Нерадово. История конной атаки оперативного значения. Часть 2
Атака частей 2-й бригады 14-й кавалерийской дивизии длилась не больше 10 минут, и, тем не менее, она очень впечатлила германскую пехоту. История 231-го резервного пехотного полка зафиксировала, что полк 3 июля 1915 г. участвовал в отражении «блестящей конной атаки русской кавалерийской бригады».
Очевидец вспоминал, как из-за фольварка внезапно появились группы лошадей – причем как будто бы без седоков, и их количество возрастало в геометрической прогрессии. И тут немцу вспомнилась Восточная Пруссия, где ему уже приходилось встречаться с казаками, и он закричал о том - что это казаки и начинается конная атака. Со всех сторон раздавались крики: «Огонь!», «Они висят на боках своих лошадей!», «Держаться!». Все кто мог держать оружие (включая раненых) открыли огонь - стоя, лежа, с колена. Пулеметы также открыли огонь, осыпая атакующих кавалеристов градом пуль.
Всадники появлялись в сомкнутых строях, и, рассыпавшись «как развязавшийся сноп», мчались на пехоту - казаки с пиками в руках, гусары с обнаженными шашками. Часть кавалерии повернула на фольварк Сцеты. Впереди с высоко поднятыми шашками скакали два офицера, один на белом, другой на караковом коне. Немец отмечал, что «Эти подробности до сего времени живы в моей памяти …
позади нас на пригорке стояли в сомкнутых строях резервы. Ими открыт был поверх наших голов огонь, причем часть пуль, к несчастью, попадала и в наши ряды. Мне и сейчас еще слышатся крики: «Огонь! Огонь! Беглый огонь!». Затем команды: «Лечь! Встать! Принимай их на штыки!..». И все в это время стреляло так, что стволы винтовок раскаливались...».
Очевидец отметил полевой галоп мчавшейся ураганом кавалерии, «дикие сарматские лица» всадников и острия страшных пик. Немцами «овладел ужас» и «волосы встали дыбом». Все что они могли делать – это стрелять, пытаясь подороже продать свои жизни. Офицеры напрасно подавали команду «ложись» - близость страшной опасности заставила всех, кто пока еще мог, вскочить на ноги.
«Однако наш ураганный огонь косил мчавшуюся навстречу своей гибели русскую кавалерию. ... То здесь, то там высоко подымалась на дыбы и опрокидывалась лошадь; попав под пулеметный огонь в упор, падали или спрыгивали с подбитых лошадей всадники, лошади закидывались, падали, неслись, взбесившись, не слушая повода, в разные стороны, внося беспорядок в собственные ряды». …
Рядом с автором этих воспоминаний казак пикой пробил его сотоварища, и волочил его, пока сам не упал с лошади, сраженный несколькими пулями.
«Некоторым удалось проложить себе путь сквозь нашу цепь; они доскакали до наших резервов ... Часть атакующей конницы прорвалась сквозь фольварк Сцеты, повернув затем на запад, в направлении на Швелице...
Казаки и гусары пожертвовали собой во имя спасения своей … пехоты.... В этот день мы прониклись уважением к русской коннице» [Бекман В. Немцы о русской армии. Прага. 1939. С. 19-21].
7. Гусар 14-го Митавского полка в парадной форме.
8. Группа обер-офицеров 14-го гусарского Митавского полка в парадной форме.
9. Офицеры 14-го гусарского Митавского полка. 1913 г., г. Ченстохов. Слева направо стоят: Тинков, Брониковский, Абрумянц, Петровский, Королев, Обидзицкий. Сидят: Картавцев, Соколов, Пышнев, Пушкин (в уланской форме), Сонин, Самилович. Первый ряд: Воронин, Войтекунас, Акаре.
Очевидец вспоминал, как из-за фольварка внезапно появились группы лошадей – причем как будто бы без седоков, и их количество возрастало в геометрической прогрессии. И тут немцу вспомнилась Восточная Пруссия, где ему уже приходилось встречаться с казаками, и он закричал о том - что это казаки и начинается конная атака. Со всех сторон раздавались крики: «Огонь!», «Они висят на боках своих лошадей!», «Держаться!». Все кто мог держать оружие (включая раненых) открыли огонь - стоя, лежа, с колена. Пулеметы также открыли огонь, осыпая атакующих кавалеристов градом пуль.
Всадники появлялись в сомкнутых строях, и, рассыпавшись «как развязавшийся сноп», мчались на пехоту - казаки с пиками в руках, гусары с обнаженными шашками. Часть кавалерии повернула на фольварк Сцеты. Впереди с высоко поднятыми шашками скакали два офицера, один на белом, другой на караковом коне. Немец отмечал, что «Эти подробности до сего времени живы в моей памяти …
позади нас на пригорке стояли в сомкнутых строях резервы. Ими открыт был поверх наших голов огонь, причем часть пуль, к несчастью, попадала и в наши ряды. Мне и сейчас еще слышатся крики: «Огонь! Огонь! Беглый огонь!». Затем команды: «Лечь! Встать! Принимай их на штыки!..». И все в это время стреляло так, что стволы винтовок раскаливались...».
Очевидец отметил полевой галоп мчавшейся ураганом кавалерии, «дикие сарматские лица» всадников и острия страшных пик. Немцами «овладел ужас» и «волосы встали дыбом». Все что они могли делать – это стрелять, пытаясь подороже продать свои жизни. Офицеры напрасно подавали команду «ложись» - близость страшной опасности заставила всех, кто пока еще мог, вскочить на ноги.
«Однако наш ураганный огонь косил мчавшуюся навстречу своей гибели русскую кавалерию. ... То здесь, то там высоко подымалась на дыбы и опрокидывалась лошадь; попав под пулеметный огонь в упор, падали или спрыгивали с подбитых лошадей всадники, лошади закидывались, падали, неслись, взбесившись, не слушая повода, в разные стороны, внося беспорядок в собственные ряды». …
Рядом с автором этих воспоминаний казак пикой пробил его сотоварища, и волочил его, пока сам не упал с лошади, сраженный несколькими пулями.
«Некоторым удалось проложить себе путь сквозь нашу цепь; они доскакали до наших резервов ... Часть атакующей конницы прорвалась сквозь фольварк Сцеты, повернув затем на запад, в направлении на Швелице...
Казаки и гусары пожертвовали собой во имя спасения своей … пехоты.... В этот день мы прониклись уважением к русской коннице» [Бекман В. Немцы о русской армии. Прага. 1939. С. 19-21].
7. Гусар 14-го Митавского полка в парадной форме.
8. Группа обер-офицеров 14-го гусарского Митавского полка в парадной форме.
9. Офицеры 14-го гусарского Митавского полка. 1913 г., г. Ченстохов. Слева направо стоят: Тинков, Брониковский, Абрумянц, Петровский, Королев, Обидзицкий. Сидят: Картавцев, Соколов, Пышнев, Пушкин (в уланской форме), Сонин, Самилович. Первый ряд: Воронин, Войтекунас, Акаре.
Автор: OAV09081974