Атомный шок над Японскими островами
Семьдесят лет назад вооруженные силы США впервые применили ядерное оружие. До сих пор не утихают споры о целесообразности этих бомбардировок — как с этической, так и оперативно-стратегической точек зрения. Не определены до конца и фактические потери от атомных ударов. Считается, что в Хиросиме погибло от 90 до 166 тысяч человек, в Нагасаки — от 60 до 80 тысяч. Разброс в десятки тысяч — это не просто стечение трагических обстоятельств или гримасы статистики. Скорее, факт, что последствия первого боевого применения ядерного оружия так до конца не оценены и не осознаны. И дело не только в весьма приблизительных оценках числа погибших, умерших от ран или болезней, вызванных радиоактивным облучением. Как раз на потерях и сосредоточено внимание цивилизации. Меньше изучен пережитый Японией шок. Он стал психологической травмой всей нации.
Травма одна на всех
Трогательная история о том, как юная жительница Хиросимы Садако Сасаки, страдая от лейкемии, складывала бумажные журавлики, чтобы отвести от себя беду и болезнь, многим кажется детской наивностью. Но такие оригами делали практически все неизлечимо больные госпиталя, в котором умирала Садако. Это поведение соответствует японскому поверью, по которому положенная у стен храма гирлянда из тысячи маленьких бумажных журавликов отведет беды и болезни и принесет в дома радость и счастье. Но всё-таки больше в нём — людской безысходности.
Она пришла на острова с поражением в войне. Не полагаясь на счастливые оригами, более пятисот высших военачальников и чиновников сделали себе харакири. Не только Хиросима и Нагасаки — вся страна лежала в руинах. Её американцы отутюжили обычными бомбардировками, а атомные удары лишь показали полную беспомощность Японии против Соединенных Штатов.
Эту беспомощность люди осознали сразу и практически не сопротивлялись, когда американцы, водимые генералом Дугласом Макартуром, делали здесь всё, что посчитали нужным.
Они написали для страны новую конституцию, в соответствии с которой лишили императора реальной власти, местных феодалов — земельных владений и имущественных привилегий, усилили полномочия парламента и кабинета министров, провели децентрализацию полиции и местных органов власти, предоставили избирательные права женщинам, перемешали общество, как суп в тарелке, убрав элиту с её прежде недосягаемых высот.
Встряска для нации оказалась серьёзной. Чего только стоит вызвавшая шок японцев знаменитая фотография, сделанная в сентябре 1945 года в американском посольстве, на которой репортерам позируют расслабленный генерал Макартур и стоящий навытяжку перед фотокамерой император Хирохито. Японцы прежде не видели его лица. Они считали императора живым богом и при приближении отворачивались, чтобы не ослепнуть при виде его лика. Американцы спустили Хирохито с небес на землю, а его место у руля Японии занял генерал Дуглас Макартур. Современники вспоминают, как после публикации этой фотографии генерал ехал из аэропорта Ацуги в Иокогаму, а на его пути спиной к дороге стояли 30 тысяч японских солдат. Макартур стал для них фигурой, равной императору.
Из послевоенной разрухи Япония выбиралась сама. В отличие от европейцев денег им не ссудили, правда, помогли технологиями и не препятствовали продвижению экспортной продукции. На первом этапе это были изделия легкой промышленности — главным образом , одежда и ткани. На внутреннем рынке оживала металлургия, обеспечившая судостроение, которое в свою очередь подняло рыбопромысловый флот. Да так, что по объёмам добычи рыбы Япония вышла на первое место в мире. Её улов вырос до 15 процентов от общемирового.
Реформы команды Макартура не повлияли на трудовые традиции японцев с их высокой культурой и дисциплиной, приверженностью коллективизму, гарантиями пожизненной занятости. Потому, когда в мире заговорили о японском послевоенном чуде, нобелевский лауреат Пол Кругман назвал его основой «скорее пот, чем вдохновение». Американский экономист и публицист оценил трудолюбие японцев, отметив, что только в их языке встретил слово, означающее смерть от переутомления на рабочем месте,— «кароси».
На этом замесе поднималась послевоенная экономика Японии. Темпы она давала удивительные. Проценты роста были двухзначные. Неотягощенная военными расходами страна (в прописанной американцами конституции они регламентировались весьма жёстко) наращивала свой национальный продукт, осваивала электронику, современную бытовую технику, автомобилестроение. К 1968 году она стала второй экономикой планеты.
Непререкаемое право победителя
Казалось, никто не мешает развитию Японии. Серьёзно одернут её только в 1985-м. Это сейчас Барак Обама рассказывает байки про то, что Советский Союз распался исключительно под давлением США, а не из-за внутренних причин. Люди подзабыли, что в середине восьмидесятых с трудностями столкнулся не только СССР. Серьёзные проблемы возникли и в экономике Соединенных Штатов. Это с тех времен тянется история нарастающего государственного долга американцев.
С огромным дефицитом федерального бюджета рейганомика научила их жить. Но была еще одна опасность — японская йена. Она начала конкурировать с долларом, и даже посильнее чем нынешний китайский юань. Решилась проблема просто. В августе 1985-го министр финансов Японии был зван своим американским коллегой в нью-йоркский отель «Плаза». За компанию пригласили глав финансовых ведомств из Германии, Великобритании, Франции. Получилась такая «группа пяти», призванная спасти доллар как мировую валюту, поддержать Америку. Каждый взял себе ношу по силе, только Японию нагрузили по полной — йену ревальвировали в полтора раза, заставили пересмотреть базовые, кредитные и прочие ставки, а также экспортную политику.
Япония безропотно подчинилась тем, кто занял на небосклоне место их императора. По инерции в четвертом квартале 1985-го она еще дала семипроцентный рост ВВП. Но вскоре скатилась до стагнации, в которой пребывает уже почти тридцать лет. Редкие короткие оживления в нынешнем веке не ломают тенденцию. В 2010-м на второе в мире место поднялась экономика Китая, оттеснив Японию на третью позицию. Приблизились и те, кто, казалось, отставал от йены на поколение.
Говорят, японские города застыли в восьмидесятых. Новостроек нет, архитектура прошлого века стала витриной дня нынешнего. Наверное, с этим можно поспорить. Бесспорна только статистика. Она показывает: в эти непростые годы главная причина смерти японских мужчин 30-45 лет — суицид. Не все люди выдерживают давления стагнирующей экономики.
Отказавшись защищать свои коренные интересы, японцы уступают американцам и в мелочах. Примеров тому много. Взять хотя бы историю с антироссийскими санкциями из-за Украины и Крыма. Поддержав политику американцев, власти в Токио приостановили переговоры с Россией о сотрудничестве сфере астронавтики, о новом инвестиционном соглашении и смягчении визового режима, о предотвращение опасной военной деятельности, воздержалась от продуктивных контактов на правительственном уровне.
Спасая лицо, местная пресса написала, что японские санкции носят символический и в чём-то даже условный характер. Но наш бизнес отреагировал вполне определенно — японский экспорт в Россию резко упал. Что совсем не способствует оздоровлению экономики островного государства, от которой, подчас, японские мужики делают себе харакири, бросаются в воду и лезут в петлю.
На днях Япония пережила новое унижение. Wikileaks сообщил, что «США шпионили за японскими компаниями, государственными деятелями и работниками министерств». В Белом доме получали в свое распоряжение переписку Токио с международными организациями, в том числе с МЭА, информацию с закрытых брифингов премьер-министра, сведения о переговорах, торговых спорах и планах развития.
Главный секретарь кабинета министров Японии Ёсихидэ Суга попросил директора Национальной разведки США Дж. Клеппера проверить информацию Wikileaks и заявил, что в случае подтверждения факта шпионажа «Япония как союзник сочтет это чрезвычайно прискорбным». А что ещё делать? Требовать, чтобы США попросили прощения за шпионаж?
Сложно это сделать, когда стоишь спиной к дороге, по которой едут уверенные в своей исключительности покорители мира и неба. На ежегодных траурных августовских мероприятиях приятно призывать правительство страны, сбросившей ядерные бомбы, попросить у Японии прощения за варварскую бомбардировку. Так было и нынче на юбилейном митинге в Хиросиме. Только вот не принято называть саму страну, разбомбившую японские города. И сложно понять, чего здесь больше — политической корректности или непереходящего страха за пережитое.
…В некоторых азиатских странах тема атомных бомбардировок вызывает глухое раздражение. Ведь внимание мира к трагедии в Японии оставляет в тени миллионы жертв самураев на самом континенте. Страдания этих бедолаг были ничуть не меньше, чем в Хиросиме или Нагасаки, но мир сопереживает японцам. Сопереживает потому, что понимает: то был не просто воздушный налёт, а военное преступление планетарного масштаба. Оно повергло Японию в шок, от которого нация даже через семьдесят лет после трагедии не оправилась до конца.
Травма одна на всех
Трогательная история о том, как юная жительница Хиросимы Садако Сасаки, страдая от лейкемии, складывала бумажные журавлики, чтобы отвести от себя беду и болезнь, многим кажется детской наивностью. Но такие оригами делали практически все неизлечимо больные госпиталя, в котором умирала Садако. Это поведение соответствует японскому поверью, по которому положенная у стен храма гирлянда из тысячи маленьких бумажных журавликов отведет беды и болезни и принесет в дома радость и счастье. Но всё-таки больше в нём — людской безысходности.
Она пришла на острова с поражением в войне. Не полагаясь на счастливые оригами, более пятисот высших военачальников и чиновников сделали себе харакири. Не только Хиросима и Нагасаки — вся страна лежала в руинах. Её американцы отутюжили обычными бомбардировками, а атомные удары лишь показали полную беспомощность Японии против Соединенных Штатов.
Эту беспомощность люди осознали сразу и практически не сопротивлялись, когда американцы, водимые генералом Дугласом Макартуром, делали здесь всё, что посчитали нужным.
Они написали для страны новую конституцию, в соответствии с которой лишили императора реальной власти, местных феодалов — земельных владений и имущественных привилегий, усилили полномочия парламента и кабинета министров, провели децентрализацию полиции и местных органов власти, предоставили избирательные права женщинам, перемешали общество, как суп в тарелке, убрав элиту с её прежде недосягаемых высот.
Встряска для нации оказалась серьёзной. Чего только стоит вызвавшая шок японцев знаменитая фотография, сделанная в сентябре 1945 года в американском посольстве, на которой репортерам позируют расслабленный генерал Макартур и стоящий навытяжку перед фотокамерой император Хирохито. Японцы прежде не видели его лица. Они считали императора живым богом и при приближении отворачивались, чтобы не ослепнуть при виде его лика. Американцы спустили Хирохито с небес на землю, а его место у руля Японии занял генерал Дуглас Макартур. Современники вспоминают, как после публикации этой фотографии генерал ехал из аэропорта Ацуги в Иокогаму, а на его пути спиной к дороге стояли 30 тысяч японских солдат. Макартур стал для них фигурой, равной императору.
Из послевоенной разрухи Япония выбиралась сама. В отличие от европейцев денег им не ссудили, правда, помогли технологиями и не препятствовали продвижению экспортной продукции. На первом этапе это были изделия легкой промышленности — главным образом , одежда и ткани. На внутреннем рынке оживала металлургия, обеспечившая судостроение, которое в свою очередь подняло рыбопромысловый флот. Да так, что по объёмам добычи рыбы Япония вышла на первое место в мире. Её улов вырос до 15 процентов от общемирового.
Реформы команды Макартура не повлияли на трудовые традиции японцев с их высокой культурой и дисциплиной, приверженностью коллективизму, гарантиями пожизненной занятости. Потому, когда в мире заговорили о японском послевоенном чуде, нобелевский лауреат Пол Кругман назвал его основой «скорее пот, чем вдохновение». Американский экономист и публицист оценил трудолюбие японцев, отметив, что только в их языке встретил слово, означающее смерть от переутомления на рабочем месте,— «кароси».
На этом замесе поднималась послевоенная экономика Японии. Темпы она давала удивительные. Проценты роста были двухзначные. Неотягощенная военными расходами страна (в прописанной американцами конституции они регламентировались весьма жёстко) наращивала свой национальный продукт, осваивала электронику, современную бытовую технику, автомобилестроение. К 1968 году она стала второй экономикой планеты.
Непререкаемое право победителя
Казалось, никто не мешает развитию Японии. Серьёзно одернут её только в 1985-м. Это сейчас Барак Обама рассказывает байки про то, что Советский Союз распался исключительно под давлением США, а не из-за внутренних причин. Люди подзабыли, что в середине восьмидесятых с трудностями столкнулся не только СССР. Серьёзные проблемы возникли и в экономике Соединенных Штатов. Это с тех времен тянется история нарастающего государственного долга американцев.
С огромным дефицитом федерального бюджета рейганомика научила их жить. Но была еще одна опасность — японская йена. Она начала конкурировать с долларом, и даже посильнее чем нынешний китайский юань. Решилась проблема просто. В августе 1985-го министр финансов Японии был зван своим американским коллегой в нью-йоркский отель «Плаза». За компанию пригласили глав финансовых ведомств из Германии, Великобритании, Франции. Получилась такая «группа пяти», призванная спасти доллар как мировую валюту, поддержать Америку. Каждый взял себе ношу по силе, только Японию нагрузили по полной — йену ревальвировали в полтора раза, заставили пересмотреть базовые, кредитные и прочие ставки, а также экспортную политику.
Япония безропотно подчинилась тем, кто занял на небосклоне место их императора. По инерции в четвертом квартале 1985-го она еще дала семипроцентный рост ВВП. Но вскоре скатилась до стагнации, в которой пребывает уже почти тридцать лет. Редкие короткие оживления в нынешнем веке не ломают тенденцию. В 2010-м на второе в мире место поднялась экономика Китая, оттеснив Японию на третью позицию. Приблизились и те, кто, казалось, отставал от йены на поколение.
Говорят, японские города застыли в восьмидесятых. Новостроек нет, архитектура прошлого века стала витриной дня нынешнего. Наверное, с этим можно поспорить. Бесспорна только статистика. Она показывает: в эти непростые годы главная причина смерти японских мужчин 30-45 лет — суицид. Не все люди выдерживают давления стагнирующей экономики.
Отказавшись защищать свои коренные интересы, японцы уступают американцам и в мелочах. Примеров тому много. Взять хотя бы историю с антироссийскими санкциями из-за Украины и Крыма. Поддержав политику американцев, власти в Токио приостановили переговоры с Россией о сотрудничестве сфере астронавтики, о новом инвестиционном соглашении и смягчении визового режима, о предотвращение опасной военной деятельности, воздержалась от продуктивных контактов на правительственном уровне.
Спасая лицо, местная пресса написала, что японские санкции носят символический и в чём-то даже условный характер. Но наш бизнес отреагировал вполне определенно — японский экспорт в Россию резко упал. Что совсем не способствует оздоровлению экономики островного государства, от которой, подчас, японские мужики делают себе харакири, бросаются в воду и лезут в петлю.
На днях Япония пережила новое унижение. Wikileaks сообщил, что «США шпионили за японскими компаниями, государственными деятелями и работниками министерств». В Белом доме получали в свое распоряжение переписку Токио с международными организациями, в том числе с МЭА, информацию с закрытых брифингов премьер-министра, сведения о переговорах, торговых спорах и планах развития.
Главный секретарь кабинета министров Японии Ёсихидэ Суга попросил директора Национальной разведки США Дж. Клеппера проверить информацию Wikileaks и заявил, что в случае подтверждения факта шпионажа «Япония как союзник сочтет это чрезвычайно прискорбным». А что ещё делать? Требовать, чтобы США попросили прощения за шпионаж?
Сложно это сделать, когда стоишь спиной к дороге, по которой едут уверенные в своей исключительности покорители мира и неба. На ежегодных траурных августовских мероприятиях приятно призывать правительство страны, сбросившей ядерные бомбы, попросить у Японии прощения за варварскую бомбардировку. Так было и нынче на юбилейном митинге в Хиросиме. Только вот не принято называть саму страну, разбомбившую японские города. И сложно понять, чего здесь больше — политической корректности или непереходящего страха за пережитое.
…В некоторых азиатских странах тема атомных бомбардировок вызывает глухое раздражение. Ведь внимание мира к трагедии в Японии оставляет в тени миллионы жертв самураев на самом континенте. Страдания этих бедолаг были ничуть не меньше, чем в Хиросиме или Нагасаки, но мир сопереживает японцам. Сопереживает потому, что понимает: то был не просто воздушный налёт, а военное преступление планетарного масштаба. Оно повергло Японию в шок, от которого нация даже через семьдесят лет после трагедии не оправилась до конца.
Информация