский. Предложенные услуги были приняты: Воскобойник был назначен старостой Локотского волостного управления, а Каминский – его заместителем. При управлении разрешалось иметь вооруженный винтовками отряд «народной милиции» численностью 20 человек. Через две недели, 16 октября, оккупанты разрешили Воскобойнику увеличить отряд «народной милиции» до 200 человек, а в деревнях создать так называемые «группы самообороны» [110]. Причина, по которой было принято это решение, проста: западнее Локотя, в районе Трубчевска немецкие войска замкнули котел, в который попали части 13-й и 3-й армий Брянского фронта. Сильный отряд «народной милиции» в Локоте был необходим для того, чтобы отлавливать выбравшихся из окружения красноармейцев.
Одновременно 16 октября оккупационные власти официально утвердили управу Локотской волости, в состав которой вместе с Воскобойником и Каминским вошли бывший заведующий Брасовским районным отделом народного образования Степан Мосин и ставший начальником полиции уголовник Роман Иванин [111].
Получив признание со стороны оккупантов, глава управы Воскобойник преисполнился наполеоновских планов и 25 ноября выпустил манифест, в котором объявил о создании народно-социалистической партии «Викинг». Манифест обещал уничтожение колхозов, бесплатную передачу пахотной земли крестьянам и свободу частной инициативы в возрожденном русском национальном государстве [112].
К декабрю 1941 г. в районе было организовано 5 ячеек новоиспеченной партии; кроме того, Воскобойник отправил своих заместителей Каминского и Мосина с пропагандистскими поездками в соседние районы. По легенде, глава управы напутствовал уезжающих словами: «Не забудьте, что мы работаем не для одного Брасовского района, а в масштабе всей России. История нас не забудет» [113]. Впрочем, пропаганда «Манифеста» среди населения не была главной целью Мосина. Главной его целью была встреча с руководством немецких тыловых органов, которые должны были утвердить создание партии.
Судя по немецким документам, Мосин ходил на поклон к начальнику тыла 2-й армии дважды. Согласно докладной записке офицера отдела 1-с штаба 2-й армии обер-лейтенанта А. Босси-Федриготти, во время второго визита Мосин от лица Воскобойника просил у командования армии разрешение на деятельность партии. Вместо разрешения немецкие офицеры передали для Воскобойника несколько вопросов, прекрасно показывающих приоритеты оккупационных властей:
1. Как Воскобойник относится к партизанам?
2. Готов ли Воскобойник вести пропаганду против партизан?
3. Готов ли Воскобойник активно участвовать в борьбе против партизан?
Мосин ответил на все эти вопросы положительно и даже обещал сотрудничать с приданной армии абверкомандой [114].
По возвращении Мосина Воскобойник предпринял несколько демонстративных антипартизанских акций. Был организован суд над медсестрой локотской больницы Поляковой, которую обвинили в укрытии медикаментов для партизан и расстреляли [115].
Было также предпринято несколько операций против партизан. В ходе одной из них в деревне Алтухово был убит партизан и арестованы 20 местных жителей; в ходе другой – недалеко от Локотя была рассеяна партизанская группа [116].
Локотский отряд «народной милиции» спешно доукомплектовывался, причем методы вербовки «милиционеров» были весьма своеобразными. Об этих методах можно судить по истории начальника отдела Брасовского райисполкома Михаила Васюкова. Перед приходом немцев Васюков в соответствии с директивой райкома ушел в лес к партизанам, однако добраться до отряда не смог и после двухнедельных блужданий вернулся к своей семье в Локоть. Васюкова арестовали, потом отпустили было домой, но 21 декабря арестовали вторично. «Посадили в тюрьму. К трем часам ночи на моих глазах в камере было расстреляно 3 человека. После расстрела этих граждан я был вызван к обер-бургомистру Воскобойнику, который мне сказал:
«Видели? Или работайте с нами, или мы вас сейчас же расстреляем». По своей трусости я сказал ему, что я готов работать прорабом. На это Воскобойник ответил мне, что сейчас не время заниматься строительством, а нужно брать оружие и вместе с немцами принимать участие в борьбе против советской власти и, в частности, против советских партизан. Так я был зачислен в полицейский отряд, в составе которого дважды принимал участие в карательных экспедициях против советских партизан»
[117].Вершиной антипартизанских мероприятий Воскобойника стал разосланный по окрестным деревням приказ партизанам сдаться:
«Предлагаю всем партизанам, оперирующим в Брасовском районе и ближайших окрестностях, а также всем лицам, связанным с ними, в недельный срок, т. е. не позднее 1 января 1942 года, сдать старостам ближайших селений все имеющееся у них оружие, а самим явиться для регистрации в Управление районного старосты в пос. Локоть. Являться небольшими группами – 2–3 человека, вызывать постового бойца и сообщать ему о целях своего прихода. Все не явившиеся будут считаться врагами народа и уничтожаться без всякой пощады.
Пора давно прекратить безобразие и приступить к организации мирной трудовой жизни. Всякие сказки о возвращении советского режима в оккупированные области являются вздорными необоснованными слухами, которые распространяются злостными советскими элементами с целью дезорганизации граждан и поддержания состояния беспорядка и неуверенности в кругах широкого трудового населения.
Сталинский режим умер безвозвратно, это пора понять всем и становиться на путь спокойной трудовой жизни. Вздорными являются слухи о поголовном истреблении партизан и коммунистов. Опасность может грозить только самым злонамеренным представителям партийного и советского аппарата, которые не хотят сами и не дают другим стать на мирный трудовой путь.
Настоящий приказ является последним предупреждением.
В селениях, где настоящий приказ получен с запозданием, регистрация партизан может быть отсрочена до 15 января 1942 года»
[118].Пора давно прекратить безобразие и приступить к организации мирной трудовой жизни. Всякие сказки о возвращении советского режима в оккупированные области являются вздорными необоснованными слухами, которые распространяются злостными советскими элементами с целью дезорганизации граждан и поддержания состояния беспорядка и неуверенности в кругах широкого трудового населения.
Сталинский режим умер безвозвратно, это пора понять всем и становиться на путь спокойной трудовой жизни. Вздорными являются слухи о поголовном истреблении партизан и коммунистов. Опасность может грозить только самым злонамеренным представителям партийного и советского аппарата, которые не хотят сами и не дают другим стать на мирный трудовой путь.
Настоящий приказ является последним предупреждением.
В селениях, где настоящий приказ получен с запозданием, регистрация партизан может быть отсрочена до 15 января 1942 года»
Следует заметить, что до середины декабря 1941 г. брянские партизаны особого внимания коллаборационистам не уделяли, предпочитая нападать на немецкие подразделения и гарнизоны. О партизанских приоритетах наглядно свидетельствует уже упоминавшийся отчет начальника 4-го отдела УНКДЦ по Орловской области, согласно которому к 14 декабря партизанами было убито 176 вражеских офицеров, 1012 солдат и всего лишь 19 предателей [119]. Однако в декабре положение изменилось. Немцы пытались переложить тяжесть борьбы с партизанами на местные формирования, а партизаны, нападая на коллаборационистов, пытались оккупантов этой подпорки лишить. К 20 декабря партизанами Орловской области был уничтожен уже 41 предатель [120] , а к 10 мая 1942 г. – 1014 полицейских и предателей [121].
Пришел черед и локотской управы, чему в немалой степени поспособствовал приказ Воскобойника партизанам. Сдаваться партизаны не стали, а вместо этого решили разгромить размещавшийся в Локоте гарнизон.
В изложении историков-ревизионистов нападение партизан на локотскую управу приобретает поистине эпический характер. Нам рассказывают, что нападение это произошло потому, что советские власти испугались «локотской альтернативы», что партизанами командовал руководитель оперативной группы УНКВД по Орловской области Дмитрий Емлютин, что партизаны понесли огромные потери и что лишь сразившая Воскобойника случайная пуля позволила партизанам уйти из Локотя [122].
На самом деле нападением на Локоть командовал не Емлютин, а командир украинского партизанского соединения Александр Сабуров (тоже, кстати говоря, чекист). Начиная с декабря месяца Сабуров целенаправленно бил немецкие гарнизоны и полицейские опорные пункты на юге брянских лесов. Сохранилась выписка из журнала боевых действий Сабурова:
«2 декабря – разгром полицейского гарнизона в Красной Слободе. 8 декабря – похищение районной администрации в райцентре Суземка. 26 декабря – разгром гарнизона в Суземке. 1 января 1942 г. – уничтожен полицейский участок в Селечно. 7 января – ликвидирован крупный гарнизон в поселке Локоть»
[123].Нападение на администрацию Локотя ничем не отличалось от нападения на гарнизон в Суземке; партизаны просто-напросто уничтожали коллаборационистов.
Не соответствует действительности и то, что нападение на Локоть обернулось для партизан поражением. Достаточно хорошо известны воспоминания одного из участвовавших в этой операции партизан:
«Командиры партизанских отрядов «За Родину», имени Сталина и имени Сабурова договорились о проведении совместного нападения на Локоть. Днем налета был избран канун Рождества, который усердно праздновался гитлеровскими бандитами.
И вот в ночь под Рождество, с 7 на 8 января 1942 года, сводный партизанский отряд на 120 санях отправился в путь. В деревне Игрицкое сделали привал. Мороз стоял не рождественский, а крещенский, партизаны озябли. Жители Игрицкого обогрели их, накормили, и отряд двинулся дальше через деревни Лагиревка и Тросная. Мороз крепчал, его усиливал подувший северо-восточный ветер. Мела поземка. Чтобы не обморозиться, многие партизаны бегом бежали за санями.
Противник в Локоте не ждал партизан, поэтому мы въехали в поселок без выстрела. Лошадей, запряженных в сани, поставили на липовой аллее. Партизаны сразу же обложили здание лесного техникума, где размещались основные силы гарнизона, и дом бургомистра Войскобойника. Начали обстрел, в окна зданий полетели гранаты.
Оккупанты и полицейские открыли по партизанам беспорядочный ответный огонь из автоматов и пулеметов. Во время перестрелки мы видели, как из дома, где жил Воскобойник, на веранду кто-то вышел и крикнул: «Не сдавайтесь, бейте их».
Рядом со мной лежал на снегу и вел огонь из ручного пулемета мой односельчанин Миша Астахов. Я обратил его внимание на веранду и сказал, чтобы он повернул пулемет туда. После второй короткой очереди мы услышали на веранде падение тела и возню людей. Как раз в этот момент усилился огонь противника и это отвлекло нас от дома Воскобойника.
Перестрелка продолжалась до рассвета. Вместе с А. Малышевым я попытался поджечь дом бургомистра. Мы подтащили к стене охапку соломы и стали ее зажигать. Но солома была мокрая и не загоралась. Между тем стало светать. Здание лесного техникума захватить не удалось, хотя оно было изрешечено пулями. Враг стал наседать с других сторон. И командование решило на этом закончить боевую операцию. Не потеряв ни одного человека убитыми и захватив несколько раненых, мы ушли»
[124].И вот в ночь под Рождество, с 7 на 8 января 1942 года, сводный партизанский отряд на 120 санях отправился в путь. В деревне Игрицкое сделали привал. Мороз стоял не рождественский, а крещенский, партизаны озябли. Жители Игрицкого обогрели их, накормили, и отряд двинулся дальше через деревни Лагиревка и Тросная. Мороз крепчал, его усиливал подувший северо-восточный ветер. Мела поземка. Чтобы не обморозиться, многие партизаны бегом бежали за санями.
Противник в Локоте не ждал партизан, поэтому мы въехали в поселок без выстрела. Лошадей, запряженных в сани, поставили на липовой аллее. Партизаны сразу же обложили здание лесного техникума, где размещались основные силы гарнизона, и дом бургомистра Войскобойника. Начали обстрел, в окна зданий полетели гранаты.
Оккупанты и полицейские открыли по партизанам беспорядочный ответный огонь из автоматов и пулеметов. Во время перестрелки мы видели, как из дома, где жил Воскобойник, на веранду кто-то вышел и крикнул: «Не сдавайтесь, бейте их».
Рядом со мной лежал на снегу и вел огонь из ручного пулемета мой односельчанин Миша Астахов. Я обратил его внимание на веранду и сказал, чтобы он повернул пулемет туда. После второй короткой очереди мы услышали на веранде падение тела и возню людей. Как раз в этот момент усилился огонь противника и это отвлекло нас от дома Воскобойника.
Перестрелка продолжалась до рассвета. Вместе с А. Малышевым я попытался поджечь дом бургомистра. Мы подтащили к стене охапку соломы и стали ее зажигать. Но солома была мокрая и не загоралась. Между тем стало светать. Здание лесного техникума захватить не удалось, хотя оно было изрешечено пулями. Враг стал наседать с других сторон. И командование решило на этом закончить боевую операцию. Не потеряв ни одного человека убитыми и захватив несколько раненых, мы ушли»
Даже если потери партизан мемуаристом преуменьшены, неудачным нападение на Локоть назвать нельзя. Партизаны напали на гарнизон и ушли до подхода основных сил противника. В итоговом отчете Сабурова говорится о 54 уничтоженных полицейских [125]. Не так уж мало – ведь численность «народной милиции» Воскобойника к тому моменту составляла двести человек. Гибель главы управы Воскобойника, пусть и случайную, также следует записать в актив партизан.
3. Начало правления Каминского
Нападение партизан на Локоть и гибель Воскобойника обернулись для его заместителя Бронислава Каминского серьезными проблемами. Партизаны наглядно продемонстрировали свою силу; недовольные этим очевидным провалом немцы могли отказать Каминскому в назначении на должность главы управы. Для того чтобы получить назначение, необходимо было доказать оккупантам свою полезность.
Уже на следующий день после партизанского налета Каминский объявил о мобилизации в «народную милицию». До того «милиция» состояла из местных добровольцев и не пожелавших отправляться в лагеря для военнопленных «окруженцев». Теперь же под ружье призывались все мужчины призывного возраста, причем в случае отказа им грозили расправой.
«Воскобойник был убит партизанами, и вся власть в районе перешла к Каминскому и его заместителю Мосину, которые в тот же день объявили мобилизацию мужчин в возрасте от 18 до 50 лет, – вспоминал уже цитировавшийся нами Михаил Васюков. – Примерно к 20 января набрали человек 700, большинство из которых были мобилизованы силой, под страхом расправы с ними или семьей»
[126].Угрозы были подтверждены наглядными примерами: в отместку за гибель Воскобойника было расстреляно много заложников из числа местных жителей [127]. Заместитель
Каминского Мосин лично принимал участие в пытках арестованного бывшего милиционера Седакова. Седаков умер под пытками, а его труп был вывешен в центре Локотя [128].
После этого Каминский отправился в Орел к начальнику тыла 2-й танковой армии. Как раз в это время в штабе 2-й танковой армии находился коллаборационист Михаил Октан, в будущем – редактор орловской газеты «Речь».
«В штабе я встретил Каминского, который был вызван туда в связи со смертью главы Локотского района Воскобойника, – вспоминал Октан. – Мы жили в одной комнате, и в качестве переводчика я присутствовал при нескольких встречах Каминского с командующим тыла… генералом Хаманном. Каминский обещал после получения разрешения на возвращение в район привести его в соответствие с задачами германской военной администрации: милитаризировать его таким образом, чтобы обеспечить защиту тыла германской армии и увеличить поставки продовольствия для германских войск»
[129].В условиях все возрастающей партизанской угрозы обещания Каминского выглядели соблазнительно. Каминский был утвержден в должности главы районной управы и, вернувшись в Локоть, продолжил «милитаризацию» района. В январе 1942 г. «народная милиция» насчитывала 800 человек, в феврале – 1200, в марте – 1650 человек [130]. Боеспособность этих отрядов была как минимум сомнительной (даже в конце года немецкие офицеры констатировали, что «боевики инженера Каминского не могут отразить крупных нападений» [131] ), однако вовлечение местных жителей в «народную милицию» в определенной мере гарантировало, что они не уйдут в партизаны.
Особого доверия к населению своего района Каминский, кстати говоря, не испытывал. Об этом ясно свидетельствуют отдававшиеся новым главой управы приказы.
Одним из своих указов Каминский запретил передвижение между деревнями района и ввел комендантский час. Согласно другому, жители примыкавших к зданию управы Липовой аллеи и Весенней улицы должны были в течение трех дней покинуть свои дома. На их место Каминский поселил верных себе полицейских, застраховавшись таким образом от нового нападения партизан [132].
Активизировались расстрелы в превращенном в тюрьму здании конезавода – до такой степени, что понадобился специальный палач. И он нашелся. В январе 1942 г. в Локоть пришла изможденная девушка – вышедшая из окружения под Вязьмой бывшая медсестра Тоня Макарова. После многомесячных блужданий по лесам она, по всей видимости, немного тронулась рассудком. Локотские «милиционеры» напоили девушку, посадили за пулемет и вывели во двор приговоренных.
Несколько десятилетий спустя арестованная органами госбезопасности Макарова расскажет о своем первом расстреле. «Первый раз ее вывели на расстрел партизан совершенно пьяной, она не понимала, что делала, – вспоминал следователь Леонид Савоськин. – Но заплатили хорошо – 30 марок и предложили сотрудничество на постоянной основе. Ведь никому из русских полицаев не хотелось мараться, они предпочли, чтобы казни партизан и членов их семей совершала женщина. Бездомной и одинокой Антонине дали койку в комнате на местном конезаводе, где можно было ночевать и хранить пулемет. Утром она добровольно вышла на работу» [133].
Тем временем партизаны предпринимали все новые и новые дерзкие атаки. 2 февраля соединение партизанских отрядов под командованием уже упоминавшегося Александра Сабурова напало на город Трубчевск и заняло его после 18-часового боя. Партизаны, за которыми осталось поле боя, насчитали 108 убитых полицейских; еще несколько сотен просто разбежались. Местный бургомистр попал в руки к партизанам. После этого партизаны из города ушли, но 10 февраля вернулись и сожгли местный лесозавод [134].
Буквально в нескольких десятках километров от Локотя 20 января немецкое подразделение наткнулось на партизанский отряд Емлютина. После долгого боя немцам пришлось отступить. Спустя несколько дней другой партизанский отряд, также подчинявшийся Емлютину, совершил налет на станцию Полужье на железной дороге Брянск – Унеча, разбил местный гарнизон и уничтожил шесть вагонов с боеприпасами. Тут, однако, удача у партизан кончилась: к станции подошел эшелон с немецкими солдатами. В завязавшемся бою погиб командир отряда Филипп Стрелец, а остатки отряда вынуждены были отступить со станции [135].
Самая большая для оккупантов неприятность случилась на севере области: там объединенные силы партизан освободили город Дятьков и прилегавшие к нему районы, создав тем самым неподконтрольный немцам партизанский край [136].
Войск для борьбы с партизанами, как обычно, не хватало. «Группа армий надеялась ликвидировать угрозу партизанского движения, как только будет упрочено положение на фронте, – писал в конце февраля командующий группой армий «Центр» фельдмаршал фон Клюге. – Однако развитие событий в последнее время показывало, что эти надежды лишены оснований, так как напряженная обстановка на фронте не давала возможности отвести с фронта соединения, относящиеся к службе тыла» [137].
На этом фоне ситуация в Локоте и его окрестностях выглядела по меньшей мере приемлемо для оккупантов. После рождественского налета никаких крупных нападений на этой территории не происходило, а насильственная мобилизация в «народную милицию» лишала партизан человеческих ресурсов и способствовала отрыву части населения от партизан.
В этой связи командование тыла армии решило поощрить Каминского со товарищи. 23 февраля от командования 2-й танковой армии Каминскому пришло два приказа. Согласно первому, Каминскому разрешалось назначать старост в подчиненных ему деревнях (раньше назначать старост могли только оккупанты, что, кстати говоря, ставит крест на рассуждениях ревизионистов о «самостоятельности» Локотского района). Согласно второму приказу, Каминский получал право награждать отличившихся в борьбе с партизанами лиц землей, выдавая от двух до десяти гектаров. В собственность могли также передаваться коровы и лошади [138].
Буквально через несколько дней после получения этих приказов Каминский был вызван в Орел, где ему было объявлено о передаче под его контроль соседнего Суземского и Навлинского районов. Каминский приехал из Орла, полный радужных предвкушений.
«В феврале 1942 года я зашел по служебным вопросам в кабинет Каминского, – вспоминал впоследствии начальник лесного хозяйства района А. Михеев. – В беседе со мной Каминский рассказал, что он ездил к немецкому генералу Шмидту, который разрешил ему расширить функции районной управы. Сначала преобразовать Брасовский район в Локотский уезд, а затем и считать поселок Локоть городом. При этом Каминский заявил, что немецкие оккупационные власти согласны расширять наши функции вплоть до создания «русского национального государства», если мы будем активно помогать немцам в борьбе с большевиками. Тут же Каминский выразил свое мнение, что при нынешней ситуации, как он сказал, есть шансы мне – Михееву, после окончания войны в пользу немцев, стать министром лесного хозяйства правительства, которое будет создано в России… При этом рассказал мне о целях и задачах антисоветской организации НСТПР и сказал, что все члены этой партии будут получать соответствующие портфели, а кто против, тот будет угнан в Германию»
[139].Себя же, понятное дело, Каминский видел главой подчиненного Третьему рейху «русского государства». Он даже опубликовал приказ, в котором именовал себя бургомистром еще не существовавшего Локотского уезда [140]. Тем сильнее должно было быть его разочарование.
В первой половине марта брянские партизаны нанесли новый удар. На сей раз он был направлен на жизненно необходимые оккупантам железные дороги. Удар оказался сокрушительным.
«Железные дороги Брянск – Дмитриев-Льговский и Брянск– х[утор] Михайловский выведены из строя, – докладывали в Москву Емлютин и Сабуров. – На всем протяжении пути все мосты взорваны. Железнодорожный узел х[утор] Михайловский партизаны разрушили. Немцы пытаются восстановить железнодорожное движение на участке Брянск – Навля, но эти попытки срываются партизанами»
[141].Немецкие источники эту информацию подтверждают:
«В марте 1942 года партизаны остановили движение на железной дороге Брянск – Льгов и препятствовали использованию немцами железнодорожной линии Брянск– Рославль. На основных шоссейных дорогах (Брянск– Рославль, Брянск – Карачев, Брянск – Жиздра) угроза была столь велика, что движение по ним можно было осуществлять лишь крупными колоннами»
[142].Произошедшее имело прямое отношение к Каминскому: партизаны парализовали именно ту железнодорожную ветку, которая шла через Локоть и подчиненные ему территории.
Для Каминского пришло время показать боеспособность своих формирований.
4. Террор как способ борьбы с партизанами
Боеспособность локотской «народной милиции» была не настолько велика, чтобы вести самостоятельные анти-партизанские операции. Поэтому подразделения Каминского действовали во взаимодействии с брошенными на борьбу с партизанами венгерскими частями. Первая же их совместная операция обернулась массовыми убийствами мирных жителей. Об этом впоследствии рассказывал уже упоминавшийся нами начальник отдела лесного хозяйства Михеев:
«Весной 1942 года полицейские отряды, возглавляемые Мосиным, с участием мадьярских частей, в селе Павловичи расстреляли 60 человек и 40 человек сожгли живыми»
[143].11 апреля была сожжена деревня Угревище Комаричского района, расстреляно около 100 человек. В Севском районе каратели уничтожили деревни Святово (180 домов) и Борисово (150 домов), а село Бересток было уничтожено полностью (сожжено 170 домов, убит 171 человек) [144].
Проявленная жестокость по отношению к невинным людям привела к росту недовольства в рядах «народной милиции». «Милиционеры» начали перебегать к партизанам.
Из приказа № 118 по Локотскому уезду от 25 апреля 1942 года:
«…наряду с мужественно сражающимися за свое будущее бойцами и командирами, в некоторых случаях проявлялись также элементы паники и трусости, неуверенности и дезертирства, вроде бывшего начальника Шемякинского отряда Левицкого, а временами трусость и дезертирство переходили в открытое предательство, как это имело место 20 апреля с. г. со стороны 4 бойцов-военнопленных Хутор-Холмецкого отряда. Аналогичное предательство было допущено и в Святовском отряде со стороны бойца Зенченкова Сергея Гавриловича, который 22 апреля с. г. не выполнил приказания командира и покинул пост на железнодорожном мосту. Этим самым он сделал большую услугу врагу, за что и был в тот же день по приказу бургомистра расстрелян»
[145].Вершиной этого процесса стало восстание «милиционеров» деревень Шемякино и Тарасовка, жесточайшим образом подавленное Каминским при помощи венгерских частей. Об этом эпизоде подробно рассказано в послевоенных показаниях начальника Михайловской полиции М. Говядова:
«Дело было так: в мае 1942 года рота полицейских, дислоцировавшихся в деревнях Шемякино и Тарасовка, восстала – убила своих командиров, перерезала связь и перешла к партизанам. В отместку за это Каминский организовал карательную экспедицию, в числе которой были мадьяры. Эту экспедицию возглавлял зам. бургомистра Мосин, начальник военно-следственного отдела Парацюк и представитель газеты «Голос народа» – Васюков…»
[146].Каратели захватили деревни после упорных боев с бывшими полицейскими и пришедшими им на помощь партизанами. После этого началась расправа над местными жителями.
«По прибытии на место каратели расстреляли около 150 человек, членов семей полицейских, которые ушли к партизанам, и часть полицейских, которые были захвачены в Шемякино и Тарасовке, – рассказывал М. Говядов. – В числе расстрелянных были женщины, дети и старики. В июле месяце 1943 года, по приказу Каминского, была создана комиссия, под председательством Мосина, с целью произвести раскопки могилы расстрелянных ими же советских граждан, для того, чтобы приписать эти действия партизанам и озлобить солдат РОНА против партизан. Мне известно, что эта комиссия выезжала, производила раскопки, составила соответствующий акт, который был опубликован вместе с большой статьей в газете «Голос народа», в которой указывалось, что расстрел этих лиц якобы произведен партизанами»
[147].В действиях каминцев не было ничего особенно специфичного. Точно такими же преступлениями против мирных жителей отметились действовавшие в соседнем Севском районе венгерские каратели. Свидетельства об этом в большом количестве сохранились в российских архивах.
«Фашистские сообщники мадьяры вступили в нашу деревню Светлово 9/V-42, – рассказывал крестьянин Антон Иванович Крутухин. – Все жители нашей деревни спрятались от такой своры, и они в знак того, что жители стали прятаться от них, а те, которые не сумели спрятаться, их порасстреляли, изнасильничали несколько наших женщин. Я сам старик 1875 г. рождения был также вынужден спрятаться в погреб…. По всей деревне в ней шла стрельба, горели постройки, а мадьярские солдаты грабили наши вещи, угоняя коров, телят»
[148].В близлежащей деревне Орлия Слободка в это время всех жителей собрали на площади.
«Приехали мадьяры и стали собирать нас в одну (нрзб) и выгнали в с. Коростовку, где мы переночевали в церкви – женщины, а мужчины отдельно в школе, – вспоминала Василиса Федоткина. – Днем 17/V-42 г. нас пригнали снова в свое село Орлию где мы переночевали и на завтраго т. е. 18/V-42 г. снова нас собрали в кучу около церкви где нас пересортировали – женщин погнали на с. Орлию Слободку, а мужчин оставили при себе»
[149].20 мая около 700 венгерских солдат направились из Орлии в ближайшие села. В колхозе «4-й Большевистский сев» они арестовали всех мужчин.
«Когда увидели мужчин нашей деревни, то они сказали, что это партизаны, – рассказывала Варвара Федоровна Мазекова. – И этого же числа, т. е. 20/V-42 схватили моего мужа Мазекова Сидора Борисовича рождения 1862 и сына моего Мазекова Алексея Сидоровича, год рождения 1927 и делали пытки и после этих мучений они связали руки и сбросили в яму, затем зажгли солому и сожгли в картофельной яме. В этот же день они не только моего мужа и сына, они 67 мужчин также сожгли»
[150].После этого мадьяры двинулись в деревню Светлово. Жители деревни помнили погром, устроенный карателями каких-то десять дней назад. «Когда я и моя семья заметили движущийся обоз, то мы все жители нашей деревни убежали в лес Хинельский», – вспоминал Захар Степанович Калугин. Впрочем, без убийств не обошлось и здесь: оставшиеся в деревне старики были расстреляны венграми [151].
Каратели целую неделю усмиряли окрестные деревни. Жители бежали в лес, но их находили и там.
«Это было в мае м-це 28 дня 42 года, – рассказывала жительница Орлии Слободки Евдокия Ведешина. – Я и почти все жители ушли в лес. Туда следовали и эти головорезы. Они в нашем месте, где мы (нрзб) со своими людьми, расстреляли и замучили 350 человек в том числе и мои дети были замучены, дочь Нина 11 лет, Тоня 8 лет, маленький сын Витя 1 год и сын Коля пяти лет. Я осталась чуть жива под трупами своих детей»
[152].Брошенные жителями деревни выжигались.
«Когда мы возвратились из лесу в деревню, деревню нельзя было узнать, – вспоминала жительница многострадального Светлова Наталья Алдушина. – Несколько стариков, женщин и детей были зверски убиты фашистами. Дома были сожжены, скот крупный и мелкий был угнан. Ямы, в которых были закопаны наши вещи, были откопаны. В деревне не осталось ничего, кроме черного кирпича. Женщины, которые остались в деревне, рассказывали о зверствах фашистов»
[153].Таким образом, только в трех деревнях за 20 дней венграми было убито не менее 420 мирных жителей. Не исключено, что погибших было больше – мы не располагаем полными данными на этот счет. Зато мы знаем, что эти случаи были не единичными.
Формирования Каминского, как мы уже имели возможность убедиться, действовали в том же духе, что и венгры, зачастую – в тесном взаимодействии с ними. Вот еще одно свидетельство:
«В июне 1942 года, – вспоминал уже упоминавшийся М. Говядов, – после налета партизан на с. Михайловка, когда было убито 18 полицейских и 2 немца. Бердников Михаил, во главе отряда численностью в 100 с лишним человек, прибыли в Михайловский район и учинили зверскую расправу с мирным населением. В самом селе Михайловке, по приказу Бердникова, было повешено 2 человека, ограблено и сожжено 12 домов партизан. После расправы в Михайловке отряд выехал в дер. Веретенниково Михайловского района, где расстрелял до 50 человек из числа членов семей партизан, была сожжена почти вся деревня и угнан скот. В тот же день отряд поджег 15 домов в деревне Разветье и ограбил семьи партизан»
[154].Были и чисто военные успехи. В мае каминцы вместе с немецкими и венгерскими частями после двухчасового боя выбили партизан из деревень Алтухово, Шешуево и Красный Пахарь. Партизаны понесли серьезные потери, противником были захвачены три противотанковые пушки, два 76-мм орудия, четыре станковых пулемета «Максим», 6 ротных минометов, два 86-мм миномета и много боеприпасов. Немцы, в свою очередь, потеряли 2 танка и один бронеавтомобиль [155].
Немецкими наблюдателями действия Каминского были оценены позитивно.
«Каминский открыто гарантирует, что без согласия германских официальных лиц он не станет превращать свое боевое подразделение в политический инструмент, – констатировал офицер Абвера Босси-Фредриготти. – Он понимает, что в настоящее время его задачи носят чисто военный характер. Похоже, что при умелой политической обработке Каминский будет полезен для германских планов реорганизации Востока. Этот человек может стать пропагандистом германского «нового порядка» на Востоке»
[156].Этот «новый порядок» уже в полной мере ощутили на себе жители уничтоженных венграми и каминцами деревень.
5. Новый виток террора
Действия формирований Каминского были направлены на раскол населения оккупированных территорий, на разжигание войны между теми, кто был мобилизован в «народную милицию», и теми, кто поддерживал партизан. Это было очень полезно для оккупантов, и это в определенной степени удалось.
«Он [Каминский] создал остров внутри обширного партизанского края в районе Брянска – Дмитровска– Севска – Трубчевска, который препятствует расширению партизанского движения, связывает деятельность мощных партизанских сил и предоставляет возможность для ведения германской пропаганды среди населения, – писал в Берлин командующий 2-й танковой армии генерал Шмидт. – Кроме того, район поставляет продовольствие для германских войск. Благодаря успешному развертыванию русских войск под руководством Каминского стало возможно не привлекать новых немецких подразделений и сохранять германскую кровь в борьбе с партизанами»
[157].Было принято решение расширить контролируемую Каминским территорию; 19 июля 1942 г. Шмидт подписал приказ о преобразовании Локотского уезда в «самоуправляющийся административный округ в составе Локотского, Дмитровского, Дмитриевского, Севского, Камарического, Навлинского и Суземского районов» [158].
Посмотрев на карту, нетрудно убедиться, что под контроль Каминского отдавались территории вокруг железнодорожных веток Брянск – Навля – Льгов и Брянск – Навля – Хутор Михайловский. Именно в этих областях действовал так называемый «Южный Брянский партизанский край». Таким образом, Каминскому передавались территории, де-факто контролируемые партизанами (в мае– июне партизанские диверсии в очередной раз остановили движение по железнодорожной ветке Брянск – Льгов), но в связи с проходящими через них железнодорожными магистралями очень важные для оккупантов.
Расчет был, в общем-то, беспроигрышный: сможет Каминский установить контроль над переданными ему территориями – прекрасно. Не сможет – хуже не будет. Правда, особо полагаться на формирования Каминского немцы не стали. В преддверии создания Локотского округа оккупанты силами немецких и венгерских частей провели на юге Брянщины одну из первых масштабных анти-партизанских операций, получившую название «Зеленый дятел» («Grünspecht»). Каминцы в этой операции участвовали в качестве подсобной силы.
Об итогах операции «Зеленый дятел» имеются крайне отрывочные сведения, однако, по всей видимости, она оказалась достаточно удачной для оккупантов и их пособников. Без этого создание Локотского округа едва ли стало бы возможным.
Само собой разумеется, что контроль над Локотским округом немецкое командование из рук выпускать не стало. Военным комендантом округа был назначен немецкий полковник Рюбзам, задачей которого была координация боевых действий формирований Каминского с немецкими и германскими частями. Непосредственно к Каминскому в качестве офицера связи и военного советника назначили майора фон Вельтхейма [159]. Кроме того, в Локоте разместились охранный батальон, пункт связи, фельдкомендатура, военно-полевая жандармерия и отделение «Абвергруппа-107» во главе с майором Гринбаумом [160].
Как уже говорилось, большую часть Локотского округа контролировали партизаны. «Только 10 % леса принадлежало нам, – вспоминал начальник лесного отдела управы Михеев. – Остальные 90 % контролировались партизанами» [161]. Изменить сложившееся положение Каминский попытался жестоким террором против поддерживающих партизан жителей. В начале августа он выпустил специальное обращение:
«Граждане и гражданки сел и деревень, занятых партизанами! Партизаны и партизанки, находящиеся еще в лесах и отдельных населенных пунктах бывшего Навлинского и Суземского районов!
…В недалеком будущем Германские и Венгерские части совместно с Локотской Бригадой Милиции предпримут решительные меры по уничтожению лесных банд. С целью лишения бандитов экономической базы будут сжигаться все населенные пункты, в которых находятся партизаны. Население будет эвакуировано, а семьи партизан будут уничтожены, если их родственники (отцы, братья и сестры) не перейдут к нам до 10 августа с. г. Все жители, а также партизаны, не желающие терять зря своей головы, не теряя ни одной минуты должны перейти к нам со всем имеющимся у них оружием.
Это обращение и предупреждение – последнее. Используйте возможность спасти свою жизнь»
[162].…В недалеком будущем Германские и Венгерские части совместно с Локотской Бригадой Милиции предпримут решительные меры по уничтожению лесных банд. С целью лишения бандитов экономической базы будут сжигаться все населенные пункты, в которых находятся партизаны. Население будет эвакуировано, а семьи партизан будут уничтожены, если их родственники (отцы, братья и сестры) не перейдут к нам до 10 августа с. г. Все жители, а также партизаны, не желающие терять зря своей головы, не теряя ни одной минуты должны перейти к нам со всем имеющимся у них оружием.
Это обращение и предупреждение – последнее. Используйте возможность спасти свою жизнь»
Слова не расходились с делом.
«При операции, проходившей с 11 октября по 6 ноября 1942 года, 13-й батальон РОНА вместе с немцами и казаками учинили массовую расправу с мирным населением деревень Макарово, Холстинка, Веретенино, Большой Дуб, Уголек и других, названия которых не помню, – рассказывал впоследствии М. Говядов. – Мне известно, что половина дер. Макарово была сожжена, а из населения расстреляно около 90 человек. Такое же количество было расстреляно в Веретенино, и деревня окончательно сожжена. В селе Холстинка часть населения, в том числе женщины и дети были заперты в сарай и заживо сожжены. В селах Большой Дуб и Уголек также были расстреляны мирные жители и главным образом семьи партизан, а поселки уничтожены»
[163].В контролируемых Каминским деревнях был установлен настоящий режим террора; казни сделались очень частым явлением.
«В конце 1942 года по доносу было арестовано 8 человек жителей Борщово Брасовского района, – вспоминал член военно-полевого суда при «самоуправлении» Д. Смирнов. – Из этой группы я помню председателя Борщовского сельсовета Полякова с дочерью, 22 лет молодую женщину Чистякову, жителя села Борщово Болякова 23 лет и остальных, фамилии забыл. Знаю, что там было три женщины и пять мужчин. В результате суда председатель с/с был повешен, его дочь и Чистякова были расстреляны, а остальные осуждены на сроки. Кроме того, была повешена молодая девушка 20–22 лет, фамилии ее я не знаю. Повешена она была только лишь за то, что огорчалась неудачами партизан и не скрывала это. Расстрелов проводилось очень много, но фамилии расстрелянных я сейчас не помню. Выявлялись все эти жертвы при помощи целого штата тайных агентов, работавших при самоуправлении»
[164].Массовые расстрелы в Локотской тюрьме к этому времени уже стали обыденностью.
«Все приговоренные к смерти были для меня одинаковые, – рассказывала впоследствии исполнявшая обязанности палача Антонина Макарова. – Менялось только их количество. Обычно мне приказывали расстрелять группу из 27 человек – столько партизан вмещала в себя камера. Я расстреливала примерно в 500 метрах от тюрьмы у какой-то ямы. Арестованных ставили цепочкой лицом к яме. На место расстрела кто-то из мужчин выкатывал мой пулемет. По команде начальства я становилась на колени и стреляла по людям до тех пор, пока замертво не падали все… Я не знала тех, кого расстреливаю. Они меня не знали. Поэтому стыдно мне перед ними не было. Бывало, выстрелишь, подойдешь ближе, а кое-кто еще дергается. Тогда снова стреляла в голову, чтобы человек не мучился. Иногда у нескольких заключенных на груди был подвешен кусок фанеры с надписью «партизан». Некоторые перед смертью что-то пели. После казней я чистила пулемет в караульном помещении или во дворе. Патронов было в достатке… Мне казалось, что война спишет все. Я просто выполняла свою работу, за которую мне платили. Приходилось расстреливать не только партизан, но и членов их семей, женщин, подростков. Об этом я старалась не вспоминать. Хотя обстоятельства одной казни помню – перед расстрелом парень, приговоренный к смерти, крикнул мне: «Больше не увидимся, прощай, сестра!..»
[165].Не приходится удивляться, что большинство жителей Локотского округа Каминского люто ненавидели. Этот факт зафиксирован в немецких документах. В датированном октябрем 1942 г. отчете в этой связи говорится следующее.
«Знакомые со сложившейся ситуацией люди (майор фон Вельтхейм, майор Миллер, обер-лейтенант Бухгольц) независимо друг от друга сходятся не только в том, что население все еще уважает предшественника Каминского, убитого партизанами, но и в том, что они [местные жители] ненавидят Каминского. Они «дрожат» перед ним и, согласно этой информации, только страх удерживает их в повиновении»
[166].Даже читая изданные Каминским приказы, нетрудно заметить, что симпатии населения находились вовсе не на стороне локотской управы. 15 сентября 1942 г. Каминский издает приказ № 51:
«Участились случаи, когда жители подлесных районов без ведома местных властей ходят в лес.
Имеются случаи, когда под видом сбора ягод, заготовки дров они встречаются в лесу с партизанами.
На основании изложенного приказываю: Прекратить всякое хождение в лес отдельных личностей независимо от причин. В случае необходимости выхода в лес, как-то: пилка и заготовка лесоматериала и дров, поиски пропавших животных, – разрешаю выход в лес только в организованном порядке, с обязательным сопровождением полицейских.
Всякое самовольное хождение в лес будет рассматриваться как связь с партизанами и караться по закону военного времени.
Ответственность за выполнение приказа возлагаю на волостных старшин, старост и уполномоченных полиции.
Приказ опубликовать и довести до сведения жителей Локотского округа»
[167].Имеются случаи, когда под видом сбора ягод, заготовки дров они встречаются в лесу с партизанами.
На основании изложенного приказываю: Прекратить всякое хождение в лес отдельных личностей независимо от причин. В случае необходимости выхода в лес, как-то: пилка и заготовка лесоматериала и дров, поиски пропавших животных, – разрешаю выход в лес только в организованном порядке, с обязательным сопровождением полицейских.
Всякое самовольное хождение в лес будет рассматриваться как связь с партизанами и караться по закону военного времени.
Ответственность за выполнение приказа возлагаю на волостных старшин, старост и уполномоченных полиции.
Приказ опубликовать и довести до сведения жителей Локотского округа»
Приказ местным жителям отправляться в лес за дровами исключительно в сопровождении полицейских сам по себе говорит о многом. Однако еще о большем говорит приказ № 114 от 31 октября:
«Всем старостам, волостным старшинам и районным бургомистрам приказываю по приближении бандитов немедленно сообщать об этом в ближайший телефонный пункт, для чего при каждом селе нужно иметь лошадь со всадником.
Предупреждаю, что невыполнение настоящего приказа буду рассматривать как прямое предательство и измену Родине и виновных привлекать к военно-полевому суду»
[168].Предупреждаю, что невыполнение настоящего приказа буду рассматривать как прямое предательство и измену Родине и виновных привлекать к военно-полевому суду»
Как видим, даже облеченные властью старосты и бургомистры не спешили сообщать о партизанах в центр; к этому их приходилось принуждать угрозой военно-полевого суда.
6. Бригада РОНА
Для немецкого командования ненависть местного населения к Каминскому не имела абсолютно никакого значения. Для них было важно, лишь сколько солдат Каминский сможет бросить против партизан и добьются ли эти подразделения приемлемых успехов. Одновременно с созданием Локотского округа Каминский получил разрешение переформировать свои части в «бригаду милиции».
Осенью 1942 г. Каминский объявил мобилизацию в переданных ему в подчинение районах (на «старых территориях» мобилизация, как мы помним, велась с января месяца). Командиров для новых подразделений не хватало, и в конце 1942 г. Каминский с согласия немецкого командования набрал в лагерях для военнопленных несколько десятков офицеров [169].
Бригада Каминского получила пафосное название «Русская освободительная народная армия». По состоянию на январь 1943 г. в бригаде имелось 14 батальонов общей численностью в 9828 человек (см. табл.). Эти силы были дислоцированы по территории Локотского округа поротно. В крупных населенных пунктах стояли батальоны. Оружие РОНА получала от немцев – равно как и военную униформу. Снабжение продовольствием обеспечивалось за счет населения округа [170]. При каждом батальоне имелся немецкий офицер связи [171].
СОСТАВ БРИГАДЫ РОНА НА 16 ЯНВАРЯ 1943 г. [172]
Весной 1943 г. батальоны РОНА были сведены в пять стрелковых полков трехбатальонного состава:
1-й стрелковый полк майора Галкина – 1,2, 11-й батальоны;
2-й стрелковый полк майора Тарасова – 4, 6, 7-й батальоны;
3-й стрелковый полк майора Турлакова – 3,5, 15-й батальоны;
4-й стрелковый полк майора Прошина – 10, 12, 14-й батальоны;
5-й стрелковый полк капитана Филаткина – 8, 9, 13-й батальоны.
Каждый батальон имел в своем составе 4 стрелковые роты, минометный и артиллерийский взводы. На вооружении по штату требовалось иметь 1–2 орудия, 2–3 батальонных и 12 ротных минометов, 8 станковых и 12 ручных пулеметов. Однако на практике как в личном составе, так и в вооружении отдельных батальонов единообразия не существовало. Как видно из приведенной выше Строевой записки, их численность колебалась в пределах 300– 1000 бойцов, а наличие вооружения зависело главным образом от характера выполняемых задач. В то время как одни батальоны располагали даже бронетехникой, другие были вооружены преимущественно винтовками и почти не имели ручных и станковых пулеметов. На вооружении бронедивизиона имелось 8 танков (КВ, 2 Т-34, ЗБТ-7, 2БТ-5), 3 бронемашины (БА-10, 2 БА-20), 2 танкетки, а также автомашины и мотоциклы. Бронетехнику могли иметь и другие части РОНА, как, например, истребительная рота, получившая два танка БТ-7 [173].
На весну – лето 1943 г. пять пехотных полков дислоцировались: 1-й полк – пос. Пчела (34 км южнее Навли), 2-й полк – пос. Бобрик (15 км южнее Локтя), 3-й полк – Навля, 4-й полк – Севск, 5-й полк – Тарасовка-Холмечь (западнее Локотя) [174].
Немцы оценивали боеспособность бригады РОНА весьма скептически.
«Грабежи, несмотря на суровые запреты, – констатировал один из немецких офицеров-наблюдателей. – Поскольку в них принимали участие офицеры, было совершенно невозможно удерживать людей под контролем. Ночью караульные беспричинно покинули свои посты»
[175].Когда осенью 1942 г. партизаны усилили давление на подразделения РОНА, генерал Бернхард был вынужден констатировать:
«боевики инженера Каминского не могут отразить крупных нападений на себя»
[176].Приезжавшие из центра наблюдатели также восхищения бригадой не выражали.
«У Деккера была возможность осмотреть все батальоны, – писал министр восточных территорий Альфред Розенберг. – Четыре батальона носят старую немецкую форму. Остальные батальоны внешне выглядят как дикая банда…»
[177].Крупных самостоятельных операций против партизан подразделения РОНА не вели, их всегда поддерживали венгерские или немецкие части. Так было во время операции «Зеленый дятел» летом 1942-го, операций «Треугольник» и «Четырехугольник» осенью 1942-го, операций «Белый медведь I» и «Белый медведь II» зимой 1943-го и операции «Цыганский барон» весной 1943-го. Однако в качестве вспомогательных подразделений знающие местность и население каминцы были эффективны и – главное, – по немецким оценкам, экономили целую дивизию [178].
Главным же для оккупантов была неизменная лояльность бригады РОНА. Лучшей характеристикой этой лояльности стал тот факт, что, когда немцы начали проводить на территории Локотского округа «вербовку восточных рабочих», части Каминского приняли в угоне крестьян весьма деятельное участие [179]. А ведь «вербовка добровольцев» осуществлялась столь мерзко, что даже прибалтийские коллаборационисты подобные мероприятия всячески саботировали, спасая своих соотечественников [180].
Подобное положение достигалось непрестанной «чисткой рядов» РОНА. Впрочем, просоветские настроения среди «народоармейцев» и полицейских были достаточно сильны. Об этом свидетельствует следующий факт, зафиксированный в отчете Брасовского райкома ВКП(б) от 1 марта 1943 г.:
«…когда над поселком Локоть появился наш самолет и начал сбрасывать листовки, полицейские бросились собирать листовки. Немцы открыли по полицейским ружейно-пулеметный огонь. Полицейские в свою очередь открыли огонь по немцам»
[181].Даже среди руководящих работников округа существовали подпольные антифашистские организации. В одну из них входил начальник Локотского мобилизационного отдела Васильев, директор Комаричской средней школы Фирсов, зав. складом боепитания РОНА Акулов, командир первого батальона Волков и другие. В общей сложности эта организация насчитывала около 150 человек, в основном – бойцов РОНА. Был составлен план восстания в Локоте, 15 марта 1943 г. создана группа для убийства руководящих работников управы, намечен план захвата танков, взрыва горючего, боеприпасов, порчи связи, а 16 марта было составлено донесение в штаб партизанской бригады «За родину» о движении германских войск и военных грузов. Конечной целью организации было уничтожение окружной администрации и переход на сторону партизан. Однако подпольщикам не повезло. Захваченный в плен партизан бригады «Смерть немецким оккупантам» под пытками сообщил Каминскому о существовании группы Васильева, которая немедленно была арестована в полном составе [182].
Создать подпольную организацию попытался начальник штаба гвардейского батальона РОНА старший лейтенант Бабич. Однако во время вербовки в отряд новых членов он был предан. Часть завербованных им солдат РОНА была арестована, часть сумела уйти к партизанам [183].
Когда же в 1943 г. фронт приблизился непосредственно к Локотскому округу, «народоармейцы», несмотря на пропаганду о том, что всех коллаборационистов красные уничтожат, начали «с оружием группами и подразделениями переходить на сторону Красной Армии» [184]. Разумеется, так поступали те, кто не был замешан в карательных операциях против населения.
Бригаде Каминского так и не удалось справиться с партизанами, контролировавшими большую часть территории Локотского округа. Об этом ясно свидетельствует тот факт, что во время операции «Цыганский барон» в мае 1943 г. немцам пришлось бросить против партизан части из состава 4-й и 18-й танковых, 107-й легкопехотной венгерской, 10-й моторизованной, 7, 292 и 707-й пехотных и 442-й особого назначения дивизий. 2 полка РОНА были лишь незначительной частью этой группировки, насчитывавшей около 50 тысяч человек [185].
Однако полностью разбить брянских партизан не удалось и тогда, хотя потери они понесли серьезные.
7. Выводы
Создание «Локотского самоуправляющегося округа» стало возможно по нескольким причинам, главными из которых стала активная боевая деятельность брянских партизан и нехватка у оккупантов сил для их подавления.
Для того чтобы сэкономить «немецкую кровь», командование 2-й танковой армии пошло на предоставление продемонстрировавшему свою лояльность оккупантам Брониславу Каминскому «милитаризировать» подчиненный ему район и вести борьбу с партизанами – естественно, под немецким контролем. Немцы называли эту операцию «Die Aktion Kaminsky» [186] , и следует признать, что она оказалась довольно успешной.
Создаваемые из мобилизованных крестьян подразделения Каминского не отличались особой боеспособностью, однако они препятствовали расширению партизанского движения (могущие оказать поддержку партизанам люди оказывались мобилизованными в антипартизанские формирования) и позволяли отвлекать на борьбу с партизанами меньше немецких подразделений. Жестокость отдельных подразделений Каминского, под корень уничтожавших семьи партизан, провоцировала ответные удары партизан против семей полицейских и способствовала разжиганию междоусобного конфликта, выгодного оккупантам.
В Локотской волости, а затем в Локотском районе был установлен жестокий режим, приметами которого стали постоянные расстрелы в локотской тюрьме (после освобождения там были найдены ямы примерно с двумя тысячами трупов [187] ). Даже немецкие документы свидетельствуют, что население Каминского боялось и ненавидело.Каминскому так и не удалось установить контроль над всей территорией подчиненного ему округа. Большую часть его контролировали партизаны, справиться с которыми бригада Каминского не могла даже при активной поддержке немецких и венгерских частей. Когда о Каминском пишут как о «хозяине брянских лесов», это даже не поэтическое преувеличение, это элементарная ложь.
В наше время ни у кого не вызывает удивления, что в борьбе с повстанческим движением в Ираке или Афганистане участвуют частные компании, значительная часть сотрудников которых к тому же вербуется из местного населения. Делать из этого факта далеко идущие выводы о настроениях местного населения пытаются разве что пропагандисты. Однако из того, что немецким оккупантам удалось через посредника создать бригаду из мобилизованных жителей Брянщины и использовать ее против партизан, ревизионисты почему-то делают далеко идущие выводы о ненависти населения к советской власти. Однако на самом же деле создание бригады РОНА к настроениям населения никакого отношения не имеет.
В конечном итоге проведенная оккупантами «Die Aktion Kaminsky» обернулась для населения Брянщины огромной трагедией. Только на территории Брасовского района нацистами и их пособниками-каминцами было уничтожено 5395 человек [188]. Количество же уничтоженных людей на всей территории Локотского округа к настоящему времени остается неизвестным.
97 Армстронг Дж. Партизанская война: Стратегия и тактика, 1941–1943 / Пер. с англ. O.A. Федяева. – М., 2007. С. 87.
98 РГАСПИ.Ф. 17. Оп. 88. Д. 481. Л. 104–106.
99 Там же.
100 Армстронг Дж. Партизанская война. С. 87.
101 Чуев С.Г. Спецслужбы Третьего рейха. – СПб., 2003. Кн. 2. С. 33–34; Альтман И.А.Жертвы ненависти: Холокост в СССР, 1941–1945 гг. – М., 2002. С. 261–262.
102 Альтман ИЛ. Жертвы ненависти. С. 262–263.
103 «Огненная дуга»: Курская битва глазами Лубянки. – М., 2003. С. 221; Архив УФСБ по Орловской области. Ф. 2. On. 1. Д. 7. Л. 205.
104 Там же. С. 412–413; Архив УФСБ по Орловской области. Ф. 1. On. 1. Д. 30. Л. 345об.
105 Там же. С. 221; Архив УФСБ по Орловской области. Ф. 2. On. 1. Д. 7. Л. 205.
106 Армстронг Дж. Партизанская война. С. 146.
107 РГАСПИ.Ф. 17. Оп. 88. Д. 481. Л. 104–106.
108Армстронг Дж. Партизанская война. С. 87.
109 Dallin A.The Kaminsky Brigade: A Case-Study of Soviet Disaffection // Revolution and Politics in Russia: Essays in Memory of В. I. Nikolaevsky – Bloomington: Indiana University Press, 1972. P. 244.
110 Чуев С.Г. Проклятые солдаты: Предатели на стороне III рейха. – М., 2004. С. 109.
111 Ермолов И. Г., Дробязко С.И. Антипартизанская республика. – М., 2001. (Здесь и далее цитируется по электронной версии, размещенной на сайте rona.org.ru).
112 Там же.
113 Там же.
114 Dallin A.The Kaminsky Brigade. P. 247–248. О должности А. Босси-Федриготти см.: Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне: Сборник документов (далее – ОГБ). – М., 2000. Т. 2. Кн. 2. С. 544, 547.
115 Макаров В., Христофоров В.Дети генерала Шмидта: Миф о «Локотской альтернативе» // Родина. 2006. № 10. С. 91; ЦАФСБ.Д. Н-18757.
116 Dallin A.The Kaminsky Brigade. P. 248.
117 Варшавское восстание 1944 в документах из архивов спецслужб. Варшава; Москва, 2007. С. 1204; ЦА ФСБ.Д. Н-18757. Д. 6. Л. 198–217.
118 Фотография листовки опубликована в книге И. Грибкова «Хозяин брянских лесов».
119 РГАСПИ.Ф. 17. Оп. 88. Д. 481. Л. 104–106.
120 Русский архив: Великая Отечественная (Далее – РАВО). – М., 1999. Т. 20 (9). С. 109; ЦАМО.Ф. 32. On. 11309. Д. 137. Л. 425–433.
121 РГАСПИ.Ф. 69. On. 1. Д. 746. Л. 2–4; Попов А.Ю. НКВД и партизанское движение. – М., 2003. С. 311.
122 См., напр.: Грибков И.В. Хозяин брянских лесов. С. 21.
123Сабуров А.Н. Отвоеванная весна. – М., 1968. Кн. 2. С. 15.
124 Ляпунов Н.И.В ночь под Рождество // Партизаны Брянщины: Сборник рассказов бывших партизан. – Брянск, 1959. Т. 1. С. 419–421.
125 ОГБ.Т. 2. Кн. 2. С. 222.
126 Макаров В., Христофоров В. Дети генерала Шмидта. С. 89; ЦАФСБ.Д. Н-18757.
127 Там же. С. 92.
128 Там же.
129 Dallin A. The Kaminsky Brigade. P. 249–250.
130 Грибков И.В. Хозяин брянских лесов. С. 33.
131 Dallin A. The Kaminsky Brigade. P. 255.
132 Ibid. Р. 250.
133 Тонька-пулеметчица (http://www. renascentia.ru/tonka. htm).
134 ОГБ.Т. 3. Кн. 1.С. 139.
135 Там же. С. 139–140.
136 ОГБ.Т. 3. Кн. 1. С. 266.
137 Партизанское движение: По опыту Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.: Военно-исторический очерк. – М., 2001. С. 127.
138 Dallin A. The Kaminsky Brigade. P. 251.
139 Макаров В., Христофоров В. Дети генерала Шмидта. С. 89; ЦА ФСБ.Д. Н-18757.
140 Фотография листовки опубликована в книге И. Грибкова «Хозяин брянских лесов».
141 ОГБ.Т. 3. Кн. 1.С. 285.
142 Армстронг Дж. Партизанская война. С. 133.
143 Макаров В., Христофоров В.Дети генерала Шмидта. С. 92; ЦА ФСБ.Д. Н-18757.
144 Партизаны Брянщины. – Брянск, 196. С. 41–42; Грибков КВ.Х озяин брянских лесов. С. 36–37.
145 Макаров В., Христофоров В. Дети генерала Шмидта. С. 90; ЦА ФСБ.Д. Н-18757.
146 Там же. С. 91.
147 Там же.
148 ГАРФ.Ф. Р-7021. Оп. 37. Д. 423. Л. 561—561об.
149 Там же. Л. 567.
150 ГАРФ.Ф. Р-7021. Оп. 37. Д. 423. Л. 543—543об.
151 Там же. Л. 564.
152 Там же. Л. 488—488об.
153 Там же. Л. 517.
154 Макаров В., Христофоров В.Дети генерала Шмидта. С. 93; ЦАФСБ.Д. Н-18757.
155 Чуев С.Г.Проклятые солдаты. С. 127.
156 Dallin A.The Kaminsky Brigade. P. 250–251.
157 Dallin A.The Kaminsky Brigade. P. 252.
158 Макаров В., Христофоров В.Дети генерала Шмидта. С. 89; ЦА ФСБ.Д. Н-18757.
159 Dallin A.The Kaminsky Brigade. P. 250–251.
160 Дунаев Ф.Не марайте подвиг: Открытое письмо «диссертанту» (http:// www.admin.debryansk.ru/region/histoiy/guerilla/ pril3_collaboration. php).
161 Варшавское восстание 1944. С. 1196; ЦА ФСБ.Д. Н-18757. Д. 6. Л. 198–217.
162 Макаров В., Христофоров В.Дети генерала Шмидта. С. 90; ЦА ФСБ.Д. Н-18757.
163 Там же. С. 93.
164 Макаров В., Христофоров В.Дети генерала Шмидта. С. 92–93; ЦАФСБ.Д. Н-18757.
165 Тонька-пулеметчица (http://www.renascentia.ru/tonka.htm).
166 Dallin A.The Kaminsky Brigade. P. 259.
167 Ермолов И. Г., Дробязко С.И.Антипартизанская республика. – М., 2001.
168 Попов А.Ю.НКВД и партизанское движение. С. 234; РГАСПИ.Ф. 69. Оп. 1.Д. 909. Л. 140–148.
169 Dallin A.The Kaminsky Brigade. P. 254.
170 Макаров В., Христофоров В.Дети генерала Шмидта. С. 91; ЦА ФСБ.Д. Н-18757.
171 «Огненная дуга». С. 244; ЦА ФСБ.Ф. 3. Оп. 30. Д. 16. Л. 94—104.
172 Ермолов И. Г., Дробязко С.И.Антипартизанская республика. – М., 2001.
173 Ермолов И. Г., Дробязко С.И.Антипартизанская республика.
174 Там же.
175 Dallin A.The Kaminsky Brigade. P. 255.
176 Ibid.
177 Чуев СТ.Проклятые солдаты. С. 122.
178 Dallin A.The Kaminsky Brigade. P. 255–256.
179 Преступные цели – преступные средства: Документы об оккупационной политике фашистской Германии на территории СССР, 1941–1944 гг. – М., 1968. С. 246–247.
180 Там же. С. 254–259.
181 Ермолов И. Г., Дробязко С.И.Антипартизанская республика.
182 Ермолов И. Г., Дробязко С.И.Антипартизанская республика.
183 Там же.
184 «Огненная дуга». С. 245; ЦА ФСБ.Ф. 3. Оп. 30. Д. 16. Л. 94—104.
185 Партизанское движение. С. 207.
186 Dallin A.The Kaminsky Brigade. P. 387.
187 Макаров В., Христофоров В.Дети генерала Шмидта. С. 94; ЦА ФСБ.Д. Н-18757.
188 Макаров В., Христофоров В.Дети генерала Шмидта. С. 94; ЦАФСБ.Д.Н-18757.
- Александр Дюков
- Мифы Великой Отечественной. Был ли Сталин союзником Гитлера?
Мифы Великой Отечественной. Была ли прострация у Сталина в первые дни войны?
Мифы Великой Отечественной. Сказка о потерянной связи
Мифы Великой Отечественной. Почему погибли сталинградские пленные?
Мифы Великой Отечественной. «Die aktion kaminsky»: локотское «самоуправление» и создание бригады РОНА
Мифы Великой Отечественной. Каска из папье-маше
Информация