Россия отдаёт больше, чем берёт. Суть русской колонизации
Начало Крымской войны европейских держав против России, как ни удивительно, было воспринято британской общественностью довольно прохладно. Многие английские политические и общественные деятели и просто активные граждане спешили выразить свое возмущение военными приготовлениями и считали, что Британская империя не должна вмешиваться в военный конфликт Османской Турции и России.
«Даже если Россия расширяет свои владения за счёт сопредельных колоний, в отличие от остальных колониальных держав она отдаёт этим своим ново-приобретениям больше, чем берёт от них», — начал свою речь именно с этих слов знаменитый ученый и путешественник. Родерик Мурчинсон имел все основания давать свои оценки российской политике и российской экспансии. Ведь он лично бывал в разных регионах Российской империи и видел, насколько развились они после вхождения в состав российского государства. Российская империя действительно колонизировала земли по-своему, и эта политика колонизации имела мало общего с тем, как вели себя португальцы и испанцы, датчане и голландцы, французы и англичане в Африке, Азии и Америке.
Для европейских держав заокеанские территории рассматривались лишь как источник ценных сырьевых ресурсов, будь то золото, лес, пряности или, до определенного времени, живые люди. В лучшем случае колониальные владения ценили за удобство географического положения, дававшего военно-политические и экономические преимущества. С российской колонизацией все обстояло совершенно иначе. Россия, покоряя территории Сибири и Дальнего Востока, Прибалтики и Крыма, Кавказа и Средней Азии, стремилась интегрировать эти земли в орбиту не только российской экономики, но и российской цивилизации. Конечно, и здесь колонизация также сопровождалась войнами, насилием, человеческими жертвами. Но все же отличия ее от колонизации европейского типа очень существенны. И это прекрасно понимали сами передовые европейцы, тот же Мурчинсон.
На специфический характер русской колонизации обращали внимание многие отечественные и зарубежные историки и социологи. Василий Осипович Ключевский считал, что история России это «история страны, которая колонизируется». По мере укрепления и роста российского государства происходило и расширение того пространства, которое выступало в качестве объекта российской колонизации. Россия расширялась на запад, восток, юг и север. Ученик Ключевского Матвей Любавский, известный историк, шесть лет, с 1911 по 1917 гг. возглавлявший Московский университет, написал очень интересную работу — «Обзор истории русской колонизации». Надо обратить внимание на различия внешней и внутренней колонизации. Сначала происходила колонизация внешняя, формирующая государственные границы в тех пределах, которые мы сегодня видим, а затем уже наступал черед внутренней колонизации.
Сам понятие «внутренняя колонизация» имеет несколько трактовок. В XIX-ХХ вв. и российские, и зарубежные историки, политики, философы неоднократно использовали это понятие для обозначения разных процессов. В частности, под «внутренней колонизацией» понималось повторное освоение какой-либо территории нацией или государством, осуществляющими экспансию. С другой стороны, под «внутренней колонизацией» понималось отношение к собственной территории и ее ресурсам как к колонии. В какой-то степени оно было присуще \многим государствам. Например, Британия осуществляла фактически колониальную политику в отношении ирландского, шотландского, валлийского населения. Конечно, эта политика была гораздо мягче, чем в Африке или Азии, ирландцы, шотландцы или валлийцы могли служить в британской армии, делать карьеру на государственной службе. Скорее их положение можно было сравнить с положением ряда народов Российской империи, тех же поляков к примеру.
Россия занималась «внутренней колонизацией» собственных обширных пространств, что отражалось и в отношении к человеческим ресурсам. Людей не жалели ни царское, ни временное, ни большевистское правительства. «Бабы еще нарожают» — в этом хрестоматийном утверждении коренится вся суть политики властей в отношении собственного населения на протяжении столетий. Чем эта позиция отлична от колонизаторской политики европейских держав по отношению к народам «мирового Юга» — Африки, Азии, Латинской Америки, Австралии и Океании?
Тем не менее, в целом российская колонизация периферийных земель была значительно мягче европейской. Народы периферийных территорий стремились поскорее интегрировать, включить в орбиту русского цивилизационного влияния, причем часто в ущерб собственно русскому населению. В порядке вещей было премировать татарского мурзу или грузинского князя деревней с русскими крепостными крестьянами. Знать присоединенных территорий, будь то туркменские или азербайджанские ханы, грузинские и армянские аристократы, черкесские князья, польская шляхта, автоматически получали права русского дворянства, возможность служить в российской армии на офицерских должностях. Сложно представить себе в XIX веке ангольца или гвинейца, командующего португальским пехотным полком, или алжирского араба в звании генерала, командующего французской дивизией. В этом и заключалось великое отличие России от европейских колониальных держав — Россия была готова принять все народы, проживавшие на бескрайнем евразийском пространстве, и открывала перед их представителями очень богатые возможности. Интеграционный потенциал еще больше увеличился в советское время. Происходило смешение народов, проживавшие на самой периферии государства этнические группы усваивали русский язык, воспринимали достижения русской культуры. Выходцы из периферийных регионов достигали самых вершин государственной власти.
Националистические и сепаратистские настроения, которые уже не одно столетие западные ненавистники России пытаются разжигать в ее национальных регионах, среди национальных меньшинств и малых народов, потому и сталкиваются с активным противодействием самих представителей этих национальностей, что очевидна их глубокая чуждость самому характеру русского государства и его национальной политики. Ведь многие народы России именно посредством вхождения в состав великого государства смогли не только реализовать себя и получить всемирную известность, но и сохранили свою национальную и культурную идентичность. Разве был бы у Иосифа Джугашвили шанс возглавить крупнейшее и сильнейшее государство мира, родись и вырасти он в независимой Грузии? И это утверждение справедливо по отношению к тысячам, десяткам тысяч политических и государственных деятелей, военачальников, ученых, деятелей культуры и искусства, которые родились в национальных регионах Российской империи или Советского Союза, но благодаря тому, что их родные земли входили в состав великой державы, добились влияния и известности далеко за пределами проживания собственных народов и этносов.
Россия внесла огромный вклад в освоение и «облагораживание» территорий, которые включались в ее состав на протяжении столетий существования сильного русского государства. Школы, больницы, дороги, фабрики и заводы, высшие учебные заведения открывались на самой периферии Российской империи и Советского Союза. Ни одна колониальная держава никогда не уделяла такого внимания развитию своих колониальных территорий. Взять хотя бы историю Туркестана. Уже к началу ХХ века здесь действовали гимназии в Ташкенте и Самарканде, реальное училище и учительская семинария в Ташкенте, другие средние учебные заведения. Поскольку росло количество образованных людей, встал вопрос и об открытии в Ташкенте высшего учебного заведения — университета. Однако реализовать этот проект удалось уже после революции. 9 марта 1918 года Совет Народных Комиссаров Туркестанского края постановил открыть в Ташкенте Народный университет, для учреждения которого были выделены помещения бывшего Ташкентского военного училища и дворец великого князя Николая Константиновича Романова.
В советское время развитию среднего и высшего образования в национальных регионах СССР уделялось огромное внимание. Были созданы специальные квоты для представителей республик, их активно набирали практически во все вузы не только в самих республиках, но и в столице и крупнейших городах Советского Союза. В результате довольно быстро удалось сформировать европейски образованную гуманитарную и техническую интеллигенцию коренных народов даже в тех регионах, где она практически отсутствовала до Октябрьской Революции — в Казахстане, республиках Средней Азии, национальных регионах Сибири и Дальнего Востока, Северного Кавказа. Разве можно представить себе аналогичную политику у европейских колонизаторов? Да, британцы и французы готовили кадры туземцев для административной или полицейской службы в колониях, но не более того. Лишь отдельные представители туземной знати имели возможность получения образования в Европе, да и то сталкиваясь с многочисленными трудностями и дорогой оплатой за обучение и проживание. В США до середины ХХ века афроамериканцы не имели возможности получения качественного образования.
Огромный импульс в советское время был дан и развитию науки в национальных регионах, тем более, если учитывать, что до 1930-х — 1950-х гг. наука как таковая во многих из них просто отсутствовала. Даже такие направления как сбор фольклора, его изучение и систематизация, разработка национальной письменности, не говоря уже об археологии и истории, получили свое максимальное развитие именно в советский период отечественной истории. При этом, во всех школах Советского Союза изучались произведения наиболее известных и талантливых писателей и поэтов из национальных регионов, приезжали с выступлениями национальные ансамбли, устраивались выставки и дни национальной культуры. Все это — наглядный пример неправоты тенденциозных политиков и историков, ставящих знак равенства между европейской колонизацией Африки, Азии, Америки и Австралии, и российской колонизацией евразийских пространств.
164 года назад английский геолог Родерик Мурчинсон прекрасно понимал, чем отличается российская колонизация от европейской. Так что же мешает понимать эти отличия западным и некоторым отечественным историкам кроме политической ангажированности и ненависти к России?
«Даже если Россия расширяет свои владения за счёт сопредельных колоний, в отличие от остальных колониальных держав она отдаёт этим своим ново-приобретениям больше, чем берёт от них», — начал свою речь именно с этих слов знаменитый ученый и путешественник. Родерик Мурчинсон имел все основания давать свои оценки российской политике и российской экспансии. Ведь он лично бывал в разных регионах Российской империи и видел, насколько развились они после вхождения в состав российского государства. Российская империя действительно колонизировала земли по-своему, и эта политика колонизации имела мало общего с тем, как вели себя португальцы и испанцы, датчане и голландцы, французы и англичане в Африке, Азии и Америке.
Для европейских держав заокеанские территории рассматривались лишь как источник ценных сырьевых ресурсов, будь то золото, лес, пряности или, до определенного времени, живые люди. В лучшем случае колониальные владения ценили за удобство географического положения, дававшего военно-политические и экономические преимущества. С российской колонизацией все обстояло совершенно иначе. Россия, покоряя территории Сибири и Дальнего Востока, Прибалтики и Крыма, Кавказа и Средней Азии, стремилась интегрировать эти земли в орбиту не только российской экономики, но и российской цивилизации. Конечно, и здесь колонизация также сопровождалась войнами, насилием, человеческими жертвами. Но все же отличия ее от колонизации европейского типа очень существенны. И это прекрасно понимали сами передовые европейцы, тот же Мурчинсон.
На специфический характер русской колонизации обращали внимание многие отечественные и зарубежные историки и социологи. Василий Осипович Ключевский считал, что история России это «история страны, которая колонизируется». По мере укрепления и роста российского государства происходило и расширение того пространства, которое выступало в качестве объекта российской колонизации. Россия расширялась на запад, восток, юг и север. Ученик Ключевского Матвей Любавский, известный историк, шесть лет, с 1911 по 1917 гг. возглавлявший Московский университет, написал очень интересную работу — «Обзор истории русской колонизации». Надо обратить внимание на различия внешней и внутренней колонизации. Сначала происходила колонизация внешняя, формирующая государственные границы в тех пределах, которые мы сегодня видим, а затем уже наступал черед внутренней колонизации.
Сам понятие «внутренняя колонизация» имеет несколько трактовок. В XIX-ХХ вв. и российские, и зарубежные историки, политики, философы неоднократно использовали это понятие для обозначения разных процессов. В частности, под «внутренней колонизацией» понималось повторное освоение какой-либо территории нацией или государством, осуществляющими экспансию. С другой стороны, под «внутренней колонизацией» понималось отношение к собственной территории и ее ресурсам как к колонии. В какой-то степени оно было присуще \многим государствам. Например, Британия осуществляла фактически колониальную политику в отношении ирландского, шотландского, валлийского населения. Конечно, эта политика была гораздо мягче, чем в Африке или Азии, ирландцы, шотландцы или валлийцы могли служить в британской армии, делать карьеру на государственной службе. Скорее их положение можно было сравнить с положением ряда народов Российской империи, тех же поляков к примеру.
Россия занималась «внутренней колонизацией» собственных обширных пространств, что отражалось и в отношении к человеческим ресурсам. Людей не жалели ни царское, ни временное, ни большевистское правительства. «Бабы еще нарожают» — в этом хрестоматийном утверждении коренится вся суть политики властей в отношении собственного населения на протяжении столетий. Чем эта позиция отлична от колонизаторской политики европейских держав по отношению к народам «мирового Юга» — Африки, Азии, Латинской Америки, Австралии и Океании?
Тем не менее, в целом российская колонизация периферийных земель была значительно мягче европейской. Народы периферийных территорий стремились поскорее интегрировать, включить в орбиту русского цивилизационного влияния, причем часто в ущерб собственно русскому населению. В порядке вещей было премировать татарского мурзу или грузинского князя деревней с русскими крепостными крестьянами. Знать присоединенных территорий, будь то туркменские или азербайджанские ханы, грузинские и армянские аристократы, черкесские князья, польская шляхта, автоматически получали права русского дворянства, возможность служить в российской армии на офицерских должностях. Сложно представить себе в XIX веке ангольца или гвинейца, командующего португальским пехотным полком, или алжирского араба в звании генерала, командующего французской дивизией. В этом и заключалось великое отличие России от европейских колониальных держав — Россия была готова принять все народы, проживавшие на бескрайнем евразийском пространстве, и открывала перед их представителями очень богатые возможности. Интеграционный потенциал еще больше увеличился в советское время. Происходило смешение народов, проживавшие на самой периферии государства этнические группы усваивали русский язык, воспринимали достижения русской культуры. Выходцы из периферийных регионов достигали самых вершин государственной власти.
Националистические и сепаратистские настроения, которые уже не одно столетие западные ненавистники России пытаются разжигать в ее национальных регионах, среди национальных меньшинств и малых народов, потому и сталкиваются с активным противодействием самих представителей этих национальностей, что очевидна их глубокая чуждость самому характеру русского государства и его национальной политики. Ведь многие народы России именно посредством вхождения в состав великого государства смогли не только реализовать себя и получить всемирную известность, но и сохранили свою национальную и культурную идентичность. Разве был бы у Иосифа Джугашвили шанс возглавить крупнейшее и сильнейшее государство мира, родись и вырасти он в независимой Грузии? И это утверждение справедливо по отношению к тысячам, десяткам тысяч политических и государственных деятелей, военачальников, ученых, деятелей культуры и искусства, которые родились в национальных регионах Российской империи или Советского Союза, но благодаря тому, что их родные земли входили в состав великой державы, добились влияния и известности далеко за пределами проживания собственных народов и этносов.
Россия внесла огромный вклад в освоение и «облагораживание» территорий, которые включались в ее состав на протяжении столетий существования сильного русского государства. Школы, больницы, дороги, фабрики и заводы, высшие учебные заведения открывались на самой периферии Российской империи и Советского Союза. Ни одна колониальная держава никогда не уделяла такого внимания развитию своих колониальных территорий. Взять хотя бы историю Туркестана. Уже к началу ХХ века здесь действовали гимназии в Ташкенте и Самарканде, реальное училище и учительская семинария в Ташкенте, другие средние учебные заведения. Поскольку росло количество образованных людей, встал вопрос и об открытии в Ташкенте высшего учебного заведения — университета. Однако реализовать этот проект удалось уже после революции. 9 марта 1918 года Совет Народных Комиссаров Туркестанского края постановил открыть в Ташкенте Народный университет, для учреждения которого были выделены помещения бывшего Ташкентского военного училища и дворец великого князя Николая Константиновича Романова.
В советское время развитию среднего и высшего образования в национальных регионах СССР уделялось огромное внимание. Были созданы специальные квоты для представителей республик, их активно набирали практически во все вузы не только в самих республиках, но и в столице и крупнейших городах Советского Союза. В результате довольно быстро удалось сформировать европейски образованную гуманитарную и техническую интеллигенцию коренных народов даже в тех регионах, где она практически отсутствовала до Октябрьской Революции — в Казахстане, республиках Средней Азии, национальных регионах Сибири и Дальнего Востока, Северного Кавказа. Разве можно представить себе аналогичную политику у европейских колонизаторов? Да, британцы и французы готовили кадры туземцев для административной или полицейской службы в колониях, но не более того. Лишь отдельные представители туземной знати имели возможность получения образования в Европе, да и то сталкиваясь с многочисленными трудностями и дорогой оплатой за обучение и проживание. В США до середины ХХ века афроамериканцы не имели возможности получения качественного образования.
Огромный импульс в советское время был дан и развитию науки в национальных регионах, тем более, если учитывать, что до 1930-х — 1950-х гг. наука как таковая во многих из них просто отсутствовала. Даже такие направления как сбор фольклора, его изучение и систематизация, разработка национальной письменности, не говоря уже об археологии и истории, получили свое максимальное развитие именно в советский период отечественной истории. При этом, во всех школах Советского Союза изучались произведения наиболее известных и талантливых писателей и поэтов из национальных регионов, приезжали с выступлениями национальные ансамбли, устраивались выставки и дни национальной культуры. Все это — наглядный пример неправоты тенденциозных политиков и историков, ставящих знак равенства между европейской колонизацией Африки, Азии, Америки и Австралии, и российской колонизацией евразийских пространств.
164 года назад английский геолог Родерик Мурчинсон прекрасно понимал, чем отличается российская колонизация от европейской. Так что же мешает понимать эти отличия западным и некоторым отечественным историкам кроме политической ангажированности и ненависти к России?
Автор: ilyaros