Живые мёртвые
1. Внезапность
«75 тысяч американских солдат на фронте, – пишет Дик Толэнд в книге об операции в Арденнах, – в ночь на 16 декабря легли спать, как обычно. В этот вечер ни один из американских командующих не предполагал крупного немецкого наступления».
2. Количество нападающих
В наступлении нужно троекратное превосходство во всём! Немцы же собрали в полтора раза меньше солдат, чем англосаксы – 25 дивизий, в том числе 7 танковых (900 танков) и 800 самолётов. Дивизии вермахта были гораздо слабее союзных как по количеству личного состава, так и по вооружению; неукомплектованность в них достигала 40%. По оценке союзных штабов, все немецкие соединения по своей боевой мощи соответствовали 39 дивизиям союзников, у которых к середине декабря 1944 г. на фронте 640 км было 63 полнокровных дивизии (из них 40 американских), в том числе 15 танковых (10 000 танков), 8 000 самолётов; в резерве было 4 воздушно-десантных дивизии.
3. Качество нападающих
Положение немцев было критическим, они проигрывали войну на всех фронтах; их союзники уже сдались или перебежали к врагу, увеличив и без того мощнейший потенциал антигитлеровской коалиции. Наша армия стояла на востоке рейха, готовясь к последнему штурму. Союзники почти прорвались к Рейну, также готовя наступление. Экономическое положение – хуже некуда: англо-американские ковровые бомбардировки превратили страну в руины, разрушили промышленность, не хватало ни людей, ни сырьевых ресурсов. Для операции немцы собрали буквально последние крохи – наспех подготовленных подростков и мужчин старше 40 лет; горючего было на 1 заправку, боеприпасов – 1 комплект.
4. Непригодность командиров
Может быть, хотя никто накануне войны офицеров союзников массово не расстреливал, как это было в СССР.
5. Тыл обороняющихся
Родине и семьям британцев на их островах НИЧЕГО не грозило, не говоря уже об американцах, приехавших из сытой страны, уже Вторую мировую войну жиреющей на военных заказах.
6. Атмосфера паники
Застигнутые врасплох англосаксы не оказали достойного сопротивления, началось беспорядочное отступление, а потом – паническое бегство. Американский журналист Р. Ингерсолл в книге «Совершенно секретно» писал: «Немцы прорвали нашу оборону на фронте в 50 миль и хлынули в прорыв, как вода во взорванную плотину. А от них по всем дорогам на запад сломя голову бежали американцы»!
7. «Приказа № 270» у них не было
Воюющие солдаты были людьми «демократического мира», «свободными в своём выборе».
Оценка историка Гарта: «Союзники оказались на грани катастрофы». Западных союзников спасли от разгрома два обстоятельства – лётная погода и оветские солдаты.
«Арденнский позор» не был исключением. Корейская война: 155 000 убитых и 20 000 (!) пленных американцев. Условия пленения такого количества здоровых, сытых, опытных (Вторая мировая только что закончилась) солдат? США были в тот момент мировым жандармом с ядерной дубиной и готовностью её применять (Хиросима! Нагасаки!), их поддержало «мировое сообщество» в лице войск марионеточной ООН – и всё-таки 20 000 пленных (в том числе 7140 человек, просто сдавшихся), что в сравнении с численностью их войск на Корейском полуострове постыдно велико!
«Культ военнопленного»
Надо признать, что США адекватно отреагировали на массовую сдачу в плен своих солдат и связанную с этим потерю имиджа армии. Был разработан и умело внедрён «культ военнопленного»; в рамках его американские «джи-ай» по сей день подаются исключительно как герои (сравни с действиями прозападных СМИ в России!), каждый попавший в руки врага считается сражающимся воином. Примеры? Раздутая СМИ полностью лживая «история рядовой Джессики Линч», где настойчиво твердят, что она отбивалась до последнего патрона, а в плену её пытали. Авторов мифа не смущает отсутствие хотя бы одного свидетеля захвата её иракцами. Героиня создана, её мемуары и голливудские «агитки» уже в работе.
Изощрённая интенсивная выработка моральной устойчивости солдат в бою, показ всеми СМИ ужасов плена привели к тому, что во Вьетнаме сдались уже лишь 589 «джи-ай» – в 12 раз меньше, чем в Корее, хотя война продолжалась втрое дольше, и через неё прошло более 3 млн. солдат. Вот это успех!
В 1985 г. была учреждена медаль «За достойную службу в плену». Ею награждают солдат США, бывших в плену, в том числе задним числом и посмертно.
А 9 апреля 2003 г. президент объявил о новом государственном празднике – «Дне памяти американских военнопленных»: «Они являются национальными героями, и их служба нашей страной не будет забыта». Всё это утверждает в солдатах уверенность, что о них позаботятся, если им на войне «не повезёт»: «Родина своих не забывает и не обвиняет».
Чужие среди своих
Но не все так либеральны. Так, в Японии плену предпочитали самоубийство, в противном случае близкие пленного подвергались гонениям со стороны своих. В Германии и СССР времён Второй мировой близким пропавшего без вести («А вдруг он сдался в плен?») отказывали в поддержке (не платили пособия, пенсии).
А помните, недавно 8 турецких солдат попали в плен к курдам? Отпущенные через две недели, дома они сели в тюрьму. Обвинение: «Почему вы не отбивались до последнего патрона?»
Правозащитники сетуют по поводу того, что в СНГ отношение к проблеме плена не меняется. Так, например, побывавшие в армянском плену азербайджанские солдаты осуждаются за измену родине по ст. 274 УК АР. Это тяжелое обвинение, и за это дают от 12 до 15 лет. Сдавшийся в плен человек воспринимается как враг, это не только позиция власти, но и отношение общества. Враждебность, отсутствие сочувствия и социальной поддержки – со всем этим бывшие пленные сталкиваются повседневно.
К смерти готов?
В плену можно «оказаться» (ранение, бессознательное состояние, отсутствие оружия и боеприпасов) или «сдаться» – поднять руки, когда ещё можно и есть чем сражаться.
Почему же присягнувший на верность Родине вооружённый мужчина поднимает руки? Может быть, такова природа человека? Ведь он повинуется инстинкту самосохранения, держащемуся на чувстве страха. В жизни бывает страх частичный, страх чего-то, и очень редко – абсолютный страх, страх неминуемой гибели. Он нарушает всё (даже кровообращение!), отключает мышление и прежнее восприятие окружающего мира. Человек теряет способность критически мыслить, анализировать ситуацию, управлять своим поведением. Перенеся шок страха, можно сломаться как личность.
Страх – массовая болезнь. Сегодня 9 млн. немцев страдают приступами панического страха периодически, а более 1 млн. постоянно (при 82 млн. населения) – в мирное время! Это отзвук Второй мировой в психике тех, кто родился позже.
Через 10 лет после Вьетнамской войны 1 млн. 750 тыс. военнослужащих США (2/3 воевавших) официально были признаны нуждающимися в психиатрическом лечении. Это состояние передалось их детям.
В каждом заложена своя устойчивость к страху: при опасности один впадёт в ступор (резкое психическое угнетение до полного оцепенения), другой – в панику, а третий хладнокровно найдет выход. В бою, под огнем противника боятся все, но поступают по-разному: одни сражаются, а других бери хоть голыми руками!
На поведение в бою влияет физическое состояние, порой человек «уже просто не может!» Сообщение из окружённой 2-й Ударной армии Волховского фронта (весна 42-го): «Болота растаяли, ни окопов, ни землянок, едим молодую листву, березовую кору, кожаные части амуниции, мелких животных… 3 недели получали по 50 г сухарей… Доели последних лошадей… Последние 3 дня не ели вообще... Люди крайне истощены, наблюдается групповая смертность от голода». Недавно здоровые молодые мужчины измучены голодом, холодом, незаживающими ранами, огнём врага без возможности укрыться…
Война – постоянный каторжный труд. Солдаты перекопали миллионы тонн земли, как правило, малой саперной лопатой! Чуть сдвинулись позиции – копай опять; о передышке в боевых условиях не могло быть и речи. Знает ли какая-нибудь армия о сне на ходу? А у нас это было обычным явлением на марше.
В армии США есть диковинный вид потерь – «переутомление в бою»; при высадке в Нормандии (июнь 44-го) оно составило 20% от всех потерь, позже – уже 26 %. В целом во Второй мировой войне потери США по причине «переутомления» составили 929 307 человек!
Людей ломает длительное напряжение от вероятности быть убитым в зонах наибольшего риска (передний край в обороне, первый эшелон в наступлении). Наш солдат оставался в боевых порядках до гибели или ранения (бывала и смена подразделений, но лишь по причине больших потерь или соображений тактики).
Американские летчики после 25 боевых вылетов ехали домой. Расчёт прост: из каждого налёта на рейх не возвращалось 5 % экипажей, то есть лётчик после 20 вылетов должен был быть на «том свете». Но кому везло, тот «перевыполнял» норму до 25 вылетов – и до свиданья. Война в самом разгаре для многих здоровых американских парней заканчивалась. А наши лётчики? Той же дальней авиации, сделавшие по 300 боевых вылетов в глубокий тыл противника?
Часто пишут, как хорошо был поставлен «отдых от войны» у немцев (отпуска). Но это полуправда. Отпуска были, пока война для них была «в охотку». А когда им стало «не до жиру», то не стало и отпусков. Нам всю войну было «не до жиру». Удар германской военной машины могла выдержать единственная сила в мире – наша Армия! И наши измотанные, спящие на марше, при нужде съевшие лошадей «некрутые» солдатики ПЕРЕМОГЛИ отлично оснащённого умелого врага!
На поведение в бою влияет отношение к смерти, и здесь люди очень различны. Хирург, работавший во Вьетнаме во время американской агрессии, на вопрос «Что отличает вьетнамцев как воинов?», не задумываясь, ответил: «Они иначе, чем мы, относятся к смерти – они её не боятся». Все слышали о японцах-камикадзе, о мусульманах-шахидах. Да, фанатики, но главное здесь то, что люди шли на смерть сознательно, заранее готовясь к ней, это не самоубийство неудачников.
Плен плену рознь
Раньше в русском языке слово «плен» означало подчинение. И посему лучше погибнуть, чем подчиниться! Подчинился, смирился со своей участью – тогда ты пленник; нет – значит, ты невольник, связанный врагом боец, не пленённый, не подчинённый!
Вернёмся к «Приказу № 270»: он определил отношение государства к попавшим в плен своим воинам, причём в нарушение вековых традиций. Это стало, пожалуй, главной бедой наших пленных: «Родина отреклась и прокляла!» Они очень боялись попасть в плен, но, несмотря на мужество и стойкость, в начале войны это случилось со многими.
Значение слова («плен»=«подчинение») заслонил сам факт попадания в руки врага: «В плену – значит, сдался»! Попавшего в неволю, не покорившегося воина уравняли с покорным трусом.
«Всё зависит от того, как повёл себя человек, попав в руки врага. Даже самое безнадёжное положение не может лишить его возможности сопротивляться» (маршал Мерецков).
Это – о тех самых наших пленных, которыми нам колют глаза. Как вести себя, если «Родина отреклась и прокляла»? Большинство пыталось бежать: группами, порознь, из лагерей, на этапе; случаев масса, хотя шанс уйти был очень мал. Вот данные немецких источников: «На 01.09.42 г. (за 14 месяцев войны): из плена бежало 41300 русских». Дальше – больше: «Побеги приняли угрожающие размеры: ежемесячно из общего числа бежавших удаётся обнаружить и вернуть к местам работ до 40000 человек» (министр экономики Шпеер). Дальше – ещё больше: «К 01.05.44 г. (предстоит ещё год войны) при попытке к бегству убит 1 млн. военнопленных». Наших дедов и отцов! Кто из лукавых закордонных моралистов может сказать такое о своих трусоватых «вояках»?
Смелые, трусы – все хотят выжить, если есть хоть малейший шанс. И кто-то в плену шёл на службу к врагу, чтобы при первой же возможности перейти к своим. Часто переходили. Но знали, что их ждёт («Приказ № 270»), и потому так же часто уходили на чужбину: из 23 «восточных» батальонов вермахта в Нормандии в плен союзникам сдалось 10 батальонов!
Люди Запада думают иначе: «Самое ценное в жизни – сама жизнь, дающаяся только раз. И можно идти на ВСЁ, лишь бы её сохранить». Такие понятия, как «умереть за родину», «жертвовать собой», «честь дороже жизни», «предавать нельзя» и прочая ерунда уже давно не являются мерилом солдата и мужчины.