Ядерные силы России: «Булава»
Накал идущих в политических кругах, прессе и сети дебатов о судьбах российских межконтинентальных баллистических ракет невероятно высок. С железобетонными аргументами и сознанием собственной правоты стороны отстаивают кто «Булаву», кто «Синеву», кто жидкостные ракеты, кто твердотопливные. В этой статье мы, не углубляясь в прения сторон, попробуем разложить весь узел проблем на более-менее понятные составные части.
Спор, конечно же, идет о будущем стратегических ядерных сил России, в которых многие не без основания склонны видеть главную гарантию государственного суверенитета нашей страны. Главная из существующих на сегодня проблем — постепенное выбывание из строя старых советских МБР, которые могли нести сразу несколько БЧ. Это касается ракет Р-20 (десять боезарядов) и УР-100H (шесть боезарядов). Им на смену приходят твердотопливные «Тополь-М» шахтного и мобильного базирования (один боезаряд на ракету) и РС-24 «Ярс» (три боезаряда). Если же учесть, что новые ракеты поступают на вооружение довольно медленно («Ярсов» принято на вооружение всего шесть), будущее рисуется не очень радужным: в РВСН в развернутом виде будет все меньше и меньше носителей и особенно боезарядов. Ныне действующий договор СНВ-3 дает России право иметь до 700 развернутых и 100 неразвернутых носителей и до 1550 развернутых боезарядов, но при нынешнем состоянии дел есть большие сомнения, что после списания всей старой ракетной техники такие показатели для нашей страны будут достижимы даже с учетом морской и авиационной составляющих ядерной триады. Где взять столько новых ракет?
Ракета РС-20, известная так же, как Р-36М и «Сатана», стала апофеозом советской школы разработки тяжелых МБР. Ракета создавалась в днепропетровском КБ «Южное», где и по сей день осталась вся имеющая отношение к ракете инженерная документация и производственная база. Показатель забрасываемой массы для этой двухступенчатой ракеты шахтного базирования равняется 7300 кг. Минометный старт из пускового контейнера.
Актуальность выбора
Тема сравнительных достоинств и недостатков жидкостного и твердотопливного ракетных двигателей также весьма обсуждаема, и причины тому две. Первая — это будущее российских БРПЛ и вообще морской составляющей ядерной триады. Все стоящие ныне на вооружении БРПЛ разработаны в ГРЦ Макеева (г. Миасс), и все они построены по жидкостной схеме. В 1986 году макеевцы начали работу над твердотопливной БРПЛ «Барк» для ПЛАРБ 955-го проекта «Борей». Однако в 1998 году после неудачного пуска проект был закрыт, и тему твердотопливной морской ракеты передали Московскому институту теплотехники, как было сказано, для унификации изделия с «Тополем-М». «Тополь-М» — детище МИТ, и опыт создания твердотопливных ракет в этой фирме был. Но вот чего в МИТ не было, так это опыта конструирования БРПЛ. Решение передать морскую тему сухопутному КБ до сих пор вызывает недоумение и споры в среде ВПК, и, разумеется, все, что происходит вокруг «Булавы», не оставляет равнодушными представителей ГРЦ Макеева. Макеевцы продолжали удачные пуски своей «Синевы» (Р-29РМУ2), построенной, разумеется, на ЖРД, а твердотопливная «Булава» лишь этим летом провела первый и удачный пуск с борта штатной ПЛАРБ 955-го проекта. В итоге ситуация выглядит примерно следующим образом: у России есть надежная жидкостная БРПЛ «Синева», но строить под нее подводные лодки проекта 667БДРМ больше никто не собирается. Напротив, для более легкой «Булавы», которая лишь едва-едва показала признаки стабильной работы, уже построен один РПК СН «Борей» («Юрий Долгорукий»), и в ближайшие шесть лет появятся еще семь подводных крейсеров этого класса. Интриги добавил майский пуск новой макеевской разработки — БРПЛ «Лайнер», которая, по неофициальным сведениям, является модификацией «Синевы» с доработанной головной частью и теперь способна вмещать около десяти боезарядов малой мощности. «Лайнер» стартовал с борта ПЛАРБ К-84 «Екатеринбург» — и это лодка того же самого проекта 667БДРМ, на котором базируется «Синева».
Современное твердое ракетное топливо состоит обычно из алюминиевого или магниевого порошка (он выполняет роль горючего), перхлората аммония в качестве окислителя и связующего (наподобие синтетического каучука). Связующее также выступает в роли горючего, а заодно и источника газов, которые выполняют роль рабочего тела. Смесь заливается в форму, вставляется в двигатель и полимеризуется. Затем форма удаляется.
Сторонники более тяжелых жидкостных ракет считают главным недостатком отечественных твердотопливных проектов малую забрасываемую массу. «Булаве» также предъявляется претензия по дальности, параметры которой находятся примерно на уровне Trident I, то есть американской БРПЛ предыдущего поколения. На это руководство МИТ отвечает, что легкость и компактность «Булавы» имеют свои преимущества. В частности, ракета более устойчива к поражающим факторам ядерного взрыва и к воздействию лазерного оружия, имеет преимущество перед тяжелой ракетой при прорыве ПРО вероятного противника. Уменьшение же забрасываемой массы можно компенсировать более точным наведением на цель. Что касается дальности, то для достижения основных центров любых вероятных противников ее достаточно, даже если стрелять от пирса. Разумеется, если какая-то цель слишком далеко, ПЛАРБ может к ней приблизиться. Особый упор защитники твердотопливных ракет делают на более низкую траекторию их полета и на лучшую динамику, позволяющую сократить активный участок траектории в несколько раз по сравнению с ракетами на ЖРД. Уменьшение активного участка, то есть той части траектории, по которой баллистическая ракета летит с включенными маршевыми двигателями, считается важным с точки зрения достижения большей незаметности для средств ПРО. Если же допустить появление ударных средств ПРО космического базирования, что пока запрещено международными договорами, но однажды может стать реальностью, то, конечно, чем выше баллистическая ракета поднимется ввысь с полыхающим факелом, тем уязвимей она окажется. Еще одним аргументом сторонников ракет с РДТТ является, конечно же, использование «сладкой парочки» — несимметричного диметилгидразина в качестве топлива и тетраоксида диазота в качестве окислителя (гептил-амил). И хотя инциденты с твердым топливом тоже случаются: например, на Воткинском заводе, где делают российские ракеты на РДТТ, в 2004 году взорвался двигатель, — последствия разлива высокотоксичного гептила, скажем, на подводной лодке могут быть губительными для всего экипажа.
Замена ракеты шахтного базирования. Техника не вечна, тем более такая, от которой зависит слишком много. Стратегические ядерные силы приходится обновлять. В наши дни в шахты вместо монстров эпохи «холодной войны», бравших по 6−10 боезарядов, устанавливают легкие моноблочные твердотопливные «Тополя-М». Одна ракета — один боезаряд. Сейчас в шахтном варианте развернуто около пяти десятков «Тополей-М». Конструктивное развитие «Тополя-М» — ракета Р-24 «Ярс», хоть и вмещавет в себя три боезаряда, существует только в мобильном варианте и в штучных количествах.
Проблема ядовитого гептила сейчас решается методом ампулизирования ракетных баков. Гептил же, при всей своей фантастической токсичности, является уникальным по энергетической плотности топливом. Кроме того, он весьма дешев, ибо получается как сопутствующий продукт в химическом производстве, что делает «жидкостный» проект более привлекательным с точки зрения экономики (как уже говорилось, твердое топливо весьма взыскательно к технологическому процессу, а потому весьма дорого). Несмотря на некоторую демонизацию НДМГ (гептила), который в общественном сознании связан исключительно с военными проектами и возможными экологическими катастрофами, это топливо используется во вполне мирных целях при запусках тяжелых ракет «Протон» и «Днепр» и с ним давно научились вполне безопасно работать, как работают со многими другими применяющимися в промышленности веществами. Лишь недавний случай с аварией над Алтаем грузового «Прогресса», везшего груз гептила и амила на МКС, вновь слегка подпортил репутацию несимметричного диметилгидразина.
С другой стороны, вряд ли в деле эксплуатации МБР цена на топливо имеет принципиальное значение, в конце концов баллистические ракеты летают крайне редко. Еще один вопрос заключается в том, во сколько обойдется возможное создание тяжелого носителя, при том что «Булава» уже поглотила многие миллиарды. Очевидно, что кооперация с Украиной — это последнее, на что пойдут наши власти и военно-промышленный комплекс, ибо бросать такое серьезное дело на произвол волатильного политического курса никто не станет.
Вопрос о будущих составляющих российских стратегических ядерных сил слишком близок к политике, чтобы оставаться чисто техническим вопросом. За сравнением концепций и схем, за полемикой во власти и в обществе, разумеется, стоит не только сопоставление рациональных соображений, но и конфликты интересов и амбиций. У всех, конечно, своя правда, но хотелось бы, чтобы в итоге возобладал общественный интерес. А уж как он будет обеспечен технически, пусть решают специалисты.
Спор, конечно же, идет о будущем стратегических ядерных сил России, в которых многие не без основания склонны видеть главную гарантию государственного суверенитета нашей страны. Главная из существующих на сегодня проблем — постепенное выбывание из строя старых советских МБР, которые могли нести сразу несколько БЧ. Это касается ракет Р-20 (десять боезарядов) и УР-100H (шесть боезарядов). Им на смену приходят твердотопливные «Тополь-М» шахтного и мобильного базирования (один боезаряд на ракету) и РС-24 «Ярс» (три боезаряда). Если же учесть, что новые ракеты поступают на вооружение довольно медленно («Ярсов» принято на вооружение всего шесть), будущее рисуется не очень радужным: в РВСН в развернутом виде будет все меньше и меньше носителей и особенно боезарядов. Ныне действующий договор СНВ-3 дает России право иметь до 700 развернутых и 100 неразвернутых носителей и до 1550 развернутых боезарядов, но при нынешнем состоянии дел есть большие сомнения, что после списания всей старой ракетной техники такие показатели для нашей страны будут достижимы даже с учетом морской и авиационной составляющих ядерной триады. Где взять столько новых ракет?
Ракета РС-20, известная так же, как Р-36М и «Сатана», стала апофеозом советской школы разработки тяжелых МБР. Ракета создавалась в днепропетровском КБ «Южное», где и по сей день осталась вся имеющая отношение к ракете инженерная документация и производственная база. Показатель забрасываемой массы для этой двухступенчатой ракеты шахтного базирования равняется 7300 кг. Минометный старт из пускового контейнера.
Актуальность выбора
Тема сравнительных достоинств и недостатков жидкостного и твердотопливного ракетных двигателей также весьма обсуждаема, и причины тому две. Первая — это будущее российских БРПЛ и вообще морской составляющей ядерной триады. Все стоящие ныне на вооружении БРПЛ разработаны в ГРЦ Макеева (г. Миасс), и все они построены по жидкостной схеме. В 1986 году макеевцы начали работу над твердотопливной БРПЛ «Барк» для ПЛАРБ 955-го проекта «Борей». Однако в 1998 году после неудачного пуска проект был закрыт, и тему твердотопливной морской ракеты передали Московскому институту теплотехники, как было сказано, для унификации изделия с «Тополем-М». «Тополь-М» — детище МИТ, и опыт создания твердотопливных ракет в этой фирме был. Но вот чего в МИТ не было, так это опыта конструирования БРПЛ. Решение передать морскую тему сухопутному КБ до сих пор вызывает недоумение и споры в среде ВПК, и, разумеется, все, что происходит вокруг «Булавы», не оставляет равнодушными представителей ГРЦ Макеева. Макеевцы продолжали удачные пуски своей «Синевы» (Р-29РМУ2), построенной, разумеется, на ЖРД, а твердотопливная «Булава» лишь этим летом провела первый и удачный пуск с борта штатной ПЛАРБ 955-го проекта. В итоге ситуация выглядит примерно следующим образом: у России есть надежная жидкостная БРПЛ «Синева», но строить под нее подводные лодки проекта 667БДРМ больше никто не собирается. Напротив, для более легкой «Булавы», которая лишь едва-едва показала признаки стабильной работы, уже построен один РПК СН «Борей» («Юрий Долгорукий»), и в ближайшие шесть лет появятся еще семь подводных крейсеров этого класса. Интриги добавил майский пуск новой макеевской разработки — БРПЛ «Лайнер», которая, по неофициальным сведениям, является модификацией «Синевы» с доработанной головной частью и теперь способна вмещать около десяти боезарядов малой мощности. «Лайнер» стартовал с борта ПЛАРБ К-84 «Екатеринбург» — и это лодка того же самого проекта 667БДРМ, на котором базируется «Синева».
Современное твердое ракетное топливо состоит обычно из алюминиевого или магниевого порошка (он выполняет роль горючего), перхлората аммония в качестве окислителя и связующего (наподобие синтетического каучука). Связующее также выступает в роли горючего, а заодно и источника газов, которые выполняют роль рабочего тела. Смесь заливается в форму, вставляется в двигатель и полимеризуется. Затем форма удаляется.
Сторонники более тяжелых жидкостных ракет считают главным недостатком отечественных твердотопливных проектов малую забрасываемую массу. «Булаве» также предъявляется претензия по дальности, параметры которой находятся примерно на уровне Trident I, то есть американской БРПЛ предыдущего поколения. На это руководство МИТ отвечает, что легкость и компактность «Булавы» имеют свои преимущества. В частности, ракета более устойчива к поражающим факторам ядерного взрыва и к воздействию лазерного оружия, имеет преимущество перед тяжелой ракетой при прорыве ПРО вероятного противника. Уменьшение же забрасываемой массы можно компенсировать более точным наведением на цель. Что касается дальности, то для достижения основных центров любых вероятных противников ее достаточно, даже если стрелять от пирса. Разумеется, если какая-то цель слишком далеко, ПЛАРБ может к ней приблизиться. Особый упор защитники твердотопливных ракет делают на более низкую траекторию их полета и на лучшую динамику, позволяющую сократить активный участок траектории в несколько раз по сравнению с ракетами на ЖРД. Уменьшение активного участка, то есть той части траектории, по которой баллистическая ракета летит с включенными маршевыми двигателями, считается важным с точки зрения достижения большей незаметности для средств ПРО. Если же допустить появление ударных средств ПРО космического базирования, что пока запрещено международными договорами, но однажды может стать реальностью, то, конечно, чем выше баллистическая ракета поднимется ввысь с полыхающим факелом, тем уязвимей она окажется. Еще одним аргументом сторонников ракет с РДТТ является, конечно же, использование «сладкой парочки» — несимметричного диметилгидразина в качестве топлива и тетраоксида диазота в качестве окислителя (гептил-амил). И хотя инциденты с твердым топливом тоже случаются: например, на Воткинском заводе, где делают российские ракеты на РДТТ, в 2004 году взорвался двигатель, — последствия разлива высокотоксичного гептила, скажем, на подводной лодке могут быть губительными для всего экипажа.
Замена ракеты шахтного базирования. Техника не вечна, тем более такая, от которой зависит слишком много. Стратегические ядерные силы приходится обновлять. В наши дни в шахты вместо монстров эпохи «холодной войны», бравших по 6−10 боезарядов, устанавливают легкие моноблочные твердотопливные «Тополя-М». Одна ракета — один боезаряд. Сейчас в шахтном варианте развернуто около пяти десятков «Тополей-М». Конструктивное развитие «Тополя-М» — ракета Р-24 «Ярс», хоть и вмещавет в себя три боезаряда, существует только в мобильном варианте и в штучных количествах.
Проблема ядовитого гептила сейчас решается методом ампулизирования ракетных баков. Гептил же, при всей своей фантастической токсичности, является уникальным по энергетической плотности топливом. Кроме того, он весьма дешев, ибо получается как сопутствующий продукт в химическом производстве, что делает «жидкостный» проект более привлекательным с точки зрения экономики (как уже говорилось, твердое топливо весьма взыскательно к технологическому процессу, а потому весьма дорого). Несмотря на некоторую демонизацию НДМГ (гептила), который в общественном сознании связан исключительно с военными проектами и возможными экологическими катастрофами, это топливо используется во вполне мирных целях при запусках тяжелых ракет «Протон» и «Днепр» и с ним давно научились вполне безопасно работать, как работают со многими другими применяющимися в промышленности веществами. Лишь недавний случай с аварией над Алтаем грузового «Прогресса», везшего груз гептила и амила на МКС, вновь слегка подпортил репутацию несимметричного диметилгидразина.
С другой стороны, вряд ли в деле эксплуатации МБР цена на топливо имеет принципиальное значение, в конце концов баллистические ракеты летают крайне редко. Еще один вопрос заключается в том, во сколько обойдется возможное создание тяжелого носителя, при том что «Булава» уже поглотила многие миллиарды. Очевидно, что кооперация с Украиной — это последнее, на что пойдут наши власти и военно-промышленный комплекс, ибо бросать такое серьезное дело на произвол волатильного политического курса никто не станет.
Вопрос о будущих составляющих российских стратегических ядерных сил слишком близок к политике, чтобы оставаться чисто техническим вопросом. За сравнением концепций и схем, за полемикой во власти и в обществе, разумеется, стоит не только сопоставление рациональных соображений, но и конфликты интересов и амбиций. У всех, конечно, своя правда, но хотелось бы, чтобы в итоге возобладал общественный интерес. А уж как он будет обеспечен технически, пусть решают специалисты.
Автор: Лев