Антигерои Русско-японской войны – истинные и мнимые. А. Куропаткин, его роль в поражениях русской армии, судьба генерала.

В предыдущей статье мы говорили о начале карьеры Алексея Николаевича Куропаткина, его участии и роли в завоевании рабовладельческих государств Средней Азии, Русско-турецкой войне 1877-1878 гг., отношениях с «белым генералом» М. Скобелевым. Сегодня мы продолжим этот рассказ.

Дальнейшая карьера А. Н. Куропаткина

Итак, во время войны с Турцией, 26 декабря 1877 года, полковник Куропаткин получил настолько тяжелое ранение, что его лечение продолжалось до лета 1878 года. Однако он вернулся в строй и 6 сентября 1878 года получил назначение на должность заведующего Азиатской частью Главного штаба, а 30 сентября стал еще и адъюнкт-профессором кафедры географии и военной статистики Николаевской академии Генерального штаба (которой лишился после ссоры с Драгомировым, о которой было рассказано в предыдущей статье).

В Петербурге Куропаткин не засиделся: по ходатайству генерал-губернатора Туркестана К. П. Кауфмана 14 августа 1879 года он был назначен на пост начальника Туркестанской стрелковой бригады. Весной 1880 года его бригада в связи с обострившейся обстановкой на границе с Китаем стала авангардом Кульджинской группы войск, охранявшим Борохарский горный хребет. Офицер этого соединения Петр Калитин вспоминает о своем командире:


В 1886 г. уже генерал-майор А. Н. Куропаткин под видом торговца скотом коллежского асессора Александра Николаевича Ялозо отправился в Турцию, где ему удалось собрать ценные сведения о турецких укреплениях в проливе Босфор.

Был повышен в звании, и в 1890 г. генерал-лейтенант Куропаткин стал командующим войсками и начальником Закаспийской области. На этом посту он проявил себя как талантливый администратор, и С. Ю. Витте утверждал, что «по управлению Закаспийской области» Куропаткин:


А советский исследователь В. Фетисов писал, что Куропаткин:


В 1895 г. Куропаткин был направлен в Тегеран, чтобы сообщить шаху о вступлении на престол императора Николая II. И, наконец, именно 50-летний Куропаткин в 1898 году занял вакантную должность военного министра. Любопытно, что на известие об этом назначении Куропаткин ответил царю телеграммой:


Однако надо отметить, что его деятельность на этом посту оценивается достаточно высоко.

Военный министр Куропаткин

По инициативе Куропаткина было улучшено материальное положение солдат и младших офицеров, отменены телесные наказания нижних чинов. В армию стали активно поступать принятые на вооружение еще в 1891 году «трёхлинейки» — винтовки Мосина, новые, более совершенные артиллерийские орудия, появились первые пулеметные роты (хоть и в недостаточном количестве), проводилась реконструкция крепостей.

20 января 1903 года Куропаткин обратился к императору с предложением о создании «Разведочного отделения Главного штаба», получил согласие и потому считается основателем российской военной контрразведки. Была проведена реформа юнкерских училищ, время обучения в которых увеличилось с двух до трех лет, открылись 7 новых кадетских корпусов. Кроме того, именно при Куропаткине в русской армии, наконец, появились полевые кухни – до этого солдаты сами готовили себе пищу. Удалось наладить производство консервов.


К чести Куропаткина, следует отметить, что в своем докладе в марте 1900 г. он предупреждал Николая II о тревожной ситуации на Дальнем Востоке:


Но в то же время настроен был весьма оптимистично и в июле того же года писал министру иностранных дел графу В. Н. Ламздорфу о необходимости:


Эту область некоторые безответственные советники Николая II позже стали называть Желтороссией.

В январе 1903 г. на совещании по «Маньчжурскому вопросу» Куропаткин пошел ещё дальше, утверждая, что для «внешней безопасности и военной готовности» Северная Маньчжурия должна «со временем стать достоянием России» – поскольку российско-китайская граница по реке Амур, протяженностью 2400 верст, является «крайне затруднительной для обороны и обременительной для казны». Новая граница должна была стать в 2 раза короче и пройти близ Китайско-Восточной железной дороги.

Но в том же 1903 году он писал в своем дневнике:


В июле 1903 года, вернувшись из Японии и инспекционной поездки на Дальний Восток, Куропаткин был более оптимистичен, вот строки из его доклада императору:


Наконец, спустя 4 месяца, он представляет доклад, в котором, опять-таки, имеется заключение о целесообразности присоединения к России Северной Маньчжурии. Ради этого он предлагает:


Данное предложение было весьма разумным, поскольку и японцы поначалу высказывали желание «обменять» Северную Маньчжурию на Корею, сделка сорвалась по вине Безобразовской группы.

Куропаткин понимал слабость российских позиций на Дальнем Востоке, и потому составленный им план возможной войны с Японией предполагал фактическое подражание тактическому отступлению Барклая-де-Толли в 1812 году – постепенное отступление русских войск из района Мукден–Ляоян–Хайчен к Харбину.


А затем, разумеется, полный разгром врага:


На бумаге план казался весьма неплохим, но при этом он был практически неосуществим по причине огромных внутренних неурядиц в раздираемой социальными противоречиями Российской империи. Для его осуществления просто не хватило времени — эта война стала одной из главных причин первой революции в России.

Так или иначе, назначение Куропаткина командующим Маньчжурской армией никого не удивило и было воспринято как должное. Лишь М.И. Драгомиров саркастически заметил тогда:


Однако надо заметить, что в тех обстоятельствах Россию, вероятно, не спас бы и Скобелев. Ведь прославился этот генерал в боях со средневековыми среднеазиатскими армиями и не слишком сильной армией турецкой. И не факт, что его тактика сработала бы во время I мировой войны в сражениях с передовыми армиями европейских государств и теперь — в боях против хорошо вооруженной и обученной, дисциплинированной и фанатично настроенной японской армии. Более того, имеются все основания полагать, что Скобелев с его постоянным (и поистине маниакальным) стремлением рисковать и действовать в стиле «пойдем и победим — либо умрем со славою» мог русскую армию и погубить — в первом же большом сражении с японцами. А Куропаткин перед отъездом на фронт заявлял всем:


Но терпения никому в России как раз и не хватило. Куропаткин – безусловно, храбрый генерал с безупречной репутацией – вдруг оказался бессилен, встретившись с агрессивной, хорошо вооруженной, обученной и отличавшейся высоким боевым духом японской армией. При этом он по-прежнему проявлял личную смелость, которую не отрицали даже враги.
Посмотрите, например, на японский триптих 1904 г. «Куропаткин в битве при Ляояне»:


Российская армия сохраняла боеспособность, получала подкрепления, потери японской стороны были велики, а перспективы дальнейшей войны туманны. Но после проигранных сражений под Тюренченом (бой на реке Ялу), при Вафангоу, Ляояне, на реке Шахэ, близ Сандепу и под Мукденом кредит общественного доверия к Куропаткину был исчерпан. В армии, а потом и по всей России распевали оскорбительную частушку:


Упоминавшийся выше Барклай-де-Толли тоже подвергся уничтожающей критике в 1812 году: его тактика была абсолютно верной, и он, безусловно, был человеком на своем месте. Однако возмущение постоянным отступлением было так велико, что он лишился поста главнокомандующего. Но Барклай-де-Толли был все же полководцем более высокого уровня, нежели Куропаткин. И абсолютно разной была ситуация в стране: в 1812 году русские в едином порыве желали изгнать захватчиков и намерены были драться до конца. И ещё жив был Кутузов. В 1905 году русские не видели причин проливать кровь за интересы великосветских лесоторговцев, гораздо больше их беспокоили плохие порядки и вопиющая социальная несправедливость в собственном государстве. Сослуживцы передают слова командира знаменитого крейсера «Аврора» – капитана 1-го ранга Е. Р. Егорьева, который, узнав в пути из газет о событиях, разворачивавшихся на родине после «Кровавого воскресения»:


В такой ситуации не помог бы и Кутузов.

Ситуация в Маньчжурии не была безнадежной. Япония находилась на грани истощения, а с запада прибывали все новые русские боевые части, однако не было главного – времени и желания продолжать непонятную и непопулярную войну. И потому отставка Куропаткина ничего не изменила.

Бывший главнокомандующий и военный министр тихо и незаметно жил в своем имении Шешурино, где работал над сочинением под названием «Итоги войны».

Возвращение в строй

Сразу после начала I мировой войны Куропаткин подал прошение о возвращении на службу, но получил высокомерный отказ верховного главнокомандующего – Великого князя Николая Николаевича. Куропаткин писал тогда:


А вот император, сменивший Николая Николаевича на этом посту в сентябре 1915 г., по рекомендации начальника штаба Ставки М. Алексеева все же вернул Куропаткина в строй. Алексеев сказал императору:


Куропаткин вначале получил должность командира Гренадерского корпуса, затем – командующего 5-й армией, а потом возглавил Северный фронт.


Особых достижений на этих постах у Куропаткина не было. Впрочем, громкими победами не могли похвастаться и командующие других фронтов (за исключением разве что Брусилова).

Снова в Туркестане

В июле года Куропаткин был назначен генерал-губернатором Туркестана, а также командующим войсками Туркестанского военного округа и войсковым наказным атаманом Семиреченского казачьего войска. Решение оказалось правильным, поскольку Куропаткин был очень уважаем в Туркестане и быстро добился здесь больших успехов. Дипломат С. В. Чиркин писал:


Любопытна реакция Куропаткина на известие о падении самодержавия, вот что писал он в своем дневнике 8 марта 1917 года:


Вот до каких настроений даже своих генералов довел «святой страстотерпец» Николай II.

После Февральской революции Куропаткин сохранил свой пост, но был арестован по решению Ташкентского Совета солдатских и рабочих депутатов и выслан в Петроград. В столице он был освобожден и назначен начальником «Александровского комитета о раненых». Скоро оказался в оппозиции к Временному правительству. В мае 1917 года сказал в беседе с бывшим военным министром «временщиков» А. И. Гучковым:


Об этом, кстати, говорил и А. Деникин на совещании в Ставке 29 июля 1917 г.:


Какова же дальнейшая судьба А.Н. Куропаткина? После Октябрьской революции Куропаткин снова уехал в свое имение Шешурино, говорили, что с собой он привез старую слепую лошадь, которая спасла его в одном из боев.


Здесь в 1918 году он получил от посла Французской республики письмо, в котором сообщалось, что, являясь кавалером ордена Почетного Легиона, он имеет право выехать во Францию. Куропаткин ответил:


Отказавшись от эмиграции, Куропаткин создал трудовую артель местных крестьян и школу, которая позже стала техникумом. Причем из своих средств он платил всем ученикам стипендии: бедняки и отличники получали полную, остальные — в половинном размере.

Отказался принять участие в антисоветском восстании, заявив, что не желает командовать бандитами.

В августе 1918 года после покушения на Ленина Куропаткин был арестован и взят в заложники, но уже через 3 недели он вернулся с мандатом председателя Петроградской ЧК Глеба Бокия, в котором говорилось:



В 1922 году трудовая артель Куропаткина была преобразована в кооперативное трудовое опытно-полевое хозяйство. Пользуясь всеобщим уважением, он дожил до января 1925 года, когда умер от какой-то болезни. Бывшие ученики его школы поставили на могиле памятник с надписью:


Некоторое время эта могила была заброшена, однако ее восстановили в 1964 году.


В следующей статье мы продолжим наш рассказ. Поговорим об осаде и падении Порт-Артура, а также об А. М. Стесселе – другом «официально назначенном» антигерое той войны.