Первая мировая: третий враг. Часть 2
Одним из наиболее спорных для России и Турции регионов, безусловно, была и Персия, в которой вообще-то полными хозяевами рассчитывали стать англичане. Перед началом Первой мировой войны Персидский Азербайджан признавался территорией, где сталкивались экономические интересы держав, и главное, он рассматривался сторонами как удобная база для сосредоточения фланговых вооруженных сил.
Острова Имброс и Тенедос
Историки, изучающие события, связанные с Первой мировой войной, единодушны во мнении, что большим дипломатическим успехом С. Сазонова стало заключённое вслед за этим соглашение с Англией и Францией 1915 года, по которому после победоносного завершения военных действий Россия должна была получить черноморские проливы и Константинополь… Но для этого нужны были реальные боевые действия, иначе говоря, поход черноморского флота на Константинополь. В противном случае соглашение превращалось в простой клочок бумаги.
В общем, так оно и произошло: с февраля 1917 года России было просто не до проливов и Константинополя, ей приходилось разбираться в своих революционных ситуациях, чем и не замедлила воспользоваться Англия. Проведя в последней кампании войны сразу ряд морских и сухопутных операций на территории Турции, она поставила под свой полный контроль Константинополь и проливы, оставив своим союзникам дублирующую административную роль.
Весной 1920 года британцы заняли своими военными отрядами важнейшие правительственные учреждения в Константинополе, арестовали наиболее ярых турецких националистов и отправили их на Мальту. Султан и его правительство оказались в полном распоряжении англичан. Затем Турции пришлось выдержать непродолжительную оккупацию почти всей Малой Азии со стороны Греции, которую в её неожиданно агрессивных притязаниях в полной мере поддержали Англия и Франция.
Однако вскоре турецкая армия, которую при участии военных советников из Советской России оперативно реформировал Кемаль Ататюрк, разгромила греков на Смирне, после чего войска Антанты поспешили оставить и Константинополь. Впоследствии теперь уже советское правительство на международных конференциях отстаивало право Турции на независимость и необходимость демилитаризации проливов.
Кемаль Ататюрк с послом РСФСР С. Араловым и командирами Красной армии. Турция. 1920-е гг.
Можно только сожалеть, что Россия в конце концов осталась без проливов, этой стратегически важной территории. В настоящее время в случае развития военной ситуации вражеские эскадры смогут беспрепятственно подойти к южному российскому побережью, благоприятные условия для этого создает Украина с её всё большей зависимостью от Соединённых Штатов.
События на полях сражений Первой мировой войны широко известны и вызывают неизменный интерес, но не менее интересна и дипломатическая война, которую вел «третий противник России» для того, чтобы если не расправиться с ней, то хотя бы навредить. Впрочем, и царские дипломаты не оставались в долгу.
Часть западных исследователей, в частности, прогрессивный английский историк В.В. Готлиб, определяя сущность черноморской политики России в Первой мировой войне, традиционно приводят «Памятную записку» чиновника российского министерства иностранных дел Н.А. Базили, которую он направил своему шефу С.Д. Сазонову в ноябре 1914 года.
«Традиционное закрытие проливов», — писал он, — не только препятствовало выходу морских судов из Чёрного моря в Средиземное и в океаны мира, а парализовало продвижение военных судов из южных портов в Балтийское море и на Дальний Восток и обратно, оно ограничивало использование черноморских верфей в Одессе и Новороссийске местными нуждами и не позволяло усиливать свой флот в случае крайней необходимости.
Константинополь и проливы. Сборник секретных документов
Получение контроля над заблокированными турками проливами предполагало лишь начало решения стратегической задачи: «Бессмысленно было рассматривать Дарданеллы без островов Имброс и Тенедос, которые господствуют над устьем пролива, и Лемнос и Самофракия, которые занимают доминирующее положение над пространствами, лежащими впереди пролива».
Взятие Константинополя должно было держать в страхе турецкого султана, который из своего дворца каждый день видел бы пушки российских кораблей, в страхе и повиновении. А главное — Россия должна была стать «общим политическим центром» для народов, проживающих на Балканах.
О русском Царьграде мечтали не только в царских покоях и кабинетах, с первых дней войны русские солдаты знали, что они идут защищать эту национальную идею, которая буквально бурлила в обществе. «Только перспектива «Царьграда» — альфа и омега всей религиозной и политической агитации – давала возможность Николаю II удерживать «мужиков» в окопах», — писал сэр Уинстон Черчилль, имея в виду русский вклад в чудесную победу союзников на Марне.
Проливы являлись для России не только военной, но и экономической необходимостью. Мощные запасы угля и железа, которые разрабатывались на Украине, её зерно, разработка ресурсных запасов Закавказья и Персии и даже молочные продукты Западной Сибири буквально «просились» на экспорт дешёвым морским путём. Сухопутный транспорт для всего этого был или вовсе не приспособлен, или обошёлся бы в 25 раз дороже…
Заметим, что треть общего экспорта российских товаров шла в 1911 году через проливы. Вполне понятно, что на российской военной экономике очень болезненно сказалось временное закрытие Турцией выхода в море во время её войны с Италией в 1911 году и с балканскими государствами в 1912-1913 годах, что вызвало бурную реакцию российской буржуазии, потребовавшей вернуть стране «жизненный нерв всей экономической жизни».
Русские воевали в Персии вплоть до февральской революции 1917 года. Они успешно воевали против турок, но чаще спасали неповоротливые английские части, регулярно попадавшие в окружение. Вспомним хотя бы блестящую операцию Северо-Кавказского корпуса под командованием генерала Николая Баратова, который, высадив десант на побережье Каспийского моря, быстрым маневром разблокировал британские подразделения в Месопотамии, разбив крупные отряды турецкой армии.
Британские и русские офицеры в Месопотамии, 1916 г.
Но затем практически все русские подразделения, за исключением тех, которые в полном составе вошли в состав белых армий, были расформированы, и британцы заканчивали войну против турок в одиночестве.
В заключение следует подчеркнуть, что самолюбивое турецкое общество глубоко переживало поражение в Первой мировой войне, сожалело, что не удалось сохранить в ней нейтралитет, похоже, не сознавая, что он тоже так или иначе привёл бы к краху. «Национальный идеал» по-прежнему бродил в умах, но эти умы вместе с ненавистью всё более захлёстывал страх перед великим соседом.
Поэтому не стало сенсацией то, что с начала Второй мировой войны вплоть до февраля 1945 года Турция сохраняла строгий нейтралитет, о чём пишут многие турецкие историки. Только в феврале 1945 года она объявила войну Германии и Японии, чтобы хоть чем-то поживиться на останках своего бывшего союзника.
Но в утверждении турецких историков о постоянной заботе их правительства соблюдать строгий нейтралитет есть некоторая доля лукавства. Их оппоненты, советские и российские специалисты, прямо утверждают, что Турция готова была объявить войну СССР и выступить на стороне стран Оси осенью 1942 года, как только падёт Сталинград. Контрнаступление советских войск под Сталинградом и его освобождение сорвало милитаристские планы турок, снова, как в Первую мировую войну, ждавших, когда их традиционный противник станет наиболее ослабленным. А желаемое так было близко…
Источники:
1. Toynbee, Turkey a Past and a Future, NY, 1975.
2. Турецкая война. Заключение турецко-германского союза.
3. Emin.
4. Jonescu.
5. Константинополь и проливы, 1 т., № 49.
6. Djemal.
7. Poincare V., стр.141, Сазонов — Бенкендорфу 16 августа 1914 года, «Царская Россия».
8. Сазонов — Гирсу 6 августа 1914 года. «Царская Россия».
9. Гирс – Сазонову 5 августа 1914 года, «Царская Россия».
10. Международные отношения. Политика. Дипломатия. XVI—XX вв. Сборник статей. — М.: Наука, 1964.
11. Пипия Г.В. Германский империализм в Закавказье в 1910-1918 гг. Заключение турецко-германского союза. М.: Наука, 1978.
Острова Имброс и Тенедос
Историки, изучающие события, связанные с Первой мировой войной, единодушны во мнении, что большим дипломатическим успехом С. Сазонова стало заключённое вслед за этим соглашение с Англией и Францией 1915 года, по которому после победоносного завершения военных действий Россия должна была получить черноморские проливы и Константинополь… Но для этого нужны были реальные боевые действия, иначе говоря, поход черноморского флота на Константинополь. В противном случае соглашение превращалось в простой клочок бумаги.
В общем, так оно и произошло: с февраля 1917 года России было просто не до проливов и Константинополя, ей приходилось разбираться в своих революционных ситуациях, чем и не замедлила воспользоваться Англия. Проведя в последней кампании войны сразу ряд морских и сухопутных операций на территории Турции, она поставила под свой полный контроль Константинополь и проливы, оставив своим союзникам дублирующую административную роль.
Весной 1920 года британцы заняли своими военными отрядами важнейшие правительственные учреждения в Константинополе, арестовали наиболее ярых турецких националистов и отправили их на Мальту. Султан и его правительство оказались в полном распоряжении англичан. Затем Турции пришлось выдержать непродолжительную оккупацию почти всей Малой Азии со стороны Греции, которую в её неожиданно агрессивных притязаниях в полной мере поддержали Англия и Франция.
Однако вскоре турецкая армия, которую при участии военных советников из Советской России оперативно реформировал Кемаль Ататюрк, разгромила греков на Смирне, после чего войска Антанты поспешили оставить и Константинополь. Впоследствии теперь уже советское правительство на международных конференциях отстаивало право Турции на независимость и необходимость демилитаризации проливов.
Кемаль Ататюрк с послом РСФСР С. Араловым и командирами Красной армии. Турция. 1920-е гг.
Можно только сожалеть, что Россия в конце концов осталась без проливов, этой стратегически важной территории. В настоящее время в случае развития военной ситуации вражеские эскадры смогут беспрепятственно подойти к южному российскому побережью, благоприятные условия для этого создает Украина с её всё большей зависимостью от Соединённых Штатов.
События на полях сражений Первой мировой войны широко известны и вызывают неизменный интерес, но не менее интересна и дипломатическая война, которую вел «третий противник России» для того, чтобы если не расправиться с ней, то хотя бы навредить. Впрочем, и царские дипломаты не оставались в долгу.
Часть западных исследователей, в частности, прогрессивный английский историк В.В. Готлиб, определяя сущность черноморской политики России в Первой мировой войне, традиционно приводят «Памятную записку» чиновника российского министерства иностранных дел Н.А. Базили, которую он направил своему шефу С.Д. Сазонову в ноябре 1914 года.
«Традиционное закрытие проливов», — писал он, — не только препятствовало выходу морских судов из Чёрного моря в Средиземное и в океаны мира, а парализовало продвижение военных судов из южных портов в Балтийское море и на Дальний Восток и обратно, оно ограничивало использование черноморских верфей в Одессе и Новороссийске местными нуждами и не позволяло усиливать свой флот в случае крайней необходимости.
Константинополь и проливы. Сборник секретных документов
Получение контроля над заблокированными турками проливами предполагало лишь начало решения стратегической задачи: «Бессмысленно было рассматривать Дарданеллы без островов Имброс и Тенедос, которые господствуют над устьем пролива, и Лемнос и Самофракия, которые занимают доминирующее положение над пространствами, лежащими впереди пролива».
Взятие Константинополя должно было держать в страхе турецкого султана, который из своего дворца каждый день видел бы пушки российских кораблей, в страхе и повиновении. А главное — Россия должна была стать «общим политическим центром» для народов, проживающих на Балканах.
О русском Царьграде мечтали не только в царских покоях и кабинетах, с первых дней войны русские солдаты знали, что они идут защищать эту национальную идею, которая буквально бурлила в обществе. «Только перспектива «Царьграда» — альфа и омега всей религиозной и политической агитации – давала возможность Николаю II удерживать «мужиков» в окопах», — писал сэр Уинстон Черчилль, имея в виду русский вклад в чудесную победу союзников на Марне.
Проливы являлись для России не только военной, но и экономической необходимостью. Мощные запасы угля и железа, которые разрабатывались на Украине, её зерно, разработка ресурсных запасов Закавказья и Персии и даже молочные продукты Западной Сибири буквально «просились» на экспорт дешёвым морским путём. Сухопутный транспорт для всего этого был или вовсе не приспособлен, или обошёлся бы в 25 раз дороже…
Заметим, что треть общего экспорта российских товаров шла в 1911 году через проливы. Вполне понятно, что на российской военной экономике очень болезненно сказалось временное закрытие Турцией выхода в море во время её войны с Италией в 1911 году и с балканскими государствами в 1912-1913 годах, что вызвало бурную реакцию российской буржуазии, потребовавшей вернуть стране «жизненный нерв всей экономической жизни».
Русские воевали в Персии вплоть до февральской революции 1917 года. Они успешно воевали против турок, но чаще спасали неповоротливые английские части, регулярно попадавшие в окружение. Вспомним хотя бы блестящую операцию Северо-Кавказского корпуса под командованием генерала Николая Баратова, который, высадив десант на побережье Каспийского моря, быстрым маневром разблокировал британские подразделения в Месопотамии, разбив крупные отряды турецкой армии.
Британские и русские офицеры в Месопотамии, 1916 г.
Но затем практически все русские подразделения, за исключением тех, которые в полном составе вошли в состав белых армий, были расформированы, и британцы заканчивали войну против турок в одиночестве.
В заключение следует подчеркнуть, что самолюбивое турецкое общество глубоко переживало поражение в Первой мировой войне, сожалело, что не удалось сохранить в ней нейтралитет, похоже, не сознавая, что он тоже так или иначе привёл бы к краху. «Национальный идеал» по-прежнему бродил в умах, но эти умы вместе с ненавистью всё более захлёстывал страх перед великим соседом.
Поэтому не стало сенсацией то, что с начала Второй мировой войны вплоть до февраля 1945 года Турция сохраняла строгий нейтралитет, о чём пишут многие турецкие историки. Только в феврале 1945 года она объявила войну Германии и Японии, чтобы хоть чем-то поживиться на останках своего бывшего союзника.
Но в утверждении турецких историков о постоянной заботе их правительства соблюдать строгий нейтралитет есть некоторая доля лукавства. Их оппоненты, советские и российские специалисты, прямо утверждают, что Турция готова была объявить войну СССР и выступить на стороне стран Оси осенью 1942 года, как только падёт Сталинград. Контрнаступление советских войск под Сталинградом и его освобождение сорвало милитаристские планы турок, снова, как в Первую мировую войну, ждавших, когда их традиционный противник станет наиболее ослабленным. А желаемое так было близко…
Источники:
1. Toynbee, Turkey a Past and a Future, NY, 1975.
2. Турецкая война. Заключение турецко-германского союза.
3. Emin.
4. Jonescu.
5. Константинополь и проливы, 1 т., № 49.
6. Djemal.
7. Poincare V., стр.141, Сазонов — Бенкендорфу 16 августа 1914 года, «Царская Россия».
8. Сазонов — Гирсу 6 августа 1914 года. «Царская Россия».
9. Гирс – Сазонову 5 августа 1914 года, «Царская Россия».
10. Международные отношения. Политика. Дипломатия. XVI—XX вв. Сборник статей. — М.: Наука, 1964.
11. Пипия Г.В. Германский империализм в Закавказье в 1910-1918 гг. Заключение турецко-германского союза. М.: Наука, 1978.
Автор: podymych