Сам себе главковерх
Но в развитие демократического процесса съезд принимает и другие решения, которые иначе как разлагающими воинскую дисциплину не назовешь. Смертная казнь на фронте отменяется, восстанавливается свобода агитации. Окончательный развал армии ускоряли действия исполнительной власти. Председатель Совнаркома В. И. Ленин, народный комиссар по военным делам и Верховный главнокомандующий Крыленко именем правительства Российской Республики вручают дело мира в солдатские руки и дают право воинским частям, находящимся в непосредственном соприкосновении с противником, выбирать уполномоченных для вступления с ним в переговоры о перемирии.
В солдатском сознании, и без того живущем скорейшим окончанием войны, укрепилась мысль, что вопрос можно считать решенным. Армейская повседневная жизнь превращается в нескончаемую череду братаний, митингов, съездов, голосований и резолюций, рождающих инициативы снизу, в том числе самочинной демобилизации, которую правильнее назвать дезертирством. Времени и дисциплины не хватало даже на поддержание в надлежащем порядке оборудованных ранее позиций и на боевую подготовку.
В середине декабря Совнарком издает два декрета, на основании которых все военнослужащие – от ефрейтора до генерала – уравнивались в правах и получали звание солдата революционной армии, отменялись знаки отличия и награды. Вся полнота власти в частях и соединениях переходила к солдатским комитетам и советам, а командный состав подлежал выборам.
По словам начальника штаба Верховного главнокомандующего М. Д. Бонч-Бруевича, генерала, перешедшего на сторону новой власти одним из первых, документ о выборности привел его в ужас, он, по его словам, добивал те жалкие остатки боеспособности, которые все еще благодаря изумительным свойствам русского солдата имелись у находившихся на фронте войск. Единственное, что оставалось начштаба, – писать в правительство донесения, из которых видно, как стремительно стала разлагаться армия.
Ответом на тревожные сообщения можно считать отчет Ленина о проделанной работе на III Всероссийском съезде Советов 11 января 1918 года, в котором вождь завил: «Старая армия, армия казарменной муштровки, пытки над солдатами, отошла в прошлое. Она отдана на слом и от нее не осталось камня на камне. Полная демократизация армии проведена». За аплодисментами депутаты или забыли, что предыдущий съезд обращался к солдатам с задачей бдительности и организованности, или не осознали, что в таком состоянии армия уже неспособна обеспечить твердость фронта.
А у военного руководства стремление к развалу старого и страх перед появлением нового лидера контрреволюции возобладали над ответственностью за состояние войск. Поэтому Крыленко не принял предложение начальника штаба о формировании из остатков армии наиболее боеготовых частей на случай наступления противника. 25 января он идет дальше и отдает приказ о порядке расформирования Ставки. Затем, превысив свои полномочия и не дождавшись заключения мира с Германией, после срыва переговорного процесса заявляет об окончании войны, наступившем мире и санкционирует демобилизацию. Это решение вызвало гневную реакцию Антонова-Овсеенко, но телеграмма председателя Совнаркома об отмене приказа главковерха запоздала.
Врагу был дан зеленый свет. Имеющаяся вооруженная сила – остатки старой и зачатки Красной армии – не устояла перед возобновившими наступление немецкими войсками, что привело к заключению мира на более тяжелых, чем предполагалось ранее, и унизительных для России условиях. Прежний восторг сменился раздражением, которое заметно в статье Ленина «Тяжелый, но необходимый урок». Вождь пишет об отказе полков оборонять позиции, их бегстве и хаосе, невыполнении приказов. Упрекает руководителей в том, что от побед в борьбе с контрреволюцией закружились головы и допущено гигантское разложение армии.
Пробовали, не получилось
Смелое признание вождя требовало решительных действий для кардинального изменения обстановки. Первым решением стало создание в начале марта 1918 года органа стратегического управления армией – Высшего военного совета. Берется курс на широкое привлечение генералов и офицеров, отказ от комплектования войск на добровольных началах. Результаты строительства регулярной армии появились не сразу – демократическая вольница отступать не хотела и, к сожалению, не все даже в самом верхнем эшелоне военной власти вняли переменам.
Хорошо вооруженные отряды матросов во главе с народным комиссаром по морским делам Дыбенко, выполнявшие задачу в районе Нарвы, проигнорировали требование назначенного начальником обороны участка вступившего в Красную армию бывшего генерал-лейтенанта Д. П. Парского и самовольно покинули линию фронта. Затем отстраненный от должности нарком, находившийся под следствием, вышел из-под контроля центральной власти, самовольно покинул Москву и вместе с отрядом матросов являл народу пример анархии, неподчинения и оппозиционности.
Затрудняло военное строительство одно из достижений демократии – политизация армии и многопартийность. Пагубный пример дал левый эсер и бывший подполковник М. А. Муравьев, который, будучи командующим Восточным фронтом, в июле 1918 года организовал мятеж, что привело к ослаблению войск и впоследствии потере ряда городов, в том числе Казани с золотым запасом России.
В связи с этим предательством усилились позиции противников привлечения в армию «бывших». Ультрареволюционеры выступали за выборность начсостава, партизанские методы войны, предоставление парторганизациям контроля над всей работой армии, требовали отменить приветствия командиров красноармейцами. Вопрос встал настолько остро, что был вынесен на рассмотрение VIII съезда РКП(б), состоявшегося в марте 1919 года. Все. что можно было сказать негативного о Красной армии в ее начальном состоянии и нелицеприятного для тех, кто ее создавал, выражено в словах И. В. Сталина: «Полгода назад у нас была новая армия, после развала старой, царской – добровольческая, плохо организованная, с коллективным управлением, не всегда подчинявшаяся приказам. Это был период, когда обозначилось наступление со стороны Антанты. Состав армии был главным образом, если не исключительно, рабочий. Ввиду отсутствия дисциплины в этой добровольческой армии, ввиду того, что приказы не всегда исполнялись, ввиду дезорганизации в управлении армии мы терпели поражения».
Несмотря на серьезные ошибки в начале военного строительства, власть поступила с первыми народными комиссарами вполне демократично. Возможно, понимала и свою ответственность за происшедшее. На том же съезде Ленин скажет: «Мы пробовали создать добровольческую армию, идя ощупью…»
Все ограничилось тем, что над коллегией Наркомата по военным делам поставили новый руководящий орган. Несогласный с этим Крыленко подал в отставку, стал членом коллегии Наркомата юстиции и разыскивал бывшего коллегу Дыбенко для предания суду. Тот пострадал более всех – хотя и был оправдан, но из партии исключен. Антонов-Овсеенко продолжил борьбу с внутренней контрреволюцией, а Подвойский стал членом Высшего военного совета.